Тяжесть, придавившая сверху внезапно исчезла и Хамшир наконец смогла вздухнуть свободно.
- Кто ты будешь?
Девушка села. Перед ней стоял незнакомый великан. Не из их компании, да и не из этих мест, похоже.
-Я Хамшир. А ты?
Девушка огляделась. Она находилась в какой то яме, полной тел. У некоторых тел были очень знакомые очертания. Вокруг зеленел лес.
-Что это за место?

- Знал бы я сам, где мы. Похоже, мы все умерли, но нам дали второй шанс. Старайся не дышать тут полной грудью - отравишься. Вот - Эйвинд воткнул рогатину в землю между трупами, оторвал второй рукав своей рубашки и протянул Хамшир. - Обмотай это вокруг головы, как я. Отсюда надо выбираться. Ты можешь определить, кто из этих людей еще живые, а кто уже нет? - задал он, казалось бы весьма глупый, но довольно уместный вопрос. - Двоих живых я уже вынес, теперь дело за остальными.
После этого он как будто задумался, потом опомнился и добавил:
- Да, я Эйвинд. Это моё имя. Назвай меня так...

-Спасибо,- Хамшир не поняла, для чего ей его рукав, но спорить не стало. Спорить с человеком таких габаритов было бы глупо.
-Я постараюсь.
Умерли, но нам дали второй шанс? Умерли и воскресли, что ли? Если это загробный мир, то не сильно он отличается от обычного. Или они в воскресли в обычном? А может, и не умирали? Ладно, потом разберемся. Хамшир поднялась на нoги и кое как вылезла из ямы. Кто живые, а кто не живые. Хамшир принялась шевелить законеченевшими руками то, что было в яме и почти сразу наткнулась на Мелис.
-Вот! Она живая!
Правда, точной уверенности в этом у девушки не было, но пусть лучше уж живая пойдет за мертвую, чем мертвая за живую.

- Живая, так живая - Эйвинд подхватил девушку, на которую указала Хамшир, на плечо, другой рукой зачем-то выдернул из земли рогатину - может он просто боялся оказаться безоружным перед неведомой угрозой, что может нагрянуть. Быть может, стражники сейчас сидят где-то рядом и хохочут во всю грудь над их попытками спасись? Вдруг это такой способ казни, сейчас из чащи появится неизвестный зверь и набросится на них?
- Еще живых видишь? А рукав лучше повяжи на голову, хуже точно не будет. А то подцепишь еще чего нибудь от них, вдруг тут кто-то и от болезней умер, кто же из разберет...

- Ха! Живой все-таки! - удивленно заржал тюремщик, услышав жалкий звук, не то чтобы приличествующий крупному мужику, но выдающий с головой, что оный мужик пребывает в сознании, хотя, может, и не в очень-то ясном - скулить от боли-то и животное сумеет, ума для этого не надо. - Глянь, Фар, он очухался!
- Сочувствую. - мрачно буркнул из темноты коридора его напарник. - Я бы на его месте предпочел сдохнуть. Да не подходи близко, дурень! Палка тебе на что?
- А что будет? - огрызнулся Акен, - Съест меня? Он на цепи не встанет даже. Чтоб я боялся какого-то недобитка - не дождешься!
Темнота вздохнула, как при разговоре с безнадежным недоумком.
- У тебя приказ не бояться, а проверить и доложить. Красоваться, Акен, будешь перед девками, а я на девку вроде не похож. - действительно, перед девкой, которой мог бы принадлежать такой низкий голос и неторопливый, степенный выговор, едва ли кому вздумалось бы распушать хвост.
Акен недовольно фыркнул, сморщил вздернутый нос в россыпи веснушек, но послушался, и они убрались прочь, надежно прикрыв за собой дверь, еще погремели в коридоре засовами, а потом все надолго стихло.

Там, снаружи, за каменными стенами, уже близилось к полудню, когда в тюремном коридоре нарисовались четверо: пара тюремщиков, усатый дядя, перед которым молодой Акен терял гонор, а Фаррен, бывший вполовину больше и старше напарника - неторопливость, и незнакомый господин лет сорока пяти, светловолосый, остролицый, сухощавый, с которым сам усач держался очень почтительно. Наверное, потому, что на форменной красной куртке у этого господина красовалось втрое больше разнообразных нашивок.
Акен, открыв дверь, первым скользнул в камеру и встал сбоку от узника, так, чтобы свет факела падал на его лицо, когда же вошли все трое, в помещении размером три на пять шагов сделалось тесно. Особенно от тишины, сгустившейся, как дым в кабаке, и висевшей, пока важный гость рассматривал лежащего на полу человека.
- Что это, Таккен? - сухо спросил он наконец.
На лице усача отчетливо отобразилось лихорадочное соображение о сути вопроса, а на рожах тюремщиков - облегчение с оттенком злорадства: не с них спрашивает важная птица, не им разгадывать загадки и прыгать, как плясовые крысы.
- Разбойник по имени Ратез, господин. - сдержанно ответил Таккен. - Главарь шайки, пойманной за разбой и подозреваемой в поджоге Приозерья, а также, предположительно, замешанной в заговоре. Зачинщик вчерашних беспорядков, один из...
Он осекся под многозначительным взглядом.
- Ты хочешь сказать, Таккен, что этот человек сумел убить троих твоих людей, а еще двоих искалечить?
На лице Таккена появилось выражение сдерживаемой злобы, не сулившее ничего хорошего тюремщикам, причине и свидетелям этого унижения.
- Господин, в бунте участвовали все его люди, и еще несколько заключенных.
- Где эти "все люди"?
- Все, кроме одной девки, умерли ночью.
- То есть вы не сумели не убить их.
- Нет. Это похоже... будто бы их отравили. Но отравить было некому.
- Разберись с этим, Таккен. И проследи, - в голосе важного господина прорезалась неприкрытая уже издевка, - чтобы последние выжили, а то я уже начинаю подозревать, что кто-то позаботился о том, чтобы твои заговорщики надежно хранили тайну. Ты меня понял?
Усач приложил руку к груди.
- Да, господин.
- Хорошо. Покажи мне, кто там еще выжил.
И они вышли прочь, оставив Ратеза в темноте.

Сознание Ратеза играло с ним в дурные игры. Казалось, время двигалось прыжками. Туда-сюда. Вот пятно света перед глазами. Через мгновение ржущий бахвалящийся стражник, еще миг и два лица, говорящие что-то на торговом. Тьма и свет. Тьма и свет. И снова тьма. Только подспудно запомнилось одно:
"Все, кроме одной девки, умерли вчера".
"Я бы на его месте предпочел сдохнуть".
Сознание мечется, как белка в колесе, пытаясь осознать самое главное. И это главное оживший кошмар любого.
Умерли все.
Все.
А он снова жив.
За что? За что..

