Чем больше Ратезу говорили, тем больше он впадал сначала в гнев, а далее и вовсе в ярость, он чувствовал, как на виске бьется, пульсирует жилка.
- Тебя должны были оповестить о нашем прибытии, Гайтар, и ты мне сейчас говоришь, что я должен охранять господина Геинмаара Лариата, разместив своих людей в пригороде? Ты отдаешь отчет, о чем сейчас говоришь? Может, мне вышвырнуть вашего правителя из его дома и ваших богачей, чтобы разместить наших людей, а пока мои солдаты будут этим заниматься, я расскажу твоим хозяевам, да-да, тем, кто содержит тебя и твою стражу,что некто Гайтар не смог найти места для людей Теаса Дагреша. С дороги, побери тебя вороны! Я найду место сам!

- Чтобы люди господина Лариата, и не могли кого-то заставить? - удивленно пробормотал Лиарен, - Быть того не может.
Он был в бешенстве. Они прибыли в город слишком рано. Возможности исполнить задуманное не представилось, а значит, придется терпеть сочувствие друзей и насмешки врагов. Желая отсрочить неизбежное, Лиарен надвинул капюшон, надеясь, что в этой небритой физиономии не так просто будет узнать недавнего аккуратного щеголя.

- Вперед, - холодно усмехнулся начальник стражи, и отступил с дороги. - Покажи людям, что несет имя дома Дагреш. Виру за ущерб городу и жителям, ежели таковой будет, оплатит твой хозяин, по закону Империи. Эй, люди! - потеряв интерес к особе Ратеза, Гайтар повернулся и зашагал к своим и толпе. - Дайте воинам Теаса Дагреша то, что они хотят. Они посланы законной властью! Они - часть армии, защищающей наши рубежи. Вам возместят все убытки, причиненные их пребыванием!
Любопытные тут же начали расходиться, и соседние улицы опустели в два счета. Хлопали, закрываясь, ставни в домах, изнутри стучало что-то, похожее на полено, которым удобно подпереть дверь.

Ни говоря ни слова Ратез сел на коня, заметив:
- Говорят, что даже словом можно подавиться, я встречал такое, - тронул лошадь, направляясь в сторону дома управителя, к которому внезапно оказалось много, очень много вопросов.

После обеда господин Лариат перестал даже делать вид, что пьёт вино. Эта липкая паутина вежливости и учтивости затягивала похуже болот. А вот своих людей Геинмаар был искренне рад видеть. Даже несмотря на то, что предпочёл бы, чтобы Вейт так и оставался при Акрите. И посол с удовольствием бы обнял и расцеловал этих пыльных, потных и уставших с дороги людей, но такое проявление чувств для господина было неприемлемым, поэтому он просто улыбнулся им широко и открыто.
Новости с перевала были хорошими, хотя Геинмаара заинтересовала эта сбежавшая любовница:
- Вейт, а с чего ты взял, что эта девушка именно любовница Теаса и что она сбежала, а не была им отослана в безопасное место?

А вот появление Ратеза вызвало у Лариата смешанные чувства: с одной стороны он был рад подкреплению, с другой… Почему именно Ратез? Теас, конечно, не знал об их разногласии, но послать мог кого угодно. С этим же северянином будет ой как туго.
- Талар, - нехорошо улыбнулся господин посол новым вестям. – Вели, пожалуйста, привести Ратеза из Найя ко мне. Немедленно. А его людей расположите где-нибудь здесь. Весточку господину Дейрату пока попридержите. Я узнаю, какие новости на перевале, и добавлю к ней кое-что от себя. Нарт, сделай одолжение, помоги нашему доброму хозяину справится с Ратезом.
Вряд ли с человеком Теаса нужно будет справляться. А вот помочь ему добраться до Геинмаара явно будет нужно.

- Это, господин, легко сделать, - с готовностью отозвался Нарт, углядев что-то в окне и поспешно вышел прочь.
- Про женщину, господин, я знаю наверняка только одно: .она сбежала и за нее была обещана немалая награда, - спокойно ответил Вейт, проводив друга взглядом, - Однако, когда ее вернули, никто из людей господина Теаса не смог или не захотел объяснить, в чем ее вина. Они правы, это не мое дело, и я не стал настаивать. Насколько я видел, с женщиной обращаются приемлимо.

Идти оказалось недалеко: широкой мощеной улицей, упирающейся в каменный забор с коваными воротами - безумной роскошью и красотой по меркам этого края. Забором от суеты отгородился верхний город: караул в парадном облачении у ворот, огромная площадь с мозаичной брусчаткой - на такой можно выстроить десять Ратезовых отрядов и еще останется место для маневра, а среди высаженных аккуратными линиями деревьев каменные дома в два ряда окон - стройные, ровные, отделанные гранитом и мрамором. У плоской чаши, в которую был заключен пробившийся из- под земли родник, играл на дудке единственный неуместный здесь человек: бродячий певец. Его игру собралась послушать белая челядь из окрестных домов - красивые здоровые, молодые мужчины и женщины, да всего трое детей, которым еще дозволялось бегать за пугливыми голубями, кричать и смеяться.
Прежде, чем Ратез напугал бы кого-то вопросом, в каком из примерно одинаково богатых домов найти градоначальника, на площадь вышел знакомец Нарт и позвал за собой.

Градоначальнику принадлежал дом с колоннами; отлично вышколенные слуги открывали двери, улыбались, предлагали снять плащ и освежиться водой, охотно проводили воинов вверх по гладкой лестнице, хотя Нарт и без них знал дорогу - и вот еще один улыбчивый молодец, встав в дверном проеме, объявил звучным чистым голосом:
- Ратез из Найя, воин дома Дагреш, к господину Лариату и помощнику градоправителся Талару, и отступил в сторону, позволяя войти в просторую, изящно обставленную комнату, где господин Геинмаар, сидя в удобном кресле с видом на зарождающийся над крышами закат, беседовал с богато одетым пожилым человеком, скромно притулившимся рядом на табурете.

