старый бразильский сериал.

судя по уже пятой серии

... но смотрят укоризненно

Но с любовью!

Они очень стараются свою гениальность поставить на экспорт

проделки

Табита, с телефона сидишь?)

Алексей и Диша взяли выходной,

И мне Дакс хризантемы обещал

При чём тут "выходной"? Кодекс же

мне будет всё равно

А в чем, кстати, проблема со случайными минусами?

Ага) Лежала)) и уснула

Правила соблюдаю неукоснительно, так что моя многоликость вполне безобидна.

На форуме запрещается
...
6. Создание пользователем более одного аккаунта (разрешено неограниченное количество аккаунтов игровых персонажей, для использования в партиях. Эти аккаунты должны быть подключены к основному, см. Портовые правила и инструкции).
7. Использование аккаунтов игровых персонажей (мультиаккаунтов) вне партии, для которой они созданы.

12. Рассказ должен быть свой (в т.ч. в соавторстве), ранее не публиковавшийся, в т.ч. в Интернет (рассказ, опубликованный в Интернет, а затем удалённый либо перемещенный в закрытый доступ не будет принят), и не выставлявшийся ранее для участия в конкурсах или отборах.

Везде играю без проблем, но поди ж ты – на Пролёте меня разоблачают. Регулярно.

я как-нибудь без устава обойдусь

12. Рассказ должен быть свой (в т.ч. в соавторстве), ранее не публиковавшийся, в т.ч. в Интернет (рассказ, опубликованный в Интернет, а затем удалённый либо перемещенный в закрытый доступ не будет принят), и не выставлявшийся ранее для участия в конкурсах или отборах.

НЕ СВОИ рассказы? Псевдонимы не запрещены.

Телефонные ёшки знаками вопроса отображаются)))

"не выставлявшийся ранее"

