Он был ошарашен, когда вместо привычной холодности наткнулся на подобный теплый прием.
- Лорейн? - осторожно произнес волк, и в следующий миг сжал ее в объятьях - крепко, снова не давая ей ни малейшей возможности выбраться.
- Ты бредишь, но я не могу этим не воспользоваться, - негромко произнес он, и прижался губами к ее вшивой растрепанной макушке, - О, в каком же ужасном ты состоянии. Нет, нельзя это так оставлять.
Он сам отстранил ее от себя - и не дожидаясь лишних пререканий, подхватил на руки, и уложил на кровать, садясь рядом.
Его грубая рука легла ей на грудь.
- Сейчас. Сейчас тебе станет лучше.

- Нет, я не брежу. Послушайте меня, прошу!- она взяла его руку своими горячими ладошками и поднесла к своему лицу, а затем с непередаваемым наслаждением потерлась о нее щекой.
- Все эти дни я лишь мечтала о еще одной встрече, но я думла это останется лишь мечтами и я более никогда вас не увижу, - она осторожно потянулась к его щеке и теперь нежно гладила удивленного молодого человека. - О, как я не находила себе места, не зная, удалось ли вам уйти, и как же я была счастлива, когда он сказал, что они вас не схватили, - Лорейн смотрела в глаза волка с тем трепетом, с которым смотрят на свою первую любовь. - Вы были правы, Мишель, я Ваша, я просто тогда этого не знала. Я люблю вас и мне все равно, кто вы и скольких вы убили. Я ничего не могу с этим поделать. Я просто люблю вас...

Такого удивления, такого непонимания ей не приходилось еще встречать в своей короткой жизни. Но этот человек, наверняка привыкший жить в темпе стремительном и бешеном, перебираясь от погони до охоты, больше всего на свете, пожалуй, умел ценить время. Удивление, недоверие, мгновения назад обуревавшие его целиком, исчезли - их место заняло чувство, Лорейн прежне незнакомое. Чувство, заставившее его молча склониться над ней - и в грубом порыве впиться в ее губы в диком, неудержимом поцелуе, на фоне которого померк бы любой садовник. Рука его вновь вернулась туда же, где и прежде - и вместе с нахлынувшим жаром от его поцелуя, по груди разлилось обжигающее тепло, вытесняя прочь и боль, и вернувшуюся туда болезнь.

От нахлынувших чувств у Лоры закружилась голова. Он был здесь... с ней... рядом... он целовал ее как никто другой. Только ради одного этого стоило жить, только ради одного этого, стоило терпеть и цепляться за жалкие остатки жизни последнюю неделю.
Лорейн не дала излечить себя полностью.
- Нет! Поберегите силы, - она отстранила его руку.- Они будут преследовать вас. Их много, гораздо больше, чем в прошлый раз. Уходите, любовь моя, уходите, пока они не явились! - горячо шептала девушка.

- Нет, они не вернутся... Не сейчас, - с непоколебимой уверенностью на выдохе прошептал Мишель - и снова заставил ее замолчать. Пальцы рук сложились в замок - а другой рукой он подхватил ее под лопатки, и вновь прекратив поцелуй, сильным движением поднял девушку к себе, уводя ее руку себе за спину.
- Ты убиваешь меня. Здесь, заключенная, больная, но такая горячая.
Он запустил руку ей в волосы - и отстранился достаточно, чтобы видеть ее лицо. Его горячее дыхание обжигало, от него дико веяло незнакомой ей еще похотью - и казалось, что еще немного, и этот человек потеряет над собой контроль.
- Уйдем отсюда. Они выпутаются как-нибудь сами. Я не хочу больше оставлять тебя. Боже...
Последнее слово вылилось в стон - и он принялся покрывать поцелуями шею девушки, не ослабляя ни на миг свою крепкую хватку.

- Осталось всего немного... Она уже здесь... Меня оправдают на процессе и я буду свободна,- от его поцелуев снова закружилась голова и дыхание стало рваным, но не от болезни. - Как только меня отпустят... Тем же вечером я буду ждать вас в беседке, где все началось. Но они могут следить за мной... будьте осторожны... Есть... еще... кое-что... Мишель... О, Мишель... - Она сама чуть ни забылась, но вовремя одумалась.
Она снова словила его лицо в свои ладошки и уперевшись своим горячим лбом в его стала торопливо говорить.
- Мой дар. Он там... у позвоночника, светящиеся участки. Узнайте в чем он. Что в нем такого важного, что этот Светлый не хотел, чтобы о нем знали ни наши, ни ваши.