Господин Лариат встал навстречу Ратезу. Это может и было не совсем по господски, но сидеть и любоваться закатом Геинмаару уже опротивело.
- Ратез, я надеюсь, ты не сильно устал с дороги? На перевале всё спокойно? Замечательно, - ответить посол не дал, так как ответ его не очень то заботил. - Наш радушный хозяин и градоначальник господин Дейрат Аркел повредил в дороге ногу и поэтому вынужден заставлять меня вот уже целый день ждать его возвращения. Сделай одолжение, мой милый, отправляйся ему навстречу и помоги вернуться сюда ещё до утра. Потому что, если у него в дороге сломается ещё и телега, на которой он вынужден передвигаться, я этого просто не переживу. И боюсь, что не переживёт кто-то ещё, - Геинмаар кинул взгляд на своего собеседника. - А это наш дорогой Талар. Он как раз собирался отправить Дейрату весточку, и он с удовольствием объяснит тебе, где найти господина Аркела. Ведь так?

Виолину Ириде всё же вернули. Девушка впервые за время своего возвращения улыбнулась, прижала инструмент к груди, как мать, которая вновь обрела потерявшееся дитя. Затем менестрель открыла футляр, осмотрела своё сокровище, некоторое время хлопотала над ним, приводя в порядок, после чего выбралась на более-менее безлюдное место, насколько это было возможно, находясь под охраной и в военном лагере. Здесь Ирида встала поудобнее во весь свой небольшой рост, прижалась подбородком к виолине, тронула смычком её струны...
По лагерю пролетел пронзительный плачь струн, в котором боли, тоски и одиночества хватило бы не только каждому у перевала, но и всей Империи. Виолина рыдала, вырывая из души менестреля невыплаканные слёзы и обиды и развевая их по ветру, даря всем, кто её слышал, холод и одиночество. Те холод и одиночество, что преследовали девушку, держащую в руках инструмент, с тех пор, как она ушла из родного дома. Ведь на всём белом свете нет никого, кому бы было дело до того, что с ней твориться. Даже братья и сёстры наверняка уже давно похоронили её. А случайным знакомцам нельзя раскрыть свою душу. Им это не интересно. Только и остаётся надеяться на вечную плаксу виолину, которая вычерпает переполняющее её одиночество, чтобы некоторое время дырявая лодка-душа ещё держалась на волнах жизни.
Ирида играла долго и самозабвенно, не обращая внимание на то, что творилось вокруг. Ей хотелось слышать единственную в своей жизни любовь, с которой её так надолго разлучили. Затем девушка вдруг прервала мелодию на середине, убрала виолину в футляр, снова забилась в тот угол, что ей определили, обняв инструмент, и так и сидела до вечера, о чём-то думая.

- Добрый господин, у меня на родине обращение "мой милый" однозначно понимается обращением между двумя особами, находящимися в достаточно близких отношениях, потому, прошу простить за дерзость, избавьте меня от таких слов. Более того, мой господин Теас, дал мне ясный приказ охранять господина Геинмаара Лариата и быть глазами и ушами Теаса Дагреша в этом городе. Еще имею сказать, что даже если градоначальник внезапно исчез, что совсем недавно случалось и с более влиятельными особами, как вам известно, то следует забрать начало в свои руки и навести тут порядок. Нужно быть трижды слепым, чтобы не понимать по противодействию от низшей власти до простых горожан, что корни измены пущены так глубоко, что как бы всходы не пришлось удалять большой кровью, - Ратез сказал это суровым тоном, глядя больше на Талара, чем на Геинмаара, скрестив руки на груди, всем видом давая понять, что ни за каким градоначальником он прямо сейчас не отправиться, потому что не видит в этом никакого смысла, даже самого малого.

- Замечательно, - господин Лариат кажется не сильно расстроился такому ответу. - Тогда я думаю, ушам и глазам Теаса будет интересно узнать у нашего доброго друга, - Геинмаар кивнул на Талара, - куда на самом деле делся градоправитель и что твориться в городе. Методы на твоё усмотрение. А я пойду, объявлю людям, что господин Аркел и его приближённые объявляются предателями Империи и Повелителя, пока не докажут обратного.

- Зачем настраивать против себя людей такими заявлениями? - нахмурился Ратез, он вообще отказывался понимать господина посла. - Градоначальник может быть вообще не при чем. Или вы хотите найти свою башку в придорожной канаве или на пику поутру. Может, хватит уже таких не допускающих возражений решений. Нам нужны спокойные тылы, а не пожар мятежа, господин Лариат, не сегодня-завтра войска будут вырезать друг у друга части тела и будет очень плохо, если им ударят в спину.

- Ратез, может ты всё-таки поговоришь уже с Таларом? А я так и быть подожду ещё смену прежде чем кого-то обвинять и делать поспешные выводы. И не забудь уточнить у него, какую роль во всём этом играет Лайдар Хмель.

- Как прикажешь, господин, - ровно ответил наемник.

Геинмаар окинул взглядом Ратеза и вышел, оставив его наедине с Таларом.
- Вейт, узнай, пожалуйста, сколько в городе стражи и кому они подчиняются. А так же почему ко мне всё ещё не доставили ни одного купца.

Скромный помощник градоначальника выслушал все эти разговоры о своей особе молча, с выражением бесконечного терпения на округлом лице, но когда господин Лариат собрался уходить - дернул за шнурок, пропущенный в железных петлях под потолком и уходящий в стену. Послышался тихий звон, и, выпустив господина, в комнату зашли трое из охраны дома. По знаку один подошел к Талару и встал слева от него, а еще двое - по сторонам от двери; их взгляды впились Ратезу в затылок.
- Итак, два вопроса господина Лариата, - заговорил Талар, враз наполнившись уверенностью, и даже вроде бы сделавшись выше. - Господин градоначальник третьего дня уехал в гости к давнему другу - у того наконец-то родился сын, и по этому поводу устроили праздник. Вчерашним утром дошедшие до нас вести о войне заставили его покинуть гостеприимный дом и выехать обратно, однако в спешке господин Дейрат сильно подвернул ногу, и теперь возвращается домов в купленной у кого-то по пути телеге. Он передал весть, что возможно не успеет домой засветло и заночует в подходящем месте, ибо ночной путь по разбитым обозами дорогам опасен для всех ног и тележных колес.
Причин для спешки, кроме беспокойства господина Лариата, нет. Единственная сложность - в городе немало беженцев из Геруи и Дарн-Кассара, откуда честные торговцы бегут, замечу, не от войны, а от самого господина Лариата с его страстью к арестам. Послушай внимательно, воин, я объяснию. Купец Лиарен - сын простолюдина, но простолюдина более богатого и влиятельного, чем иные господа. Его отец, Нелдайр, из старой купеческой братии. До прихода морской братии - таких, как Хмель, Дарей, Раведис и прочие, с ними считались во многих вопросах. Ныне часть влияния потеряна, и все же господин Лариат показал всем, что не считается ни с титулами, схватив Кандара Ралту, ни с добрым именем честного торговца. Не следует удивляться тому, что с его людьми не хотят разговаривать.