Хочется троллить - кто ж запретит

Прости.
Чото я глюкнула

Новечьки тожы тыкать могут
Я обожаю «Пролёт фантазии» за возможность играть без обязаловки: понравился текст – читаю, нет – ищу другой. С 2014 пропустила два захода. Дважды в год написать фэнтези необременительно и даже в удовольствие. На все конкурсы я хожу под разными никами, такой бзик у меня, что поделаешь. Правила соблюдаю неукоснительно, так что моя многоликость вполне безобидна. Везде играю без проблем, но поди ж ты – на Пролёте меня разоблачают. Регулярно. Зачем? Ведь никому не мешаю, даже плюсы-минусы ставлю очень редко. Ну, говорю своё мнение в малых дозах, ибо комментировать ненавижу. В этом году, кажется, поняла, почему пролётовцам так важно знать, кто под каким ником участвует. Скорее всего, моё представление ошибочно. Но вдруг да правда?
Очень забавно, что нашлись люди, которые решили, что «новечька» (меня) можно укротить – другой цели не вижу – намекая на мой провалившийся текст одного из прошлых заходов. Типа, не можешь «сметь своё суждение иметь» (с), потому как твой рассказ был осуждён славной командой матершинников, никто ничего в нём не понял, а ты, такая дура, даже объяснять ничего не стала. Я удивилась: с какого перепугу должна была комментировать собственный текст? Оценку – полный провал — он получил, что ещё надо? Но причину повышенного внимания озвучил один из участников стрима: некий судья поставил целых двенадцать баллов. Целых! Непонятному тексту! Нужно его «понять» и так далее. Я поблагодарила людей за внимание и только. Такого пренебрежения кое-кто забыть не смог и стал мне «тыкать в харю» (с) этим текстом. И мне пришла в голову мысль тыкнуть ответно. Заодно и прочесть текст-финалист прошлого захода, который я пропустила.
И вот тут-то забава перестала забавлять. Как такой текст миновал сито полуфинала, мне неясно. Может, за счёт «дружественных» мнений. Но ведь он и в финале поднялся высоко! Глянула ещё пару рассказов. Увы, но отобранные, просеянные, многократно восхваленные тексты финала явно «побледнели» в сравнении с прошлыми заходами. Помню, у меня вызвал возмущение только один рассказ-финалист с девяноста пятью случаями употребления местоимения «я» на семь кило текста. В целом-то всё было хорошо!
Короче, вот моё мнение о рассказе финала «Пролёта». Сдавать в утиль свои требования к литературе и подстраиваться под мнение пролётской «могучей кучки» не собираюсь. И молчать тоже. «Тыкать», так всем, а не только избранным хамам, неумехам и так далее вплоть до не согласных с общим мнением.
«День Предсмертья»
Текст имеет обрамляющую композицию, в центре которой – трындёж бабки. По смыслу — легенда фентезийного мира. По форме – обычный рассказ. Легенды, предания, бывальщины – это хорошо. Эпично. Красиво и мудро. В романе смотрятся зашибись. Но на кой чёрт к вполне достойному повествованию автор приделал «головёнку» анэнцефала в виде экспозиции, в которой сразу же провалил всё далее рассказанное? Бабка, носитель легенды о Чужом, получившая в своё время новое знание, пережившая «перезагрузку» всего мира, задаёт вопрос: а может, прав был чужак? То есть она до сих пор не решила, сойдёт ли новое отношение к миру или на него можно забить. И весь рассказ – чисто словесами мозги почесать.
Убрать бы экспозицию и хиленькие подпорки наводящих вопросов внучка, сделать бабку героиней, решить экзистенциальный вопрос, и текст мог бы стать не простым пересказом событий фэнтезийного прошлого, а достойным произведением. Но автор пошёл путём тысяч «новечьков», рождая вот таких вот уродцев.
Итак, сначала легенда рассказывается вполне пристойно, хотя эсхатологические персонажи могли бы быть поданы поподробнее, без существенного смыслового изъяна. Есть Мать моря, есть противостоящий ей Змей Бездны. Но бездна-то, по логике, находится в самом море. Мать носит во чреве своего врага. Что-то из мотивов всех сказаний о борьбе богов против собственных детей? И причина этой борьбы – отданная людям суша. А где они раньше-то были и были ли вообще? Из Матери моря вышли? Очень куцый, малоинформативный подход к подаче материала. И он породил другие непонятки.
Далее в тексте, как чертенята из табакерки, повалят детали, которых нет в легенде: после появления Чужака разыскивают какую-то шкуру. Вроде бы она должна быть у воинов Змея. Ах, у Змея воины были? А почему бы об этом не рассказать ранее? Хорошо бы также узнать, почему белоголовые жители побережья, моряки, не знали о том, что существуют черноволосые люди. Ну что ж, всё ясно: автор пригласил нас в сферичное фэнтези, на мой взгляд, худшее, что может случиться в этом жанре. Вот вам – недомиф о главных силах мира, вот – кастрированные в образном плане герои, развитие действия – более-менее движуха, а над всем этим — знамя авторской идеи и самый могущий из богов сфер – пафос.
Читатель, естественно, попытается что-то из сферичного выяснить, опираясь на свой опыт прочтения. Но как объяснить реакцию отца бабки – он видит, что у Чужака нет печати, что, возможно, это нелюдь, ибо все с побережья получали метку Оракула, и тем не менее проникается к нему чисто библейским смиренным дружелюбием. Увы, в такое не верится. Жизнь в допарусную эпоху судовождения по определению не могла быть склонной к сферичной слащавости и непорочному неведению о коварстве и опасности судьбы и природы.
