Ратез мучительно поморщился, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли и вспомнить вчерашний разговор с Теасом.
- Ступай, Мелис, с Иридой вниз по течению реки, там найдешь лошадей. Что же я рассчитывал на меньшее количество спутников, но это неважно, придумаем что-нибудь.

- Мы с Мелис и Риан не такие тяжёлые, сможем ехать вдвоём на одной лошади, - Ирида вздохнула. Опять лошади! – Главное, чтоб нас не приняли за конокрадов, - девушка встала, поправила рубахи. – Привести их сюда? Или встретимся ещё где-то?

- Вы ступайте сейчас, а мы чуть погодя следом за вами, неча тут разум обычных людей смущать девицами с конями.

Интересно, это он их зачем-то выставить хочет? Поговорить наедине с мастером или просто не хочет, чтобы они его в очередной раз жалели?
Тем не менее, Ирида кивнула и, дождавшись, Мелис, отправилась к реке и лошадям. Еды они с собой взяли. К травнице с Мелис не пойдёшь. Так что оставалось только идти, караулить лошадей.

Долго собираться не пришлось. У Мелис с собой и не было-то ничего, кроме небольшой сумы, которую она всюду носила с собой и куда поклала лишь самые нужные вещи навроде пары готовых мазей на случай, если кому понадобится скорая и немедленная помощь, мешочка с толчёными травами для приготовления зелий на скорую руку, нитки с иголкой да разной женской мелочи вроде гребня и зеркальца. Она ведь пришла повидаться с Риан и Ратезом и никак не ожидала, что поедет куда-то с ними.
В дороге до реки Мелис решила поближе познакомиться со спутницей. Ведь если им путь вместе держать, хорошо знать друг о друге побольше.
- Так значит, Иридой тебя звать. Чем на жизнь зарабатываешь? Наверно, музыкой? У тебя ведь виола, которой ты дорожишь. А как так вышло, что ты с Ратезом и Риан? – вопросы хоть и сыпались, да задавала их Мелис добродушно и с мягкой улыбкой.

Ирида шла задумчиво, но на вопросы девушки улыбнулась, вырываясь из своих мыслей, и ответила тоже добродушно и вроде как ничего не скрывая.
- А ты любопытная, Мелис. Я бродячий менестрель. Правда не всегда музыкой да рассказами достаточно денег заработаешь. Поэтому иногда прошусь к кому по хозяйству помочь. Вот и в этот раз в Белое Озеро пришла. Думала, в замок на зиму попроситься. В замок то меня взяли, только виолину украли. Пришлось сперва на чёрной кухне работать. Потом господа Дагреши приехали. Там я с Ратезом и познакомилась. А господин Теас помог мою виолину вернуть, да ещё и на службу к себе позвал, - северянка хихикнула. - Говорил, мол так здорово у меня получается, что в пору самому Повелителю играть во дворце. А потом уже и с Риан познакомились. А как сюда вернулись, такая вот ерунда началась, - девушка вздохнула. - Ну а ты? Чем занимаешься, да откуда Ратеза с Риан знаешь?

На что бы ни рассчитывал Ратез, Теас, или тот, кому он поручил подобрать коней для бегства, был куда более запаслив и предусмотрителен: когда девушки спустились к реке, прошли мимо деревни, собачьего бреха и разговоров на чужом языке, людей, которым в славное солнечное утро было не до прохожих, успеть бы переделать дела, пока ясно и тепло, мимо причала, где женщины полоскали белье, мимо обрывистого берега, с которого мальчишки ловили рыбу, мимо троицы мужиков, затаившихся с кувшином под сенью ив, и лениво присматривающих за тем, чтобы никто не позарился на лодки, мимо домика на отшибе, где над грядками в огороде трудились две молодки и выводок ребятишек: пока женщины выпалывали сорняки, дети, самому мелкому из которых было на вид года три, ловили бабочек-капустниц, чтобы те не поели урожай, и расставляли на грядках яичную скорлупу на палочках, чтобы отпугивать всех, кого не сумели поймать, до ельника, бывшего некогда лесной чащей, а теперь - рощей на берегу, то обнаружили, что там пасутся стреноженные лошади, числом пять, местной малорослой коротконогой породы и смирного нрава
Коней подобрали распространенных в здешних местах мастей: две пегих кобылки, одна светло-гнедая, серый мерин, и его рыжий собрат по несчастью, все они были заседланы и носили сбрую под стать своему неказистому виду - такую сбрую мог позволить себе тот, кому хватило денег только на этих скромных лошадок с двойным клеймом, какие обеим девам частенько встречались на конях всякого небогатого странствующего люда.
За всем этим добром присматривал паренек лет двенадцати в домотканой одежке, светловолосый, загорелый и напрочь лишенный строгости, с которой держались благородные господа, их воины и прочий люд при службе. Рожица у пастуха была заурядная для пригорцев, ни дать ни взять - деревенский пацан, которому поручили дело, вот он и охраняет скотину, растянувшись на травке, и только чуть-чуть прикорнет... Он вскочил рывком и уставился на девушек, хлопая заспанными серыми глазами, оглядел одну, другую, повертел головой, высматривая кого-то, но спрашивать о чем бы то ни было не спешил: а ну как девки сами уберутся прочь, и разговоров разговаривать не понадобится.

Только когда за девами закрылась дверь, Риан смогла вздохнуть с облегчением, хотя, казалось бы, следовало бояться пуще прежнего, но наедине с Ратезом можно было держаться, как есть, а не пытаться успокоить всех своим видом и не корчить бесстрашную бывалую воительницу с богами и колдунами, защитницу угнетенных берсерков и хранительницу свободы воли. Дамианом пока не пахло, и у нее были свои мысли о том, почему Ратез отправил всех вперед: попробуй-ка встать и идти, когда не прошло еще и получаса с тех пор, как тебя ударили табуреткой. Наблюдая за ним краем глаза,эльфка занялась сборами в дорогу, прибираясь в комнате и безо всяких угрызений совести складывая в сумку хлеб, который, должно быть, принесли мастеру или его людям на завтрак.
- Надо на тебя шапку надеть, - решила она, отбросив на некоторое время заботы о божественном, и тут же занялась этим делом, стараясь не причинять боли, - а то бинт за версту видать. Нас, конечно, и так ни с кем не спутаешь...
"Радуйся, Ратез. - Его голос ничуть не изменился, он все так же вкрадчив вливался прямо в думы, минуя уши, был все так же насмешлив, Дамиан говорил неторопливо, давая время обдумать и проникнуться каждым новым упреком: скучающий лев снизошел до беседы с мышью, перед тем, как одним небрежным касанием перешибить ей хребет. - Твоя жизнь вора в бегах и страхе подошла к концу. Скоро ты займешь подобающее место и послужишь живым напоминаем о покорности для всех моих слуг.
Однако ты разочаровал меня. За два года только и сумел, что отощать и изувечить руку, превратившись из воина в старого больного бродягу.
Посмотри правде в глаза, ты не знаешь, что делать со свободой. Не способен преумножить ни славы, ни достатка, ни даже самого себя, а ведь у тебя уже сейчас могло быть двое сыновей, дом, жена, любимое дело. Верно, они тебе не так уж и нужны, так что невелика жалость, что ничему этому не бывать. Ну что же, дай-ка я посмотрю, на что способно твое тело... Правом, данным мне обетом...