-- Проснулись?.. - Я удивленно воззрился на Риан, - Да откуда же я знаю, милая? С тех пор, как я попробовал поколдовать - замечу, попробовал очень серьезно поколдовать! - в тюрьме, в лицо охране, я вообще не в курсе чего-то, что происходит там, в мире. Двойник... Хм-м, какая-то странная то ли вещь, то ли демон, явно водящая меня за нос, которая выглядит прямо как я и называет себя созданием прошлого меня, сообщила мне много часов назад, что я покинул поле боя, на котором драка только разгоралась, но я понятия не имею, ни чем все закончилось, ни кто куда должен проснуться. И сейчас я смотрю на тебя и вижу, прости уж, среднее арифметическое между призраком и светлым духом. Хотя я и сам, - Я потер рога, - Тот еще видок имею, да? Но в любом случае, от мира мы оба оторваны непло...
-- Мя-аса иди кушай туда-а, - Сообщил мне Жрец еще раз и прошел, прямо сквозь Риан, в соседнюю комнату.
-- Меня вон требуют к исполнению долга, похоже, - Я ухмыльнулся, еще раз подбросил в руках серую сферу, от которой явно сильно веяло магией Стальной Орбиты. - Очень уж Стальной Орибите нужна эта Клерма, ха-ха. Знаешь, вообще-то я и раньше иногда наблюдал за адскими мирами, хотя за эти полтора года меня разве что пару раз и сводили на экскурсию добрые наставники... Но то, что я здесь за последние сутки пережил - у-у!.. Так что, ты собираешься меня как-нибудь реанимировать или мне самому как-то надо выбираться? Двойник, бесы его разберут, врет или правду говорит, не советует мне в таком виlе вам показываться - в Аленне, мол, по ниткам расползусь или в черную труху превращусь. У тебя сейчас доступ к моей тушке есть? А то оставаться здесь... Не знаю, то ли и неуютно, а то ли и по сравнению с Аленной - просто рассадник могущества, жри только - не хочу.

- Тебя реа... чего? - Риан тряхнула головой, пытаясь усвоить все сведения, которые Нар выплеснул на нее, как хозяйка ведро помоев на пьяницу. Терпеливо вздохнула. - Нар, давай по порядку, а. Этот твой двойник, думаю, тот самый Конструкт, которого ты года полтора назад слепил из себя самого и какой-то невероятно сильной, и кажется даже одушевленной магической вещи и собирался использовать в бою с Дамианом. Ты тогда был, уж извини, посильнее, чем сейчас, так что немудрено, что оно тобой вертит, как хочет. Что касается твоей тушки... Я вчера рискнула, Нар, и попыталась устроить вам побег. Если все получилось, как задумано, вы все, кроме Ратеза, должны сейчас просыпаться где-нибудь в помойной яме, или куда тут в крепости принято бросать трупы недолюдей, и чувствовать себя препаршиво, но все-таки чувствовать. - она приумолкла и внимательно посмотрела в глаза рогатому демонологу. - Знаешь, Нар, я, наверное, не в праве стыдить тебя, но из вас не ранены только девушки, и не думаю, что они вас бросят. Хотя какие там девушки, если Клерме нужна Стальная Орбита...
Для того, чтобы выбраться отсюда, нужно понять, где мы. Тебе самому не кажется, что все это вокруг - твой собственный бред, который ты питаешь своей же верой в его действительность? Так и убиться недолго, если раскармливать собой этакие... порождения. Для меня, я тебе точно скажу, всего этого просто не существует. Я будто бы не вижу это место, а представляю его себе с твоих слов, поэтому у здешних обитателей, например, - она бесхитростно ткнула пальцем в ближайшего, - нет завершенного облика. Они все для меня "что-то".

Хамшир, опять таки, не совсем поняла, как повязка поможет от болезни. Тут целиком закутываться надо. Но спорить не стала и повязала грязную тряпку на лицо. Нельзя сказать, что бы ей сразу стало легче дышать. Даже, пожалуй, наоборот. Девушка склонилась над ямой, но знакомых не увидела. Тогда она шагнула внутрь и принялась рассматривать останки. Больше никого знакомого не попадалось. Был правда один незнакомый мужик, но он, во первых, не производил впечатления живого, а во вторых с Хамшир хватило незнакомых мужиков на один день. Остальные же было точно мертвы, причем уже давно.
-Нет, больше никого не вижу,- выбралась она наконец из страшной ямы.

Не дождавшись ответа, я подхватил тело мужчины, что отсиживался за дверью, и застнал от боли. Похоже, не стоило в таком состоянии забывать о ране на боку, таская таких боровов. Ну что же, если еще кто-то тут остался, пусть добираются своим ходом. Кивнул в сторону Хамшир и зашагал в сторону леса, где оставил двух предыдущих сокамерников.
Думать ни о чем не хотелось, тени снов оставили меня, да и холод, сковававший после пробуждения, покинул. С другой стороны, появилась боль в боку, что не обещало ничего хорошего. Может, стоит показать себя этой Хамшир, вдруг она сможет помочь? А, будет на это время, пусть сначала осмотрит остальных. А она ничего так, может даже и красивая. Хотя о чем это я, еще не вышел срок, чтобы на девушек тебе заглядываться. И похоже, теперь и не выйдет...
Хотя что это, это все тени прошлого, как будто первый раз. Вот приду немного в себя, найду Олафура и закончу все свои дела. А не найду - сам справлюсь, не так это и сложно. А Ратез - что Ратез? Может, Олафур знает, где он?
Только тут я почувствовал, что ужасно хочу есть и пить. Тело, хоть и долго провалялась в беспамятстве, почти не восстановило свои силы. Хотя наверно, не так то долго я и валялся, рана то совсем не зарубцевалась.
Заходя в лес, я никул через плечо идущей сзади Хамшир, надеясь, что она правда все правильно поняла и теперь идет за мной:
- Присмотри за этими пока, а я пойду осмотрюсь, вдруг найду ручей или что-нибудь поесть...

Шаг. Ещё шаг. Рывок за рывком. Безжизненное тело поддавалось с трудом, но поддавалось. Остекленевшие глаза мёртвой женщины смотрели на девочку с немым укором: что же ты делаешь, детка? Я ли тебя не приютила? Я ли не кормила и поила, в общем-то, совсем чужого ребёнка? И такая теперь твоя благодарность? Вниз по лестнице с крыльца стащить было проще, только тёткина голова застучала по ступенькам. А ещё вокруг ни зги не видно. Но дорогу она знает. У крыльца лоскут тёмной ткани, предусмотрительно расстелен в ожидании покойницы. Всего-то и делов теперь завернуть её и дотащить до заднего двора. Путь неблизкий, если подумать – ноша тяжела для 12-летней девчушки. Стирая рукавом плаща пот со лба, она упорно тащила тётку дальше. И вот она. Долгожданная яма, вырытая часом раньше. Лопата рядом лежит, частично воткнутая в сугроб. Теперь стащить тело вниз. Положив его на дно, девочка недовольно нахмурилась. Нет, слишком неглубоко. Пришлось взяться снова за лопату и дорывать землю под самым трупом, обёрнутым в ставшую поминальной ткань. Руки и спина болят от напряжения, не испытанного ранее, по телу бегают холодные мурашки страха, большие зарёванные глаза беспокойно бегают по сторонам, выцепляя из темноты подозрительные силуэты. Стоит кому-нибудь пройти мимо, и ей не жить. Но не прошли. Значит, поживёт ещё, судьба милостива. Наконец глубина ямы удовлетворила девочку, тело опустилось глубже. Она вылезла из ямы и стала ссыпать обратно нарытую землю, которой высились приличные холмики вокруг, неотличимые в ночи от грязного снега. Из глаз текли беззвучные слёзы, застывая на щеках ледяными капельками…
Вдруг кто-то грубо и бесцеремонно схватил её за плечо, не успела оглянуться и оказалась в чьих-то руках, куда-то её понесли. Она выпустила лопату, не сообразив почему-то ею воспользоваться и ударить обидчика. Кто он и что от неё хочет, почему не даёт похоронить тётку? Застучала маленькими кулачками по могучей спине, закричала от страха…

Девушка на плече мужчины вздохнула и шевельнулась, потом что-то невнятное замычала и вдруг со всей силы забила кулаками по его спине, заёрзала на плече. Силы той было пшик, он почти не почувствовал боли. Хуже стало, когда девка извернулась и попыталась укусить его за ухо. Это ей даже удалось, хотя и неудобно было. Из прокушенного уха потекла кровь, а Мелис брезгливо отстранилась и обмякла в руках мужчины, совсем ослабев от этого рывка, истратившего все её немногие силы. Всё равно, ей уже всё равно. Всё тело болит так, словно его пинали три дня и три ночи. А запах. Запах покойников…

[ 25.01.10 02:28:12 ] - Black Kitten бросил 1d6 с результатом - 4. Комментарий: кусаю Эйвинда.

