- Не знаю, - честно ответил Ратез так, что было понятно, что он и не искал тут особо лекарей. Разговор его явно переставал интересовать и сама появившаяся мысль о побеге с Риан выступала первой среди всех остальных забот. - Ингран не отпустит Риан просто так, он знает, что таким образом сможет меня заставить что-либо делать, особенно, что-то, что мне претит. Отпустит он ее только в том случае, если будет уверен в моей безусловной ему преданности.

Сколь забавно бы ни выглядел всполошившийся Эйвинд, ему охотно подсказали, куда пошел Береан: предполагаемый родич Акклеменских выделялся своим видом, конечно, меньше, чем сам, но одной только его саноитской физиономии, без слухов и пересудов, было достаточно, чтобы его провожали взглядами - как-никак, до сих пор Береан был единственным примелькавшимся потомком завоевателей. "Господин не доверяет санойским мордам," - как-то раз, упившись, рассказывал Эйвинду рыжий собрат. - "говорит, от них не дождешься верности..."
И все же Эйвинд опоздал - к тому времени, как он нашел Береана в хитросплетении коридоров, тот уже слушал подозрительного с виду незнакомца и пил из чужой фляжки.

Услышав голос Альена, пес дернулся, сгорбился еще сильнее и попытался ускорить шаг, но безуспешно - он и так шел тяжело и нетвердо, и, похоже, как бы ни хотел того, бежать уже не мог.

Береан прищурился в полумраке на незнакомца. Незнакомец мог сразу бы уловить в этом прищуре не что иное, как сильную заинтересованность. Береан не ожидал ещё одного незванного гостя в своей судьбе, так скоро подвернувшегося. Он был явно не из той шайки разноцветно-бархатного сброда. В отличие от двуличного Эйвинда, который явно не почитает за честь служить тем, кто его сюда прислал, от Ратеза, который ищёт свою выгоду и просто вынужден болтаться здесь, от Альена, которого сжигает собственная злость - его собеседник был явно более заинтересован в том, в чем был и заинтересован сам Береан.
Но неожиданно тишину нарушил шум. Береан увидел высокую фигуру в коридоре, это был явно Эйвинд. Береан только и успел шепотом договорить.
- Ещё свидимся, нам есть о чем потолоковать... - и резко направился дальше по коридору, игнорируя Эйвинда. Теперь он шёл к своей сестре... но думал уже не о разговоре с ней, а о скорой встрече с новым знакомым...

В покои, отведенные госпоже Хамшир, Береана и Эйвинда с ним пропустили беспрепятственно.
- Сейчас же доложу о тебе, господин, - прощебетала давнешняя белокурая камеристка, встретив его в коридоре. Как ни странно, она, похоже, не шла по делам, а стояла у стены, ожидая кого-то или чего-то. Подмигнув незаметно Эйвинду, она скользнула за дверь и притворила ее за собой.
- Господин Береан вернулся и желает говорить с тобой, госпожа. - Она стояла на пороге, скромно опустив глаза, и будто бы не замечала того, как стоят и как смотрят друг на друга знакомцы, хоть ей и было позволено аккуратно подсказывать Хамшир о тонкостях вежества. - Я впущу его с твоего позволения.

Пока камеристка скользнула за дверь, Береан не глядя на Эйвинда сказал.
- Извини, но тебе придётся подождать здесь...

Так или иначе, а Бериан был все еще жив и здоров, а это было главное. А что до незнакомца, то что-то подсказывало мне, что мы еще увидимся, тогда и буду решать, как к этому относится.

Но в этот раз, похоже, Бериан был настроен чересчур серьезно, раз даже со мной не перемолвился в пути ни словом. Я вообще не совсем понимаю, как его слова соотносятся с его действиями.
"Я хочу просто жить"...
Разве это не значит сбежать к своим родственникам, они не бросят, они приютят... а что касается интриг, так, вестимо, они - единственные, кто от этих интриг по настоящему страдает, было бы им наплевать - вообще бы забыли о тебе, не такая важная птица.

- Извини, но тебе придётся подождать здесь...
Но это уже переходило все границы - он что, мне не доверяет? Подозревает, что у меня свои интересы? Вот и заботься после этого о благородных.
- Угомонись, всех нас погубишь... - прошептал я Бериану вслед и отвернулся. Хочет идти и требовать правды или громогласно заявлять, что не хочет участвовать в играх господ - пускай, чем я тут ему тут помочь могу?
А вот этой светловолосой ведьмочке, похоже, не просто я приглянулся - пришла мне в голову мысль. Я вновь повернулся к двери, раздумывая, когда у меня будет возможность узнать смысл этого необычного жеста.

Береан пропустил его слова мимо ушей. "Всех нас погубишь" - чего ему бояться? Он что-то скрывает? Возможно ему что-то было сказано, о чем он утаивает и боится, что я выкину очередной номер... глупцы. Они думают, что у меня вместе с памятью отшибло и ум. Я выясню зачем приехала сюда моя сестра, помнит ли она меня, где теперь моя жена и каковы отношения между Акклеменским и Краснокопытским. Я начинаю полагать, что Варрен выгодно воспользовался моим временным безпямятством и взял меня в заложники... очень удобно я вывалился из леса...
Береан продолжал стоять молча, глядя на закрытую пред ним дверь.
А если бы хотел просто жить, то стал бы так нервничать? Может действительно - бросить все и бежать, как я хотел несколько минут назад? Не-ет... что-то гложит внутри. Не могу! Ведь было что-то тогда, ради чего-то я жил? Цель! Какова моя цель?! Умру я, ежели сгину - сгинет и смысл моего рождения, и тогда Боги действительно покарают меня ещё жестче! Надо узнать о своем роде, как можно больше. Надо искупить своё проклятие кровью?! Принести жертву... человеческая жизнь может стать разменной монетой в этой игре... и эта жертва может быть мной... Надо - надо узнать, что же я должен сделать, дабы освободиться от этих пут!

Береан сжал кулаки, костяшки едва щёлкнули, мышцы напряглись - скорее, отворяй дверь!

-Раньше,- грустно сказала Ратезу Хамшир,- на следущий день, после того, как ты уехал, меня позвали на одну столярную работу. И с тех пор мы не виделись.
Хамшир потерла пальцем место на лице где едва розовел след от недельной давности царапины, хотела что то добавить но не успела. В дверь просунулась вторая компаньенка и собщила, что ее желает видеть благородный брат. Демоны, как не вовремя! И что ему понадобилось, вроде поговорили уже?
Сев ровно на стуле и приняв подобающий благородной даме вид, Хамшир сказала:
-Пускай. А ты, Ратез, можешь идти.