Наемник переступил с ноги на ногу, когда трое охранников появились в комнате, заложил руки за спину и, положив их ладонь в ладонь, выпрямил спину. Несмотря на довольно неприятное начало разговора, Ратез сразу почувствовал себя намного увереннее. Да-да, я вас, тварей, не боюсь, это вы меня бойтесь, вы ведь не знаете того, что могу знать я.
- У тебя, Талар, нет никакого права обвинять в чем-либо господина Лариата. Вы здесь настолько зажились в безопасности под крылом Империи, что забыли, что такое, когда вас ветер гонит по полю. Ни какая подвернутая нога не остановит мужчину, когда на его дом вот-вот готова обрушиться война, если он не трус и не предатель. Я знавал людей, от которых уже открещивались жрицы, а они садились в седло или брали в руки копье, чтобы дать отпор врагу. Твои объяснения просто нелепы и не делаю вашего градоправителя лучше в моих глазах, а следовательно в глазах господина Теаса Дагреша, который, да будет тебе известно, еще чуть-чуть и будет возглавлять армию этой провинции. Еще вчера, когда ты сладко спал, Лариат потерял почти всю свою дружину, пытаясь не дать найтийцам застигнуть нас врасплох. Ты говоришь у него слабость к арестам? Ха, будь моя воля я бы уже казнить начал. Ты и тебе подобные чинят препятствия на каждом шагу, спорят, торгуются, ищут своей выгоды в то время, когда даже бывшие враги Империи становятся под ее знамена. Ты хочешь назвать себя верным? Ты, за несколько дней не ударивший палец о палец? Ты смеешь обвинять кого-то в своей недальновидности? Теперь ты слушай меня внимательно. Завтра-послезавтра две армии сойдутся недалеко отсюда в лютой бойне, дело каждого, чтобы перевес был на нашей стороне. Каждый верный не будет забыт, каждый промедливший найдет свою смерть. Вот тебе слово Теаса Дагреша. Что же касаемо твоего Лиарена, если будет доказано, что он пострадал невинно, клянусь Богами, ему вернут его доброе имя с вирой, что положена по законам Империи.

- И пришли сюда часть людей, что пришли с Ратезом, - добавил господин Геинмаар, видя охрану, что вошла в комнату. - Думаю, ему потребуется поддержка. Только так, чтобы происходящее здесь не разнеслось по всему дому.

- Будет сделано, господин, но боюсь, что вызов стражи уже дал понять всем, что этот Талар считает нас угрозой.

Вейт вернулся с новостями довольно быстро.
- Стражи, господин, чуть менее трех сотен. Большая часть - жители города. Обычно выходят в три смены, сейчас сократили тренировки и разделились на две по сто пятьдесят - беженцы из Геруи и Дарн-Кассара создают им много забот. Подчиняются Гайтару, человеку градоначальника, тот, в свою очередь — доверенному Талару, пока нет хозяина. Правда, кое-кто обмолвился, что это подчинение существует только на словах. Твое повеление насчет купечества передано солдатам, господин, но они не справляются: никто не хочет явиться к тебе своей волей, а заставить не позволит стража.

Похоже Данниар сказывался на склочности всех не лучшим образом. Иначе как объяснить, что такая прорва людей не делает то, что должны делать по статусу?
- Вейт, можешь пригласить ко мне этого Гайтара? Скажи ему, что у меня есть несколько вопросов на счёт обороны города, на которые Талар ответить не может.

Доверенный Талар никак не ожидал такого красноречия от воина, и слушал скорее со вниманием к самой особе Ратеза, чем к тому, что он говорит.
- Ты так владеешь словом, воин, что впору тебе самому стать послом, - неторопливо проговорил старик, обхватив пальцами колено и потянувшись. Беспечность позы, безмятежность в голосе: придворный градоначальника всячески проявлял смелость и упорство, граничащие с неуместным упрямством. - Я не буду тратить время на пустой спор. Ты хотел знать то, что известно мне о городе и отъезде моего господина. Я рассказал тебе то, что принесли мне вестники. Не больше и не меньше. О твоих гнусных намеках на трусость или предательство хозяина этого дома узнает твой господин, и так мы узнаем, являешься ли ты еще и языком, помимо глаз и ушей. Теперь к делу. Насколько мне известно, командовать войсками провинции должен Алрас из Черного поля. Но, очевидно, по каким-то причинам он передал эту ответственность Теасу Дагрешу, родичу господина Геинмаара. Что именно нужно будущему главнокомандующему провинции для блистательной победы? Каждого, способного держать оружие под угрозой смерти за отказ, я верно понял твои речи? И кто, в этом случае, защитит города от грабителей, насильников и воров? От удара в спину?

- Поберегись, старик, каждый градоправитель знает, что делать во время объявленной войны: сколько людей он должен выделить, сколько продовольствия доставить, сколько дать вооружения и кто поведет ополчение, не мне учить таким вещам седовласых. Не морочь мне голову словами, не смей тянуть время, к вечеру я хочу видеть то, что положено. В противном случае...В противном случае у этого города будет новый правитель, а что делать с вашими жалкими жизнями будет решать Повелитель, если вы, конечно, доживете до его суда.

- Гайтар, командир карнакатской городской стражи, личнопреданный Дейрата Аркела, - представился явившийся через четверть смены воин в полном парадном облачении, придавашем ему значительный и грозный вид.На господина Лариата он смотрел, стараясь скрыть нетерпение, - явился по твоему зову, господин.