За этими? За кем? Нар и Скел. Хамшир поежилась. Перспектива остаться наедине с двумя магами, пусть и бессознательными, ее не радовала. Впрочем, еще неизвестно, что хуже. Знакомые и бессзнательные маги или незнакомый и вполне себе в сознании мужик богатырских габаритв. Пока Хамшир раздумывала об этом, Мелис в руках у Эйвинда подала принаки жизни.
-Мелис! Ты жива!- радостно воскликнула Хамшир.
Хоть кто то знакомый и живой в этом странномм месте. Как же холодно.

- Ай, курва, пусти - вскрикнул от испуга и боли Эйвинд. Вот и помогай после этого людям. И все же он аккуратно опустил её на землю, морщашь от боли в боку, рядом положил мужчину. Все равно уже дошли до места - вон на ветвях развешаны маги-недоучки, тут можно и передохнуть. Хорошо, что их никто не тронул на моё остутствие - больше всего Эйвинд опасался ворон, выклюют глаза - а это уже не лечится. Тогда, чего доброго, придется с ними возится, а у него и своих проблем хватает.
- Можешь чем-нибудь помочь? - показывая на сочащуюся кровь из уха, спросил здоровяк у Хамшир. Вторая девушка вроде утихла, и хорошо. Уж очень не хотелось её трогать, но если она и дальше так будет - у него просто не будет выбора.
- Не знаю уж, чему вас там Аггей учил, но у нас кусать своих не принято - Эйвинд скорее хотел завязать разговор с буянящей, чем узнать что-нибудь новое о методах обучения Ратеза. Так что вырвалось это как-то само...

Услышав живой и радостный знакомый голос, Мелис повернула голову на него и сквозь пелену, всё ещё застилавшую глаза, не без труда различила Хамшир. Та цела и не связана, и никакие тюремщики её не держат. В сознании стало проясняться. Медленно-медленно, как будто туман рассеивался неторопливо, тягуче, заливая весь мир молочно-белой дымкой. Её опустили на землю и только тут Мелис ощутила, как холодно, задрожала. Как холодно оказалось покинуть плечо мужчины, гревшее её. Что он сказал? Не принято кусать своих? Он разве свой? Если Хамшир здесь, то может и так…
- Прости, ежели свой, - буркнула она без выражения. И начала припоминать последние события. Бой в коридоре, где она на удивление поучаствовала на равных с мужчинами. Выходит, они спаслись? Невероятно. А где же все? Развешанных тел и лежащего не успела увидеть. – Мы умерли? – Мелис не придумала, как ещё объяснить чудесное спасение. Только что-то уж очень холодно как для посмертия. Она куталась в плащ, который мало согревал. Каково же столярше, у той и плаща-то нет.

Окончательно придя в себя, эльф, наконец, заметил Эйвинда и Мелис, а затем и Хамшир. Не совсем понимая, что это за незнакомый мужик перетаскивает баб, он не стал подходить ближе, а ограничился наблюдением со стороны.

Хотелось жрать, очень... и это путало все мысли. Тем более, что жрать тут было нечего. И даже банальный костерок разжечь тоже не светит.

На эту холеную троицу, в которой по этому спокойствию и уверенности в силе своей стороны, свойственной породистым животным, легко угадывались люди, преданные не стране, не керу и даже не дому знати, не закону и не правде, а только своему господину, тюремщики смотрели зверьем, но перечить не могли: требование чужаков сопровождалось парой меток, со знаком Таккена и с гербом их хозяина. Акен, хоть и злился, хоть и убеждал себя, что недостойно человека служить другому, как собака, но при взгляде на этих собак его волей-неволей брала зависть — одежду им, похоже, шили вовсе не косорукие женушки, и броня и оружие, справленные из металла куда получше, легче и прочнее того, что шел на кольчуги стражи, подгонялись под каждого, а то и вовсе ковались по меркам; Фар сдержанно наблюдал, словно чужаки могли спереть воздух из пустого коридора или гнилую солому из камеры — тут он тоже был в своем праве.
Первый, кто сунулся в холод и сырость одиночки, и разглядел в пляшущем свете валявшегося там узника, только присвиснул, а второй, стянув с руки укрепленную перчатку, уверенным движением накрыл пальцем жилку на шее пленника, чтобы проверить, бьется еще, или уже поздно. Жилка, к великому его удивлению, билась, и приметы совпадали: низкорослый, крепкий, белобрысый, замученный так, что проще добить.
- Это мы вовремя. - буркнул он. Отцепил от пояса флягу с водой, и, с усилием приподняв узника за плечи, сунул флягу ему под нос, отчего немного воды выплеснулось на лицо. - Эй, мужик, ты здесь? Пить хошь?

В молодости Ратезу случалось как-то отведать некоей травки, что на материке была в ходу, ее жуешь, значит и потом за губу закладываешь и все заботы тебя покидают, как дым печную трубу. Вот и сейчас в голове становилось все яснее и яснее, с каждым вдохом это самое яснение ширилось и ширилось, пока не навалилась истома, не смертная нет, истекающая с холодным потом, а сладкая, словно спать хотелось после баньки. А может это и был сон, над которым довлел, всесильно и упрямо, запах. И запах пьянил голову похлеще пива или меда, запах будил память о чем-то давно забытом...
- Пить хошь? - Ратез открывает слезящиеся от непривычного света глаза и не заставляет себя упрашивать. Запах воды сводит его с ума. Разомкнуть спекшиеся губы казалось непосильной задачей, но от слова отчетливо и звонко разносящегося в сознании, остается только беспомощный стон, который можно разобрать как по нраву. Он взгляд бездумно скользит по незнакомым лицам, разум ему говорит, что тут что-то неправильно, но осознать, что именно не получается никак. Кроме того, что все эти люди не от большой любви хотят ему поднести водички. Если ядовитая змея прижалась к твоей ноге, не думай, что она делает это из великой к тебя нежности.

-- Ты хочешь сказать, что это у меня такой бред? - Сказать, что я удивился - значит, ничего не сказать. - Хм... Знаешь, не очень похоже. Во сне проснуться можно и даже придется - а здесь я провел уже, кажется, больше суток. Во сне нельзя испытывать всего того, что я здесь испытываю - запах во-он от тех тварей, "чего-то", очень даже явный. - Я потер запястье, чтобы ощутить прикосновение - вроде бы все было как всегда, разве что кожа стала гораздо более жесткой и твердой. Испытующе глянул на Риан - она вроде была вполне уверена в своих словах. Зажег немного огня на самом кончике когтя, поднес к коже... Подпрыгнул от боли. - Ч-черт, как-то оно слишком реалистично для обыкновенного сна, знаешь ли! Вообще-то со вчера мне не оставалось ничего, кроме как ждать, окочурятся ли все наши или же ты все-таки меня вытащишь. Если, оказывается, не так и не так, то мне конечно же следует отсюда выбираться! Только вот как? Я здесь не по собственной воле оказался, и, если правильно понимаю ситуацию, а Конструкт не врет, - а он может и солгать, как я уже понял, - то тело мое в таком глубоком отрубе, что самостоятельно никуда не проснется. После того, что я с ним вытворил, мне даже страшно в него возвращаться - вдруг там внутри вообще не все на месте?..