Услышав что кто-то вышел, мастер вернулся в комнату, но уже с сумками в руках и на плече.
- Куда они пошли? - он оглядел Ратеза и Риан. - Позвать хозяйку чтобы она убедилась что ты жив и здоров, Ратез?

Бродячий менестрель, значит. Как Одо Лектур. Девица-менестрель – это необычно.
- Любопытство не порок,а добродетель, - Мелис тихо рассмеялась. – Ежели у нас с тобой одна дорога, надо знать, кто на что горазд, в каких делах может помощь оказать, да и что сам собой представляет. Виолина, значит, правильно? А я её виолой кличу, где-то слышала, так называли.
Девушка огляделась, высматривая, правильной ли дорогой они идут и не увязался ли кто за ними. Никого не заметила и продолжила разговор.
- То ли господин Теас со всеми такой добрый, то ли только к девицам благосклонен. Вот и меня тоже на службу позвал. Прислуживаю ныне госпоже Сейте. Или точней сказать прислуживала. – Мелис нерадостно покачала головой. – А с Риан и Ратезом я давно уже знакома. Ну как давно, с самого начала весны считай. И если бы случай не свёл нас, то сейчас, поди, бродяжничала бы. А занимаюсь… в травах немного разбираюсь, шить умею да господам прислуживать, - девушка улыбнулась.
Когда лошадей Мелис увидела, то заметно напряглась.
- Вот что я плохо умею, так это с лошадьми обращаться. Хоть бы они смирные были, - шепнула она Ириде и повернулась к заспанному мальчишке с доброй улыбкой. – Привет, мальчик, как тебя зовут? Ты за лошадьми главный? –Такие деревенские ребята, уж Мелис-то знала, любят казаться кому-то важными и уже взрослыми.

Менестрель порадовалась, что хоть её Теас к сестре не определил. С него сталось бы. Хотя может он и собирался, да не успел. А вот, что Мелис тоже не любила лошадей, Ириду только порадовало. Интересно, кто вообще любит этих злобных и упрямых тварей?
Мальчику-пастуху северянка только ласкового улыбнулась, предоставляя возможность Иелис самой с ребёнком разбираться. А она, если нужно, присоединиться.

- Я, - степенно ответил мальчик. Он быстро успокоился, увидев, что угрозы нет, но и особо доверять девам не спешил, с другой стороны, уважение к женщинам здесь учили проявлять с куда более раннего возраста, поэтому он никак не мог просто сделать вид, что ему не о чем разговаривать с чужими тетками: старшая из них была немногим младше его матери, - сторожу их, чтоб беды не вышло. Вы простите тетеньки, покататься не дам, не велено. А покормить можно, ежели хотите. Они не злые, не кусят.

- Добрый ты. - Мелис подошла к мальчику и потрепала его по светлой голове. Потом наклонилась и зашептала в ухо. – Я тебе совет дам. Ежели сторожить велено, то чужих и вовсе не подпускай. Ведь лихие люди не только украсть могут, а и отравить или усыпить, чтобы задержать тех, для кого сторожишь. Что если я сейчас покормлю лошадок, а они скоро заснут или, того хуже, помрут, бедняжки? Но мы не лихие люди, не бойся, мы от Ратеза, велел он нам их забрать. Это же для него лошади приготовлены?
Мелис не знала, правильно ли сделала, что имя Ратеза назвала. Может, от имени Теаса надо было?

Наемник проводил женщин взглядом, надо было еще Риан отправить следом да уже поздно, теперь будет носиться с ним как наседка над цыплятами. А, женщины, только дай кого пожалеть, мигом зажалеют до смерти. Ратез поморщился, пытаясь подняться на ноги, его слегка подташнивало и покачивало и все никак не удавалось собрать воедино внимание: мысли разбегались, как мыши по комнате, но было ничего так, терпимо.
- А, мастер, - рассеянно ответил Теренгою наемник. - Я отправил их за лошадьми, надо и нам отправляться следом, - Ратез умолк на полуслове и насторожился, как насторожилась бы собака, услышь она шаги хозяина подходе к дому. Давно забытое ощущения чужого присутствия захватило его врасплох, парализовав волю и разум ровно на мгновение, то самое мгновение, чтобы Дамиан успел произнести Право Обета. Будь он готов (а ведь должен был быть готовым! всегда готовым, независимо ни от чего!) у него был бы еще шанс воспротивиться, но не сейчас, когда полуоглушенный сначала табуретом, а теперь вот бесцеремонным вторжением в свои мысли, сознание беспомощно рвалось наружу, отодвигаемое сильной волей, которой казалось невозможно сопротивляться.
- Боги, нет, - мучительно выдохнул Ратез прежде, чем забыл себя самого.

