Тормейн уже было хотел заняться внезапно образовавшимся защитником, как вдруг почувствовал приближение Рил. Это было как если бы кто-то уколол его руку иглой. Сайдалара Камидасу не нравилась. Слухи о ней, как и достоверные факты были противны чародею. Как можно было одновременно столь беспринципно занимать обе стороны сразу? В кого превратиться человек, если будет слепо следовать только лишь выгоде, причём подчас сиюминутной? Нет, подобное Орн'Камидас принять, да и просто понять не мог. Впрочем, расплата, пускай и частично, всё же настигла её. Но для тогда она здесь? Связана ли она с убитой? Причастна ли она?
- Что тебе здесь нужно, Рил?- подчёркнуто выделив фамилию, холодно спросил в ответ Тормейн,- решила подышать воздухом после долгого траура?
Заступник Гара на время потерял для чародея всякий интерес. Пусть себе кичиться, пока такая возможность у него есть. А вот магессу так просто без внимания оставлять нельзя.

- Я думаю, что меня сложно называть сейчас Рил, - кокетливо заметила Сайдалара, завязывая накидку как траурное покрывало. – Мой муженек стал жертвой Бога-Чародея, и кажется, я потеряла великую честь носить фамилию Рилов.
Она взмахнула непокорной головой, позволив накидке упасть, а волосам рассыпаться по плечам, открыв вызывающе крупную золотую серьгу в левом ухе. Серьгу в ухе далеко не последней чародейки Кибахского двора. Это был, пожалуй, первый и последний раз, когда человек с проколотым ухом мог начать оскорблять мага и договорить начатое предложение до конца, не превратившись при этом в мешок с удобрением.
- Надо выбрать новую. Может быть, Камидас мне подойдет? Сайдалара Камидас… - чародейка многозначительно посмотрела на прихвостня Гэлита. - Но не надейся, ты слишком мелкая сошка, чтобы сочетаться с тобой браком. Сочетаться браком, да еще с животным, от которого воняет Гэлитом… Нет! – она брезгливо сморщилась, словно ей предложили поцеловать лягушку.
– Впрочем, довольно любезностей, ты мне неинтересен. Мне сказали, что тут умирает какая-то дама, и я даже смогу помочь… Но поскольку твоей… дочери? Сестре? Любовнице? Невесте? Вроде бы ничего не угрожает, я, пожалуй, пойду по своим делам. И передай, пожалуйста, Гэлиту, может быть он будет так любезен и сдохнет к завтрашнему утру? Не хочется тратить на него свои силы.

- Скорее я слишком чистоплотен для подобного брака,- вернул чародей шпильку.
Поддерживать обмен колкостями Тормейн не стал - это было не в его правилах и стиле. На сегодня с него и так хватит того, что дорогу ему перегородил какой-то недалёкий кмет. А на посыльного и вовсе пришлось потратить порядком времени и терпения. Причём история ещё не закончилась.
- Мои дела с этой юной дамой тебя совершенно не касаются,- чародей развернулся к человеку, вставшему между ним и Гаром,- возвращайся к своей кружке или иным делам.
Никаких вслух высказанных угроз. Сказано было спокойно и без всякого надрыва. Тормейну не требовалось скатываться в переброску репликами или показными жестами. Он знал на что способен и недвусмысленно намекал на это и оппоненту. Любой наделённый крепкой мускулатурой здоровяк, излучая опасность, был бы похож на разъярённого быка. Искривлённое гневом лицо, сжатые кулаки. Камидаса же нельзя было и вовсе сравнить с каким-либо зверем. Чародей внушал такой вид страха, который оппонент не мог квалифицировать. Лишь стойкое чувство опасности. И этот эффект как правило сковывал железными тисками или заставлял бежать сломя голову прочь.