На сей раз Талар молчал и раздумывал долго, так долго, что начинало казаться : он не ответит.
- Пусть будет так. Ты получишь то, о чем говоришь, не позжн, чем солнце скроется из вида. Это все, непочтительеый гость?

- Это только начало, добрый господин Талар, - бросил наемник. - Позвольте откланяться, я должен проследить где и как разместили моих людей и узнать нет ли у господина Лариата ко мне еще поручений.

Доверенный не ответил, только проводил Ратеза взглядом, который вполне мог бы оставить вмятину в новом доспехе, но знака не было и двое у двери не шелохнулись, пропустили.

Люди Ратеза с удобством разместились прямо в коридоре и на лестнице - кто подпирал собой стену, кто сидел на сьупенях, а кто - на подоконнике, пугая челядь своими видом, злыми усталыми мордами и грязью, насыпавшейся с сапог. Всего полтора десятка данниарцев под предводительством Селедки сумели занять собой все свободное место; при виде командира они расторопно подтянулись к нему, преодолевая ясно написанное на лицах нежелание вставать и шевелиться.
- За нами господин Лариат прислал, говорит - мы тебе можем пондобиться, - тут же пояснил Селедка. - Я и вызвался. Остальных Хвост повел обживать ихнюю казарму на востоке, недаоеко от забора. Там лариатовых два десятка уже живут. сам Лариат вон в ту дверь зашел.

- Замечательно, мой милый, - Геинмаар оглядел вошедшего. - Скажи мне, если бы весть о войне застала тебя вне дома, ты поспешил бы вернуться? Талар рассказывает мне какие-то странные вещи о том, почему градоправителя всё ещё нет в городе. Может быть ты знаешь, где на самом деле находится твой господин?

- Где бы ни застала меня война, я буду там, где мне прикажет быть господин, - не задумываясь ответил Гайтар. - Он прислал вестника с тем, что чтр возвращается домой, так что, думаю, сейчас он где- возле Собачьего Уха. С ним довольно внюерных людей, места знакомы, а те разбойники, которых вешает по дорогам господин наместник, не посмебт напасть на градоправителя. Что меня по- настоящему ьеспокоит, ггосподин, так это воинство, которое присоал нам Теас Дагреш. Господин Дагреш, возможно, не знает, что это за люди. Нескольких из них я лично отправил в Герую под конвоем. Например, Селедка, которого я видел по пути сюда, известен тем, что грабил имперские обозы с проаизией и передавал ее мятежникам в горах.

Было похоже, что Гайтар действительно верен градоправителю. Но скольких верных людей уже бросили их обожаемые хозяева? Впрочем, говорить об измене Аркела пока не стоило. Хотя стоило дать начальнику стражи повод задуматься.
- Мне будет безумно интересно послушать, что совершили те люди, которых выпустили из тюрьмы по моему приказу и которым обещали прощение всех их прошлых проступков. Но в другой раз, - господин посол улыбнулся. - У нас не так много людей, как хотелось бы. А эти пока что не дали повода усомниться в своей верности. В отличии от тех, чья верность изначально не ставилась под сомнение. Видишь ли, мой дорогой Гайтар, у меня есть повод подозревать некоторых граждан Империи в измене. Но я не знаю, как далеко проросла эта зараза. К тому же в Данниаре видели нантийских глашатаев, которые пытались поднять местных на восстание. Вот о них я думаю, когда переживаю о то, что Дейрат задерживается. Ты уверен, что вестника прислал именно твой господин? Ты уверен, что все люди, что отправились с ним, верны ему?

- До этого мига был уверен, господин, - мрачно и немного растеряно признался Гайтар, накрепко задумавшись на его словами. - Все - преданные, проверенные люди, мои братья. Никто не пойдет на предательство. Даже если предположить такое бесчестье, воин-предатель проклятый в веках, губит себя вместе с хозяином. Кому может быть выгодна гибель градоначальника? Ты говоришь - Нанте, но и в отсутвие хозяина мы исполним обязательства перед войском... или, господин, ты хочешь обвинить в предательстве кого-то еще? Назови имена, господин.

Задумался - и то хорошо. Не всё же Геинмаару искать вокруг предателей.
- Если бы я знал имена, мой дорогой, они бы уже висели. Пока же у меня нет никаких доказательств, а одни подозрения. Например, сюда меня отправили, посулив быстрое решение одной проблемы. А я и добирался сюда дольше обещанного и теперь вот вынужден бездействовать, ожидая градоначальника. Вот я и думаю, может его специально кто задерживает? - господин посол немного помолчал. - Может быть ты, Гайтар, сможешь помочь решить одну мою проблему? Видишь ли в Дарн-Кассаре градоправителя вообще нет сейчас. Людей в стражу я им нашёл, но вот вооружить их нечем, - Лариат многозначительно замолчал, давая начальнику стражи самому решить, какую помощь он может предложить.

Цель была так близко, и в то же время так далеко. Если бы Лиарен не замешкался и последовал за Ратезом, уже сейчас ему представилась бы благоприятная возможность. Теперь придется искать другой путь. Какое-то время Лиарен обдумывал возможность бежать: он знал этот город лучше, чем любой из людей Ратеза, и смог бы затеряться на улицах. Однако он был слаб, и не смог бы бежать на достаточной скорости. Нужно было действовать иначе. Лиарен стал ходить по территории, ища слабое место в охране. Возможность зарезать часового и скрыться в толпе, или что-нибудь в этом роде...