- Светлый? Какой светлый? - непонимающе спросил её Мишель, до которого, вероятно, только сейчас дошёл смысл всего ею сказанного. Он остановился - теперь он просто поддерживал Лору за спину, и внимательно ловил каждое её слово, пока широкая его грудь поспешно поднималась и отпускалась в такт ускорившемуся дыханию. Насторожённость, ожидание чего-то непродуманного, и там же - необъяснимо выросшая вдруг во много раз эйфория.
- Ты встречалась со светлыми? Они ничего тебе не сделали?

- С того дня, как Франсуа принес меня в беспамятстве, он говорит со мной. Я слышу его голос в своей голове. Луи-Карл Грантер. Он знает, что я вас люблю. Вернее, догадывается. Я пыталась выторговать... я пыталась обменять вашу свободу от преследователей, за то, что дам использовать свое сознание на процессе беспрепятственно. Но он не согласился...

- Грантер... - сквозь зубы прошипел Мишель, - Не обошлось без этой рожи... Глупая, зачем? Зачем было так себя подставлять?
Он отвел хмурый взгляд, глядя теперь куда-то в угол камеры. Один огонь перерождался в другой - но теперь то был огонь не страсти, а ненависти.
- Он не отпустит тебя так просто, Лорейн. Если все так, как ты говоришь, то у него уже две весомые причины протянуть к тебе свои когти... Я - и твой дар. Позвоночник... тайны... Ты - сосуд, моя Лорейн. Сосуд, способный накапливать энергию. Драгоценная находка для любого... И тем более, для светлого. О боги... Но откуда он это узнал?
Он снова повернулся к девушке, и взгляд его выдавал ужасную тоску.

Лора прижалась к груди мужчины.
- Простите меня... Я думала мои дни сочтены и хотела продать свою смерть по-дороже...О, простите! Если б я только знала! Это все моя вина! Я сама сказала ему! Он научил меня видеть энергетические карты, чтобы мне было не скучно в заключении. А потом, однажды, он спросил, не заметила ли я странностей. О, я знала, что нельзя доверять этому змею! Какая же я глупая!
Девушка вцепилась пальцами в комзол молодого человека, словно в свой последний бастион.

Бастион прижал её к себе, ни в чем не обвиняя.
- Это я должен был научить тебя, а в итоге лишь прогнал. Уйдём сейчас.Уйдем, Лорейн, и он до тебя не доберётся. Я не знаю, смогу ли я ещё пробраться сюда. Дважды на одну наживку они не клюнут. У них есть Анриетта, им хватит и её... И даже если они решат, что ты сбежала, я спрячу тебя. Мы уедем в другой город, я достану тебе новый паспорт... Только позволь тебя увести. Не от тюрьмы - от светляков.

- А что если нет? Что, если без моего участия они снова затянут следствие? И это все будет напрасно...Может... Может Франсуа и его отец помогут? Он должен будет оправдать меня на процессе, чтобы потом забрать. Ведь он не хочет, чтобы обо мне знал кто-то еще. Но если вмешаются они? Боже, я не знаю! - Лора расплакалась.

- Тише, моя Лорейн, тише. Я найду способ. Ведь я как-то проник сюда... Как тебя забрать от них - я найду. Тише, тише. Только обещай...
Он отстранил её, заглянув в глаза, и вытер рукавом побежавшие по её лицу слезы.
- Обещай, что будешь верить в меня. И не сдашься - что бы ни случилось. Хорошо?

- Они будут рассчитывать на то, что вы придете за мной, они будут готовы. Я так боюсь этого, я не вынесу, если с вами что-то случиться! - на этот раз девушка сама впилась в губы молодого человека, страстно и отчаянно.- Обещайте мне, что не будете рисковать зря. Лучше убейте меня, чтобы я не досталась ему, но только не смейте, слышите, не смейте рисковать своей жизнью! - она продолжала покрывать его лицо поцелуями, горячими и нежными.

- Обещаю. - послышалось среди поцелуев - Я больше не подставлю под нож никого из нас. Сейчас же... Не думай об этом, раз уж ты решила остаться. Не изводи себя мыслями. Положись на меня, Лорейн.
Он уложил её обратно на кровать, и завис над ней, не приближаясь больше.
- И не смотри на меня так. - горькая улыбка коснулась его губ, - Вряд ли ты хотела бы, чтобы твоя первая ночь с мужчиной случилась в тюрьме.
Он нежно провёл пальцами по её влажной щеке.