Береан дождался, когда его пригласит камеристка и вошёл, кинув предупредительный взгляд на Эйвинда.
Увидев Ратеза Береан недобро нахмурился - "Что может быть общего у разбойника с его сестрой?!" После чего Береан перевел взгляд на Хамшир и отвесил почтительный поклон. Дождавшись, когда за его спиной затворится дверь и в комнате никого не будет, Береан спокойно начал.
- Ещё раз приветствую тебя, сестра. Наш разговор не состоялся должным образом и поэтому я пришел вновь, дабы уладить некоторые неурядицы в моей голове. - Он стоял заложив руки за спину. - Ты знаешь, что я утерял память. Я бы хотел узнать, что ты знаешь о моей семье... - Он пристально поглядел в глаза Хамшир и добавил еще более ровно и спокойно - ... то есть я хотел сказать о нашей семье. Что с моей матерью, что с отцом? Есть ли у меня жена? Если есть, то сколько я имею детей... каким я был в ранние годы, до сей утраты... Расскажи пожалуйста про мою прошлую жизнь... а затем я хотел бы уяснить еще раз для себя причину твоего приезда? Мой государь справлялся обо мне?
Береан, пользуясь удобным для разговора случаем внимательно глядел на лицо Хамшир. Он пытался вспомнить её...

Ратез уже начал уставать от всех этих игр, прекрасно понимая, что чем больше они будут продолжать лицемерить, тем плотнее будут замыкаться путы лжи. Ему хватило ума изобразить вежливый поклон обоим Акклеменским разом, наемник собрался было уходить, но перехватил недовольный взгляд Береана, остановился на удар сердца, кинул взгляд через плечо, стиснул зубы и шагнул за дверь...чтобы повстречаться нос к носу с новой цепной собачкой нашего благородного отпрыска. Ратез закатил глаза, безмолвно выругался, но пройти мимо Эйвинда не смог, уж больно презабавная была эркаратца мина: этакая смесь решимости, удивления и гнева. Похоже, господин Акклеменский решил всех от себя отвадить, чтобы потом было мучительно обидно.
- Что такое, Эвин, - он нарочно назвал его именем, которым его называли местные, благо эркаратцы, как и гаэтцы, впрочем, щепетильно относились к своим именам, - Береан не оценил твоих навыков преданности и открытости и послал тебя куда подальше?

- Рассчитывай на нас…
Глаза Мелис сузились и сверкнули диким огоньком, напоминая Ратезу то, что знал он о ней. Мелис не та изнеженная барышня, какой могла видеться в платье служанки, она нахлебалась горя за свою жизнь и знала цену свободе. Имела свой характер, никаким благородным не вылепить из неё то, чего им бы хотелось. А за свободу готова была биться, в буквальном смысле выгрызать её зубами, выцарапывать ногтями, биться до последнего.
Это последнее, что сказала Мелис до того как в комнату влетела белокурая камеристка и перебила ихний разговор. Чернявка вернулась на место подле госпожи и продолжила играть свою роль. Теперь она позволяла себе более частые взгляды на Береана Акклеменского, Мелис хотела понять, что за человек он, благородный ли или игрушка других благородных. А главное характер его, ведь неважно, какого ты рода и племени, важно, что у тебя внутри.

Хамшир почуствовала, что от всех этих вопросов у нее голова кругом идет. Как бы потактичнее намекнуть новоявленому брату, что не у нее стоит искать ответы.
-Если вы не возражаете, я начну с последнего вопроса. Все, что мне изверстно о моей миссии, это то, что меня послали вас сопровождать и довольно срочно. Возможно, сочли, что ситуация не терпит отлагательств. Что же до вашей жизни.. Не забывайте, что мы двоюродные брат и сестра, а не родные.

Береан продолжал стоять. После того, как он разглядев Хамшир понял, что видит это лицо впервые, скользнул взглядом по другой стоящей девушке. Она ассоциировалась у Береана с маленьким зверьком... да и вообще они обе походили на два маленьких зверька, очень испуганных... на двух полевых мышек... но сам Береан не испытывал к ним ни чувства сожаления, ни чувства какой-то злости... они чужие.
- Чувство Рода - есть не что иное, как узы, связывающие всех в семье. Я полагаю, что двоюродная сестра могла быть знакома с моей семьёй, ибо насколько я помню - среди господ не принято быть не знакомым с прочими родственниками. Как видите, я утерял память, поэтому и пытаюсь всеми силами вернуть хотя бы знание о своем Роде. Человек начинается с семьи - там он ищет утешения, там он обретает гармонию... я же не могу состояться, как мужчина, ибо даже не имею представления о том, что есть моя семья. Я прошу вас рассказать всё как есть. - Он кончил говорить и, глядя на вторую помошницу, вновь продолжил. - Очень любопытно... мой господин послал ко мне двух людей - вас, госпожа Хамшир, и телохранителя... С вашего позволения я позволю себе предположить, что вы приехали сюда, дабы поведать все о мне, успокоить, ежели есть в этом необходимсоть? А охранник, известно - оберегать меня от нападений. Но, знаете - я сейчас нахожусь в таком положении, что и охрана-то особо меня не спасёт. Я здесь, хоть и благородного происхождения, но все же - состою на службе солдатом, среди простых мужей. И ежели придётся драться, то это обязательство будет висеть только на мне и перекладывать его на охранника было-бы трусостью. В вас же, я нуждаюсь гораздо больше...

- Меня Эйвинд зовут, ты же знаешь - с почти детской обидой я посмотрел на моего злорадствующего соратника. - Вот и доверяй после этого благородным...
Быстро окинув Ратеза взглядом с головы до ног, и убедившись, что он не из "благородных", я почувствовал, что я спокоен. Все-таки это не моя война, а Бериана, я то лишь охранник. Потому вновь на Ратеза я взглянул почти с улыбкой:
- Но ведь не у тебя мне искать сочувствия, правда? И все же я приношу извинения... за моё предательство... я тогда думал, что так будет лучше, за других боялся... - и я кивнул на дверь, за которой сейчас Бериан, наверное, устраивал разнос Хамшир. Давно хотелось извиниться, а сейчас была как раз подходящая возможность. Хотя, интересно, что ои успели там затеять с Хамшир за наше отсутствие?

Ратез фыркнул и закатил глаза, как мальчишка:
- У вас говорят, - он чуть задумался на мгновение, вспоминая язык эркаратцев, и процитировал, -не жди преданности, не будет и предательства. Я от тебя преданности не ждал, скорее ждал иного, а потому и извиняться тебе не о чем. Ты же не думаешь, что я вдруг начну доверять эркаратцу, сколько бы у него там не было гаэтской крови? Особенно, когда все поступки твои твердят о том, что эта кровь в тебе течет по большому недоразумению. Да, сердцу не прикажешь, но именно сам человек выбирает, кем он будет. Так что придется тебе, Эвин, доказать мне, что ты Эйвинд - счастья ветер - и что тебе можно доверять. Ты это хотел услышать?

Даже такая короткая речь, похоже, далась Ратезу с большим трудом, потому я кивнул – наверное, больше своим мыслям, чем словам берсеркера. Все же я слишком чужой даже для здешних людей, не то, что для него, врага моего народа.
- Да, наверное, это и хотел…
Пожалуй, его откровенность стоит моей откровенности, а тайна – как там говорил Ратез - если знают один?
- Сейчас Бериан там будет допытываться от Хамшир правды, и, похоже, не той, которую она знает.
Может это и не важно, а может… в любом случае интересно посмотреть, что скажет северянин.