"Эмена мертва? Или нет? Кто все эти люди? Чего от меня хочет этот рыжий? Что здесь вообще происходит? Почему я - баба?!" - мысли роились в тесном умишке телохранителя как пчелы перед грозой. Гар все еще не видел причин доверять Тормейну, но в одном маг определенно сказал правду - жизнь госпожи сейчас была в опасности. Здоровяк не мог прийти к этому выводу сопоставляя факты, но интуиция делала то, на, что не был способен слабый ум.
Профессиональная гордость и долг требовали защитить Эмену любой ценой, кроме того, если она все таки мертва, для поддержания репутации и дальнейшей карьеры телохранителя, было важно показать, что Гар сделал все возможное для спасения жизни. А еще, он не успел получить в этом месяце жалование... В остальном судьба Эмены мало заботила его.
Тан учил своих подопечных не привязываться к клиентам и всегда держать дистанцию в чувствах. Что же, он мог гордится своим бывшим учеником - в безразличии к охраняемым персонам Гар достиг небывалых успехов, впрочем, как и в безразличии к кому бы то ни было. Единственный человек который заботил Гара был он сам.
Новый облик, которым наделил его маг, вначале вогнал телохранителя в ступор, но Гар быстро оправился и даже нашел в дамском обличии немало преимуществ. "Что же, маскировка так маскировка. Пусть будет так." - решил он - "Видал я на ярмарке трюки и позамысловатее".
Сейчас было самое время сориентироваться и определиться в дальнейших действиях. Рыжеволосого детину можно было сейчас не принимать в расчет - во время карнавала он был не опасней назойливой мухи, к тому же он, вроде бы, был на его Гара стороне. Маг хорохорился, но в тоже время ничего не мог поделать, и Гар уже решил не поддаваться попыткам помыкать собой до тех пор, пока маг не объяснит, что же все таки происходит. Вновь появился курьер с какой-то дамой... Так... Дама знакома с Тормейном, наверное тоже маг.
Пикировку колкостями Гар воспринял как совершенно бесполезный шум - он не смог извлечь из разговора никакой важной для себя информации. Но вруг...
"Мне сказали, что тут умирает какая-то дама, и я даже смогу помочь…" - после этих слов Сайдалара полностью завладела вниманием Гара и он подался к ней, отодвигая рыжего верзилу в сторону.
- Госпожа, госпожа... Да, одна достойная дама сейчас умирает от яда, и если вы можете, то помогите ей. Поверьте, она не забывает добра, и щедро наградит вас... - затараторил от, боясь, что магесса и вравду сейчас развернется и уйдет.

Ох уж эта чернь! Они верят, что все зло от магов, но сами строят себе мир, где все, даже жизнь и смерть измеряется всего лишь деньгами.
- Показывай дорогу, - резко оборвала парня в желтой юбке госпожа Рил. – И хватит болтать. Господа, - это холодное и деловое обращение было уже к парочке из свиты Рейнарда. – Поспешим. Если маг сумел почить не своей смертью в Карнавал, мы должны это увидеть.

- Конечно, госпожа, прошу следовать за мной - ответил Гар. Хотя госпожа и выглядела странно, сейчас телохранитель был рад любой помощи. Конечно, же Эмена не рассчитывала, что он приведет к ней целый хвост из магов, когда посылала его с письмом, и поначалу Гар старался сохранить конфиденциальность. Но обстоятельства изменились, и он ведь не посыльный, а телохранитель. К тому же, возможно, охранять уже некого.
Странным в госпоже Рил казалось прежде всего проколотое ухо. Гар помнил рассказы старших о временах, когда почти все немаги носили серьгу в ухе. Варварский обычай, который, говорят, сохранился за пределами просвещенного Эркхольма, где по прежнему правили маги. Но женщина явно была магом и этого было не скрыть, зачем же она проколола ухо?
"Варвары, кто же их разберет?" - решил про себя Гар. Но варвары эти могли запросто превратить его в жабу, поэтому стоило проявить к ним все уважение, на которое Гар был способен. Но и палку не перегибать - Карнавал все таки, да и магов в Эркхольме не очень то жалуют.
Другая странность была в том, что Рил назвала Эмену магом, хоть и не прямо, но Гар решил, что это было про неё. И снова здоровяк подивился невежеству за пределами Эркхольма - люди настолько привыкли, к правлению магов, что даже представить себе не могут в роли господ кого нибудь другого.

Тормейн крайне не хотелось идти следом за остальными. Дело было даже не в том, что тем самым он бесповоротно отдавал инициативу Сайдаларе. Подобный поход мог быть попросту опасен. Всё равно, что идти по краю обрыва в полной темноте. Но в тоже время вернуться к Гилету со словами "телохранителя Эмены увела ненавистная патрону магесса" уже было равносильно самоубийству, а если прибавить к этому подробности, то, пожалуй, Камидас скорее предпочёл бы быстрый яд. Кроме того это существенно бы ударило по его репутации, чем он поступиться не мог. Так что выбора у чародея не было. Оставалось лишь надеяться, что в случае приготовленных неприятностей, они в первую очередь обрушатся на Сайдалару. Вот это будет удача.