Когда вода из фляги перелилась, частью, в рот узнику, частью, невзирая на трудности пути навроде щетины на морде и железного ошейника, ему же за шиворот, вместо нее ему предложили другую, много меньше, отчетливо и резко пахнущую травами и ядреной бражкой.
- Это для сна. Не яд. - сказал Ратезу незнакомец, очень внятно выговаривая слова на тот случай, если его не очень-то слышат или понимают; если у него и было свое мнение о том, что следовало бы дать человеку, умирающему от жажды, в первую очередь, чтоб потом не заставлять, то это мнение он оставил при себе. - Давай, пей по добру.

Вода придала сил. Она всегда придает сил тому, кто сам того не понимая страстно хочет быть. Быть, а не казаться живым. И даже если понимание слов незнакомца было трудным, а осознание их очень замедленным, то что в сущности он мог противопоставить ему, даже если тот и хочет его отравить? На худой конец они его просто скрутят и вольют это насильно. Ратез никогда не считал себя умником, но и дураком тоже: он не верил, что Боги способны преподнести ему избавление от того, во что он вляпался, на блюдечке с голубой каемочкой, вернее, в баклажке в бражкой. В конце концов, чтобы там не было в этой чудесной баклажке, это можно пить. А пить он хотел и хотел очень давно, безумно давно, потому и подчинился настойчивой просьбе, в которой и отказать-то было нельзя.

Эльфка тяжело вздохнула, и вдруг крутанулась на месте, и в движении с открытых ладоней сорвались две стаи ярких бабочек, разлетелись по мертвой комнате, закружились под потолком, а сама Риан снова встала перед колдуном, скрестив руки, и кислое выражение ее лица никак не соответствовало буйству нездешних красок. - Не знаю, Нар, насколько оно настоящее для тебя, но для меня - не более, чем сон или бред. - грустно сказала она, наблюдая, как одна из бабочек, голубая с желтым, опустилась на рог демонолога, и успокоилась, изредка покачивая крыльями. - Потому здесь можно творить все, что заблагорассудится. Что отличает выдумку и действительность, Наррель? Ладно, неважно. Ты у нас будешь жить долго и счастливо, так что успеешь подумать об этом. Твой конструкт может, и не врет, но заблуждается. Когда я видела тебя в последний раз, примерно в полночь, с твоим телом было все в порядке, не считая ушибов, сломанных пальцев и крайнего истощения сил, конечно, и рассыпаться оно не собиралось. Разве что, демонологи, устроены не по-людски, а так-то у того, кто валяется в бесчувствии, шансов помереть поболе, чем у того, кто жив и шевелится. Решай уже, кому ты веришь больше. - поставив Нара перед выбором, эльфка продолжала говорить все так же спокойно и негромко, без тени злобы, ревности или обиды. - Если мне, то я провожу тебя домой, если ему - выбирайся так, как вы двое сочтете безопасным.

-- Что за странности вообще, Риан! - Воскликнул я. - Если ты можешь меня отсюда вытащить - какого же хрена ты молчала раньше?! Пошли отсюда!

- Это ж надо так живую душу умордовать, - недоверчиво фыркнул третий чужак, разглядывая Ратеза.
- Да брось, - усмехнулся, откровенно издеваясь, его спутник, и покосился на дверной проем, где маячили тюремщики. - Ты ж понимаешь, злость лучше всего срывается на больной связанной девочке шести весен от роду, но если таковой рядом нет, раненый мужик тоже подойдет. Только его надобно держать покрепче. А то ка-ак даст в морду, а с битой мордой ходить грустно, бабы не понимают.
- Дурак ты, Зарр, и задираешься невовремя. - вмешался первый, опустив пленника обратно на солому, и принялся отцеплять от стены цепь. Что-то одно его точно срубит и очень скоро, или пойло, от которого и у здорового человека в голову бьет, или травы, а то и все вместе. Хитро прищурился, - Вот что, ребята. У вас тут, я смотрю, коридоры длинные. Ни в жизнь не поверю, чтоб не было какой-нибудь тележки, на которой можно возить воду, солому и трупы.

- Можешь чем-нибудь помочь? показывая на сочащуюся кровь из уха, спросил здоровяк у Хамшир.
-Я не очень то разбираюсь в целительстве, но если есть кровь, надо промыть. Есть тут воде где нибудь?
-Мы умрели?
-Не знаю. Мы были в яме с трупами. Только не очень это место похоже на посмертный мир. То есть я, конечно, не знаю, что там, но думаю от нашего хоть чем то отличается. У колдунов спросить надо,- Хамшир кивнула на тела.
Она и сама не совсем понимала, почему они тут, кто этот зоровяк и где остальные. А может это вообще сон или бред какой?

- Вода была бы кстати, но не с таким же ухом идти её искать - грустно ответил Эйвинд. - Может, какую - нибудь траву приложить, я сам почти не разбираюсь в местной.
Кинул взгляд на бунтарку, он добавил:
- Может ты знаешь, какую траву при укусах умерших дев прикладывают? - и он бы от души помеялся, если бы смех не так сильно отдавался в ране на животе...

Тележка у ребят-тюремщиков, нашлась, хоть и не сразу, и к тому времени, как они все-таки соизволили прикатить за ременную петлю нехитрое сооружение в виде дощатого щита на небольших колесиках, на котором еще не высохли пятна расплесканной воды, пленник уже не откликался на голос и на свет в лицо, а ежели все-таки не спит, а притворяется - ему ж и хуже.
- Цепи отдайте. - потребовал Фар, пока чужаки грузили свою добычу на труповозку. - Казенное имущество, не хвост собачий.
Чужак глянул на него недобро.
- Пришлем обратно с телегой. С этим, - он кивнул на пленника, - должна быть еще девка. Росту маленького, тощая, лицом страшна, волосья черные, из них ухи торчат. Это чудо дивное нам тоже нужно забрать.
- Да забирай. - угрюмо буркнул тюремщик, и загремел засовом соседней двери. - Ежели жива еще. Одной крысой меньше, и то хорошо.
И впрямь, не говорить же этим псам, что та крыса лечит зубы? Нет уж, пусть помучаются! Тем более, что когда он в последний раз проверял, жива ли разбойница, кожа у нее была сухой и горячей, как нос больной собаки, а такие в ледяной тюремной сырости долго не живут.

- Вот же звери в крепости, а. - с напускным осуждением заметил Зарр парой часов позже, сматывая на руку цепь и морщась от запаха ржавчины. Помещение, куда им велели определить пленника, по сравнению с этой самой крепостью, пожалуй, и казалось светлой мечтой: в крошечной каморке со скошенным потолком было тепло и сухо, в маленькое оконце пробивался дневной свет, и мох, которым были заткнуты щели в бревенчатых стенах, еще не выкрошился на пол, да и валяться на низком топчане с соломенным тюфяком, надо думать, было приятней, чем на загаженной крысами земле.
- Да ладно, - ухмыльнулся его спутник, - говорят, этот полутруп им троих стражников убил. Странные дела у них в крепости творятся, ты ж знаешь... То крысы у счетовода книгу сожрут, то на проверяющего с крыши камень упадет, то кто-то втроем убьется об этакого доходягу... Цепь трагических случайностей, не иначе.
И оба они, еще не проржавшись, вышли прочь, плотно прикрыв дверь и оставив Ратеза наедине с большой деревянной кружкой воды и краюхой хлеба: приказов ждать, пока пленник очнется, и, тем более, няньчиться с ним, у них не было.