Сам Чужак оказывается истинным подарком людям, и без того живущих в полной гармонии с миром. Они прирождённые самураи, готовые с младенчества уйти в мир иной, отдав все долги и получив занятое в прямом и переносном смысле. Закон Оракула суров, но, приняв его, люди избавляются от страха смерти и становятся сильнее перед перипетиями судьбы. Предупреждён значит вооружён. День Предсмертья – это аналог переправе через реки смерти, переходу в иной мир. Но совершается он ещё до последнего дыхания, в кругу тех, кто жил рядом. В общей человеческой «семье», а не в неведомых пространствах одиночества и неизвестности.
Чужой и Оракул – отдельная коллизия в тексте. Почему авторский фантдоп в краю, примерно аналогичном Скандинавии, назван словом греческого происхождения, неясно. Тут или банальное «не подумал», или простая ригидность фантазии, или скользкая привычка фантастов-понтастов особо не углубляться, чтобы «выплыть» в море фактов. Но, как правило, бултыхается на поверхности именно то, что никогда не тонет. Чужой отказывается пойти к Оракулу и узаконить своё пребывание на побережье. Он объяснил своё решение весьма патетично:
– Для меня это не благословение, а проклятье. Я хочу, чтобы время отсчитывало мне жизнь. Закаты и рассветы, работу и отдых, свидания и прощания, встречи и расставания. Я не смогу жить с приговором, выбитым на руке. Буду считать, сколько осталось. Мерять жизнь, желания, мечты – смертью. Втискивать жизнь в смертный жбан.
Не зная срока, я живу как бессмертный. С надеждой на следующий день. И следующий. Пока смерть не заберет меня. Но до последнего часа, я буду надеяться на жизнь. Надеяться на жизнь, понимаете, а не ждать смерти.
Так мог рассуждать только пожизненный странник-одиночка, не связанный заботой о семье или племени, свободный от социума. Конструктивна ли такая позиция, каждому решать самому. Какая разница, когда «смерть заберёт его»? В мире не останется следов такого странника. Сферичная «надежда на следующий день» — это и есть видоизменённый «смертный жбан». И от него герой не свободен. Только, в отличие от жителей побережья, выйти из него ему придётся в одиночку.
Рассуждения и образы в отдельных моментах текста потрясающе нелогичны. Смертный заявляет: «Я живу как бессмертный». Да неужели? В чём же бессмертие-то? Не знать, когда помрёшь? Что же есть эта надежда, как не попытка страуса спрятать голову в песок? Не вижу смерть, значит ещё существую. Это не избавит от финала, не позволит уйти в иной мир человеком, а не страусом.
Чужак, предположительно, крадёт и уничтожает Оракул. Неведомая хрень, державшая людей в рамках прагматичного «memento mori», исчезла. По мнению бабки-рассказчицы, мир не поменялся, лишь исчезла плохая привычка социума делить людей на меченых и немеченых. Однако картинки несправедливости такого деления мы не видим. Снова что-то данное тексту в довесок. Для исправления логики, изначально отсутствовавшей в задумке этого мира.
Короче, положительна в тексте лишь одна интрига. Из образов цельная и живая только бабка. Сам Чужак то до предела идеализирован (даже начинаешь думать о боге), то вдруг как былинный богатырь строит за три дня лодку, то проявляет себя вором, хамом, решившим самостоятельно главный для людей вопрос, то тупым циником, которого мало проучила Мать моря.
Но «цедзип йынлоп» (с) в речи.
1) Умеренное количество «диалектизмов» не затрудняет прочтение, но вызывает ненужные читательские эмоции. Ярчайший пример – «Да и поздно взад». В словаре «Академик» у наречия помета — разговорно-сниженное. То бишь ругательство по сути. Хорошо бы автору учитывать контекст, ситуацию и особенности персонажа при употреблении таких слов. Литературным является лишь выражение «взад-вперёд».
2) Неоправданный лексический повтор – «Лицо бабушки, освещенное мерцающим светом».
3) Неточность высказывания из-за дефекта строения фразы — «Он грел ими Чужака, обкладывая со всех сторон, завернув в шкурки кроликов.» Кого завернули в шкурки кроликов – Чужака или камни?
4) Нарушения правил формальной логики, которая ведёт к ложному суждению — «А ещё он был большой, с длинными руками, ногами и голый. Совсем голый, как младенец, только появившийся на свет». Неясно описание – длина рук и ног нечеловеческая или все жители побережья короткопалы и коротконоги. Не только новорожденные бывают «совсем голыми».
Пунктуация и орфография не в счёт. С кем не бывает. Но хуже всего удалась стилизация. Автор использовал инверсию где нужно и где она не требовалась. Кололи глаз конструкции-дубли. Они выглядели так претенциозно, так навязчиво, что создалось впечатление так называемой женской прозы, где они с лихвой заменяют смысл высказывания:
«промокли сапожки из козьей кожи, которым Люша так радовалась накануне. Легким, весенним, после надоевших зимних катанок.»
Сказано – промокли сапожки из козьей кожи, что стало причиной болезни, на кой чёрт дубль «лёгкие, весенние»? Ещё в речи бабки такое допустимо, таки она сказительница, но в речи мальчика или автора?
"Грейд посмотрел на неё, сидевшую у очага"
Мамадарагая, а это что за пароксизм изящной словесности?
"В комнате поселилась лихоманка. Так говорила бабушка – ли-хо-манка."
Бабка говорила по слогам? Грейд был настолько мал, что ему приходилось повторять по слогам незнакомое слово? Тогда как он сумел всё понять да ещё задать уточняющие и наводящие вопросы?
Отсюда вывод: нефиг использовать для «курощения и низведения» неугодных авторов провалившиеся тексты. Клянусь, если бы мне довелось читать эту одиннадцатиместную графомань-«недотыкомку» (с) на конкурсе, я бы высказалась негативно. Несмотря на дружные восхваления комментаторов. Автор не крут. Вообще.