Дом, снятый госпожой Эменой, был невелик и ютился в переулке, однако переулок этот был в центре имперской столицы, отчего наем такого жилища в праздники сравнялся по стоимости с особняком на окраине. Снаружи дом выглядел безмятежно и мило, и так же не вызывали подозрений явившиеся туда гости – две дамы и два кавалера зашли повидать неунывающую вдовушку… Снаружи от дома не только не веяло смертью - в нем нельзя было уловить даже тех следов несчастливой жизни, которые обычно скапливаются за годы проживания семьи под одной крышей, потому что этот дом сдавали и в основном снявшие его люди предавались здесь праздности и радости.
В гостиной царил порядок – не далее как утром горничная наводила здесь чистоту и не было даже какой-нибудь салфетки, которая не знала бы своего места, но когда Гар привел иx в спальню, где в последний раз видел свою госпожу, все трое магов ощутили нечто странное, с чем до сих пор не сталкивался ни один из них. И о чем им не доводилось читать даже в книгах тайной дворцовой библиотеки, которая открывалась придворным только по личному разрешению правителя.

Араш, которому не раз случалось быть раненым, ощутил легкое и вполне преодолимое недомогание, правда, его обостренное чутье исчезло, отчего посыльный ощутил себя как глубоко простуженный человек с забитым носом и заложенными ушами. Идущая следом за Гаром госпожа Сайдалара вдруг запнулась на ровном месте и упала на руки; предусмотрительный Тормейн удержался на ногах, но обоим магам приходилось бороться с притяжением пола и одновременно с чувством, что они растворяются, исчезают, рассеиваются, как тает комок соли, брошенной в воду. Это чувство можно было сравнить с кровью, легко и безболезненно вытекающей в теплую воду. Точно так же накатывала слабость, темнело в глазах, внутри головы шумел прибой и били барабаны. Подгибались ноги, пальцы дрожали, к каждой из рук, казалось, приязали по пудовому камню. Тонкое восприятие мира, способность видеть суть вещей и явлений сквозь их оболочку и форму – все это сжалось до пределов их собственного тела. Наверное, так чувствует себя плод, когда его отрывают от дерева, или рыба, выдернутая из воды.
И при всем этом они по-прежнему не ощущали никакой враждебности. Поблизости не было не только врага, но и вообще живого человека. С тихим шелестом исчезла Жозефина, вернув миру Гара; один за другим выходили из строя все чары, маскировочные иллюзии, заклинания, которые маги поддерживали на себе привычно, как держат гордую осанку. Артефакты становились обычными вещами, словно что-то высасывало из них заряд, и это явление усиливалось, словно исходило из угла комнаты, где стояла кровать в окружении множества милых вещиц от портрета молодой красавицы до столика со шкатулкой и лежащего на постели зеленого дорожного платья.

Не успевшая надеть это платье Эмена лежала на полу, по-прежнему цепляясь руками за горло, хотя это уже ничем не могло ей помочь. Ее лицо было трудно узнать из-за отека, посиневших губ и застывшего в глазах ужаса. Нет ничего приятного в том, чтобы умереть от удушья. Сладкий запах новых духов, окружавший ее в последние дни, стал теперь нестерпимым; замаскированная волшебством или другими запахами доминирующая нота красавки теперь царила в шлейфе ароматов и не узнать ее было невозможно. Из сжатого кулачка погибшей выглядывал уголок смятой бумаги, на вид такой древней, что она должна была рассыпаться от прикосновения.

Пока мостовая пробегала под ногами пестрым одеялом, Араш думал, с какого такого перепоя госпожа Садалайра, не имея толком поддержки за своей спиной, решила поцапаться с магом, за которым есть настоящая, пусть и молодая организация. Так можно дожить аккурат до завершения Перемирия, а потом случайно пропасть или там кашалот на голову упадёт. Дважды. В общем, стремление к самоубийству у молодой, в общем-то девушки, озаряло каждое её действие тем самым безумным сиянием разрушения, что оттолкнёт любого здравомыслящего человека, который предпочтёт не связываться... или пришибить на месте. Да, рискованно, да, можно и в ответ получить, но подобное поведение к этому приведёт вне всяких сомнений. Вся эта магическая сила оказывается беспомощной перед подготовленным нападением Но почему она до сих пор жива тогда? Кому она может быть интересна настолько, чтобы поддерживать, в общем-то, бессмысленное существование несчастной? Интересный вопрос, плавно перетекающий в "кто её опекает и не даёт открутить голову?". Занятый этими мыслями, Араш не заметил, как они добрались до дома.