- А вас, колдунов, не поймешь, что и где для вас хорошо, а что - плохо. - фыркнула Риан, и продолжила говорить, отойдя в незатоптанный угол, опустившись на корточки и взявшись чертить что-то в пыли на полу. - Ты тут, мягко говоря, не выглядишь несчастным. Я бы даже сказала, напротив, выглядишь необыкновенно живым. Вот что, слушай, мне нужно начертить знак, а я не могу. Меня нет для этого места. - она выразительно ткнула пальцем в нетронутую пыль. - Придется тебе повторять за мной, может, сработает.

Видя, что девушки не спешат ему помогать, Эйвинд грустно вздохнул, взял рогатину, и, опираясь на нее, поднялся. Руками, которыми он трогал трупы, он не решился трогать ухо, оставалось надееться, что кровь или сама остановится, или по крайней мере, будет течь не очень быстро. Решив, что колдуны достаточно проветирились на ветках, он опустил их на землю и положил рядом с последним мужчиной, и бок опять напомнил о себе. Хорошо бы найти ручей или хотя бы просто лужу, чтобы напиться и помыться.
- Если найду воду, вернусь за вами. Мне не в чем её вам принести, разве что у себя во рту, но вы вряд ли будете пить такую воду. Главное, вы тут не переубивайте...
Он не успел договорить, потому что услышал треск в кустах за своей спиной. Несколько секунд он вглядывался с невидимого враги или друга, нельзя было разобрать, и убедившись, что это не дикий зверь, а человек, причем без оружия, он резко поднял длинный камешек с земли, размером с пол его ладони, и почти без замаха метнул в кусты. Ведь если человек сидит в кустах и шпионит, вряд ли он окажется другом. С другой стороны, Эйвинд не собирался причинять ему вреда, пока до конца не разобрлася, кто это - потому и выбрал такой небольшой камень. Услышав приглушённый крик, он, несмотря на свою рану, почти с кошачей грацией и скоростью тут же оказался над странным гостем, развилкой рогатины пригвоздив его к земле. Конечно, вид четырнадцатилетнего мальчика весьма удивил его, и в какой-то момент ему показалось, что это тоже один из призраков его сна, но заметил странные длинные уши, он решил быстро отбросил мысль отпустить его, пока во всем не разберется...
- Кто такой? - сказал он настолько грозно, что сам себе удивился, и чуть услил нажим сверху. - Что тебе тут надо?
[ 26.01.10 23:37:35 ] - Рассвет бросил 1d6 с результатом - 4. Комментарий: Эйвинд пытается заметить эльфа в кустах.
[ 26.01.10 23:38:18 ] - Рассвет бросил 1d6 с результатом - 4. Комментарий: Эйвинд кидает камень в кусты, пытаясь попасть в незванного гостя...
[ 26.01.10 23:56:23 ] - Рассвет бросил 1d6 с результатом - 4. Комментарий: Эйвинд прижимает эльфа рогатиной к земле...

Чувствовал себя эльфёныш не лучшим образом, а потому даже вся его прыткость не помогла как-то среагировать на атаку незнакомца. Да и как тут среагируешь? Только бежать. А далеко ли от такого убежишь? Да и какая разница, раз уже попался. Вот только что теперь ответить? "Я Ярвел и наблюдаю за вами из-за кустов." Первое этому громиле ничего не скажет, а второе он и сам знает. Ушастый совсем растерялся. Не говоря уже о том, что перепугался не на шутку.
- Не знаю... - дрожащим голосом ответил долговязый подросток.
Конечно, можно было бы объяснить, что этих вот полудохлых дам и господ он немного знает, а потому ему интересно, что тут с ними делает какой-то непонятный хмырь. Но мозг сейчас просто не был способен лаконично и доходчиво обрисовать словами ситуацию. К тому же, хмырь был действительно непонятный. Может, не всё ему говорить стоит.

Хамшир была не столь внимательна и не сразу поняла, с чего это новый знакомый кидается камнями в кусты. На всякий случай девушка последовала заним, держась в нескольких шагах позади. Когда же убедилась, что враг, по видимому, не представляет опасности, решила подойти поближе.
-Это Ярвел! Он с нами!
Слава богам, еще один нашелся. Уже пятеро в сборе. Но где оборотни? Где Ратез? Где эльфийка? Если Ратеза-Аггея не выкинули в трупную яму, это хорошо? Значит он жив? А они тогда что, умерли? Да нет, вряд ли мертвым бывает так холодно.

- Свой так свой - рассудил Эйвинд и помог парню подняться. Лучше бы в такой ситуации было, конечно, не доверять никому, даже своим - но да видят северные боги, что было бы слишком затруднительно. По крайней мере, до тех пор, пока я не узнаю, как нам удалось выбраться и не буду уверен в своем зоровье. Вообщем то, как именно мы выбрались, меня мало волновало - никогда я не отличался такоим любопытством. Но, хотелось бы знать, что ожидать от такой "свободы" - будут ли нас искать, как примут местные жители. Хотя больше всего хотелось есть и пить, но похоже, в этом пока мне никто не может помочь, кроме меня самого. Хотя парень, похоже, юркий - возможно, из него и выйдет толк...
- Кажется, я нашёл себе попутчика в поиске воды. Ярвел,ты, надеюсь, не против со мной прогуляться. Вот только давай без беготни, сразу предупреждаю - я попытался широко улыбнуться. Помнится, кто-то мне говорил, что мои ровные белые зубы производят особое впечаление на людей, те начинают мне доверять. Жалко, так и не выдалась возможность проверить. - Все равно ведь догоню, а бегать я очень не люблю...
Надеюсь, женщины не будут возражать. Им и своих проблем хватает, они наверно теряются в догадках, что от меня ждать. Не доверяют, конечно, боятся. Ну с этим уж ничего не поделаешь, главное не проснуться завтра с кинжалом в спине. Со всем остальным жить можно, и с кинжалом в спине тоже можно, вот только недолго. Впрочем, в глубине души я не жалел, что помогал им. Наверно, такое воспитание...
- Похоже, вы друг с другом уже знакомы - обратился я ко всем, кивнув на оставшихся троих мужчин без сознания. - Ну и замечательно, вряд ли они сейчас в состоянии представиться. Похоже, нам будет о чем поговорить, когда все очнуться - кто-то из нас должен знать, как мы тут оказались. Если кому интересно, я тоже, как и вы, был в тюрьме, и пусть меня громом поразят, если я знаю, за что и как я с вами связан. Но раз уж мы очнулись вместе, предлагаю вместе и держаться. Все же друг с другом найти общий язык будет проще, чем с волками и воронами, или с оставшимися трупами. А теперь мы с Ярвелом, пожалуй, сходим на разведку, а вы тут идите тихо и согревайтесь...
После этого я похлопал парня по плечу и зашагал вглубь леса. Интересно, а сам то он не из маговой братии?

Бежать? Да этот парень оптимист, ведь и ходил-то Ярвел пока что, шатаясь. Вроде бы, с Хамшир они нашли общий язык, а значит, бояться особо нечего. Чисто теоретически, конечно, может и голову свернуть, когда отойдём подальше. Но зачем? Хотя если и задумал свернуть, этому помешать довольно трудно, как ни крути.
Эльф согласно кивнул Эйвинду. Типа, не против прогуляться и даже без беготни. Вода была нужна, факт. А по пути можно и жратвы поискать. Ну хоть какой-то. Чего-нибудь положить в рот, чтобы до жилья доковылять. Там уже и выпросить, и стащить можно будет. Вот только как идти, если там трое ещё в себя не пришли? А могут и не придти после холодной ямы и драки в тюрьме.
- Как Вас звать? - спросил мальчишка, сообразив, что его-то по имени представили, а сам он не знает, как обратиться к своему спутнику.