Он преобразился не мгновенно, но всего лишь в несколько ударов сердца - бедный измученный Ратез словно налился внутренней силой, тело, отвыкшее от своего второго хозяина, подчинялось неохотно, но подчинялось, распрямляя спину и плечи, и вот уже посреди комнаты стоял незнакомец в облике Ратеза, незнакомец сильный, гордый, а главное - не сломленный, никогда не знавший покорности и принуждения силой, никогда не ходивший в строю и не подставлявший спину под плеть. Может быть, таким он был бы, родись в каком-нибудь знатном семействе, в мирную пору, с детства приученным к власти, и только на дне взгляда, живого, цепкого, слегка заинтересованного взгляда, в котором сейчас угасал азарт несостоявшейся схватки, угадывался другой, простой и знакомый, но сейчас - полностью подавленный чужой волей, Дамиан оставил ему только возможность запоминать происходящее, чтобы потом, когда берсерк останется один (точнее, когда получит назад управление своим телом, а связь между ним и хозяином ослабнет до минимума, ибо другого одиночества для аватары теперь быть не могло), он мог сам подтачивать свою волю этими воспоминаниями.
Сейчас же посреди комнаты стоял чужак, оглядывал себя, на пробу сжал и разжал кулаки, скривившись, когда оказалось, что правый подчиняется с трудом. Он огляделся, подолгу задерживая взгляд на Тереноге и эльфке, и усмехнулся.
- Ты плохо заботилась о моей игрушке, - попрекнул он, ничуть не смущенный ужасом и ненавистью в черных глазах. - А ведь я мог бы проявить милость и позволить тебе быть рядом с Ратезом, когда он не нужен мне. Но теперь не думаю, что существо, которому хватает воли только на готовность пожертвовать собой, но не по силам содержать всего одного воина в хорошем состоянии, заслуживает награды. А ты, хмм, не знаю твоего имени, тот, кто вернул мне мою украденную аватару. Я, Дамиан, благодарю тебя за это, от чистого сердца, - ничто не говорило о том, что чародей издевается над ними двоими, по крайней мере, к Теренгою он обращался доброжелательно, с ноткой покровительства, и был, похоже, заинтресован его особой куда больше, чем плачущей от бессильной злости девкой, и все это отражалось в лице, взгляде и голосе так естественно, словно это сейчас он стал полным и целым, а до сих пор с Теренгоем была знакома только упрямая, но жалкая тень, и только тоска, смертельная тоска на самом дне взгляда...

Теренгой оценил Дамиана. Сильный и властный. Приходящий ниоткуда уже второй раз на глазах у мастера. Как и для любого человека, неизвестная и огромная сила вызывала скорее страх, чем восторженность. И как у любого человека стремящегося остаться живым, любая опасность пусть даже и не явная пока, Дамиан вызвал у Теренгоя ярость и жажду жизни.
Здесь никогда его не было. Здесь нет Дамиана. Ему здесь не место. Это пустое место. Место где нет ничего. Место где всё находится в покое и где покоятся все.
Теренгой сделал шаг назад чуть наклонил голову, глядя в доски пола, и чуть разомкнул губы, наконец выпустив звуки щелчков. Вернее едва слышное шуршание. Редкое, несвязное. Так на пустом и безлюдном кургане может в тишине упасть кость с отгнившего наконец сустава. В этой тишине вокруг нет ни магии, ни жизни, ни людей, лишь ветер. Здесь нет места мыслям. Просто камни. Просто кости. Которые падают от времени. Падают сами по себе. Это не жизнь смерти, это не смерть жизни. Это небытие. Тишина и покой. Здесь тень сменяется тенью, свет это отсутствие тени, тень это отсутствие света и ничего более. Полная гармония и ничто и ничего не значит. Находясь на таком кургане просто смотришь вдаль, в камни, на цветы. Умершие рядом и они хотят покоя, который ты не нарушишь. И только молчишь. Здесь нет места магии. Магия это движение жизни, даже после смерти, а здесь её нет. Всё замирает. Тихо и спокойно. Щелчок упавшей кости. Шорох её касания, шорох от того как она покатилась и замерла. Самобытная вечность. свист ветра в разломе трубчатой кости и снова тишина. Тишина.
Мастер опустился на пол и привалился спиной к стене, по прежнему глядя в пол, он на кургане... Тут нет другой магии. Не может быть. Ей здесь не место. Мастер устало закрыл глаза, вздохнул глубоко и остался неподвижно сидеть.

Мальчишка недоверчиво поглядел на Мелис, потом на Ириду, снова на Мелис, потом нехотя ответил:
- Для него. И про черных баб говорили. Одна или две, маленькие, черненькие. Забирайте лошадков, сколько надыть. Вот эту пегую звать Пчелка, это сестра ейная, старшая, Медок, их нипочем разлучать нельзя, гнедая - Вейаррат... это украшение такое. Девское. Серого звать Туман, а рыжего - Ормак. Это из сказки, - пояснил он, поглядев на чужеземные лица. - Свести сами сумеете? Иль пока не распутывать, не то разбегутся чего доброго...

- Не нужно распутывать. Мы ещё остальных пока дождёмся. Лучше скажи, какая лошадка самая смирная да послушная.
Раз уж есть возможность выбрать себе самую лучшую лошадь, почему бы ей не воспользоваться?

На мгновение лицо Ратеза исказила чужая злая усмешка, и Дамиан разорвал связь, обрушив на Ратеза все многообразие ощущений, но защита уже сработала, по коже вновь проступали еще не успевшие поблекнуть руны, жгли огнем, и еще через несколько мгновений на месте растерянного, оглушенного, не способного сопротивляться боли и подступающей ярости Ратеза должен был оказаться берсерк, готовый убивать по прихоти своего хозяина.

- Да любого мерина бери, они смирные, чего им смирными-то не быть, - пожал плечами пастух, - а кобыле все то не так, это не этак, прям как ба... в смысле, ну..

- Прям как балбесу какому-нибудь, это ты хотел сказать? – Мелис подавила желание дать мальчишке подзатыльник, улыбнулась и несмело подошла к одному из меринов. – Нам пяток лошадок и надо, возьмём всех. Ежели кто раздумает ехать, то вернут, - сказала она мальчику и повернулась к Ириде. – Ну что, навстречу пойдём?

Бывают слова тяжелые такие и злые, бывают сны долгие, липкие и бесконечные - и кошмаром не назвать и явью не пахнет, бывает и явь липкая, тошнотворная, словно сквозь заросли прешь, а за ними только бурелом и еще пуще заросли, примерно так же чувствовал себя сейчас наемник, отпущенный чародеем на волю: вылез из чащобы на свет, а там еще больше лесин Создателем понатыкано.
Дамиан исчез, не порвав, впрочем связи, он вцепился в Ратеза, как хищник в добычу, только чуть коготки распустил, чтобы жертва могла потрепыхаться для его вящего удовольствия. Глоток свободы, но ненадолго, зуд по коже и ярость в холодном голосе: "Убей".
Ратез смотрит на сидящего на полу человека сквозь призму накатывающего неистовства и не понимает за что. И получает ответ. За глупость и непонимание. Можно отблагодарить за возвращение аватары по-всякому, но глупец просчитался со страху видать, наказав себя сам, совершив за неполные триста ударов сердца одну и ту же ошибку. За ошибки не убивают. Смотря за какие. Смотря за какие...