Клинок ножа вошёл мягко, почти безболезненно, только раз премерзко скрипнув щербатым лезвием об ребро и запоздавшая боль хлынула в рану разом, вместе с кровью, черной в блеклой предрассветной мгле. Араш вскрикнул, но вместо вздоха что-то забулькало в пробитом лёгком, выплюнув кровавую пену и разом лишая сил, меняя их на щедро вспыхнувшие цветные круги перед глазами. Ещё вспышка боли, почти там же, ещё и ещё. Мальчишка, которым Араш себя уже не помнил, изогнулся дугой, но уйти от жалящего сзади лезвия не мог, мешали чьи-то руки, держащие за шею и плечи, не укусишь и не оторвёшь от себя.
- Говорил, не ходи сюда, сопля? Это наше место, наше... - писклявый голос, пахнущий перегаром и потом кричал что-то ещё, сначала пробиваясь сквозь липкий туман отрешенности, но быстро утонувший в сладостной дрёме забытья.

Посланник вздрогнул от неприятного воспоминания и даже отступил назад от кровати с телом. Опустошение, неявное для нормальных людей, для мага, пусть и несильного, было ощутимо буквально каждой порой тела. Араш всё же нашёл в себе силы, чтобы подставить плечо внезапно ослабшей госпожи Рил и, коротко глянул на на Гара.
- Гар, срочно свою госпожу из комнаты вниз, на софу. Вернись и найди новый предмет, который сюда принесли недавно. Это может быть что угодно, но скорее всего украшение в шкатулке, заколка, часть букета. Что угодно. Найди и сложи в центр кровати. И ради Мертвых Магистров, быстрее, если хочешь помощи этих магов в поисках убийц.
Закончив необычайно длинную для себя тираду, Араш приподнял слегка оглушенную магессу, больше позволяя ей опереться на себя и выпроводить из комнаты. Чуть позже, он сюда вернётся, особенно, если рухнет ещё и Камидас.

Мир подставил ей подножку. Она всегда твердо стояла на ногах и не теряла головы, а мир взял и подставил ей подножку. Впрочем, это был уже не первый раз, а первым был тот день, когда ей представили жениха, с которым она вне зависимости от своих желаний должна была уехать на границу. Поскольку приближенные нового короля считали, что она ему не пара, а на деле просто боялись их союза и как следует надавили на родителей неугодной фаворитки. Вторым был тот день, когда «любимый» муж велел ей спать с королем, чтобы выпросить у него должность. И не будь тот король Белегом, которого она любила с детства, Вайден Рил стал бы первым чародеем, которого чародейка-жена задушила подушкой безо всякой магии. Она видела эту подушку как наяву, каждый шов, каждый кружавчик, даже родовой вензель Рилов, который навсегда отпечатался бы на его самодовольном лице. Жаль, что мечты так и остались мечтами.
Такова насмешка провидения: те глупцы, что последовали за ее мужем, смогли рассмотреть, что тот всю жизнь был пустозвоном лишь перед своей смертью. Ей для этого понадобилось ровно полдня.

Третий раз был, когда Белег, ее возлюбленный, ее жизнь и кровь исчез, растворился, исчез в небытие, словно не было, будто приснился на ранней заре, оставив за собой удушливое одиночество и постылую тоску.
Сейчас же провидение, кажись, решило приложить гордую чародейку окончательно и бесповоротно так, чтоб совсем с ног, а если и встала, то только на карачки. Всегда неотделимая от своего дара, она вдруг почувствовала себя словно запертая в темнице, куда не доходит ни свет, ни звуки, ни запахи. Мир не просто потерял краски и как-то поблек, он словно истончился в ней самой и грозил исчезнуть навсегда. И первое, что она ощутила, забытое за многие годы – нескончаемый ужас. Ужас от того, что это может быть навсегда.