- Он ищет правду там, где ее не найдет, пусть ищет... Странно, что человек, потерявший память, не растерял своего высокомерия, даже думать не хочу, как было кому-то с ним рядом, пока он был в памяти, и не за неумеренную ли гордость его покарали Боги. К воронам Береана, что о нем говорить? Он ведет себя так, словно ему никто не нужен, так пусть же остается наедине с самим собой, а когда поймет, что совершил глупость, будет поздно. Глупо отталкивать тех, кто хочет помочь, но это так же тот урок, который каждый должен осмыслить сам.

-Боюсь, вы неправильно поняли намерения господина Акклемского,- сказала Хамшир,- по крайней мере, относительно меня. Видите ли, я всего лишь приемная дочь их и потому весьма мало о вас знаю. Я сожалею, но мне нечем вас порадовать. Впрочем, могу немного рассказать о самом господине, если желаете. А зачем же вы стали солдатом?
Какой однако засносчивый вид. Смотрит будто на каких то насекомых, с которыми по милости судьбы вынужден говорить. Хамшир даже стала испытывать некоторое злорадство по поводу того, что этот задавака служит тут простым солдатом.

- Думаю разговоры о самом господине Акклеменском здесь неуместны. Я хотел бы видеть его сам, нежели слышать речи о нём. Интересно получается - никто, даже люди из рода Акклеменских толком не могут рассказать мне, кто я... - Он опустил глаза, задумавшись на минуту. - очень жаль... - Вырвалось у него. Искра искренности вновь сверкнула на одно мгновение.
-Солдатом я стал случайно... когда господин Краснокопытский подобрал меня беспамятного, то тут же уличил момент взять с меня обязательство на верность... временно... тогда я, конечно и сам не мог знать, что это могло бы значить. - Он поднял глаза, впившись взглядом в Хамшир, словно удав, гипнотизирующий жертву. Нет, Береан не тот... больше не тот. А каким он был? Он сам того не знал... но был уверен в одном - его отчуждённость, сталь и холод присущи его нынешнему поведению. Это работало в нем чисто интуитивно, следовательно, так и должно было быть. Это всего лишь средство его выживания во всем этом безумстве. Все они - дети. Думают, что играют в игрушки. Как только сам Береан пришёл в осознание, он властно решил все взять в свои руки. Ратез - глупыш, играется среди двух огней... сгорит, и Береан не будет жалеть об этом, ибо тот всего лишь разбойник. Хамшир - наивная девчонка, которая играется еще хуже. Она влипла тут так, что целой и невредимой отсюда не выйдет. Названная сестра, приёмная... значит и неблагородная, не высокорожденная, а стало быть - разменять её жизнь будет куда проще Акклеменскому, а может и самому Береану. Остальные все - малыши в песочнице...
- Скажите сестра, что вы имеете общего с неким Ратезом - разбойником и убийцей, который только что был здесь? Как я понимаю, с последней нашей встречи, он не выходил из комнаты? Прошло уже около более пятнадцати минут, а может и все тридцать... Вы так близко знакомы, что разговариваете с преступником, который пытается выслужиться, дабы искупить свое преступление? Я имею право так полагать, ибо находились вы здесь рядом с ним, столь долгое время совершенно без охраны... госпоже не позволено оставаться с мужчиной в одной комнате, без присутствия родственника, брата или отца. Я хотел бы знать причины вашего знакомства... а также я хочу знать истинную цель вашего приезда. Если тут есть некий политический аспект, то я убеждён, что вам не стоит в это вмешиваться... дела мужей, а особенно дела, которые касаются чьих-то судеб - не должны ни в коей мере интересовать женщин. И если вы приехали с чем-то таким, то я намерен буду просить отъехать вас назад.

Береан очень и очень сильно подозревал в истинности такой фигуры, как благородная сестра Хамшир. Долю своей правды она все-таки сказала - приёмная дочь. Как бы она вообще не оказалась подставной. Её точно знает Ратез, и по-моему слишком уж близко. Ежели она не расскажет мне правды, то от неё нужно будет избавиться вместе с Ратезом, причём очень быстро. Они мне не нужны. Мне нужен таинственный незнакомец и, пока, Эйвинд - все-таки он охраняет мою жизнь. Альена надо натравить на Ратеза, коли у них недопонимание... пускай грызутся. А я должен внимательно смотреть в оба. Возможно скоро наступит война, тогда я должен буду сделать выбор. Предать Род я не имею права, но зато смогу рискнуть и пойти прямиком к престолу, ежели из всего этого выйдет шанс, а думаю он все-таки имеется... придётся лить кровь...

Пес уже никому не верит. Да это и не мудрено - и так ясно, что жизнь не баловала....Воспомнинания нахлынули на Альена рекой, и еслиб не шорох доски - он мог бы и забыться в воспоминаниях. Однако, как уже было замечено, - шорох доски выдернул Альена из под потока вовремя, и здравый рассудок не затмился приятными сердцу видениями.
Аль рывком нагнал собаку. Как бы то ни было - сейчас убежать пес всё ранво бы не смог. И, как можно быстрей, перерезал веревку - если помедлить, так пес может и не даться...

Хамшир вдруг как то по особенному распрямилась и одним неуловимым движением приняла такую позу, что сомневаться в ее благородстве не стал бы и прирожденный аристократ. Смерив Береана истинно благородным взглядом она ледяным голосом сообщила:
-Не вы, господин Береан, меня сюда посылали и не вам меня отсюда выгонять. Если только вам это не поручит сам господин Краснокопытный. Что же до разбойника Ратеза, то я находилась с ним не наедине, как вы изволили выразится, а в компании моей камеристки. И пусть он разбойник, но манеры у него получше, чем у иных благородных господ.
В этот момент Хамшир была уверена, если в план Ратеза будет входить устранение новоприобретенного брата, она не будет возражать, и даже поучаствует.

- Мудрые слова - вспомнив торопыгу Бериана, ничего точнее в голову и не приходили. Может я и впрямь ошибся со стороной - которую, впрочем, и не выбирал. Главное теперь - не наделать еще больше ошибок, не утонуть в водовороте интриг. Впрочем, все эти интриги не мной затеяны - у меня должно быть время разобраться. Другое дело - найти себе подходящий лук. Надо будет узнать у местных, где здесь столярная мастерская...
И все же, поручение охранять баламута, ожидание развязки и белокурая ведьмочка все еще держали меня в комнате.
- Все равно придется ждать, чем это кончится - сказал я Ратезу не то с грустью, не то с предвкушением разгрома Бериана. Ратез в Хамшир спокоен, с чего тогда мне сомневаться?