Мастер же продолжал сидеть с закрытыми глазами, пребывая в полном спокойствии. Эта магия была словно самогипноз - пока сам мастер верит в то где находится и пока он спокоен, ему проще творить это. Всё вокруг ему охотнее верит, пока он убеждён в том что так и есть. Поэтому теренгой продолжал сидеть положив руки на колени и мерно дышать, видимо о чём-то думая.

Северянка пожала плечами и подошла к другому мерену, раздумывая, как бы к нему подступиться, чтоб тот опять кусаться не начал или ещё чего.
- Мне показалось, что Ратез нас специально отослал. Чтоб не мешались. А не чтоб лошадей привели. Так что незачем нам их куда-то тащить. Тут место тихое, спокойное. Дождёмся уже остальных и поедем.
Правда, что делать, если Ратеза с Риан вдруг долго не будет, Ирида не знала. Вдруг они решили одни отправиться? Зачем наёмнику в дороге лишняя обуза в качестве ещё двух баб?
А ещё интересно, почему Теас про двух женщин предупреждал? Думал, что она за Ратезом увяжется или про Мелис знал?

- Это-то меня и беспокоит, что Ратез нарочно нас отправил подальше, - задумчиво протянула Мелис. – А что ежели он нас отослал, чтобы не помешали снова на Зов пойти? Думаю, надо возвращаться, и быстро. Я боюсь его одного с Риан оставлять. А мастер – странный человек, не доверяю ему. Вдруг он служит этому Дамиану? Ведь это из-за него Ратез буйным стал. Ой, пойдём, Ирида, - Мелис спохватилась, ведь и правда страшно. Она взяла мерина под уздцы и ласково провела рукой по шее коня, чтобы он привык к ней и стал доверять. Угостить бы его чем-то, но из еды с собой ничего нет.

- Если за Ратеза Дамиан говорил, мы им вряд ли чем поможем. А вот лошадям там топтаться точно не стоит. Так что… - Ирида задумалась. – Давай ты сходишь, поглядишь, что там и как, а я тут лошадей покараулю? Если там действительно что-то неладное, я только навредить могу, - печально вздохнула северянка.
Но печалилась она не о том, что может кому-то навредить, а о том, что кто-то может навредить ей. А вот в случае, если там всё плохо, она же и одна уехать может. Чего им зря всем пропадать?

И как это будет выглядеть? Они пошли за лошадьми вдвоём, а Мелис вернулась одна с новостью, что лошади ждут путников там где и ждали. Покараулить-то и мальчик может. Закралась мысль, что Ирида боится и не хочет впутываться во всё это. Ну да, ей-то что, она против желания с ними, и наверняка ей хочется вернуться к прежней жизни. Зачем лишний раз подвергать себя опасности. А если буйный Ратез причинит ей вред?
И то верно, какое дело Ириде до них? Она им вроде ничем не обязана, друзьями стать они не стали.
- Жди тогда, - Мелис вздохнула и пошла обратно, на ходу ускоряя шаг.

А Ирида осталась ждать. Но вот чего? Сколько им потребуется времени, чтоб договориться и за лошадьми придти? И когда будет самое время улепётывать? До вечера ждать точно не стоит. Ночью уже никуда не денешься. Так что уходить нужно будет пока ещё светло. Но брать ли лошадь или проще как обычно одной по лесам прятаться? Чего она всё о плохом, да о плохом? Может они уже вон покажутся скоро? Менестрель и не знала, чего ей хочется больше. Чтоб показались или не видеть их больше вообще.
Северянка обернулась к пастуху.
- А тебя как звать? И может, ты мне пока эту самую сказку расскажешь? Про Ормака.

Риан не верила своим глазам, ушам и вообще не могла поверить, что все это происходит взаправду. Опять! О Боги, каким дурнем надо быть, чтобы дважды за одно утро повторить смертельную ошибку! Дамиан-то ушел, исполнив пожелание Теренгоя, но теперь вместо жестокости и коварства чародея им угрожала слепая ярость берсерка, и при этом, когда Ратез свернет шею этому горе-колдуну, Дамиан даже не будет виноват в этом: кто ж тебя, милчеловек, просил колдовать, когда знаешь, что это смертельно опасно? Хуже того, будь треклятый враг здесь, он мог бы и удержать Ратеза, а теперь от смертоубийства спасет разве что чудо, но и чуда не предвиделось, потому что Теренгой, валяясь у стеночки, не переставал излучать умиротворение. Риан последовала его примеру только в одном: зная, чего ожидать от берсерка, она постаралась как можно тише лечь на пол и затаиться - это давало хоть какие-то шансы на спасение, если он сейчас сорвется в боевое неистовство. А он сорвется, и будет кровь, и тело со сломанной шеей, стража, допросы...
Жизни дурака Теренгоя было, конечно, жалко, живая душа все-таки, но не об этом думала Риан, просто она видела, как наяву, лицо и взгляд Ратеза, когда он придет в себя над свежим трупом, как еще один камень ложится на его совесть мертвым грузом, который не скинуть до самой смерти, как переламывается воля к победе, и так уже немного нужно, чтобы навсегда подавить всякое сопротивление... Она вложила в зов всю душу, всю любовь к этому глупому воину и ненависть к тому, кто сделал из него живую игрушку, умоляя вернуться, найти в себе силы и очнуться от ярости.

Мгновение звенящей от напряжения тишины нарушили тяжелые быстрые шаги и приглушенные голоса за дверью, а мигом позже она растворилась от хорошего удара плечом, и в комнату, выкрикивая что-то по таррегски, но совершенно точно с упоминанием имени Дагреш, ворвались двое незнакомцев, снаряженных как стража замка. Оба они были одоспешены и вооружены, на голову выше Ратеза и шире в плечах, они посвящали немало времени тренировкам, хозяева не жалели денег на кормежку, и, главное, они ждали нападения, поэтому у одинокого противника, защищенного только одеждой и безудержной храбростью, не было шанса всерьез повредить им, будь он хоть трижды берсерк, и очень вскоре Ратез оказался придавленным к полу двумя парами крепких рук и чьим-то тяжелым коленом, а третий страж, прикрывавший спину, прошел в комнату, переступив через него, огляделся, приметив, что оставшиеся двое людей живы и не выглядят ранеными, и зычно повторил:
- Стража замка, полудюженный Аркас. Что здесь происходит?