Лора словила его руку и еще раз нежно потерлась о нее щекой.
- Я не здамся! Пусть Франсуа позаботиться о моей матери, она единственный человек, помимо вас, кем они могут меня шантажировать. Если мама будет в безопасности, я не здамся! И что бы не случилось, знайте, я люблю вас и никто не сможет этого изменить!

Подобные разговоры относились к разряду тех, что могли длиться вечно. Людям влюблённым, а в особенности ощутившим первую влюбленность, редко хватало тех двадцати четырёх часов, коими располагали сутки, чтобы наговориться вдоволь - обо всем, и ни о чем одновременно. Что уж говорить о влюблённых, оказавшихся в столь печальной ситуации? Одно слово влекло за собой рождение трёх не высказанных фраз - и ком этот постепенно рос, вбирая в себя все больше тех вещей, о которых хотелось бы сказать - чуть позже, потом, когда-нибудь...
Такие порывы вполне могли и погубить влюблённых - если бы один из них не стоял на ногах тверже другого, во всех смыслах этой фразы. Увещевания были высказаны, обещания - даны, и пришло время приступить к делу.
- Я не успею научить тебя многому. Но твои узоры, и твой дар... Я должен показать тебе, с чего все начинается.
Светлые все ещё не ощущались - в то время как двое тёмных сидели на тюремной кровати, и один из них был уже совершенно серьёзен и абсолютно собран.
- Уйдём в реальность узоров, - Мишель взял девушку за руку, - И я покажу тебе, как работать с энергией.

Лорейн кивнула. Она понимала, что от этого может многое зависеть и ей пришлось запереть свои желания и всю невысказанную нежность в своем сердце, до тех времен, когда они снова будут вместе. Она выполнила просьбу Мишеля и очутилась в знакомой обстановке, которую уже успела изучить за эти дни до мелочей.

И теперь эта обстановка дополнялась ещё одним человеком, полностью пронизанным серебристыми нитями.
Серебряный человек улыбнулся ей, и поднял перед собой руку.
- Сила наполняет твоё тело, Лорейн. Она есть в каждой его точке, она живет, перетекает, подобно крови, и постоянно находится в движении. Как бы ни работала ты с этой силой, что бы ни пыталась с её помощью сделать, сначала тебе нужно поймать её движение. Быстрее всего это сделать в кончиках пальцев.
Она увидела, как меж сложённых в щепоть пальцев сияющего Мишеля что-то колыхнулось - и зародился маленький светящийся шарик.
- Это - основа основ. Попробуй переместить силу сюда, попробуй высвободить её - и сохранить над ней контроль. Но не выпускай слишком много! Состаришься. - поспешил добавить волк, удерживая меж пальцев светящуюся точку.

Лорейн взглянула на кончики своих пальцев. Знакомые узоры. Вероятно, как порой чувствуешь биение крови на кончиках пальцев, стоит сложить их вместе, так и здесь можно почувствовать силу. Лорейн сложила свои пальчики в щепотку и попыталась легонько подтолкнуть то, что жило в ее узорах к самым кончикам. Почти отпустить, но не до конца, словно лишь для того, чтобы снова вернуть обратно, затевая легкую игру.

Никакие старания не проходят даром. Она, вероятно, и не думала даже, несколько привыкла, сроднилась с теми ощущениями, что прежде были ей чужим. Но ежедневное погружение в реальность, полную этих узоров, дало ей новое ощущение здесь самой себя - и повторить фокус, показанный ей Мишелем, было совсем несложно.
Светящаяся точка появилась под её пальцами - и принялась покачиваться в пустоте, словно купаясь в невидимом никому море. А сама Лорейн в это время чувствовала тонкую нить, не толще иглы для вышивания - что тянулась от точки к её пальцам, питаясь силами девушки, чтобы не раствориться в воздухе.
Сидевший рядом Мишель улыбнулся. Он не был удивлён - иной картины он будто и не ждал.
- Я знал, что ты сможешь. Теперь попробуй подхватить самую малость этой точки другой рукой, и оттянуть в сторону, создавая нить.
Он и сам продемонстрировал сказанное - легкое движение пальцев, и точка вытянулась в прямую, одним концом теперь касаясь пальцев другой его руки.

Это было похоже на то как из пряжи делают нить. Отдаленно, но все же похоже и оттого понятно. Когда-то, когда Лора была маленькой, мама показывала, как это делать, на старом прядильном станке, что валялся в хозяйской пристройке без дела. Лора попробовала создать нить и из энергии. Взять кусочек пушистой "шерсти" и вытянуть его, словно вату.