Береан продолжил впиваться взглядом в Хамшир, ответив с прежней ледяной выдержкой.
- Вы теряете самоконтроль госпожа, а еще уверяете меня в своем высокорождении... Не пристало... Но тем не менее вы не дали ответа, прошу объяснить ваше знакомство с убийцей, ибо вы все таки изволите сейчас говорить с мужчиной. Не уходите от ответа, я должен знать цель вашего приезда.
Береан в конце своего обращения довольно формально улыбнулся.
Акклеменские темнят... Что-то не доверяю я своему Роду... Ибо зачем тогда им посылать на мое вызволение удочеренную "госпожу" и никому ненужного солдата Эйвинда...

- Вот и подождем, - хмуро ответил Ратез, повернувшись спиной к Эйвинду. Самому наемнику оставаться здесь было нельзя более, а потому он побрел в сторону казармы, пытаясь понять, что делать дальше.
Все равно рано или поздно сторону придется выбирать, иначе просто заставят выбрать, но чтобы была возможность выбирать надо хотя бы иметь подле себя Риан, а так он все равно пока безвольная игрушка в руках Инграна со статусом бродяги, жизнь которого охраняет только то, что он пока нужен Акклеменскому, но скоро все переменится, не просто скоро, а очень скоро.

Пес взвизгнул в ужасе, когда его схватила тяжелая рука, дернулся, вырываясь, но вскоре обреченно замер, предоставив человеку делать, что ему заблагорассудится. От него резко несло псиной; он казался невесомым и хрупким, тонкокостным, как молодой кот, и под коркой грязи через кожу отчетливо прощупывался скелет, так, что если бы кому-то вздумалось отмыть ничейную собаку, перед ним предстало бы жалкое, донельзя оголодавшее создание. Ничего, кроме как обрезать веревку, Альен сделать не успел - послышались шаги, и из-за угла вывернула знакомая приземистая фигура с вечно согнутой рукой, и так его взору предстал Ратез, идущий куда-то по своим делам, а взору Ратеза - освещенный настенным факелом и вполне узнаваемый Альен с собакой.

Камеристка, на которую никто доселе не обращал внимания, осталась сидеть на подоконнике и глядеть в черноту за окном, перебирая в пальцах вязочки платья, украшенные деревянными бусинами. Была она немного выше Мелис и едва ли ее старше, худощава, как и госпожа, но в отличие от нее, не нуждалась в ухищрениях кроя - скромное платье и без них до пояса удачно облегало соразмерный, изящный стан, в складках широкой юбки угадывались очертания бедер, из-под подола выглядывала ножка в новеньком кожаном башмачке. Косы девушка носила аккуратно уложенными, дабы они не привлекали ненужного внимания. Она обернулась, провожая Ратеза взглядом, и стало возможно разглядеть тонкие, строгие черты лица, светлые брови изящными дугами, бледные губы, небольшой подбородок и аккуратный прямой нос, а вот разобрать при огне цвет глаз было решительно невозможно. Она рассматривала Эйвинда безо всякого стеснения, благо, они остались в коридоре одни, и чуть покачивала ногой.
- Я тебя помню, Эйвинд. - Сказала она наконец. Голос, когда она не возвышала его, как при разговоре с господами, хоть и оставался высоким, но звучал уверенно и ровно, ничем не напоминая подобострастный писк. Сочувственная улыбка. - Ты новобранец, да? Не привык стоять под дверью, пока господа... - она умолкла и многозначительно усмехнулась, и из-за тонкой двери стало особенно хорошо слышно, что разговор названных брата и сестры уже мало напоминает приятную беседу. Девушка покачала головой и заговорила вновь, теперь уже с искренним огорчением. - Какая жалость приключилась с Береаном! Страшно смотреть, как беды властны изменять людей...

Алье убрал нож, да похлопал по карманам - не завалялась ли корка хлеба или что-другое съестное - ан нет, не завалялась. Он вздохнул. Как то тяжко и печально. И со строны даже и не скажешь, что печаль эта вызвана - всего то - отсутствием корки для бездомной псины. Но корки действительно не было, а значится сейчас ничего, кроме как отпустить пса на все четыре стороны, - Альен сделать не мог. Что он и сделал - пса отпустил, сам же выпрямился.
И по началу он даже и внимания не обратил на шаги, но вскоре природа взяла свое - и Аль обернулся псомотреть на источник шума да узрел Ратеза, что, как это ни странно, радости смотрящему не прибавило.

Хамшир усмехнулась
-То есть по вашему любой грязный скотник может потребовать у меня обьяснения того, с кем я встречаюсь только потому, что он мужчина? У вас очень странные представления о жизни. Что же до моей миссии- я присутствую тут как представитель семьи Акклемских и это все, что я могу вам сказать.

- Желаю здравствовать, - рассеянно поприветствовал Альена Ратез, он был погружен в свои мысли, а потому и думать не хотел, что там делал с грязным отощавшим псом угрюмый мужик, сторонившийся людей. Не его дело. Да и можно подумать своих дел мало, чтобы еще чужими заниматься.

Девушка была и впрямь хороша собой, но вспомнить, встречался ли с ней раньше, я мог. Конечно, в Аленне я не первый день, и множество городов-кабаков прохожено с Олафуром, много девиц встречено-провожено. Может запал одной в душу, вот и помнит? А крепость - что крепость, тут я и не сильно отличился, разве что ростом. У Акклеменских, к тому же, я особо отличался лишь усидчивостью...
- Ага, не привык. Да и к господам, если честно, все еще не могу привыкнуть. А отвыкаешь от них быстро… беды изменили Бериана... разве ты его знала еще в доброй памяти? - тут я уже я посмотрел на ее с искреннем интересом, который раньше, как и следует при общении с девушками, скрывал со всей тщательностью, а которую способен мужчина моего возраста.
Ежели ты будешь к ним тянуться, с чего им тянуться к тебе - сказал мне как-то отец. Не то, чтобы помогало, но по-другому я и не пробовал.
Конечно, шанс такой удачи - и удачи ли - мал, но почему-то в это как раз хотелось верить. А не в просто речевой оборот, которым не очень умные женщины мира сего жалеют всех и вся...