Теренгой где-то на краю сознания услышал какой-то шум возню, потом стук - доски пола вздрогнули. В чём дело мастер понял уже по зычному голосу "Стража замка, полудюженный Аркас. Что здесь происходит?". Стража то тут откуда? Что случилось? Мастер открыл глаза и растерянно огляделся. Прижатый к полу Ратез, отчего-то лежащая Риан. Что тут было? Что за шум?
- Извини, воин... Просто Ратезу стало плохо... - мастер сказал это неуверенно, и даже растерянно, так словно был напуган.

Названный Ратез прорычал что-то нечленораздельное и рванулся из захвата, полагаясь только невеликие силы. Кто-то пытался остановить его так недалеко от заветной цели. Хозяин будет расстроен и правильно, кому нужны глупые и недалекие слуги...

- Я вижу, - только и смог выговорить Аркас, поглядев еще на этого болезного, которому не удалось высвободиться, но напор невольно внушал уважение. - Вот что, добрый человек, я знаю твое имя и что ты занимаешься уважаемым ремеслом, но тебе придется пойти с нами. И тебе, женщина. Вы трое расскажете все, как было, начальнику внешней стражи. Вяжите его, ребята.
- Добрый господин, - робко подала голос Риан. Она уже успела встать и отряхнуться, и теперь стояла в четырех шагах от ратеза и солдат, - прошу тебя, подождите немного. Ратез - берсерк, и он скоро успокоится, тогда вам будет проще его вести, куда заблагорассудится. - "А главное, вы не сломаете ему что-нибудь еще".
- А ты кто? Жена?
Эльфка кивнула, решив, что страже совершенно незачем знать подробности, пусть считают хоть прабабкой, но ей будет позволено больше, чем посторонней девке... Или же с нее спросят, как с сообщницы, если Теренгой сумеет оболгать Ратеза.
- Обождите. А ты, резчик, пока собирайся.

Когда Ратез выбился из сил, его связали со всей предусмотрительностью, поставили на ноги и повели в замок, придерживая за плечи, не то чтоб не убежал, но скорее - чтобы не упал прямо на дорогу. Теренгоя и Риан страж пропустил вперед, сам вышел следом и сделал подкреплению из трех человек, ждавших снаружи, конвоировать этих двоих. Двое наемников мастера были здесь же, глядели угрюмо, но спорить за хозяина со стражей не пожелали.
Именно эту сцену застала Мелис, подходя к трактиру, после того, как протолкалась через толпу желающих посмотреть, что здесь происходит.
- В замок их, разбираться будут, кто виноват, да кто первый начал, - охотно пояснил ей рыжий сын хозяйки, тут же забывший про прежнее зрелище и увлекшийся новым, тем, что открывалось между шеей Мелис и поясом ее платья.
- А эта девка тож там была! - крикнул кто-то из толпы, и так Мелис оказалась в числе подконвойных.

В темницах замка Дагреш Ратез бывал уже два раза, но видел, как оказалось, далеко не все: на сей раз для беседы выбрали просторную и довольно светлую комнату над землей, троицу рассадили на табуретки порознь, Ратеза при этом не забыли прицепить к крюку в стене, чтобы не мог встать в полный рост, и еще пришлось подождать в молчании, пока не явился начальник внешней стражи, мужчина рыжий, видный, статный и еще не старый, но вида усталого и раздраженного, это разбирательство отличалось от обычного воровства, грабежа или насилия, и дело было тонкое, угоди-ка и правосудию, и господам...
- Ну, сказывайте, что было, - пожелал он, назвавшись Келейтом и разглядев всех четверых карими глазами, и голос оказался низким, густым и спокойным, подходящим к повадке этого человека, неторопливого и крепко стоящего на ногах, но странным для его вполне мужественного лица, усыпанного, как полянка - одуванчиками, яркими, крупными жизнерадостными веснушками.

- Сказывать невелик труд, добрый господин, но кто поймет, что было. Сдается мне, мы повздорили, потом все как в дымке и в башке пусто, - подал голос наемник. Теперь, когда ярость откатила, он с трудом пытался усидеть прямо и говорить четко, чтобы его не пришлось переспрашивать, что трудно, когда во рту сухо, как на полях в засуху, башка раскалывается, как не своя. - Наверно, виноват в чем, был бы чист - не сидел бы тут.

Дамиан молчал всю дорогу, но молчал так, чтобы Ратез чувствовал его недовольство, насколько он вообще был способен что-то чувствовать после второй ярости за одно утро.
- Ты бросился на стражу и пытался вырваться, когда тебя скрутили, - неторопливо проговорил дознаватель. - А стражу позвали, когда выяснилось, что мастер Теренгой оглушил и связал тебя самого. Все знают, что ты - берсерк, и давеча убил человека, за то, что он искупал тебя в пруду. Значит, на стражу кидался в бешенстве. Зачем ты пришел к мастеру и о чем вышла ссора?
"Бесполезная хромая и беззубая псина, - Дамиан не повышал голоса, но его злость была из той, что заставляет вжать голову в плечи, а волосы - напротив, встать дыбом. Не так много у него было радостей, и пусть невелико поражение, магу нравилось, как сложилось: глупец, не пожелавший его милости, добьется своего и сам убьет себя руками берсерка. - Что мне толку от воина, который не может убить проклятого торгаша во сне? Ну что же, теперь ты хотя бы не пытаешься сопротивляться... И ты еще послужишь, и начнешь стараться как следует. Нужно только отдохнуть, верно? Шести дней в темнице будет достаточно, или подержать тебя там подольше?"