Просьба госпожи, обеспокоенной судьбами каких-то там корабелов и строительством укреплений, озадачила Интара не менее, чем само пребывание женщины здесь, в крепости, так, что он не сразу нашелся с ответом.
- Корабелы? Шпионаж? Ах да, эти... Вообще-то мы должны были переправить их в столицу, но тут война... Если уж Повелитель дарит прощение всем, кто берет в руки оружие и встает под его знамя, то, конечно, госпожа, забирай.
По приказу командира на свет вытолкали девятерых данниарцев, тычками построили в два ряда. Помятые, перепачканные в земле и прилипшей соломе, мужчины щурились на светлую госпожу, пытаясь понять, кто она такая и чего от нее ждать, но не издавали ни звука без разрешения говорить.
- Где десятый? - зло спросил по-таррегски десятник конвоиров, не рассчитывая, что госпожа немного, но понимает чужой язык.
- Помер, командир, - испуганно ответил подчиненный, всем своим видом показывая, что он тут не при чем, и добавил еще несколько непонятных слов.
Выслушав его, десятник сплюнул и перешел на торговый, зачитывая по памяти клятву: свобода и прощение в обмен на служение кровью.
- Вас ... эта женщина, - к эркаратским шпионам десятник снова обратился на своем родном языке, - не вижу благодарности, ... !
По его раздраженному жесту все девятеро покорно опустились на колени, при этом один едва не завалился набок, по еще одному старший осмелился поднять голову и поглядеть прямо на госпожу.
- Светлая госпожа, ты спасла нас. Твоей милости мы обязаны жизнями, и сделаем все, что будет в наших силах, если это не против Империи и Повелителя.
Он не был до конца уверен в том, что говорит, но, зачем бы ни были нужны благородной женщине данниарские корабелы, ее доброе лицо оставляло надежду на будущее получще земляной ямы и столба у дороги.

Начальник городской стражи Гайтар выдержал взгляд господина, но в его глазах читалась рассеянность, недоумение, и еще в них теплилась искра гнева. Он прекрасно понял, о чем говорит Геинмаар - у всего на свете есть своя цена, в местах вроде Карнаката об этом знали даже дети, и все же откровенность, с которой благородный назначил цену сведениям об опасности, грозящей господину градоправителю, на несколько ударов сердца повергла воина в оторопь.
- Ты не знаешь имен, и я не знаю имен, господин, - заговорил Гайтар, осторожно подбирая слова. Разговор с господином и прежде не доставлял ему радости, а теперь воину требовалось все его терпение, чтобы и дальше тратить время на речи, когда пришло время дел. - И мы ничего не можем сделать. У страха тоже есть предел, господин Лариат - нас терпят, пока видят в покорности меньшее зло, но еще немного насилия - и этот городок утонет в крови. Что до оружия, у нас лишнего нет, и кузнецы будут заняты снабжением войска, но я отправлю людей, пусть успокоят наше купечество. Ты получишь желаемое, если там еще не все раскупили.

Начальник стражи не соврал: в самое ближайшее время к господину Лариату явились оба карнакатских торговца железом и управники от больших купцов. Мужчины, кто в зрелом возрасте, а кто и в преклонном, переглядывались, неловко мяли в руках шапки - кому ж приятно быть смелым против своей воли?
- Прости, господин, - заговорил, получив дозволение, человек Дарея от имени всех своих братьев и вечных соперников по торговому делу, - не признали, поверили глупым россказням.
- Да как не поверить, вон Лиарена все видели, - не выдержал и возмутился хозяин "Щита и Меча". Дареев покосился на него с плохо скрываемой досадой, но промолчал, позволяя перебить себя. - Такого, господин, никому...
Получив от соседа локтем под ребра, он обиженно умолк.
- У меня осталось восемнадцать копий, пять топоров, четыре меча и стрел под пол тысячи, - не дожидаясь, пока господин потеряет терпение, человек Дарея перешел к делу, - все это передаю тебе, господин, и не смею назначать цену. Мой хозяин дружен с твоими родичами, господин.
После этого предложения посыпались наперебой, и вскоре господин Лариат получил, хотя бы на словах, довольно оружия, чтобы раздать хоть что-то каждому из ополчения Дорн-Кассара.


- Смотри, господин, все, как должно быть — сотня пехоты, две дюжины лучников. Сверх их пайка девять мешков крупы, пятьдесят связок сельди... сушеной сельди. Хлеб — пять мешков по десять, три бочонка солонины. Двадцать три лошади под седло. Теперь оружие — копий три связки по десять, стрел — восемьсот тридцать две вместе с теми, что выданы лучникам, да еще наконечников три сотни. Щитов сорок... разных. 
Закончив читать с листка, доверенный Талар протянул его господину Лариату, чтобы тот мог самолично убедиться - город собрал ровно столько людей и добра, сколько требовалось от него приказом десятитысячника Алраса. а сборы, несмотря на приказ управиться к вечеру и все угрозы Ратеза, еще не были окончены: добро, засветло подтащеннное на площадь с разных сторон города, грузили на телеги в сумерках и обещали управиться до темноты. Помощник градоправителя кутался в подбитый лисьим мехом плащ и говорил с Геинмааром Лариатом самым почтительным и заискивающим тоном, но нет-нет да посматривал на Ратеза, памятуя, что господин не станет защищать его от самоуправства этого наглеца и невежды.
- Кроме этого, господин, сознавая свою ответсветнность за общее дело войны, - голос доверенного осмелел и наполнился торжественными нотками, - наши честные горожане по своему почину отрядили в ополчение добровольцев из своей охраны, - величественно протянутая рука указала на второй строй, поменьше первого, с виду человек пятьдесят, пестрый лицами и снаряжением - южане, северяне, нара нантийцев, невесть кто из невесть каких стран, и всего человек десять из народов, подданных Таррегу. Кто в кольчуге, кто в коже, кто с топором, кто с цепом, у каждого с собой походный мешок, фляжка и все, необходимое тому, кто живет в пути. Но, чужеземцы или нет, они прожили в этом городке не один день, вместе пили и хватали девок за мягкие места, и были явно знакомы друг с другом. На господина и Ратеза они смотрели без особого почтения - эти добовольцы вовсе не горели желанием променять службу в охране местных богачей на солдатчину. Мыслями они были уже в походе, а может быть, и в бою, а этот город, эта площадь под закатным небом, прильнувшие к окнам фигуры горожан, голоса женщин и домашний запах дыма из печных труб отходили назад, оставались в другой жизни, растворялись во тьме.

Когда солнце коснулось горизонта, город оставили и оба отряда, идущие к перевалу с обозом, и три десятка людей господина Лариата, которым было поручено доставить оружие в Дорн-Кассар.