И когда отчаяние заполнило собой весь опустевший мир, когда Сайдалара уже почти растворилась в нем и перестала бороться, ее, словно провалившуюся под лед, вдруг подхватили и потянули вверх сильные руки. Вверх! Туда где солнце, воздух, свет! Туда, где… Нет, не может быть, и все же это было правдой. Она явственно почувствовала прикосновение воли и магии человека, который стоял в центре ее мира и держал на себе ее небо. Он вернулся! Ничего не видя и не слыша, не понимая, где находится и как здесь оказалась, она мертвой хваткой вцепилась в мужчину, который просто светился таким знакомым Даром, уверенная, что скорее умрет, чем еще раз позволит ему исчезнуть.
- Ты вернулся, - она, кажется, хотела кричать об этом на весь мир, но получилось только слабое бормотание. - Останься… Останься, Белег…

Слова посыльного вывели Гара из оцепенения.
- Конечно, конечно - ответил он Арашу. Гар подхватил труп, оставил его на маленьком диванчике в гостиной, а затем, убедившись, что никто этого не видит, вытащил из вазы на окне полу увядшие цветы и извлек оттуда увесистый, странного вида, кошель. Вместо привычной, для таких предметов, кожи - бледно-розовый шелк вышитый яркими цветами. Здоровяк поспешно отсыпал себе две трети содержимого и спрятал кошель обратно. На диванчик он все это время старался не смотреть.
Гар поспешил снова в спальню и застал там ошарашенного посыльного в объятьях странной госпожи.
- Вывести их на свежий воздух? - он кивнул на магов - А расследование подождет? я ведь все равно буду вынужден позвать городскую стражу. И чем скорее тем лучше.
Последнее чего сейчас хотел Гар это помощи магов в поисках убийц. Ни магов ни стражников ни кого бы то ни было. Теперь он был безработным и когда деньги закончатся он будет вынужден наниматься к новому хозяину. А закончатся они очень быстро, ведь Гар, за годы службы у Эмены, разучился отказывать себе в чем либо. И найти работу телохранителю, который допустил убийство будет ой как не просто.
Гар принялся осматривать комнату на предмет незнакомых вещей. Больше для виду чем всерьез надеясь найти орудие убийства.
- А может это самоубийство? Эмена была очень подавлена последнее время... - сказал он, как будто между прочим - Допускаете вы такую мысль?

Предчувствия не обманули Тормейна и он со всем возможным достоинствам постарался встретить неожиданный "удар". Но всё на что чародея в конечном счете хватило, так это не грохнутся на пол, как Сайдалара. В остальном же Тормейн оказался буквально на грани отчаяния. Основа силы, основа власти, бесконечно прекрасная часть его естества - всемогущая магия вытекала из Камидаса, как вода сквозь пальца просачивается на землю. Слабость, нет полную беспомощность ощутил Тормейн и это было поистине страшно. Ужас чуть было не поглотил чародея. Спасло лишь то, что в комнате он был не один. Иначе бы ничто не смогло удержать истошный вопль, застрявший комом в горле.

- Я в порядке,- отрицательно кивнул головой Тормейн, хотя перед глазами всё буквально плыло и чародей с большим трудом вообще стоял на ногах.
- Это не могло быть самоубийством!
Абсурдность подобного предположения заставила кровь Тормейна вскипеть. Он уже почти по горло был сыт Гаром. Как можно быть таким твердолобым?! Из-за этого амбала Камидас оказался в этом месте, в этой западне. Вот почему только маги должны занимать главенствующие места, а чернь ползать где-то внизу! Гнев жарким огнём заполнял сознание Тормейна. Чародея продолжало трясти, но уже от нарастающей, подобно лавине, ярости. Ничто не заставит меня быть собачкой на посылкой у этих двух!
- Стража подождёт,- резко отозвался чародей, - найди эту проклятую вещь, воздействующую на нас! Найди или клянусь всеми известными Богами, ты пожалеешь о том, что на свет родился! И никакие древние чары Карнавала меня не остановят!
- Ты тоже!- бросил Тормейн Арашу,- я помогу Сайдаларе.
Гнев, сотней медных труб рокотал внутри. Этот импульс будет недолгим и он наверняка заберёт те жалкие оставшихся у чародея сил, если эти двое не найдут источник, создавший столь сильное поле. Стараясь не терять ни минуты, Тормейн перехватил магессу у Араша и направил того на поиски.

Подкреплять свои приказы лёгким магическим касанием Тормейн научился раньше, чем говорить - это, в конце концов, было куда эффективнее. Это было так же легко и естественно, как сделать шаг и требовало не больше внимания. Однако сейчас простейшее действие оказалось таким же трудным, как сделать шаг для того, у кого сломаны обе ноги. Пустота поглощала магию, и для того, чтобы до Араша дошло хоть что-то, Тормейну пришлось вложить в побуждение столько энергии, что хватило бы на управление полусотней простолюдинов. И на ближайшее время он сам стал не сильнее любого из них.