Теренгой вздохнул и кашлянул, поняв что так дело затянется, и они зря теряют время. Он уже мог сидеть работать бы. Или они могли ехать. Вместо этого.
- Уважаемый Келейт. Господин Теас Дагреш заказал мне работу, весьма долгую, со множеством деталей... И поручил Ратезу и этим барышням как я понял помочь мне с этии самыми деталями. Ну там каких животных лучше вырезать, каких нет... Ну вот они и пришли обсудить детали и мы никак не могли сойтись во мнении. Ну я ожет и ляпнул лишнего - не люблю когда мне советуют как нельзя, хотя сами не знают как надо. А Ратез и оказался уж больно вспыльчив. Кхм... Ты уж извини, но помоему у нас глупость вышла, зря людей только перепугали.

- Меня звать Баримом, - ответил мальчик, когда женщины разобрались между собой, кто куда идет. Встревать в разговоры взрослых он был не приучен, но слушал с любопытством. А сказка такая, - он погладил Пчелку по морде и уселся обратно в траву, подобрав ноги, закусил губу, соображая, как объяснить все это чужестранке. - В давние времена, когда еще не было ни замков, ни деревень, ни дорог, а только горы и лес, мыши были не чета нынешним, и даже носили яркую полосатую шкурку, чтобы все видели, какой идет грозный хищник. В ту пору люди из всех тварей приручили только Козу и Корову, а остальные звери жили в страхе, узнав, что над ними возможна власть. Чтобы доказать свою смелость, Мышь забралась в дом к людям, и стала жить в нем: захочется ей зерна, так она пойдет и разорвет весь мешок, а захочется мяса - так испортит весь окорок, а захочет браги - так прогрызет бочку снизу, выпьет каплю, а остальное зазря вытечет. Бабам она путала пряжу, что сучили из шерсти Козы, грызла одежу, гадила в еду, а мужикам, когда те собирались на охоту, попортила оружие, и оттого копье сломалось, а Младшего подрал кабан, и погрызла болотные сапоги, отчего у них у всех промокли ноги. "Уходи из моего дома, - сказала ей Мать, но Мышь ответила ей: "Твой дом стоит посреди моего дома. Прогони меня, если сможешь!", махнула хвостом и спряталась под печку. Тогда Отец попытался поймать злодейку, но не сумел. Ему на помощь пришли все домочадцы, и все же Мышь была быстрее и никто не мог ее поймать или убить, а она тем временем дала потомство, и вскоре весь дом был полон мышиного шороха. Видя это, мать на закате встала на границе поля и леса, и сказала зверям: "Тому из вас, кто сумеет прогнать Мышь из моего дома, род мой вовек будет оказывать почет и уважение, и тот всякий раз будет желанным гостем в жилище человека." В те времена люди и звери отлично понимали друг друга, так что желающие нашлись сразу. Первой пришла на зов Сова, и всю ночь летала по дому, нагоняя страх на Мышь, но настал день, и Сове стало время спать, а Мышь безбоязненно вышла на свет. За ней пришел Волк, но для Мыши он был не опаснее человека: его толстая морда не пролезала ни в один мышиный лаз. За волком явилась хитрая Лисица, но она быстро поняла, что дом полон всякого добра, и лучше ей стать здесь хозяйкой, чем гостьей, и люди убили предательницу. Потом пришел медведь, но где ему, такому большому, поймать маленькую мышь! А за ними всеми пришел Кот. Он был маленьким и юрким, и поймал злодейку. Другие мыши, видя это, поседели от страха и стали слабыми и трусливыми. И так до сих пор кот не принадлежит человеку, а гостит в его доме, и может вернуться в лес, когда захочет, а все мыши с тех пор родятся серыми и больше не могут защитить себя, а только прятаться и убегать. Ну вот, а Ормак - это одно из имен Кота. "Вольный", или "самостоятельный". Тот, кому не нужен хозяин, как-то так.

- Значит, ты, резчик, никакого зла не держишь, - обстоятельно проговорил начальник стражи, - а ты, берсерк, ничего не помнишь. Вам, женщины, есть что сказать?
- Оба говорят правду, добрый господин, - отозвалась Риан, - мы пришли к мастеру, чтобы обсудить работу, заказанную господином Теасом - он поручил нам продумать украшения, полагаясь на то, что женщины лучше знают, что понравится женщине. Мастер был несдержан, и Ратез тоже не выдержал, сорвался. Мы связали его, чтобы он не причинил кому-то вреда, и вроде бы все успокоилось, но мастер Теренгой забылся и снова вызвал ярость. Второй раз за утро, я не думала, что это возможно. Беда-то какая, - она постаралась пригорюнится поубедительнее, благо, поводов хватало,- как нам теперь переделать всю работу, что оставил господин на время отъезда...
- Никак, - бабские слезы и причитания не трогали господина начальника охраны уже очень давно, потому что у всякого второго вора находилась подружка, слезно умоляющая отпустить голубка, и ничего, что голубка уже в третий раз ловят на краже. - Этот человек напал на стражу, и он опасен для всех, кто рядом с ним. Останется под арестом до возвращения хозяина, а там пусть сам думает, что с ним делать. Увести! А вы все свободны. Ирав, проводи их на двор.
По приказу начальника, молодой солдат позвал троих невиновных следовать за собой, в то время, как еще двое отцепили Ратеза от стены и скорее поволокли, чем повели прочь: в коридор, на лестницу, в темницы.
- Давай, давай, сказано - уходите! Ты тоже! - впрочем, поняв, что его окрики над ухом пропадают втуне, и Риан так и будет стоять и смотреть вслед, солдат просто зацепил мелкую бабу за локоть и повел за собой силой. Такое тоже случалось, и нередко, он даже мог бы поспорить, что уже вечером она будет ползать под стеной и заглядывать в окна камер, не обращая внимания на смешки и подначки сверху.

Может быть, оттого, что Ратез не сотворил никакого особого зла, а может - оттого, что за господином Теасом была еще какая-то слава, кроме того, что он умен не по годам, но из каменных мешков под замком ему достался не худший, явно обустроенный для провинившихся своих, которые не заслужили того, чтобы кормить крыс и лихорадку в ледяной темноте нижних камер: в южной стене, тесный, с низким потолком - человеку повыше пришлось бы согнуться, и даже с оконцем в пядь шириной и две высотой, оно было почти вровень с землей, но травы на каменистом склоне не росло, и можно было разглядеть вдали вид на жизнь у подножия горы, на домики и дороги, и плывущие по реке лодки. Здесь было не очень холодно и не очень сыро, на пол постелены доски, а на доски - прошлогодняя солома, в которой еще не завелись мыши. Веревки срезали и унесли, зато притащили колодезной воды в небольшом ведерке, дверь закрылась, плотно, как влитая, и Ратез остался один.