Надрывный и пугающе мерный гул рогов разбудил лагерь в самую глухую ночь между полуночью и рассветом. Даже если бы не учения, на которых каждому в лагере доступно объяснили, что означает тот или иной звук, обознаться с пением тревоги не смог бы и глухой - это был один из тех звуков, которые, добравшись до внутренного чутья, заставляют ощущением надвигающейся беды подскочить даже тех, кто никогда не видел ни войны, ни пожара.
Лечебница, за пределы которой женщинам в тревогу выходить не следовало, была островком относительного спокойствия, но уже через десять ударов сердца весь остальной лагерь пришел в движение. Выскакивая из укрытий, солдаты спешно навешивали на себя доспех, разбирали оружие, строились по десяткам и отрядам. Стоя у забора, на ящике, чтобы было повыше, Риан видела, как несколько легко снаряженных солдат бегом пронеслись к коновязи, и вскоре, едва дождавшись, пока им оседлают лошадей, унеслись в ночь - сперва их факелы превратились в огоньки, стали похожи на далекие звезды, а потом вовсе исчезли во тьме; Риан смотрела им вслед, не в силах оторваться и приняться за работу. Обязанности были известны всем, и уже сейчас следовало греть воду, готовить инструменты, но ужас перед грядущей битвой, которая должна разразиться где-то рядом, здесь и сейчас, был сильнее воли и долга; все усилия, все, что мог сделать один человек, казалось бессмысленным и ничтожным. И хорошо, что Ратез уехал. Она пыталась облегчить расставание, не смущая душу воина слезами и мольбами остаться или взять с собой, и, как всегда, получилось наоборот, но все же хорошо, что его здесь нет. Здесь довольно людей, которым нужно убить друг друга за клок земли, равно ненавидящей власть Империи и Нанты. Здесь есть кому...
...Отчаявшись дозваться, Мелис встряхнула ее за плечи и попросту стащила с ящика, вынуждая очнуться хотя бы затем, чтобы не упасть, и едва ли не силой утащила к костру - наполнять котелки. Сегодня понадобится много, очень много горячей воды.

Смена прошла в мучительном ожидании, в треске костра, который мешал вслушиваться в происходящее на перевале, впрочем, происходящее было слышно и так - лягз металла по металлу, хриплый вой рогов, неразборчивые приказы, которые кто-то выкрикивал срывая голос. Ветер с юга доносил запах крови, а может быть, это только казалось. Оставшиеся в лагере солдаты хранили молчание и никто не желал объяснить женщинам, что же случилось, что творится там, на перевале, но вот вдали, на севере, показались новые огни - много, и быстро приближающихся - это гнали бегом пеших солдат, много, даже на вид - не одну сотню. Под новый сингнал тревоги навстречу колонне из лагеря вскочили встречающие, и после коротких переговоров пришельцы завернули к перевалу, ускорившись на последнем рывке...
Звуки боя усилислись, приблизились, и вот уже в лагерь входит последний отряд ночных гостей...
Кто-то перемахнул хлипкую оградку лечебницы и выпрямился во весь рост высокой темной фигурой. Ардар, лучник и следопыт Теаса, бледный и пропахший кровью, своей ли, чужой ли, с ошалелыми глазами.
- Бросайте все и за мной. Приказ господина, - непочтительным полушепотом велел он женщинам. - Быстро, быстро! Тихо!
- Немедленно объясни, что происходит! - потребовала было госпожа Сейта, но вместо ответа Ардар покачал головой и схватил ее за руку, а за другую - Хамшир, и потащил прочь, выталкивая вниз, на склон.
- Спускайтесь, держась за руки, чтобы не потеряться. Там внизу ждут кони. Я за вами. И ни звука.


Кони действительно ждали, оседланные, с набитыми сумками - только отвяжи. Ардар скатился по склону последним и проследил, чтобы все женщины правильно взобрались в седла.
- Вперед, я за вами. Наша задача - незаметно выбраться из Данниара. Помощи ждать не приходится.
Он тронулся в путь, вынуждая и женщин тронуть коней вперед, но тут из-за сплошной пелены туч выглянула луна. Совсем ненадолго, всего на несколько ударов сердца, но этого оказалось достаточно, чтобы на головами всадников засвистели стрелы. Пока все мимо, но вот сперва Ардар за спинами женщин сдавленно охнул, а потом его конь закричал от боли и больше не думал подчиняться всаднику. Воин еще успел достать, хлестнуть ближайших коней - Ириды и Хамшир, чтобы они не вздумали остановиться, и перепуганные животные понесли, уже не помня о всадницах, куда и как вынесут ноги...

Когда кони наконец остановились, выбившись из сил, занимался рассвет, позволяя разглядеть вокруг те же плоские нагорья в пожелтевшей траве, далекие горы на западе, деревни, темнеющие вдали у реки. Погони не было, но из шестерки, оставившей лагерь, до этих мест добрались только Мелис, Ирида и Хамшир. Лошади разбежались на полпути, наткнувшись в безумной скачке на что-то, что испугало их еще сильнее, и если три сумели собраться вместе, то две свернули влево и скрылись из виду.
В седельных сумках обнаружился заботливо собранный кем-то запас еды - в основном мяса, поскольку достать хлеб было значительно проще, огниво, притороченные скатки для сна, ножи, нитки с иголкой, небольшой котелок, верно, один из двух, и ложки и по кошельку с медными и серебряными монетами.

Вестник - данниарец из тех, что перешли под знамя Теаса, ввалился в отведенную отряду Ратеза комнату в городских казармах, зацепился за дверной косяк, но не удержался на ногах и упал на колени. Попытался заговорить и знаком попросил воды, чтобы превратить хрип обратно в человеческий голос.
- Ратез, господин велит передать - будет бой, может быть, уже сейчас есть. Нантийцы готовят штурм. Велит вам с господином Лариатом возвращаться со всеми войсками, какие можете собрать.
Но они не успели пройти и четверти пути от города, когда вдали показался небольшой конный отряд под сине-белым нантийским знаменем. Подняв пустые руки в жесте мира, старший среди гонцов выхал вперед и издали показал Ратезу и господину Лариату что-то блестящее золотом на золотой цепочке.
- Вы проиграли, - произнес вестник, даже не трудясь бороться со своим нантийским говором. Он был еще молод, высок, и смотрел на собравшуюся сотню бойцов без страха. За ним была иная сила. - Сегодня перед рассветом, у перевала Шапки. Ваше войско разбито. Господин Теас Дагреш жив, он у нас, - подтверждая свои слова, он бросил Ратезу то, что держал в руке - подвеску с гравировкой барса в прыжке, точно такую же, какую носил господин Теас Дагреш, скрывая от людей высокую награду за храбрость. - Сдавайтесь, сложите оружие, и ему не причинят вреда. Как поступить с вами, решит наш полководец Гирин Сайданар. Господа Мангор и Вирран тоже у нас. Сдавайтесь.