Вместе с этим движением она почувствовала, как вытекает наружу сила, подобно вину из пробитой бочки - и как немного занервничал сидевший рядом Мишель.
Нить вышла грубой, толстой, неровной - но все же вышла.
- Уменьши брешь, - негромко произнёс её возлюбленный, - Поначалу расход энергии всегда велик, но ты научишься его контролировать. Постепенно... А пока - закрепи.
С этими словами он прижал кончик нити - и там образовалась ещё одна точка. С тех пор, как из первого сгустка выросла нить, он больше не выпускал эту "конструкцию" из пальцев - а теперь и вовсе перехватил подучившийся отрезок посередине - и вытянул ещё одну нить, перпендикулярную первой.

Лора послушно попробовала уменьшить, чтобы нить стала более тонкой и силы не уходили так быстро. Для начала это, потом же можно повторить все остальное. Девушка понимала, что спешка тут пользы не принесет, прямо как при плетении кружева, а одна лишь ошибка может пустить насмарку весь труд.

Дело постепенно пошло вперёд. Она старательно выводила нить за нитью, стараясь при этом контролировать поток - и то, что в самом начале было точкой, теперь уже напоминало маленькую, небольшую сетку - слабое подобие сети, которую сплёл Мишель.
- Теперь попробуй прицепить её... - он оглянулся, и кивнул в сторону кровати, - К изголовью. Просто подцепи края, и присоедини их, слей в одно целое. Да, вот так... Верно...
это тоже было не так уж и сложно - и вскоре ее сетка легла на узор, принадлежавший изголовью деревянной кровати, являя теперь собой хаотичное грубое пятно.
Затем он научил её обрывать нить - чтобы та больше не забирала сил, и существовала отныне сама по себе.
- Это лишь основа, - с улыбкой произнёс он, пригладив своей светящейся ладонью ей волосы, - Возвращаемся, Лорейн. Ты не устала?
Сил эта маленькая сетка забрала изрядно, она знала это по ощущениям, проходившим через пальцы - но чувствовала она себя не так уж и плохо.

- Все в порядке, - заверила девушка. - Скажите, что он попытается сделать? Переманить меня на свою сторону? Заставить угрозами? Пытками? Или просто контролируя мое сознание?- поинтересовалась Лора.

При упоминании о Грантере, Мишель, только что радовавшийся работе Лорейн, вновь помрачнел.
- Я не могу сказать наверняка. Вполне может попытаться переманить. Он - из иллюзионистов, как и де Жевр. Но всей его силы я не знаю. Мне нужны твои письменные принадлежности, Лорейн. Пока я здесь, я научу тебя, чему успею.

- Они на столе,- указала Лора. - Как же мне теперь знать, говорит со мной Франсуа, или это козни этого лиса?
Лорейн присела на кровать, размышляя.
- Передай ему, если он придет поговорить, пусть назовет меня по моему полному имени. Он знает. И он единственный в Париже, кто знает,- придумала девушка. - Так я буду уверена, что разговариваю с Франсуа. Ведь мы можем держать связь через него!- обрадовалась она. - Можем ведь,правда?

Мишель кивнул, немного смягчившись. Обнаружив нужное ему, он принялся делать на одном из листков какие-то записи - и делать довольно торопливо.
- Надеюсь, сможем, когда все закончится. Если же его не будет рядом... Если я найду другого иллюзиониста, какой он должен будет подать условный знак?

- Пусть скажет, "Назови свое имя - Лорейн Мариэль Сюаз", - ответила Лора. - Согласитесь, странно начинать приветствие с "назови свое имя...", даже если он узнает его, ошибки быть не может.
Лора наблюдала за волком. Его торопливость выдавала то, что времени у них осталось совсем немного и от этого щемило сердце.
- Я доверяю Франсуа, больше, чем незнакомцам, - все же сообщила Лора.-И он навряд ли откажется помочь после всего. Даже не смотря на то, что видела его отца и этого светлого вместе я ему доверяю. Ведь он специально сделал так, чтобы я их видела и специально скрыл свой разговор де Жевром, чтобы я не слышала, о чем они говорят... Я соглашусь на то, чтобы он использовал мое сознание в ходе суда. Скажу, что своим условием просто хотела отблагодарить вас, за помощь в сложную минуту, но раз не вышло, так не вышло. О моих чувствах к вам не знает никто. И я все еще могу повернуть все так, словно их и нет, для сторонних глаз. А насчет вшего визита, если спросят... скажу, что вы помогали сбежать другой темной, которая сегодня воспользовалась шансом и сбежала. Да... это может сработать. Если я так долго водила за нос всех следователей, то могу попробовать обмануть и его,- размышляла девушка.
В конце-концов за это время Лорейн мастерски научилась врать, ведь ей верили, верили, что она причастна к убийству, не смотря на то, что ни ее комплекция, ни ее внешность, ни ее безупречное прошлое никак не соответствовали образу хладнокровной преступницы.