[ 27.01.10 06:33:23 ] - Miau бросил 1d10 с результатом - 7. Комментарий: Ярвел ищет жратву. 10 - нашел. 9 - кое-что..

Как ни старался ушастый по пути высмотреть что-нибудь пригодное или почти пригодное для еды, на глаза ничего не попалось.

-Не знаю. Мы были в яме с трупами. Только не очень это место похоже на посмертный мир. То есть я, конечно, не знаю, что там, но думаю от нашего хоть чем то отличается. У колдунов спросить надо,- Хамшир кивнула на тела.
Мелис глянула на то место, куда кивала Хамшир, и где-то внутри шевельнулся комочек радости от того что не только они со столяршей спаслись. Она уже передумала думать, что они умерли и сейчас смотрят последний сон. Слишком холодно и больно. Да живы ли колдуны? Лежат как тряпки. А вон и Криг, тоже не шелохнётся. А эльфки и Аггея нету, где ж они делись-то.
- Может ты знаешь, какую траву при укусах умерших дев прикладывают? - До Мелис с трудом дошло, что спрашивают её. Пока доходило, вопрошавший успел соскучиться и решить пойти по воду. Что ж там при укусах-то прикладывают? Осока, порез-трава… да ведь поди найди ещё, а сил искать не было никаких.
Неизвестный мужчина и Хамшир пошли к каким-то кустам, после того как оттуда раздался вскрик, брошенный камень угодил в кого-то следившего за ними. Мелис напряглась. Хоть бы не стражники. Да не, будь это они, стали бы рассиживаться по кустам перед невооружёнными и полуживыми людьми. Увидев Ярвела, вздохнула с облегчением и поползла к телам колдунов и Крига, села над ними и пощупала, проверяя живы ли. Да вроде живы, хотя замерзшими пальцами фиг что поймешь наощупь. Как бы от холода не околели. Мелис потрясла каждого из них за плечи в меру своих сейчас очень небольших сил. Только бы пришли в чувства. Еще по щекам похлопать для пущего эффекта.

-- Если это все сон - то я отдыхаю себе прекрасненько в глубинах собственного сознания, отсиживаюсь, пока друзья страдают и льют за меня кровь... А если это реальность - что ж, я, знаешь ли, по-настоящему на своем месте. Я не смог бы здесь жить долго и счастливо, но та моя половина, что стремится к магиии... - Я пожал плечами и посмотрел в потолок. Он был низкий и грязный. - Знаешь, как если бы ты сама вдруг оказалась у себя в лесу, с родными и друзьями, не было бы никаких исходов и войн, и у тебя бы вдруг стало все хорошо, с самого начала и до самого конца - вот у меня такое вот вывернутое наизнанку, но родное и уютное "все хорошо". Другое дело, что выходные вечно не длятся!
Я подошел к эльфе и сел в полушаге от нее, стараясь сосредоточится. Интересно, что предпримут Операторы в связи с моим исчезновением и предпримут ли что-нибудь? Особенно если они - всего лишь мой сон... Я задумчиво уставился в отданный мне Жрецом шарик. Наполненная свинцовым туманом или даже исполненная из свинцового тумана сфера, легко помещающаяся в ладони, туман внутри врод как движется немного... И пахнет магией, магией, магией! Нет, я не могу жить не пойми в чем - то ли во сне, то ли в реальности. Нужно хотя бы постараться это выяснить.
-- Посиди секундочку, хорошо? - Спросил я эльфку. - А я сейчас. Просто посмотрю, что это они мне дали. Надеюсь, это - не какая-ниубдь страшная ловушка из моего собственного сна?
Я сосредоточился на шарике, стараясь разглядеть - что же там, за тяжелым и хмурым туманом, больше похожем на миниатюрную спящую бурю? какое-то время ничего не происходило, потом в тумане промелькнула первая мелкая молния, яркая им ветвистая, а у меня вдруг побежали мурашки. Я вдруг понял, что шарик измельчается, уменьшается, становится все меньше и меньше, тает, как ледышка в теплой руке, но очень медленно, почти незаметно, и все, что из него происходит - втекает в меня.
Потом шарик вспыхнул еще парой молний, и я почуствовал, что пресловутые мурашки расползаются уже по всему телу. Я открыл было рот, чтобы огласить окрестности своими суждениями о происходящем, но вдруг оказалось, что туман был всего лишь оболочкой, которая скрывала в глубине сферы что-то, не имеющее облика, размера или формы, и вот только что, когда мою руку схватил спазм. а тело дернулось, щелкнув приоткрывшейся челюстью, это что-то вошло в мою руку! Среагировать я не супел - оно проникло в кровь, растворилось во мне, разнеслось по всему моему организму, оно съело меня, я провалился в него - и оно захлопнулось над моей головой, прожигая мне голову и глаза...
В один момент все стало кристалльно ясно и понятно. В окружающем мире проявилось нечто глубинное, ранее невиданное и всегда млаопонятное - нечто изначальное, что-то вроде смысла всех вещей, не имеющее отношения ни к их форме, ни к их назначению, ни к их судьбе. Все в жизни встало на свои места, все стало четко и понятно - больше в жизни не осталось никаких загадок и тайн, потому что глупо было бы задавать вопросы или гадать над ответами - смысл имели совсем другие вещи.
Смысл был только в Смысле, в бесконечной гармонии и упорядоченности всего вокруг! Мир был прекрасным, неизъяснимо сложным, монументальным механизмом, который от корней до вершин пронизывала завершенность, упорядорченность и осмысленность. Мир был Целым, и я был с ним един. Не осталось ни сомнений, ни препятствий, ни желания остановится и подумать - только сила и решимость. Я весь стал вдруг как совершенный, выверенный и смазанный механизм - у меня не осталось не сомнений, а необходимости предаваться сомнениям, я избавился не от иллюзий, а от желания хотя бы краешком ума предаваться иллюзиям, не от мыслей, а от способности мыслить и умозаключать вне окружающего мира и его движений, великой житницы Смысла.
-- И мы, значит, можем очнуться в яме с мертвецами будто новорожденные, очищенные от виновности и обвинений, после того, как разбойничали, убивали стражей и устраивали бунт? - Спросил я каким-то мертвым и холодным голосом, с не менее холодной и мертвой усмешкой вспоминая свои сомнения - а такова ли моя судьба - загреметь с переломанной рукой в тюрьму в ожидании виселицы? - Мне это подходит. Что нужно чертить?

Эльфка отшатнулась, застыла, подозрительно глядя на колдуна. Сперва "что ж ты раньше молчала?!", потом "подожди, только дела закончу" - как это понимать? Мгновения назад она дала бы руку на отсечение, что этот тип с рогами и когтями - конечно же Нар и никто более, ну подумаешь, рогатый, а теперь знакомыми глазами смотрел незнакомец, с которым Риан не хотела бы даже обменяться взглядом. Она уже видела, как человек вот так вот враз становится незнакомцем, и не хотела бы увидеть это вновь.
- Ты не ты, Нар. - прямо сказала она, скрестив руки, - Не знаю, кто ты, Второй, Конструкт, или еще какая пакость, но я никуда тебя не поведу.