Запах войны подступал всё ближе. Обычно Ирида старалась держаться от него подальше, но сейчас она была не вольна делать то, что хочется. Поэтому приходилось стискивать зубы и терпеть, пока... Пока она не оказалась на лошади и с двумя женщинами. Такой замечательный способ опять сбежать! Если не считать синяков и следов от кандалов на ногах, с которыми далеко не убежишь. Поэтому менестрель и не убегала, некоторое время молча разглядывая спутниц.
Прислужницу Дамиана Ирида с удовольствием бы придушила своими руками. Но бог вряд ли простит ей такой поступок, поэтому действовать нужно будет осторожно.
А вот госпожа вполне бы помогла Ириде выбраться там, где сама она не сможет. И как бы Хамшир к ней не относилась, выбраться в мирные края ей наверняка захочется. А сумеет ли госпожа сделать это в одиночестве?
- Госпожа, - Ирида подъехала к Хамшир поближе, стараясь справиться с уставшим животным. - Кто бы не победил там, на перевале, сейчас в провинции совсем не безопасно. Нам нужно выбираться отсюда и как можно скорее. Если позволишь... Я знаю, как лучше ехать, чтобы не попасться на глаза любителям лёгкой наживы.

Вестник от Теаса посеял в душе господина посла сомнение. А что если? Что если он, Геинмаар, что-то упустил, где-то не доглядел? Что если он вообще занимается не тем делом, которым стоило бы?
Появление нантийских глашатаев развеяло все сомнения. Лариат точно был не там и занимался не тем. Теас же... С одной стороны дядюшка был рад, что волчонок жив. Но с другой стороны лучше смерть, чем такой плен, как был у Аркита.
И что теперь? Драться оставшимся количеством людей - глупо. Сдаваться - значит дать противнику ещё больше преимущества. Только...
- Любопытно, в качестве кого у вас господа Мангор и Вирран? - невесело улыбнулся Лариат. - Впрочем, мне нужно сказать пару слов своим людям.
Отведя Ратеза в сторонку так, чтобы нантийцы не могли услышать их разговора или прочитать его по губам, Геинмаар тихо произнёс.
- Ратез, у нас с тобой так и не получилось найти общего языка, но если кто-то и сможет вытащить твоего господина, то это ты. Я же пока составлю ему компанию. А если сейчас ты немного пошумишь, нантийцы сделают вид, что поверили, будто отряд наёмников не хочет пропадать вместе со своими нанимателями.

Нантийцы были далеко и не могли слышать разговор, но Лиарен-то был в ставке войск Лариата. Похоже, они сочли, что он смирился со своим положением. Лариат забыл о его обещании - похоже, помнить обещания этому человеку вообще не свойственно. Теперь же, когда все смотрели на нантийцев, ему подслушать разговор было несложно. Кажется, настает момент истины. Его бог, видимо, решил искупить свою вину за то, что вообще свел его с этим человеком. Лиарен сдерживался, чтобы не рассмеяться. Пока рано.

Ратез, стиснув зубы, стоял и слушал дядюшку Теаса, вертя в левой руке безделушку, которую кинул ему нантиец: пальцы сжимали игрушку много сильнее, чем требовалось для того, чтобы успокоить несущиеся мысли. Похоже, страх и отчаяние сковали разум посла, хотелось отвесить ему оплеуху и приказать засунуть язык, куда поглубже, но наемник молчал, давая благородному выговориться. По-хорошему, он вообще не слушал человека, который предлагал сдаваться людям, которые настолько ошалели от своей безнаказанности, что смеют в меньшинстве подходить к врагу и еще что-то там требовать. Ратез ничем не показал, что услышал господина, повернулся к своими людям и окликнул:
- Лиарен, ты же, вроде, торговец или сын торговца? Поинтересуйся, во сколько полководец Гирин Сайданар готов оценить одного из родичей дома Дагреш. Я вполне готов к любым переговорам.

- Я уже не торговец, - усмехнулся Лиарен. Когда-то его усмешка была веселой и лихой, теперь в ней было больше горечи, - Я раб.
При этих словах он покосился на Лариата. Рискнуть сейчас или рискнуть с нантийцами? Медленная казнь - это ближе к тому, что заслужил этот человек, чем милосердный удар кинжалом. Но в то же время, общение с Лариатом разуверило Лиарена в способности власть имущих держать слово, так что удар кинжалом определенно надежнее...

- Тогда убирайся, - сухо велел Ратез, сплюнув на землю, - у меня нет рабов в отряде. Пойди, поищи себе хозяина. Эй, нантийцы, наемник схватил Лариата за локоть и уволок за собой, - я предлагаю вам спросить у вашего полководца во что он ценит шкуру господина Геинмаара Лариата, бывшего посла в Нантии. Ну или быть может вы оставите нам ваше оружие и коней в залог и отведете господина сами, а то, боюсь, как бы тут солдат не стало в разы больше, чем нас в короткое время. Впрочем, я готов даже служить вашему полководцу с ребятами за золото, разумеется. Столько славных предложений крутится в голове, но сдаваться, если мне правильно вбили науку счета, то мне заметно, что все-таки численный перевес на моей стороне, вот меня терзают смутные сомнения...

- А что его искать? Вон, ты его за локоть держишь! - рассмеялся Лиарен. Его смех, ранее звонкий и веселый, изменился, как и усмешка: теперь он звучал безумно и истерически. Впрочем, похоже, новости с перевала подняли его настроение: даже если Ратез сумеет разбить этот отряд, со всеми нантийцами ему не совладать. А значит, его шансы отомстить велики, как никогда...

На лице Ратеза появилось выражение бесконечного терпения. Не ослабляя хватки на локте господина Лариата, он ткнул пальцем в пару своих подчиненных, оказавшихся рядом.
- Ты и ты, помогите этому слабоумному выполнить приказ!