- Назови своё имя... Лорейн Мариэль Сюаз... - повторил за ней Мишель, запоминая данный ему условный сигнал.
- Да, Грантер последний, кому стоит доверять. Быть может, он не поспешит тебя прикончить... Но западню приготовит в тот момент, когда совсем не будешь этого ожидать.
Мишель отложил письменные принадлежности, и повернулся к Лорейн, протягивая ей листок.
- Вот - форма нити, которую ты должна научиться вытягивать. Выпуклая снаружи, плоская внутри, и достаточно тонкая - чем больше материи, тем больше она потребует сил. А вот - узор. Эта сеть, если ей полностью оплести какое-либо помещение, скроет от посторонних взглядов все, что в нем происходит. Чтобы она не ослабла, не исчезла со временем сама - её нужно подпитывать извне. Это совсем не сложно - просто коснись её, и позволь силам перетечь по созданным тобой, или же кем-то иным узорам. На нас же такая сеть работает почти так же...
Он тяжело вздохнул.
- Спрятавшись за сетью, ты не увидишь толком остальных. Увы, но мы не умеем плести нечто более...сильное.
Он перевел палец ко второму рисунку - всего их и было два.
- А это... Плетётся, подобно ловушке. На землю, или же на предметы. Стоит кому-то из подобных нам пересечь эту линию - и ты почувствуешь их... Даже если находишься под сетью, или же в защищённом сетью здании.

Да, это могло бы сработать. Вполне. Если при этом быть предельно осторожной. И, похоже, Лорейн придется стать осторожной, если она хочет выжить в этом жутким мире светлых и темных и тем более, если она хочет отвоевать свое право на счастье. Она не знала, что будет после процесса. Ее отпустят? Отдадут ли ей ее пожитки из особняка виконтессы? Пустят ли ее вовсе на порог? Захочет ли ее видеть мать? А если этот Светлый соврал и ее осудят вместе с Анриеттой? Даст ли он ей спокойно уйти или из одного заключения ее тут же переведут другое? Все это были вопросы без ответов. Пока...
Лора взяла оба рисунка и стала их рассматривать.
- А как собирать силы, ведь моих не хватит? - немного растерялась девушка, вспоминая, сколько сил ушло на грубую "веревку".
А ведь ей прийдется тренироваться, чтобы хотя бы воссоздать одну из этих нитей, не говоря уже о том, чтобы оплести узором всю комнату.
Кто знает, сколько времени уйдет, прежде, чем она сможет творить нечто подобное? А сколько сил? И будет ли у нее это время и нужные силы...

- Тебе нужно почувствовать этот поток у другого человека. И просто начать забирать у него жизненную силу. - ответил ей Мишель, - А если быть очень ловкой... Можно забрать ее даже у светлого. Если он, например, будет очень крепко... Очень крепко спать, а ты, забирать - очень медленно, и осторожно. НО поскольку ты - сосуд, я хочу дать тебе немного энергии, которую ты сможешь держать про запас. На случай... - он вздохнул, не слишком желая принимать возможность такого случая, - На случай, если забирать силы будет не из кого.
Он положил руку ей на живот - туда, где в другой реальности у нее располагалось одно из светившихся по позвоночнику пятен.
- Ты ведь примешь от меня эту скромную помощь?

Где найти крепко спящего светлого Лора не представляла. Она даже не могла себе представить ситуации в которой она могла бы очутиться в одних покоях со спящим светлым. С другой стороны она просто приняла подобную возможность как вероятное и не стала над ней даже задумываться.
- Только если немного, чтобы вы смогли уйти от них без больших потерь,- от его прикосновения снова стало жарко.

- Мне нужно, чтобы ты направляла силы именно в этот сосуд, - ничем не откомментировав большие потери, сказал ей Мишель, - пока я не почувствую наверняка местоположение этой...воронки, все может просто уйти в твое тело и сделать тебя моложе. Ты должна будешь научиться контролировать это.
Рука зажглась практически огненным теплом - и Лора почувствовала, как сила, от которой тут же начала кружиться голова, мощной волной накрыла ее живот - и принялась тут же расходиться по телу, лишь часть оставляя на месте, там, где лежала на ее животе его рука.