Араш же оказался в удивительном положении. Он всегда был магом, который умело притворялся обычным человеком, а теперь стал магом, запертым глубоко внутри обычного человека. И все же он мог отличить чужую волю от своей собственной, и вдруг возникшее в его голове стремление исполнить приказ Тормейна было здесь посторонним. Но не становилось от этого слабее, как и уверенность в том, что этот человек безусловно прав. И в своём праве.

Когда, вытащив из тайника госпожи чуть более своего жалованья за месяц, Гар оглядел дом, то не увидел ничего нового. Эмена любила порядок, она твердила, что это необходимо всякому, кто хочет сохранить в чистоте свой собственный разум, но зная ее легкомысленную натуру и еще лучше зная свою работу, Гар был осведомлен, что дело вовсе не в этом. Госпожа по роду своего занятия берегла грязные тайны властьимущих больше, чем свое сердце, и ее любовь к чистоте и постоянству была не более чем способом вовремя замечать следящие артефакты, отравленные букеты цветов и прочие милые подарки от тайных поклонников.
Но сейчас порядок был слишком идеальным. За местной горничной не водилось излишнего трудолюбия, и она не перетруждалась, если знала, что госпожа не проверит качество уборки. Сейчас же каждая салфеточка, каждая вазочка, все до единой вещи лежали там, где им следовало лежать, и напротив – ни пылинки, ни ниточки, ни крошечки. И глядя на это великолепие образцового порядка в доме, Гар мог быть уверен: пока он исполнял поручение, здесь побывали. И не просто побывали, а перевернули все вверх дном, чтобы потом с нечеловеческой быстротой вернуть все на места.
На самой Эмене тоже не было ничего особенного, хотя она надела один из своих выходных нарядов и драгоценности. Все это было привезено с собой, и Гар уже видел, как она встречала в таком платье дорогих гостей или сама выезжала на приемы.

Только по спальне нельзя было сказать ничего подобного, и здесь Гар с Арашем видели одно и то же. Смерть Эмены не была ни легкой, ни быстрой. Женщина металась по комнате то ли в поисках спасения, то ли просто в предсмертных муках. Скатерть, стянутая со стола, увлекла за собой письменный прибор, бумаги и ларчик с заколками и лентами для волос, все это рассыпалось по полу, но все эти вещи не были новыми – Гар видел их у хозяйки и год назад. Одна из занавесок была оторвана и валялась у окна тряпкой. Перевернутая тарелочка из-под пирожных закатилась под стол, словно хотела спрятаться. Столик с закрытой шкатулкой не попался под руку и потому уцелел. К хламу на полу теперь добавилась скомканная записка, которая выпала из руки Эмены, когда Гар тащил тело хозяйки в гостиную.

Говорят, сумасшедшим нельзя прекословить, это сделает их более убежденными в своей правоте, но и заменять место Белега было совсем неправильным. Араш пару секунд смотрел на лицо окончательно обезумевшей женщины и впервые за свою жизнь думал, что, пожалуй за сотни пройденых дорог он не встречал столь сильной привязанности., не становящейся слабей и за шесть лун, а это срок немалый. Одержимость? Может быть... Посланник посадил госпожу на резной стул и тихо ответил:
- Теперь всё будет правильно. Отдохните.
Да, магических чувств у неё не осталось, она лишилась той проницательности, что вела её всю жизнь через любые невзгоды, но она смогла увидеть то, что не могла разглядеть никак. Не должна была, но разглядела. И посланни4 неуместно для нынешних обстоятельств, улыбнулся. Да, госпожа, послание получено и понято. Голос франта донесся откуда-то из пустоты и был бледной тенью того властного и самодовольного мага, что встретился в "Бочках". Надо же, на ногах.
- Найти артефакт... да. Отойдите подальше и отдохните, господин. - нейтральным и почти лишеным жизни голосом ответил курьер. Искать артефакт означало приблизиться к нему на расстояние руки и прикоснуться. Это для Араша было как пошевелить в ране раскаленой иглой или вытащить наконечник стрелы из расколотой кости. Спасибо за задание, добрый господин.
Араш обернулся к спальне. Так, артефакт, он должен быть с простейшим механизмом, чтобы не-маг мог его активировать. Обычно это медальон, который надо открыть, шкатулка или экранирующий футляр. Что-то, что нужно и можно легко сдвинуть, а таких вещей должно быть немного. Гонец окинул взглядом комнату, прикидывая примерное место, источающее подавление магии. Сначала придется осмотреть столик рядом с кроватью, но это только после того, как определится с областью поиска. Запах красавки, кстати, был настолько сильным, что ни сама убитая, ни Гар не могли его не заметить. Значит, запах яда был подменен магически, а эффект отравления подавлен. Затем принесли артефакт или подарили или вообще подложили, девушка его активировала и красавка развернулась во всей красе. Пока все просто и понятно.
Араш прошелся по комнате из стороны в сторону, прислушиваясь к ощущениям и мысленно рисуя круг, в центре которого предстояло искать. Кстати, а может, все не так уж и явно?
- Гар... хозяйка всегда так сильно пахла красавкой или только сегодня? Смертельная доза убивает примерно за шесть часов, а такая, что я сейчас унюхать могу, свалит троих за пару часов. Ты не мог не заметить. Давно так пахнет?
Последнюю фразу он сказал, побняв с пола смятую записку и ок дывая текст взглядом.