Лиарен спокойно двинулся в сторону нантийцев, с любопытством наблюдая, как бедолаги будут выкручиваться: игнорировать приказы командира с нестабильной психикой - не лучшая идея, а "помочь выполнить приказ" при отсутствии приказа - мягко говоря, затруднительно...

Когда Ратез только прикоснулся к господину Лариату, двое - всего двое из семи десятков - без приказа вышли вперед и встали между этими двоими и нантийцем, положив руки на топоры, изготовившись защищать хозяина, как только он хоть словом, хоть знаком даст понять, что игры закончились, и его уже нужно спасать. Правда, никакого желания сражаться на их лицах не было; Вейт смотрел с укором, Нарт - с горечью, но, не желая проливать своих же соратников, они были вполне готовы сделать это, чтобы хотя бы попытаться защитить своего господина.

Двое - южанин и один из десятников, выбранные Ратезом для того, чтобы прогнать безумца взашей, по знаку тронули коней вперед, хищно прицениваясь к жертве. Поручик ссутулился, набычился, хотя и без того был достаточно грозен в сравнении с сыном купца, и пошел на жертву, перехватив копье тупым концом вперед. Приказа убивать не было - дурень не сделал ничего, чтобы заслужить казнь, но изгнание в военное время, перед лицом врага, не слишком отличалось от нее по сути.
- Проваливай живее! - гаркнул он на Лиарена, и, ловко провернув копье в руке, приложил изгоя древком поперек спины, развернул коня, отчего тяжелая грудь гнедого прошла в пальце от головы Лиарена, и замахнулся снова, явно намереваясь на второй раз бить в полную силу, а на третий, если требование останется непонятым - развернуть копье острием. В то же время десятник, прихватив с собой плеть, дождался, пока изгой откроется, уворачиваясь от копья, и хлестнул, пытаясь попасть по лицу и оставить метку тому, кто сам себя назвал рабом, чтобы он никогда не забывал об этом, но промахнулся - зацепил только ухо и часть щеки, и сплюнул с досадой - ухо ведь и шапкой прикрыть можно! Так Лиарена гнали ровно до середины расстояния до нантийцев, а там его уже ждали - один конник из пары остановил его, а второй накинул на руки веревочную петлю, продел ее в саму себя и затянул покрепче.
- Дурная примета - увидеть безумца, - понуро заметил кто-то из строя.
- Да не безумец, а просто падаль, - с нескрываемым отвращением перебил говоруна Селедка, - за свой край ему воевать зазорно, ишь ты!
Вернувшийся поручик поднял копье строго вверх, и в строю воцарилась тишина.
Тогда заговорил нантиец, с нескрываемым интересном наблюдавший все это представление.
- Сомневаюсь, полусотник, что за господина Лариата дадут хороший выкуп, - усмехнулся он. - Но, пожалуй, если ты подаришь его нам сейчас, дорма Сайнадар поймет это как знак того, что вы и впрямь готовы присоединиться к нам. За золото, - уточнил переговорщик, с трудом сдерживая презрение. Наемники... - Что касаемо нас, - он красивым жестом обвел рукой свой отряд в два десятка конных, - дорма велел предупредить: если мы не вернемся живыми и невредимыми, он перестанет кормить пленных до тех пор, пока вы не сдадитесь или не перейдете на нашу сторону.

- Надеюсь, благородные господа нантийцы, мне не нужно уточнять, что этот человек пытается обмануть вас? - крикнул Лиарен, останавливаясь на полпути и кивая на Ратеза, перед которым нантийский командир явно развесил уши.

Единственное, о чём жалел Геинмаар, так это о том, что всего лишь отправил Лиарена на фронт, а не велел высечь или повесить. И вот этот человек собирался ему помогать? Тот, кто потерял разум от одного вида армии.
А вот перед кем действительно было неловко, так это перед своими людьми, которые оставались ему верны. А что господин посол мог дать им взамен? Право умереть, защищая его никому ненужную жизнь?
Ратез же... Оставалось надеяться, что хоть в нём Лариат не ошибся и тот действительно поможет мальчишке.
- Вейт, Нарт, опустите оружие, - спокойно и твёрдо велел Геинмаар. - И делайте то, что скажет этот чудо-полководец, - Лариат кивнул на Ратеза, затем совсем тихо добавил. - Вы нужны мне живыми.

- Я предупреждал тебя, что следовало убить меня, пока была возможность, - негромко, но так, чтобы Лариат слышал, сказал Лиарен, - Это был мой последний дружеский совет, - он снова повысил голос, чтобы нантийцам было хорошо слышно, - План господина Ратеза заключается в том, чтобы изобразить беспринципного наемника и таким образом отвести от себя подозрения. Однако в действительности он предан Теасу Дагрешу, и оказавшись на свободе, намерен провести операцию по его освобождению!

Речи Лиарена сперва ввергли нантийцев в изумление: на столь яростно возмущающегося пленника они смотрели как на заговорившую табуретку - с любопытством и опаской, но довольно скоро они поняли, что это не шутка, и этот человек вполне уверен в нужности и важности своего обличения.
- Впервые вижу такого болтливого раба, - доверительно заметил командир Ратезу с господином Лариатом, когда перестал ржать в полный голос, и, не отвлекаясь, сделал знак своим. По этому знаку тот из конных, кто держал Лиарена на веревке, пустил коня вперед, шагом, затем рысью, а его напарник, потрудившись вытянуть копье, подставил пленнику подножку, заставив растянуться на сухой траве и волочиться вслед за лошадью. - Кто эта Апирация и куда ты намерен ее провести? - полюбопытствовал он у Ратеза.
Тем временем конвоир с Лиареном на веревке, завершив небольшой круг, вернулся на прежнее место. На пленника больше не обращали внимания, предоставив его самому себе: земля и камни понаставили ему синяков и разодрали одежду; скорость и расстояние были не таковы, чтобы убить или покалечить, но ведь всегда можно повторить...

- Расчет идет на то, - продолжил Лиарен, - Что вы сочтете, что наемник предал своего хозяина. После этого его отряд был бы отпущен и отправился бы освобождать Дагреша. Именно для этого сейчас он делает вид, будто его в этой ситуации интересует только золото. Эти сведения - знак моей доброй воли.