Во дворе резчик по кости ещё раз огляделся и, дождавшись пока проводивший их стражник уйдёт, поинтересовался у Риан:
- И что темница его удержит когда Дамиан снова решит погулять? - Мастер интересовался задумчиво, явно что-то прикидывая в уме.

- Да, - отстраненно ответила Риан, не глядя на резчика. Все произошло слишком быстро, слишком настойчиво, меньше, чем за половину утра жизни при господах пришел конец, Дамиан, которого уже все считали прошлогодним снегом - вот он, во всей красе и силе, а теперь еще и Ратез в тюрьме, и если он откажется покориться, Дамиану даже не придется тратить силы, достаточно приказать Теасу - и к услугам врага все палачи замка. - Вряд ли он сможет открыть портал здесь, это потребует невероятных усилий. Будь Ратез хоть трижды одержимым, он не выбьет тюремную дверь. Два припадка ярости за утро - это... Она страшно сжигает силы. Несколько дней он будет отходить, как после долгого боя, и вряд ли Дамиан будет делиться силами. До сих пор он делал наоборот.

- Хм... Если теперь никто никуда не едет, могу я уже приняться за работу? - мастер Бажшич внимательно поглядел на Риан. - Или всё-же есть ещё что-то?
Мастер нетерпеливо переступил с ноги на ногу, глянул на ворота, затем снова на Риан и эту их спутницу, мастерски владеющую табуретками.

- Я ничего не знаю, - признала Риан, подумав. - Мы все еще должны найти способ избавить их двоих от Дамиана. Он теперь знает, что ты ему враг, и если у него здесь есть еще слуги, то тебе грозят немалые беды. Нужно поговорить с Иридой и все решить. Я схожу за ней, и мы к тебе еще зайдем. Ты, мастер, хочешь не хочешь, теперь с нами в одной лодке.

Риан и Мелис застали Ириду у ельника, в обществе мальчишки-пастуха; оба выглядели скучающими и явно заждались. Риан поспешила обрадовать их кислой и мрачной гримасой, и отозвав Ириду в сторонку, рассказала ей все, как есть.

Теренгоя в "Трех совах" встретили неласково.
- Ты, мастер, человек добрый, - прямо сказала ему хозяйка трактира, скрестив руки, - но неприятности стражей мне не нужны. Деньги, что вперед оплачено - вот они, за этот день с тебя не возьму.

- Хм, - задумалась Ирида, услышав сказку. - Значит Ормака мне лучше не брать. Не поладим мы с ним.
Болтать с мальчишкой было бы интересно, если бы не мысли о том, где всю честную компанию носит и что с ними ещё могло случиться. А вот появление двух девушек хорошего не предвещало.
- Что Ратеза заперли, это даже хорошо, - решила северянка. - По крайней мере, он теперь никого не покалечит. Да и не помощник он нам теперь. Пока не придумаем, как его от присутствия Дамиона избавить. Только вот что нам теперь делать? - Девушка вздохнула. - Слушай, а раньше Дамиан его почему не слышал? Может попросить мастера обратно всё вернуть?

По тому, как изменилось лицо и без того злой и мрачной Риан, по тому, как она сжала кулачки и уставилась на Ириду со смесью боли и обиды, посторонний человек мог бы подумать, что сейчас будет драка, но нет, не в этой жизни хилым и малорослым женщинам иметь привычку к рукоприкладству.
- Хорошо, что тебе никогда не приходилось бывать в тюрьме, - проговорила Риан очень медленно, раздельно, на грани между тем, чтобы сесть и заплакать и тем, чтобы вцепиться кому-то в патлы, в красивое личико, в невозмутимые глазки, и драть, пока не снизойдет просветление, - но не суди о том, чего не знаешь. Ничего хорошего в этом нет. Ратез провел два года в плену, как последний полководец проигравшего войну народа, это кроме юности, и потом то и дело оказывался в темницах. Этой весной его чуть не убили в крепости по ту сторону гор. Даже если его пальцем не тронут, все вокруг будет напоминать о прошлом, у него предостаточно дурных воспоминаний, и от этой памяти он никуда не скроется, понимаешь? Разве только к Дамиану. А Дамиан сам не дурак играть с памятью и ломать волю, он сделает все, чтобы стать единственным спасением от призраков и беспросветного одиночества.
Риан резко оборвала себя и надолго замолчала, отвернувшись.
- Два года назад мы добрались до его родины, равно как и приемной родины Дамиана, и попросили помощи у тамошних жриц. Я не знаю, что сделала Аэлла, верховная жрица Круга, но с тех пор он не слышал зова и приказов... хозяина. Отменить, сделать недействительной клятву не мог никто, даже алия, даже сами Боги, но они что-то придумали. Еще раньше кто-то, наверное, Дамиан, позаботился наложить на него защиту от чужого колдовства, как это когда-то было сделано с предками гаэтцев. Я мало что понимаю, но это, кажется, относится к договору между людьми и Богами. Неважно, что это за магия - она причиняет боль, а боль бросает Ратеза в ярость, и он мало что может с этим сделать. Два года все было хорошо, и вот теперь колдовство Теренгоя пробудило к жизни защиту, и все труды алии были уничтожены. Вернуть это мастер не сможет, должен сделать что-то свое, только хватило бы ему ума, да остался бы жив. Дамиан предлагал ему сотрудничество, и получил отказ, значит, у Теренгоя скоро начнутся неприятности.

Кажется, она немного переборщила со своим спокойствием. А что делать? Посидишь вот так несколько часов в ожидании, сразу просыпается жажда делать хоть что-нибудь.
Ирида подошла к лекарше, нежно обняла её за плечи. Нужно отвлечь, взбодрить, приласкать. Иначе дело никуда не сдвинется.
- Риан, милая, ты меня не так поняла. Не то хорошо, что Ратез в темнице оказался, а то, что Дамиан нам сейчас помешать не может. Я знаю, что Ратезу плохо и больно. Хотя, увы, у самой такого опыта нет. Но это значит лишь, что нам нужно поторопиться, - северянка заглянула Риан в глаза. – Нам нельзя сейчас ругаться и сердиться друг на друга. Потом можешь хоть удавить. А сейчас надо думать, как Ратезу помочь. Мелис, солнце моё, сделай одолжение, сбегай к мастеру, узнай, куда он сейчас. И если уезжать собрался, задержи. Есть у меня мысль одна. Нужно её с ним обсудить. Барим, будь лаской, посторожи ещё лошадок. Мы за ними попозже придём. Риан, - менестрель увлекла девушку за собой, продолжая обнимать, перешла на шёпот. – Расскажи, как там, в темнице, всё устроено. Господина Теаса нам ждать некогда, придётся самим Ратеза вызволять.