Береан вздохнул.
- Госпожа Хамшир, я спрашиваю вас это потому, что у меня возникают подозрения. Скажите, что я должен думать, когда ко мне приезжает сестра, которая сама едва меня знает, которая ничего не может сказать про мое прошлое и которая сама является некогда удочеренной? При этом я вижу, что у вас есть какие-то отношения с простолюдином. Вы же - госпожа, и поэтому извините, но не имеете права на тесное общение с таким, как Ратез. Вы должны меня понять - вокруг происходит неразбериха... а я едва только опомнился, естественно я сейчас не могу никому довериться, не могу никому верить, ибо обстоятельства самого нападения на тот караван, в котором я был - также неизвестны. Вы общаетесь с разбойником, я не знаю кем вы были до удочерения - есть все основания полагать, что Акклеменские просто не хотят посылать мне более дорогих им родственников, так как знают, что могут погибнуть здесь, ибо состояние обоих домов, как я выяснил - на грани войны. - Береан едва терпел. Холод и сталь в его голосе постепенно трещали, ломались под напором истинных чувств. - Я вас имею право спрашивать, так как являюсь вашим единственным здесь родственником, вашим братом. Вы, по правилам поведения аристократии, обязаны отвечать на вопросы задаваемые мужчиной вашего рода, вы должны меня слушать... это не моя прихоть... - Его заложенные за спину руки резко скользнули вдоль туловища. Он прошелся по комнате. - Почему нет весточки от моей жены? - Его голос стал мягким и очень ровным. - Ведь только она лучше всех знает, кто я... только она может сказать мне правду... я хочу увидеть детей... только в их глазах, я смогу найти ответ - каков я? Их глаза не умеют врать...
Береан посмотрел на камеристку совершенно иными глазами. В них была теперь некая глубина, омут времени, в котором варилась его жизнь. Эти глаза пережили что-то особенное... они видели очень многое, но не помнили этого. Они кричали - "Мы другие! Мы мудрые! Мы полны справедливости и благоразумия, мы не умеем делать плохо!" Однако-же, эти глаза были немы, хотя всем своим видом показывали, что есть их хозяин... Затем он плавно легли на Хамшир, также красноречиво показав свое нутро. Затем Береан спохватился и отвел взгляд в сторону. Ему было тяжело смотреть на людей... Эта неразбериха могла порвать цепи мудрости, которые где-то глубоко связывали его вторую сущность - жажды крови. Ибо если она отворится, тогда Береану затмит рассудок кровавый туман, и он будет избавляться от всего живого до тех пор, пока и самого себя не убьет.
Это чувство вызвало в нем воспоминание - он помнил, как ходил ещё юношей на охоту. Его сопровождало много людей и все они были вооружены. Но что-то там произошло, и Береан как-то оказался с двумя мужчинами - то ли они разделились, то ли перепутали место сходки, после чёса и оказались одни в лесной глуши. Была весна, и звери после зимних холодов были особенно голодны. Тогда они почувствовали резкий отвратительных запах, а вскоре и услышали хруст сухих ветвей... Медведь-шатун вышел к ним из глубокой чащи... он ревел во все горло, глаза были налиты кровью от предвкушения вкуса будущей добычи, то бишь охотников, вместе с Береаном. Медведь кинулся на одного из них, те в рассыпную... медведь настиг одного и разодрал так, что куски мяса потом еще долго болтались на ветвях сосны, а медведь тщетно прыгал и не мог их достать. Это был друг Береана. Его близкий друг, который часто учил его охоте, ратному делу и просто - учил быть настоящим мужчиной. Молодой Береан заливался слезами, его било в истерике на траве, в дали от того места. Он, запыхавшийся, измазанный вперемешку слезами и грязью клялся тогда, что будет мстить, что отплатить этому животному. Тогда он встал, вокруг никого не было - другой убежал, бросив юнца. Береан тогда нёс несколько колчанов на спине, на поясе висел длиный, острый, разделочный нож, а в руках был длинный охотничий лук. Береан побежал со всех ног, вступил в чащу, сердце колотилось и норовило вырваться из груди... он медленно пробирался через кусты, в полуприседе, и высматривал. Другим рукавом он вытирал слёзы, которые не хотели останавливаться. Вскоре он увидел того кровожадного зверя, который лежал с трупом, облизывая свою морду. Медведь постоянно глядел по сторонам, видимо ждал непрошеных гостей, которые придут на запах крови. Береан прицелился, натянул что было сил тетиву, стрела со свистом слетела, прошуршала меж листвы - и ударила прямо в ухо бурому зверю. Тот невольно упал набок, покачнулся, заревел и встал. Стрела глубоко вошла и застряла где-то меж пластин черепа. Он ринулся бежать на того, кто осмелился напасть на него... Тогда вновь свистнула тетива, звук рвущегося воздуха - и уже вторая стрела была вогнана в лоб... медведь спустил свой шаг, а вскоре и совсем бездыханный упал на землю... Береан плакал, бросил лук, вытащил нож и стал втыкать в плоть стальной клинок до тех пор, пока его уже не оттащили пришедшие охотники, с которыми они разминулись...
Береан вспомнил... и детская горечь хотела было вырваться наружу, но он смог сдержать её порывы.

- Ну что ты говоришь, - девушка тихо усмехнулась, - где же мне знать столь высокого человека, как господин Береан? Но когда чета моих господ с пару лет назад были в гостях у господина Мэйграна, а я сопровождала госпожу, то, конечно же, встречалась с господином Береаном, его прекрасной супругой и чудными детьми. Вынуждена признаться, Эйвинд, господин с детства славился тяжелым и странным нравом, но, как всякий благородный человек, при моей госпоже он был столь сдержан и учтив, что я никак не могу подтвердить эти слухи. Знаю только, - продолжила она задумчиво, - что в его дружине, несмотря на почет и жалование, очень часто сменялись люди - иной и двух десятков дней не прослужит, все бросит, и уйдет. Должно быть, господину Береану ужасно не везло с людьми.
Закончив речь самым искренним сочувствием, она пожала плечами, умолкла, и уселась на окне, опасно забравшись с ногами на подоконник.
- А ты, Эйвинд, расскажешь, каков он сейчас?

Так их и застал десятник Угрен, торопливо шедший куда-то с факелом. Был он взлохмачен, угрюм и раздражен, и в том, что он сказал сходу, признав обоих своих подчиненных, даже Ратез мог бы узнать с полдюжины самых расхожих ругательств. Заметив же непонимание на чьей-то порубленной морде, Угрен разозлился еще пуще, настолько, что не стал даже браниться.
- Оба в казарму, живо, спать! Завтра до рассвета вы отправляетесь в Таррег, а сегодня, чтобы вас, красавцев, и духу не было за дверью вашей комнаты! Таких, чтоб вас, девка в темноте встретит - заикой останется... - бурчал он уже вслед, - Живо!

В словах девушки была как будто насмешка, или же я в глубине души был еще зол на Бериана, но почему-то мне казалось, что дело отнюдь не в людях, что окружают его, люди то - они все похожи, а отношение к им бывает разное... а может она просто влюблена в Бериана? Пожалуй, для многих-многих он - самая настоящая несбыточная мечта, если бы не тот самый характер...
- Сейчас он не так учтив и сдержан при вашей господе - сказал я то, что и так понято ей. Ну, а что она хотела услышать? Несмотря на неделю, проведенную вместе, Бериан так и остался для меня тайной, я лишь узнал, что он всегда попадается не вовремя и не к месту, но стоит ли это говорить? Пожалуй, нет.
- Еще он очень боится и никому не доверяет, в итоге отталкивает других от себя, особенно тех, кто пока ему верен. Вот и сейчас бедной госпоже Хамшир, которая ведь тут именно из-за него, остается лишь отражать его нападки, вместо того, чтобы думать, что же тут можно сделать вместе...
Я глядел в её глаза. Что из этого она уже знала, что ей показалось интересным, а к чему она безразлична. Ведет ли она свою игру, или же она куда проще, чем кажется. Если и так, то мои слова покажутся ей всего лишь милой бессмыслицей. Иначе же... я тоже не сказал ей ничего нового.