От неожиданности девушка схватилась за руку молодого человека. В первые пару секунд она растерялась, но постаралась собраться и равно как она ощущала и направляла силы, создавая светящуюся точку, она стала пытаться направить их в то место на позвоночнике, которое она ранее видела. Это было непросто, пришлось полностью сконцентрироваться на этом действе. Лорейн сцепила зубы. Почувствовать поток и направить... направить... словно воду в ручейки, из ручьев в реку, из реки в озеро... В какой-то момент даже показалось, что она перестала видеть все вокруг, лишь только ощущение протекающей силы полностью поглотило ее.

И у нее стало получаться - она упустила не так уж много сил, слишком это было...просто. Да, куда проще, чем плести сеть. Просто направить в нужное место, и расслабиться.
И получить от этого удовольствие, сравнимое, пожалуй, только с теми поцелуями, что занимали их все первое время это встречи. Странная эйфория накатывала на нее, когда все больше силы вливалось в жадную до нее воронку - и хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно. Тепло, легкость, полет, удовольствие, жар...
- Достаточно.
Когда источник тепла исчез, стало на миг невыносимо тоскливо. Хотелось продолжения этого хода сил, в какую бы сторону они ни шли - к ней, или даже от нее.
А вот Мишель, сидевший напротив, постарел лет на двадцать.

Увидев такие перемены, Лорейн занервничала.
- Вы отдали слишком много, заберите часть обратно!- потребовала девушка.
Ведь Мишелю еще нужно было возвращаться. Кто знает, что его ждет на пути обратно? Пройдет ли тот беспрепятственно или же ему придется уходить от погони?

Мишель в ответ на это лишь тихо, и несколько хрипло рассмеялся. Жуткое было что-то в этом смехе, еще более волчье, чем весь изменившийся его облик.
- Я найду себе источник сил, - погрубевшая ладонь накрыла ее руки, - а тебе оно будет нужнее. К тому же... Мне пора, Лорейн. Кажется, они поняли, что их надули.

Лорейн словно потускнела. Да, она знала, что эта их встреча будет быстротечной и никто не в силах остановить стрелки часов. Но как же внезапно наступила пора прощаться...
- Я буду ждать вас...- тихо ответила Лора. - Буду ждать вестей... и... - голос дрогнул. - Буду молиться за вас...

- Береги себя, Лорейн.
Он в последний раз заключил девушку в объятья, крепкие и долгие.
- Будь сильной, любовь моя. Во что бы то ни стало.
Постаревший Мишель поднялся на ноги, и отошел к двери.
- И не забывай, что ты свободна. И всегда была свободна.

О, как же ей сейчас хотелось, чтобы он никогда не разжимал рук. Возможно, попроси Мишель еще раз уйти с ним, она бы не смогла более устоять. На глаза наворачивались слезы и сердце рвалось на куски.
- Я буду ждать...- повторила девушка и вероятно еще никогда в жизни в ее глазах не было столько тоски и боли.

- И я вернусь за тобой. – произнес немолодой волк – и с хлопком исчез.
В припасенном им мешке вновь обнаружилась еда – а помимо нее там же оказался гребень, и заколка, куда проще той, что прежде была у нее – но тем было лучше, ведь невнимательный глаз мог ее и не заметить, учитывая то, что та была еще и под цвет волос Лорейн.
Теперь она, по крайней мере, могла причесаться.

Из последовавших разговоров с Гратером – которые были редки, но вновь наполнены спорами о суде и Мишеле – чувствовалось, что касательно причин, названных ею для прекращения преследвоания молодого волка, он поверил вовсе не безоговорочно, и нередко пытался теми или иными внезапными фразами вывести девушку на «чистую воду» – но пока все шло без ошибок. Она больше не упоминала никомим образом о своих чувствах, а в итоге сам Грантер ощутимо смягчился, лишь иногда напоминая ей, что до мирных темных, до таких как она, ему особо дела нет – но убийц он не будет жалеть ни единого дня в своей жизни.
Она все же согласилась предоставить ему свое сознание на суде, который состоялся через две недели. Две недели тишины – ни звука ни от Мишеля, ни от Франсуа, только теперь у нее были узоры – о которых не знал Грантер, и запасы сил, о которых иллюзионист также не был в курсе. Наверное.
Ведь он так и не спросил ее насчет того, что произошло в тот день – и знает ли она хоть что-нибудь о побеге темной. Как больше и не упоминал про ее дар.
«Я рад, что ты все еще здесь» – вот была единственная его фраза, весьма непрозрачно намекнувшая, что он знает не так уж и мало, но по каким-то причинам не желает заострять на этом внимание.
Сознание ее он использовал дважды. Первый раз – на очной ставке Лорейн и Анриетты, из которой девушка не помнила совершенно ничего – светлый заставил ее утонуть в темноте еще до того, как она покинула пределы своей камеры, а в себя она пришла – когда все уже закончилось.
И второй раз это произошло на суде. Она увидела эту страшную женщину – перед тем, как провалиться в темноту. Невероятно красивая – несмотря на следы побоев и пыток на лице и теле, она смотрела перед собой невидящим взглядом, и что-то подсказывало, что ее собственное сознание ей уже не принадлежит. Но рассмотреть ее лучше, больше – у Лорейн не оказалось этой возможности. Она провалилась в темноту прямо в зале – и все, что происходило в тот день в Консьержери, теперь было для нее черным пятном в ее собственной памяти. Судья, адвокаты, море чужих лиц, огромный зал, убийца...
Вот было все, что увидела она в последний раз.