Неизвестно, на что рассчитывала Ирида, но объятия успокаивают только тогда, когда обнимает близкий человек, или даже не человек, неважно, вон Криг умел ткнуться мордой по-собачьи, а прикосновения чужака, даже женщины - это совсем не то, вот и сейчас Риан стояла столбом и ждала, пока с нее уберут руки, не делая попыток освободиться, но и ничуть не оттаяв от таких нежностей.
- Ты уж определись, хорошо или плохо. Если хорошо, то никого вызволять не надо, если плохо, то, в общем, все равно не получится. Темница устроена под стенами замка, и набита стражей. нам даже не позволили самим найти выход, выпроводили во двор. Если повезло, то его посадили куда-нибудь, где есть окно, тогда мы сможем найти это окно. Если нет, то это подземный каменный мешок, куда нам просто не добраться. А мастер собирался вернуться к работе, пойдемте все вместе, пока он не сбежал.

Мастера, его наемников и лошадей они застали на выходе из трактира с вещами и с видом как раз таким, какой бывает, если честного человека ни за что выселяют на улицу, а он ведь не виноват, что к нему явились странные господские слуги!

Мастер не стал спорить с хозяйкой трактира, даже не смотря на то что стражу она сама позвала. Пёс с ним с трактиром. Но вот где теперь работать? Не на улице же. Надо к кому-то в дом проситься, тратить деньги... Наёмникам мастер вкратце объяснил что ничего страшного пока не случилось, но теперь пусть пока поближе к нему держатся - врагов у мастера добавилось. Пусть отрабатывают свой хлеб.
Наёмники же возражать не стали, хоть и приуныли. Обычно когда мастер в городах берётся за работу, у них работы почти нет и можно погулять на заработанные деньги. Теперь вот следи за каждым встречным...
Увидев возвращающуюся с девушками Риан Теренгой развёл руками, показывая что вот де - незадача, выперли.
- Риан, мне место для работы нужно. Есть ещё трактиры в городе со светлой комнатой?

На самом деле освобождать Ратеза не хотелось. Как бы плохо ему там ни было. Может поэтому Риан и не поверила? Другое дело, что и отдавать его Дамиану тоже не хотелось. Значит, нужно его чем-то занять, чтоб не думал лишнего. Ирида знала один способ, как заставить мужчину не думать, но её к Ратезу могут не пустить. Да и боязно находиться рядом с наёмником, пока тот под влиянием Дамиана. Впрочем, сперва нужно было придумать, что с мастером делать.
- Мы ж тут всего несколько дней. Трактиров не знаем, - ответила за Риан северянка. Вздохнула, оглядела девушек. – Его б в покои господина Теаса. Там безопасно. По крайней мере, пока самого господина и Ладара там нет.

Испугалась Мелис, когда их стража забрала. Хорошо ещё помнила крепость, и страшно стало, что снова их ждут тёмные холодные камеры да допросы-дознавания. Успокаивало немного, что никто не пострадал Ратеза – воин пошумел, оказал страже сопротивление, но та с ним легко и без потерь справилась. А значит, наказание легче будет. Но всё равно, какое бы не было, а наказание.
Она и слова молвить не успела, когда их допрашивали. Только закивала, согласилась с рассказанным Ратезом и мастером. И всех отпустили, кроме Ратеза. Ох, опять... Мелис видела, как тяжело Риан, знала, что воину нельзя в каменный мешок. Хотелось что-то сделать, чем-то помочь. Отношение Ириды к случившемуся было неприятно, и всё ж Мелис не удивилась – она ещё в комнате у мастера поняла, что девица заботится только о себе, а пленение Ратеза значило устранение большой опасности для её драгоценной шкурки. Хоть Ирида и проявила сочувствие к эльфке, Мелис ей не поверила. Менестрели – они хорошо умеют притворяться. И Риан тоже не поверила, по ней видно.
Мастер Теренгой собирался ехать, но кажется ждал их. Послушала девушка бесполезный пока разговор – если бы да кабы, да во рту росли грибы – и отозвала Риан в сторонку.
- Послушай, я могу попытаться упросить стражу если не отпустить Ратеза, то хотя бы держать до приезда Теаса не в тюрьме, а в комнате в трактире, в этом или в другом – не важно, - зашептала Мелис. – Ты мне скажи, не опасно ли это. Для него самого. Мы ведь можем не удержать его снова.

- Для него теперь все опасно. Встречаться с людьми, и не встречаться, выходить и сидеть взаперти. Дамиан наверняка недоволен, а неделя в тюрьме - очень действенное наказание в нашем случае. Попробовать-то можно, только вряд ли стража кого-то послушает, даже если попросим помощи у воинов господина Теаса. Кто им Ратез? Опасный провинившийся слуга, выпусти его на волю, он там убьет кого - а виноват будет тот, кто выпустил. Но нам наверняка разрешат если не зайти к нему, то хоть поговорить через окно и передать еды. Я даже не знаю, что важнее, если вспомнить, как кормят в тюрьмах.

- Сделаем так чтобы пустили зайти, - уверенно сказала Мелис. – Надо давить на то, что господин Теас будет очень недоволен, если с его слугой станут плохо обращаться, а за Ратезом нужен уход, чтобы хуже не стало.
Девушка поделилась своими планами с Иридой и мастером, чтобы решить, как всем дальше быть. Пойти ли Теренгою с ними или идти искать другой трактир, но тогда другим как-то надо будет дать знать, где найти мастера.
- Может, Ирида останется с мастером искать трактир, а потом встретимся у замка? – Мелис предложила. По правде сказать, Ирида у Ратеза была бы лишней. Разве что благодаря службе у Дагрешей могла чем-то помочь, но и Мелис тоже служит у сестры Теаса.