- Слушаюсь, - заученно ответил наемник десятнику и направился в казарму. Весть о скором отъезде чуть не повергла его в уныние, это означало, что только-только оформившийся в голове план рассыпался в прах прямо на глазах. И уже не первый раз проникла в голову мысль о дезертирстве. Но что это даст? Сейчас нужно очень тщательно обдумывать ходы, слишком много глаз направлено на Береана и его людей да сам он, Ратез, сумел привлечь к себе внимание.
И все же, что мы имеем...
Ингран.
У Ратеза было двойственное отношение к этому человеку. Безусловно, он жесткий и беспощадный к своим людям, возможно, это даже семейная черта Акклеменских, определенно ее нотки, этой беспощадности, нет-нет, да проскальзывают в голосе Береана, но тем не менее Ингран может быть щедрым и великодушным, как иначе понять, что Ратез еще жив до сих пор...Но все же не сможет наемник ему простить удерживание женщин в заложницах и использование их в своих целях. Здесь уже в силу вступали культурные различия. В Гаэте мужчины не воевали с женщинами и детям своим завещали так не делать и жестоко наказывать те народы, что не гнушаются таким делом... Но все же было в Акклеменском что-то такое, что заставляло склонить голову и чего не доставало Краснокопытскому.
Варрен.
Хозяин в своих землях и явно не прочь прибрать всю землю, которой владеют соседи, и у него, похоже, есть на то и средства, и люди. Несмотря на страшные байки Зарра о местной аленнской аристократии и ее методах, что-то было незаметно, чтобы Краснокопытский тщательно воплощал байки в жизнь. Он смутно напоминал Ратезу Кратиппа, одного из самых богатых и могущественных людей в своей стране в свое время. Похоже, Варрен был из той же породы: крепко стоит на ногах, хитер, умен и умеет подчинять обстоятельства своей воле.

Когда-то придется выбирать. И побери Ратеза вороны, если он знал, кого из этих двоих предпочесть.

Девушка слушала Эйвинда, кивала сочувственно и понимающе, но ничем не выразила иных чувств, чем обыкновенно при обмене сплетнями, с той разницей, что сплетнями о строгих господах следовало обмениваться с осторожностью.
- Потерять память, обнаружить себя замешанным в неприятном деле и к тому же так долго стоять на масляном бревне, не зная, примет ли его род - это, должно быть, очень тягостно для разума и чувств даже благородного человека. Все знают, что у одного знатного голова работает лучше, чем у полусотни мастеровых или сотни земледельцев, и все же... Ужасно, просто ужасно. Представь себе, Эйвинд, он, наверное, и не знает, что власть благородной крови особенно сильна тогда, когда подкрепляема звонким золотом, острым железом и верностью дружины. Он ведь живет с солдатами, верно? Должно быть, он просто позабыл все то, чему знатных сыновей учат с детства?

Неудача. Собеседник стремительно удалился, при появлений своего друга. Правильней будет назвать знакомого. От друзей редко убегают, а в таком состояний уж точно от них не бегают. Остается ждать момент, не люблю быть излишне навязчивым. Фляга была пуста и осознание этого факта навело на мысли.
История заканчивается, тогда когда сам выбираешь конец. Идти куда нибудь, чтоб наполнить флягу или отдаться безмятежному сну. На такой случай есть хорошее и быстрое решение от сомнений. На миг серебряная монетка подлетела, а в следующее неподвижно лежала на ладони. Лицо исказилось в ехидной ухмылке.

Альен негромко, да и не так заученно, как Ратез, ответил Унрену. Ответил и поплелся за Ратезом. Вот только что всё было хорошо - и опять, нет, ну надо же, и опять всё обломалось. К тому же отъезд...что хорошего? Ведь уже привык к этим местам, успел даже как то освоиться, и даже смена собственного положения при дворе стала уже чем то принятым, как окончательное и бесповоротное. А теперь...теперь всё сменится ещё более круто. Хотя с другой стороны - даже интересно. Как там говорилось? На людей посмотреть, себя показать?...Хотя что-то всё же подсказывает, что люди везде более менее одинаковые. Пусть будут слегка разница говор да одежа, думы да действа, но ничего, в конечном то счете, не изменится...
Так думал Аль, пока сам не напоролся на вопрос не отличающийся приятностью - к чему бы всё это? И если сам по себе он этого понять не мог - не хватало ему информации о происходящем. Но, так или иначе, а душой, точнее своим звериным чутьем, он чувствовал неладное. Чувствовал, и опасался чего-то страшного, а чего именно - не знал.
И дабы хоть как то отвлечься от невеселых дум, Альен, вопреки сложившимся у него привычкам, заговорил первым. Говорил он в спину Ратезу, и, может быть, даже не надеялся быть услышанным. Просто ему захотелось заговорить.
- Эм...Ратез, расскажи о севере..? - Альен не знал о чем спрашивать, потому спросил о первом пришедшем в голову - Ратез ведь северянин, а самому Алю никогда(точнее почти никогда) не приходилось слышать рассказов северян о севере...

-Понимаете, господин Береан, пока вас не признали вы такой же простолюдин как Ратез, а значит, если я не могу общаться с ним, то не могу общаться и с вами. Не знаю, что вы должны думать, но если бы я очутилась где то без памяти, а мои родные прислали бы мне не самого дорогого их сердцу человека, я бы решила, что мне не слишком доверяют. Возможно, они просто не уверены, что эта беспамятная девка и есть благородная госпожа. Что же до господ Акклемских и господ Kраснокопытных, мне кажется, вы преувеличиваете. Недавно представители господина Краснокопытного навещали господ Акклемских, теперь господа Акклемские прислали меня. Думаю, не все так плохо. Про семью вашу ничего сказать не могу, как вы сами понимаете, они живут в своем поместье. Возможно, вам стоит поинтересоваться у господина Инграна?
Внезапно в глазах Береана проглянуло что то человеческое. Было очень странно видеть, как надменный истукан уступает место чему то другому. чему то ... живому?
-Послушай, Береан,- мягко сказала Хамшир,- у меня не больше причин кому то тут доверять, чем у тебя. Pатез же был великим полководцом своей страны. Mожно сказать легендарным.

Береан слушая ответ, бегал глазами по комнате в полной растеряности... Больше он не хотел находиться здесь и слушать любые доводы... Хамшир была сама в таких же тисках, как и сам он. Он понял её, но не мог довериться.
"Простите... простите меня все..." Подумал он про себя.
- Я все понял... Простите меня Хамшир, ежели я был излишне строгим... вы должны понять... - он не договорил. Береан поклонился Хамшир, а также кивнул головой стоявшей и весь разговор не проронившей ни слова камеристке.
- Благодарю за беседу... я верю, что скоро все встанет на свои места. Доброй ночи сестра.

Береан направился к выходу, отворил дверь комнаты и очутился в коридоре, где стоял Эйвинд с какой-то девушкой. Видимо у них была беседа. Береан мельком глянул на девушку, затем на своего телохранителя и довольно-таки устало сказал.
- Эйвинд, пора ложиться спать. Идём в казарму, а то небось Угрен уже ищет нас... - Береан не стал дожидаться ответа и сам направился в глубь коридора.