Последний раз под спиной было так мягко и чисто, когда она ночевала в доме господина Луи Ренара. Только в этот раз было даже мягче и уютнее – мягкие простыни, мягкое одеяло, пахнущее чистотой и свежестью – как и она сама. Пение птиц где-то совсем недалеко, мягкий дневной свет, призывающий ее пробудиться, запах свежей выпечки откуда-то... Откуда-то неподалеку, не иначе.
И ускользающие остатки сладкого сна, содержание которого она совсем уже успела позабыть.

Лорейн держалась. Она верила, что Мишель за ней придет. Ей казалось, она безумно его любит и стоит лишь окунуться в эти чувства с головой здесь в камере, без возможности даже просто видеть его, она непременно сойдет сума. Посему она сбегала от своих чувств в мир узоров. Лора была осторожна, зная, что сил у нее немного она тренировалась очень аккуратно, стараясь не расходовать драгоценные силы попусту. Ей казалось, все шло медленно, но она не учитывала, тот факт, насколько часто приступы тоски загоняли ее в мир узоров.
Девушка пыталась почувствовать силу в других. Это были надсмотрщики. Они не особо шли на контакт, но иногда все же отвечали на тот или иной незначительный вопрос заключенной, не зная, что тем самым она лишь хочет их задержать в целях своих тренировок. Один раз она попробовала украсть немного жизненных сил. Всего каплю, больше, чтобы попробовать, получиться ли у нее, а не пополнить собственные запасы.
С Грантером она была предельно осторожна, ведь приходилось брать под контроль не только слова, каждое из которых она взвешивала, прежде чем произнести, но и чувства, особенно, когда тема касалась Мишеля. С чувствами было сложнее, но Лорейн абстрагировалась, представляя, что речь о другом Мишеле, не ее Мишеле. Это срабатывало для нее. Девушка настаивала на том, что знакомство их было скоротечным, в общей сложности они виделись менее суток и она лишь хотела отплатить добром на добро перед собственной смертью, которую она считала неминуемой в ближайшем будущем.
Болезнь отступила, на этот раз она снова дала о себе знать спустя неделю и к тому времени, как Грантер впервые завладел ее сознанием он не мог не заметить недуга Лоры. Все это подкрепляло ее слова, но все еще было неизвестно, насколько это переубедило "старого лиса", как окрестила Светлого девушка.
Анриетта... Как уже отметила Лора, она была красавицей, как и все "другие" женщины, которых ей доводилось встречать. Впрочем, была ли сама Лорейн исключением или же судьба просто насмехалась над маленькой горничной, у девушки не было долгого времени для рассуждений на этот счет...
Так пролетели две недели.
Лора открыла глаза и уставилась в потолок. Нет, это не был потолок ее камеры, унылый серый цвет которого, она узнает где угодно. Эти запахи... давно забытые ощущения... В смятении девушка села на кровати и принялась осматриваться. Где она? Как она сюда попала?
О, она догадывалась, что Грантер не даст ей шанса уйти своей дорогой, но не думала, что все будет так... Волнение возрастало, пока взгляд пытался определить, куда же ее разместили на этот раз.

Пару раз у нее удалось утащить силу у надсмотрщиков. И она была уверена точно – после этого те возвращались в ее камеру явно побледневшими, и явно не в лучшем состоянии здоровья.