Как же так, Ратез, выжить в добром десятке битв, где просто невозможно было выжить, выбраться из цепких рук полубезумного чародея и не менее безумной мертвой жрицы, чтобы позволить себя сдохнуть в какой-то тюрьме на богами оставленном материке? И не с оружием в руках, а как преступник и разбойник, а то и чего похуже - сгнить от ран и быть сожранными еще заживо крысами? Ты позволишь этому случиться, а?
Он так и не понял причудился ли ему этот укор совести или эти мысли пришли уже в вернувшееся из забытья сознание, но когда он открыл глаза в висках вместе с бешеным биением сердца билось и бешеное желание жить. Простое желание, естественное, как дыхание. Глаза-то открыл и на долгие мгновения задумался, а не поздно ли жить хотеть? Хоть, говорят, в посмертии нет привычек рассовывать умерших по узким каморкам и уж тем паче запирать двери, но...Тепло. Да, тут было тепло и дело было совсем не в том, что на нем самом можно было приготовить при желании что-нибудь съестное...
Нет-нет, что-то легко он решил, что умер, дружок. Вот во рту до сих пор привкус трав, которые тебе велели выпить накануне, помнишь? Вот мир плывет перед глазами, как будто ты выпил больше, чем нужно, видишь? А вот...
Взгляд упал на деревянную кружку и на кусок хлеба и желудок сжался, требуя еды. Рука потянулась раньше, чем из гудящей головы выветрились остатки неоконченных мыслей.
Так всегда и бывает, когда ты слаб и беспомощен, обычные движения даются так, будто ты делаешь их впервые. Чуешь себя ребенком, который учится слабыми ручонками удерживать то, что нужно донести до рта. Ручонки дрожат и расплескивают воду, а кружка, как живая и смазанная жиром, так и норовит грохнутся об пол, а самое главное каждая капля, проливающаяся на руки или на пол, рождает чувства раздражения, вины, досады и безнадежности, но оторваться от этого занятия ты не можешь, потому что помочь тебе не кому. Когда все невероятные усилия увенчались успехом, в кружке оставалось воды на пару глотков или на то, чтобы размочить немного хлеба и запихать его в рот. И только потом он смог позволить себя отдых и наслаждение маленькой победой над собой.

О Ратезе, казалось, забыли - никто не заглядывал в дверь, не проверял, жив ли он, только иногда снаружи слышались шаги, да из окна чуткое ухо могло уловить далекие звуки вполне мирной жизни: где-то далеко кололи дрова, кого-то окликала женщина, чирикали птицы, а однажды оглушительно громко хрюкнул не иначе как сбежавший из загона поросенок. Но когда солнце, перевалив за полдень, заглянуло в каморку, осветив дощатый пол, посуду на нем и, примерно наполовину, самого Ратеза, когда под окном послышались легкие шаги, как будто бы кто-то не умеет, но пытается двигаться бесшумно, и шорох одежды, а чуть позже солнечный свет загородили две любопытные девичьи мордашки. Одна, чуть постарше, носила голубой повязанный на затылке платок с нехитрой вышивкой на кромке, была сероглаза и курноса, у другой, примерно дюжины весен, солнечно-рыжие волосы змеились к плечам двумя косами, а круглое лицо, помимо веснушек, украшала печная копоть, в волнении позабытая на щеке.

Наемник потерял счет времени. Сколько его, времени этого, утекло? День? Два? Или больше? Куда и его притащили и зачем? И с чем это связано?
Мысли метались как безумные и Ратез ничего не мог с ними поделать. Он смотрел на то, как солнце оставляло свой след на деревянном полу и, казалось, выучил все выщербленки и узоры древесины наизусть. Где-то там вне досягаемости шла самая настоящая бесхитростная жизнь, о которой такому, как он, можно было только помечтать или позавидовать кому-то, позавидовать недолго, потому что после приходило осознание, что он так уже не сможет жить: просто и бесхитростно. Не потому что это скучно и однообразно, нет, слишком много пережито, слишком много прочувствовано, слишком много потеряно, что бы быть простым и беспечным.
Внезапно солнце исчезло на полу, высветив что-то похожее на человеческие силуэты и Ратезу вспомнилось про окно. Чтобы взглянуть на окно, нужно было совершить почти невозможное: перевернуться на бок и посмотреть наверх, против солнца. Но любопытство сильнее даже боли и слабости. Полежав какое-то время неподвижно, собираясь с силами, он тяжело и неловко перевернулся на бок и глянул на окно. Если бы мог, наемник улыбнулся грустно, хотя бы потому что уже давно не видел беспечных детей, которые, наверняка, невзирая на строгий запрет, решили глянуть, что это за зверя тут привезли накануне. Впрочем, дети его всегда сторонились и в те дни, когда его никто накануне не бил по лицу, он хорошо понимал, что вид его лица был страшен и неприятен тем, кто страшнее, чем ран от топора и не видел, а тут еще это. Глянул мельком на любопытных девах, особенно на ту, что сродни была солнцу по цвету волос и тяжело опустил голову на топчан, прикрыв глаза. И все же вид детских лиц отчего-то наполнил сердце непонятной надеждой, только сил разбираться, что за надежда, не было.

Если бы кто смотрел, он увидел бы, как лица девочек, явно готовившихся рассмеяться и убежать, только посмотрев на этого странного нового человека, побледнели, как сами они испуганно пискнули и, не скрываясь уже, бросились наутек. Но прошло с полчаса, и тихие шаги вернулись. Осторожно, затаив дыхание, словно из окна могла выпрыгнуть вся жестокость другого, незнакомого ей мира, в котором люди к людям хуже всякого зверья, девочка заглянула внутрь, примерилась... Сверкнули на солнце взлетевшие от броска рыжие косы, и на топчан, едва не ударив Ратеза в грудь, шлепнулся, просыпав несколько крошек домашнего творога, мягкий, завязаный в слабый узел кулек размером этак с кулак взрослого мужчины, влажный и отчетливо пахнущий молочной сывороткой, а сама девчонка, убедившись, что попала, немедля задала стрекача.

Ратез отчетливо слышал и тот непередаваемый звук, который дети издают при столкновении с чем-то, когда вроде и кричать надо, а нельзя, заметят старшие и дадут нагоняя, и легкий топот уносящихся прочь ножек, но когда вернулась вторая он не слышал, похоже, забылся. Только шлепок чего-то мягкое о мягкое и оглушающий запах скисшего молока и шелест ног, уносящихся прочь. Наемник пошарил одной рукой, потом другой и наткнулся на кулек. Кулек развернулся при падении и источал зверски аппетитный запах домашнего творога. Голодный до тошноты Ратез судорожно сглотнул, чуть не подавившись слюной, зацепил непослушными пальцами шепотку творога и запихал в рот. Ну и что что у творога был привкус крови его, ратезовой, крови, самое главное, что это была первая еда за несколько дней, питательнее хлеба и воды.
И все же Боги создали детей в назидание взрослым. Чтобы старшие не забывали, кто они есть и для чего существуют в этом мире.
Наемник рассеянно смотрел в окно, сжав в руке нежданный подарок. Будь он на свободе и чуть поздоровее сделал бы он девчонке куклу, что все девки вокруг бы обзавидовались, но...он не на свободе... Он тяжело вздохнул, сунул в рот еще щепотку творога и закутал остаток в ткань, спрятав остатки под тюфяк.