В этот момент Гар раздумывал как ответить магу. Тот явно перешел все рамки приличия и дальше игнорировать оскорбительный тон могло быть опасно. Конечно, сам по себе маг тоже опасен. Гар все еще чувствовал угрозу, но за последние минуты надменность и властность Тормейна дала заметную трещину. Спесь вырывалась из чародея бессильной злобой и теперь ярость управляла им как куклой на веревочках. В драках он видел такое не раз. "Полу-раздавленная оса" - подумал Гар. Что же за пята придавила этих двоих? Чародею сейчас так плохо, что остается лишь жужжать и понапрасну пронзать воздух жалом, а чародейка и вовсе лишилась ума. Посыльный держался молодцом, но ведь он и не маг...
- Остыньте, господин Тормейн, мы уже делаем все возможное, к чему так волноваться? - сказал здоровяк, добродушно улыбаясь - И поверьте, порой выбитые зубы останавливают не хуже древних чар Карнавала.
- Красавка? Ничего не знаю про неё - ответил Гар Арашу - Но этот запах я уже слышу около недели. Госпожа любила духи и все такое...
Гар неопределенно поводил рукой в воздухе.
- Насчет новой вещи.... - продолжил он - Ничего такого я не вижу. В спальне беспорядок, но ничего не прибавилось. В гостиной вот только кто-то хозяйничал. Кто-то чужой. Слишком уж все... ровно.

Записка оказалась действительно древней – такую следует хранить в магической оболочке, чтобы она не рассыпалась от дуновения ветерка, и уж тем более не следует мять ее и бросать на пол. Она изрядно пострадала от небрежного обращения.

#####илый друг, я чрезв###йно озабочен те## что,
####тся, наш славны##### летит прямико## в Бездну.
###ть ты не велича#### из магов современн###и, но
## стороны тебе вид### в чем слепы могу##ств##ные,
#ервые и лучшие. И та### наблюдатель### челов##,
как ты, не мог не заме####, что заклина##я станови##я
творить чуть сложнее, #####бычно, арт###акты разр#жают###
# невиданной скорость####даже пер## лица, главы государс##
##льше не разбрасыв###тся силой на#раво и налево. Бере###
#, как зерно в голод##й год. Неужели убогие мракобес####
##юза Единых был# правы? Все это ставит под угр##у н###
###ожение и ценность знаний, накопленных наши#и брат###и
#а века.

##нако, предлагаю не доверять всех тайн ненаде##ым рук#м.
### следует встретить## #а закате у южных вор#т столи##.
####ь это будет встр### наедине. Эта тайна, кот##ая мо###
##### не тайна, долж####ставаться тайной как м#жно д###ьше.

#####адеюсь, все мои###едположения ника####
###заны с этим предат###ем, которого тепер####зывают
###дыкой Эркхольма.