Я поблагодарила людей за внимание и только. Такого пренебрежения кое-кто забыть не смог и стал мне «тыкать в харю» (с) этим текстом. И мне пришла в голову мысль тыкнуть ответно. Заодно и прочесть текст-финалист прошлого захода, который я пропустила.

Подождём Андрюшку, мабуть он чонить интересного накинет))

У меня нормальные ёшки))

На форуме-то ругаться низзя, а одно место у них подгорает- вот и ищут выход.

Андрюшка, не стыдно тебе спать? Люди пашут, а он кофе глычет.
Давай выгуливай истерику))

Прочитала, кста, рассказ про Андрюшку.
Чо там истерить было, не понятно))

Вас просили ответить хотя бы на один вопрос – Кто там в белом огне? Читатель внимательно прочитал ваш рассказ, оставил подробный разбор. Неужели было трудно ответить нормально и не ерничая?

По поводу тыканья. Тут да, должен признаться, сделал это намеренно. Вы же везде выскакивали с тезисом «новичьков щемят» на ровном месте – душноватым троллингом. А «хамы» всё вежливо спускали на тормозах. Ну, а ко мне прицепиться – это вообще святое, после того как я отметился в теме вашего рассказа. Решил дать вам более вескую причину сцедить яд /сатисфакцией/. Надеюсь, теперь вам немного полегчало?)))

Надеюсь, теперь вам немного полегчало?)))

За рецку большое спасибо. Если не трудно – оставьте её и под рассказом. А то в ленте обсуждения она скоро затеряется.

Ых... Окей :)

И намеренно искать рассказ, чтобы потом написать на него гневный отзыв, и тем задеть - один из самых замысловатых и трудоемких.

Тоже жду, когда можно будет сбежать и купить латэ))

Насколько я помню, тут только я- заноза в части "гражданского сознания".

Насколько я помню, тут только я- заноза в части "гражданского сознания". И Украину вспоминал и политику и религию, я уж молчу про то, что не разделяю "культурных веяний" насчет использования мата в публичном поле. Так что тут двух мнений быть не может- это была убогая попытка куснуть автора посредством минусования и написания коммента, имеющего весьма опосредованное отношение к рассказу