- О севере? - переспросил наемник. - Так у вас здесь, вроде, и не юг, - усмехнулся он, - ладно, шучу-шучу. Ты разве не знал, что на севере не живут люди, там одни варвары-оборотни, которые бегают в шкурах, едят сырое мясо, в то числе и людское, и приносят свирепым богам кровавые человеческие жертвы? - навскидку вспомнил большую часть трактирных баек наемник. - Вот если, Альен, отсюдова долго-долго верхами ехать противусолонь, а потом совсем чуть посолонь, то упрешься ты в горный хребет, который говорят непроходим для людей и обойти его можно только морем. Путь долгий, но, предположим, мы проделали и его, купцы-то как-то ходят до ваших земель, хех. Ну так вот где-то за тем хребтом и начинается "север". Как тебе сказать-то, даже не знаю, там все иначе что ли, чем здесь. С чем сравнить-то...Юг он на ярмарку похож что ли, шумно, ярко, звонко, праздник, я долгое время не мог привыкнуть все никак, казалось, все вокруг ненастоящее: зажмурься, открой глаза, - все исчезнет. Здесь даже солнце дарит светом по-другому, оттого и краски ярче, но не хватает полноты красок что ли.
У меня на родине все по иному. Летом солнце, словно пьяное, лучи бросает косо, оттого свет более полный, без теней, и отдает серебристым. Южане, прожившие не один год в наших краях, оттого брезгливо называют север "серым". Да где ж он серый, если летом солнце не светит, солнце поет!
Земли там много, но она сурова к людям, заросла непроходимой чащей и плохо родит посевы, оттого люди теснятся по морскому побережью, где можно прокормиться рыболовным промыслом, или живут родами по чащобам. Нда, - Ратез с Альеном уже дошли до казармы и наемник уселся лавку. - Проклятье, горло бы промочить что ли, а нечем. Так вот значит, Альен, даже по меркам северян я родом с севера, - хохотнул наемник. - Я родом с островов, что в дневной переход от побережья местечка Эркарат. Это на карте, ты умеешь читать карты, Альен? Или хоть знаешь, что это такое? А неважно, на карте это край известной земли. В наших водах даже летом плавает лед с большой дом размерами, во как. Да-да, на островах тоже люди живут, хм...разные, - Ратез прервался и задумался, явно что-то вспомнив, а может, вспоминая, но, похоже, продолжать разговор он сейчас был не намерен.

Ничто не помешало Береану и Эйвинду вернуться в казарму, где уже были Ратез с Альеном, но не было ни Угрена, ни шестого обитателя комнаты - простодушного и нелюбопытного Терена, обыкновенно спавшего днем и дежурившего ночами. Уже совсем стемнело, но жизнь в коридорах замка, против обыкновения, и не думала замирать - если простые работяги могли видеть десятый сон после тяжелого дня, то обслуге приходилось предупреждать прихоти и нужды господ, а значит, держаться на ногах до тех пор, пока последние не изволят отойти ко сну.

Стоило только мужчинам скрыться из виду, как в покоях госпожи Хамшир образовался маленький вихрь - это Ирданна, не надеясь ни на вчерашнюю швею Мелис, ни на саму госпожу, спешила, суетилась и раздавала команды в не самом почтительном тоне - требовалось не быстро, а очень быстро сделать вид, словно бы госпожа не тряслась весь день в деревянном ящике, или, по крайней мере, за краткое время успела отдохнуть. Из дорожного ее заставили переодеться в парадное платье, сшитое из полос небесно-голубой и темно-синей ткани, такой легкой и гладкой, что казалось, на платье пошли лепестки цветов; обрезанные волосы прикрыли венчиком и сеткой, присобранной сзади на шее. Они едва успели управиться, прежде, чем за госпожой явились местные девушки из прислуги хозяйки дома, и передали ей приглашение прибыть к ужину, оставив камеристок готовить комнаты ко сну и заниматься своими делами.

Береан, оказавшись в казарме тут же расправил постель у улёгся. Он ещё долго думал в полумраке обо всем случившемся и потихоньку засыпал... Утро вечера, как говориться - мудренее...

Ратез, заприметив Береана и его приготовления ко сну, нарочито громко произнес:
- Ну так что, Альен, что тебе еще рассказать о севере?

Береан спал... Он видел сон... Это могло быть и воспоминанием, а могли быть просто наваждения...
Он стоит впереди несчётного строя воинов. Береан облачен в латы, на спине, играя серыми бликами осеннего солнца, красуется стальной щит. Подле него, а также и в других концах стоят полководцы. Один из них - сам король. Тот что-то громко говорит, объезжая всю тьму стальных солдат. Над головой Береана реет синий флаг, заглушая удаляющиеся слова. Полотно ткани в истерике билось от степного ветра. Вскоре протрубил рог - и сотня двинулась, возглавляемая полководцами и их дружиной. Вскоре на горизонте показалась чёрная, покрытой дымкой длинная полоса людей.
"Вороги" Раздались слова Береана в глухом стальном шлеме. Ещё несколько минут затишья и все началось с стремительной быстротой... Из-под копыт взрывается черная земля, звон металла, глухие удары, ржание лошадей. В глазах Береана мелькают люди, оружие, брызжет кровь, свистят стрелы и болты - везде хаос. Внутри этих тяжелых доспехов становилось жарко. С каждым взмахом меча - отсекались головы людей, ломались ключицы, хрустели трупы под конями. Береан чувствовал жар внутри брони, он нарастал...
Пред ним его рука, облаченная в латную перчатку - на ней капли и струйки крови, которые быстро засыхали. Удар за ударом - и ему все жарче и жарче. Вскоре Береану стало совсем невыносимо от этой жары, он не вытерпел - скинул шлем, спрыгнул с коня и побежал... вокруг кровь льется рекой, ноги спотыкаются о мягкие тела, о волосатые, окровавленные головы. Жарко, невыносимо жарко... Он на ходу расстёгивает нагрудник, кидает на землю... затем наручи, рукавицы, наплечники, поножи, сапоги, кольчугу, ватник - он в одной рубахе да штанах - бежит прочь, но жар не отступает - Береан горит изнутри. Дикий вопль боли! Он горит, покрыт огнём и никто не видит этого - на его руках много крови, она горит и не желает потухнуть!

-Доброй ночи.
Кога за "братом" закрылась дверь, Хамшир откинулась на спинку стула. Да, давненько ей не приходилось держать оборону так настойчиво. Женщина чуствовала прилив сил и что то вроде азарта. Она не могла сказать, что вела себя наилучшим образом, но по крайней мере достаточно достойно. Но ни насладится успехом, ни поговорить с Mелис ей не дала служанка госпожи и Хамшир убедилась, что та знала, что делала, когда послала девушку с ними. Не успели они сменить дорожную одежду на парадную, как ее позвали на ужин. Отметв про себя, что Ирданна должна неплохо разбираться в Акклемских и можно было бы распросить ее про Береана, Хамшир отправилась на ужин.