Она чувствовала себя прекрасно. Сомнений не было – в ней не осталось ни намека на все мучившие и то и дело возвращавшиеся к ней болезни. Даже царапины – и те зажили окончательно... Но то, вероятно, было просто исцеляющее действие времени. Ведь уже сложно было вспомнить, подсчиать – сколько же в итоге она провела в тюрьме. В тюрьмах.
Огромная, просторная полукруглая комната. Балдахин кровати над ее головой. Огромные картины на прямой стене. Драпировки – на округлой. Стул, обитый мягкой узорчатой тканью. Огромное трюмо резного дерева – и перед ним небольшой аккуратный мягкий табурет, отделанный той же тканью, что и стул. Массивная люстра, свисающая с потолка в самом центре комнаты. Небольшой диван и еще несколько стульев все той же ткани в ряд у противоположной стены. Два открытых окна. Комод с часами и двумя вазами на нем. Столик чуть в стороне – и стоящий на нем кувшин, и блюдо румяных булочек, явно испеченных не так давно.
Комната скорее напоминала покои ее хозяев, нежели что-либо еще. Чувствовалось, что обустроили здесь все не так давно – было еще ощущение новизны у этого всего убранства, на которое наверняка ушли немалые деньги.
И никакого ощущения светлых вокруг.
Впрочем, как и темных.

Обстановка была незнакомой. Лора занервничала еще больше. Она никого не чувствовала, но причиной тому могла быть сеть, наличие которой Лора и принялась проверять на себе и комнате. Нужную форму нити и узор она давно запомнила, а рисунки изорвала в мелкие клочки, размыв чернила водой, еще в камере. Но на память девушка никогда не жаловалась и была уверена, что помнит каждую малейшую деталь и узнает их где угодно.
Желудок от запаха булочек конвульсивно дернулся. Раздался весьма неприятный звук. Лора глянула на себя. Навряд ли она хотя бы в своей нижней рубахе, не говоря уже о платье. Девушка соскользнула с кровати к ароматной выпечке и взяв с блюда булочку, жадно вгрызлась в нее зубами. Неожиданно для самой себя, Лора даже издала легкий стон наслаждения. Затем она подробно осмотрела комнату, все больше пытаясь найти взглядом свое платье, чтобы одеться и подойти к окну и,возможно, наконец-то понять, куда ее привезли.

Она действительно обнаружила сеть, которая шла вдоль стен - и переходила в пол и потолок. Знакомую сеть.
Босые ноги утонули в мягком ковре.
Не без некоторой доли смущения она обнаружила на себе белую сорочку из тонкого шелка, так мягко касавшегося ее тела , начисто вымытого, что касание этой ткани невольно заставляло возникать довольно интересные ощущения.
Помимо же сорочки она обнаружила сидящий довольно плотно браслет на запястье правой руки , шириной почти с ноготь мизинца, и покрытый весьма симпатичными узорами. Серебряный, наверное. И очень красивый, чего греха таить. Особенно на ее тонкой руке.
Голова не чесалась совсем...
А булочка, такая свежая и мягкая, казалась просто верхом блаженства. В кувшине же обнаружилось молоко.
Что до платья... Беглый осмотр комнаты позволил обнаружить лишь еще что-то аккуратно сложенное на длинном диване вдоль стены – и пару атласных туфелек у массивных деревянных дверей.
Ее собственной одежды нигде не было видно.

Молоко и булочка! Это было пределом счастья на данный момент, но длилось оно не так долго. Лорейн была озадачена, дорогая ткань, серебряный браслет... закрались подозрения, что браслет на ней не для чего иного, кроме как контроля ее действий... девушка недоверчиво поглядела на украшение и на его узор, а затем подошла к тому, что было сложено на диване, вероятно к платью. Чем быстрее она оденется и выйдет отсюда, тем быстрее она узнает, к чему это все.

Предметом гардероба оказался домашний пеньюар - вещь из разряда того, что ей прежде носить не приходилось никогда вообще. Это дамы высшего общества имели привычку разгуливать в таком...не слишком потребном виде, принимая порой так же гостей, но для неё это было в первый раз. Снова шёлк, а здесь ещё и кружево.
Пока же она разбиралась с этим странным облачением, взгляд скользнул в сторону одного из больших высоких окон, открытых настежь. Сад... Да, там впереди, определенно виднелся сад, но совсем не такой, какие привыкла видеть она. Не было в нем ни пышности, ни многообразия растений и их форм... Все было совершенно строго, словно сошло с картинок о садах Англии.

Лора оделась в пеньюар, сгорая от стыда, от одного только этого факта. Не приведи Господь, ее увидят в таком облачении! Но другой одежды, увы, не было. Девушка подошла к окну и в своем удивлении взялась за открытую раму, застыв напротив сада. Она не знала Париж так хорошо, чтобы определить, есть ли в нем подобные сады, и она никогда не бывала в Англии, чтобы отличить ее от Франции. Но она знала точно, что это не сады ни одного из знакомых ей поместий виконтессы.