Господин, сегодня утром навещавший Ратеза в тюрьме, теперь, когда вошел к нему в каморку и остановился посреди комнаты, с умеренным интересом рассматривая человека, лежащего почти у его ног, не особенно изменился, как это порой случается с представителями власти, избавившись от форменной красной куртки - в темно-синем, без украшений, кроме изящно тисненого пояса, но пошитом с великим умением и из хорошей ткани, он не потерял странного сочетания живости и спокойствия, сквозящего в чертах явно чужеземного, не по-аленнски узкого и сухого лица, в выражении светло-серых глаз, в скупых точных движениях, в прямой осанке человека, привычного гнуть спину в разве что поклоне перед красавицей или над расстеленной на столе картой.
- Ты слышишь меня, разбойник Ратез? - поинтересовался он с едва уловимой беззлобной насмешкой в голосе, - Понимаешь и можешь говорить?

-Наверно, один из новых. Про которых Риан говорила. Интересно, где второй,- сказала Хамшир Мелис после того, как богатырь и эльфенок ушли искать воду и еду.
Девушка подсела к наполовину бессознательной круппе. Значит, из двоих новых остался один. Из старых исчез Ратез. Из женской камеры пропала Риан. Интересно, куда они все делись. А может наоборот, это они делись, а те остались? Тогда интересно, что всё таки произошло. Как пни попали в яму с трупами, и почему все таки не умерли. Очень скоро Хамшир замерзла так, что почти перестала чуствовать тело. Что б хоть немного согреться, девушка поднялась и стала прыгать на месте, хлопая себя руками по бокам.

Разбойник Ратез слышал и не просто слышал, он услышал в интонациях вошедшего что-то такое, что заставило его встать на неверные ноги, потому что ему показалось неправильным, что он должен лежать или сидеть в присутствии незнакомца. Он сделал и только потом задумался почему. Это было что-то из далекого прошлого, привычка, над которой поработал не один десяток человек. А еще это было безмолвное признание старшинства одного над другим. Осознание придет потом, а сейчас разбойник Ратез на одном усилии воли стоял на ногах, исподлобья глядя на незнакомца непримиримым взором человека, который не собирался просто так отдавать что-то нечто для него дорогое.
- Слышу, - с трудом произнес глухим голосом наемник, - и понимаю ясно. А говорить...говорят, некоторые даже птиц говорить научают, чего уж тут человеку двух слов не сказать...

Убедившись, что ей не удаётся привести в чувство ни Скела, ни Нарреля, ни тем паче Крига, Мелис заходилась устроить бесчувственных мужчин так чтоб те не замёрзли в своём отчаянном положении. Вроде ж ещё живые. Как могла притянула тела бок о бок, чтобы своим теплом согревали друг дружку, сама устроилась сбоку от Скела, лежащего с краю, так чтоб его тепло, едва ощутимое, передавалось ей, а её – ему. И глянула на танцующую Хамшир.
- Ты бы хворосту собрала для костра и травы подстилку сделать, чтоб на земле не холодно лежать было, - предложила Мелис. – Огонь разжечь нечем, да? Может, колдуны оживут, наколдуют нам хоть одну искорку.

Незнакомец не удивился или не выдал удивления. хотя и следовало бы удивиться, когда едва живой человек, которому наверняка больно даже дышать, добровольно поднимается на ноги, напротив, на светлокожем лице можно было прочитать скрываемое удовлетворение, словно Ратез оправдал некое ожидание.
- Ну нет, - усмехнулся он, так же спокойно, без угрозы или злости, как говорил до сих пор, - парой слов тут не обойдешься. Меня, Ратез, зовут Ингран, и одна из моих обязанностей - следить за тем, чтобы тут в округе не злоумышляли против правящего семейства, существующей власти а заодно мира и порядка в стране. Я забрал вас из крепости, тебя и твою маленькую женщину, не из милосердия, увы, а потому, что кто-то из твоих же людей успел обмолвиться о неких заговорщиках, нанявших вас для ряда странных преступлений. Расскажи мне все, что, знаешь о них - получишь взамен жизнь, свободу и возможность отлежаться здесь, пока не оправишься... Или, может быть, тебе найдется работа.

Ратез против воли прижал руку к ноющему боку и выпрямил спину насколько смог.
- Хитришь, добрый господин Ингран, хотел бы ты явить милосердие, мы бы с тобой тут не разговаривали, - в другое время в его голосе, для него самого бывшим чужим и надтреснутым, проскочила бы насмешка, но сейчас управлять им наемник был не в силах. - Мило это все: одни, значит, плохие людишки бьют до полусмерти, пытаясь сломить волю, а если орешек оказался не по зубам, то можно и соломки постелить и по головке погладить, глядишь, и расколется. Но у меня нет выбора да, добрый господин Ингран? Как притвориться, что вы меня этим подкупили? Я одной ногой стою в могиле и на этом свете меня держит только данная давным-давно клятва умирающему, я по незнанию и глупости влез во что-то такое, чего всю жизнь старался избежать и за это расплатились те, кто мне верил. Что еще может сделать такой никчемный человек? Поверить на слово кому-то...Я не ослышался: жизнь, свобода мне и "маленькой женщине" взамен на мою искренность и полезность, так? Если так, то ты получишь, что хочешь.

- Именно так. - кивнул Ингран. - Жаль, что ты перехитрил сам себя и видишь коварный умысел там, где его нет. Ты неглуп и пригодился бы мне. Расскажи, кто вас нанял, где и когда, все подробности договора, все названные имена, дни и места, опиши, как выглядели наниматели. У тебя есть время до заката, чтобы припомнить все это.

Ратез глянул недоверчиво на странного господина и спокойно произнес:
- То, что известно мне, можно было у любой молодки у колодца спросить да и те сплетни позаковыристей придумают. Может, кликнешь своих людей, добрый господин, сразу и покончим с этим, а? Ну да был какой-то человечище по имени Гервен, Гервен он был или не Гервен на самом деле, кто его разберет. И было это где-то по дороге к городишке, ну, который сгорел недавно, Приозерье, что ль, как-то так. Пришел с девкой малоумной на руках, по мне держался он как благородный или как человек, который чует за собой сильного человека, ну, вот как вы примерно да и по одеже видно, что с достатком. Сказал, что ищет людей для лихой работы и заплатит щедро. Работа была не пыльная: отвадить купцов от местных дорог и крепко им вбить в голову, что ныне тут путешествовать небезопасно. Иль разбойники из нас получились никудышные или стража тут хорошая... сам смотри, я-то перед тобой, - Ратез усмехнулся одними глазами. Он не верил, что то, что скажет, может стоить даже спасибо не то, что жизни, а потому ему уже было как-то безразлично, что подумает или скажет этот Ингран.

- "Гервен" - это, чтоб ты знал, вообще не имя. - вздохнул Ингран. - На здешнем языке значит "говорящий от чьего-то лица", "представитель". И что же, это все, что вам сказали? Отвадить любых купцов от любых местных дорог? Или все-таки были указания? Сколько вам обещали и сколько заплатили, и чем? И что ты знаешь о пожаре в Приозерье?

Наемник пожал плечами.
- Господин, посмотри на меня, я - чужак, в общем, недалекий человек, ты многое бы рассказал такому? Мне сказали, что от меня требуется, я стараюсь, чтобы мне не повторяли приказы дважды. Тебе я сказал, что знаю. Обещал нам Гервен золотой за каждое удачное "пужание купцов" и провиант со снаряжением, - Ратез задумался и хмыкнул. А ведь задешево сговорились тогда, хех. - Что до пожара...Я был в том трактире, который сгорел, еле ноги унес. Как-то все быстро и неожиданно сталось..раз...и огонь...