Альен, по природе людей невежественных и необразованных, никогда не верил в байки. Он вообще не отличался доверчивостью(точнее отличался недоверчивостью), а уж тем более к трактирным байкам. И когда Ратез стал рассказывать те самые небылицы - Аль уже несколько раз пожалел о заданном вопросе. Конечно, после рассказывал Ратез достаточно интересно, но сам же и отбил у собеседника всякое желание продолжать разговор - и началом рассказа, и его завершением.
В конечном счете - везде люди одинаковые - подумал напоследок Аль. Или почти все, ведь тот же Ройг - вряд ли нашелся бы ещё хоть один такой старик, а уж сам Альен никогда никого похожего не встречал. Впрочем то дело старое, и вспоминать его - желания не было совершенно. Почему? Потому что оно неизменно вело к печальным думам. И из-за этого бирюк просто уселся на свою лавку и ответил Ратезу:
- Да ничего не надо...- и чуть позже, может быть пару мгновений спустя, негромко добавил "спасибо...", и не потому, что ему понравился ответ, а потому что ответ был. И когда то его учили благодарить даже за такие вещи...

- Как хочешь, парень, - равнодушно ответил наемник. Да, тяжело, наверно, жить в стране, где не было давно войны, слова не скажи, так мина, как у обиженной девицы, тьху, охрани Боги.
Ратез повернулся, услышав, как ворочается во сне Береан. Что за духи его мучают во сне, а ведь еще недавно бодрствовал. Наемник подошел и толкнул благородного господина Акклеменского, отзывая его из мира неведения в мир яви:
- Эй, очнись. Не дело так громко видеть сны, добрый господин Береан, так можно и не очнуться однажды.

- Да все мы, теряя друзей, деньги и оружие, оказываемся простой игрушкой судьбы - я вспомнил время, проведенное заточении. Если иногда и был выбор, верить ли в судьбу или нет, но тут перст судьбы виделся особенно четко - нас с Олафуром, кого в стране знали не более дюжины человек, и ведь не сдал никто из них, не совершивших преступления по обычаям Аллены, не попавших на корм стае волков или не павших от стрелы лесного разбойника, да и виду были весьма порядочного и конными - поймали по подозрении в разбое... и заочно приговорили к казни или рудникам. Разве тут можно сомневаться, что наше пленение знаковое, и мои звезды отвернулись от меня?
- Может быть еще свидимся - шепнул я девушке на прощание и протянул шерстяной амулет, сделанный из хвоста волчека, который раньше висел на шее. - Можешь это до нашей встречи у себя подержать?
Амулет был мне дорог, о что-то мне подсказывало, что если она возьмет его на хранение, то отдаст в целостности. А сам по себе символ, который для меня представляет амулет, создаст между нами что-то вроде связи, и моя звезда даст мне еще возможность с ней поговорить. А волков в крепости, пожалуй, я все рано не встречу.
Идя за Берианом, который опять был молчалив и задумчив, я полностью уверился, что на его стороне оставаться бесполезно. Даже если я его и вытащу, благодарности от него ждать не приходится. Похоже, лучше переговорить с Ратезом, вдруг ему нужна моя помощь, пока я кручусь рядом с этим Акклеменским?
Когда Бериан лег, я еще долго сидел на койке, ощупывая свой топор и думая, какую карту лучше высечь и что с ней делать потом. Ратез и Альен были вместе, и поговорить откровенно ни с одним из них не получилось бы, потому единственное, что я спросил у Альена:
- Где тут можно достать деревянный лук, любой, но готовый? На кузнице, оказывается, луки железные, и мне не по карману.
Когда Ратез подошёл растолкать Бериана от шумного сна, я встретил его взглядом, но мешать ему не стал – пожалуй, тут поживший свой Ратез знает что делает.

Береан от легкого тычка в бок резко вскочил на постели. Дикий, натужный крик - вены вздулись на шее, вились по рукам от сильного напряжения, лицо изменилось до неузнаваемости - его перекосила гримаса боли и ненависти. Мышцы, большие и крепкие, гипертрофированные своей величиной, которые были не сразу видны под мешковатой одеждой ещё больше вздулись. По всему телу бурлила кровь, предплечья были переплетены сетью мощных вен толщиною в палец. Грудные мышцы, словно стиральная доска были испещрены мышечными волокнами. Волосы по всему телу, которые были даже и на плечах, уже не курчавились, как это было ранее, а словно вздыбились от напряжения. По всему этому мощному и рельефному телу катились тоненькие полоски пота, на груди, капая с волос, скопилась испарина. Это тело не могли видеть ни Альен, ни Ратез - оно было очень мощным, каждая мышца, казалось весила больше пуда. Даже Эйвинд, который был довольно широк в плечах, не мог похвастаться такими "страшными" мышцами. Это могло сказать только лишь об одном - Береан не с проста имел такое натренированное тело.
Поперек пресса красовался уже давно заживший, розовый и рваный шрам. На мощной, широкой, словно капюшон кобры и покрытой волокнами мышц спине красовались ещё два широких и довольно глубоких шрама.
"ААААААААААААААААА!" Вопль был настолько отчаянный и дикий, что казалось, голова Береана, вместе с его раздутым от мышц телом скоро лопнет и все зальёт кровью.
Затем этот дикий крик стих. Лицо Береана расслабилось, его тело закачалось и он, высокий, мощный и волосатый зверь обмяк на своей кровати и повалился в бок, в сторону стоявшего рядом Ратеза. Он упал, потеряв сознание... еще пару последних минут своей дикости Береан лежал и рычал.... а вскоре и совсем стих. Рассудок на некоторое время покинул его... он отключился и уже лежал совсем неживой. Дыхание, словно мощные кузнечные мехи, раздували его легкие, глаза были закрыты... все стихло.

Ратез, казалось, совсем не впечатлился увиденным и не выглядел удивленным или озадаченным, словно каждый день добры молодцы только и делали, что орали и бились в судорогах на полу рядом с ним. Наемник никогда не скрывал, что Береан ему не нравится, но бодаться лбами с тем, кого наружу выворачивает своя же память, считал ниже своего достоинства, может, еще и отчасти и потому, что сам прошел через подобное дважды. Он обернулся к Эйвинду и Альену:
- Помогите-ка, други, я один его не осилю поднять, надоть его обратно положить, а то че он тут валяться будет. Видят Боги, сам он не осилит такого испытания, как бы с ума не спрыгнул, бедолага. Его бы к Мудрой надо или к жрецу, по вере смотря, уж они-то разберутся, отчего не в ладу тело, дух и память. Пойду десятника найду, нельзя это так оставлять.
У Ратеза давно были подозрения, что Береан успел оттолкнуть от себя почти всех, с кем успел познакомиться в последнее время, но не в этом было дело, нужно было понять, что же за люди Эйвинд с Альеном, вот сейчас все и станет ясно. Наемник не стал мешкать и быстро покинул казарму, отправившись искать Угрена.