Найти артефакт для Араша было не труднее, чем найти по ощущениям печь или дыру в стене, из которой несет сквозняком, поскольку чем ближе он подходил к тому углу, где стояла кровать, тем хуже ему становилось, а для того, чтобы протянуть руку к шкатулке пришлось приложить определенные усилия воли, поскольку его магическая составляющая с каждым ударом сердца все настойчивее требовало бежать отсюда сломя голову, спасая себя любой ценой.
Хотя госпожа Эмена и была вдовой придворного, ее жизнь могла показаться роскошной только Гару, воспитанному отнюдь не в высшем обществе. Украшения госпожи, аккуратно разложенные по местам в шкатулке, вместе едва ли стоили дороже, чем одна серьга в ухе Сайдалары. Все, кроме одного.
Ожерелье дивной красоты, изящное переплетение серебряных цветов и листьев с бриллиантовыми капельками росы и одной рубиновой божьей коровкой лежало на самом почетном месте и было, несомненно, любимым у своей хозяйки. И, несомненно, оно все еще было голодным, хотя жизнь и магия Эмены вошла в него без остатка, зарядив артефакт на долгое время работы. Это все, что Араш мог увидеть глазами и тем, что, что осталось от его Дара – по правде говоря, трудно не почувствовать, когда нечто жадно пьет из тебя жизнь. Чтобы изучить его, требовалось сперва деактивировать, однако на ожерелье не было ничего, что походило бы на выключатель, у него не было ни одного подвижного элемента, даже застежки. Кроме того, из открытой шкатулки ему работалось легче, и за спиной Араша послышался тихий вздох, с которым госпожа Сайдалара, лишившись чувств, скатилась со стула обратно на пол. Господину Тормейну пришлось отойти еще подальше, чтобы не присоединиться к ней во тьме беспамятства.

Артефакторика никогда не была сильной стороной Араша, это занятие требовало не только оседлого образа жизни, но и наличие лаборатории, да доступа к компонентам, многие из которых добыть можно было только преступив закон. Но даже поверхностных знаний хватало, чтобы понять - ожерелье не планировали одевать, а запасенные силы сейчас оседали в виде камней, магическая как зеленые лепестки, жизни как божья коровка. Все правильно, кристаллизация - процесс почти такой же ёмкий, как и разрушение камня.
Картина произошедшего становилась более понятной. Хозяйка дома просто открыла шкатулку и проснувшийся артефакт разрашил сдерживающие отраву узы. Она умерла, но почему не заметила работу артефакта? Вероятно, его сила была незначительна, сначала его хатило только на то, чтобы отнять энергию только у заклинания. Потом немного у задыхающейся, затем больше и больше. Курьер не стал даже притрагиваться к ожерелью, хотя остановить работу такой вещи можно банально разрушив целостность. Для начала, Араш просто отвернул от себя ожерелье, прикрывшись стенкой крышки, но не закрывая шкатулку. Если там замок и артефакт не будет экранирован, то захлопнувшаяся шкатулка станет лишней броней проклятой вещи. О которой, кстати, много чего повидавши1 Араш и слыхом не слыхивал...
- Гар, утащи все же магиню отсюда. И вернись, надо понять, что интересовало гостей в гостинной же. - с явной отдышкой добавил гонец во время манипуляций с артефактом.

Как только Гар увидел, что Араш заинтересовался ожерельем, его лицо тут же озарилось пониманием. Он быстро шагнул к посыльному и решительно протянул руку к шкатулке с явным намерением отнять вещь, но рука его застыла на полпути. Его глаза расширились от какой-то внезапно пришедшей в голову мысли. Лицо Гара вдруг стало белым как мел, и покрылось капельками пота. Он судорожно достал свой кошель, и высыпав на ладонь монеты тут же принялся их пересчитывать. Похоже полученная сумма целиком удовлетворила телохранителя. Лицо приобрело обычный цвет, и у здоровяка вырвался вздох облегчения. Его рука опять потянулась к шкатулке, но снова застыла.
Взгляд Гара шарил по сторонам в поисках чего-то и через пару мгновений остановился на Рие. Здоровяк подхватил магиню и вынес в гостиную. Он усадил её в одно из кресел и вернулся к Арашу.

- Что там в записке? Поделитесь? - спросил гар гонца, и вновь протянул руку к шкатулке - Позвольте взглянуть на это ожерелье поближе.

Араш не почувствовал никакого облегчения от того, что загородил ожерелье крышкой шкатулки, зато вполне явно ощутил, что даже ему нельзя вечно стоять рядом с этой штукой, если он хочет остаться в живых. В одном посыльный точно был прав, артефакт становился сильнее, впитывая в себя энергию жизни и магию, но если были пределы того, какую мощь он может набрать, то Арашу эти пределы были неизвестны.

Пока Араш с Гаром изучали что-то в шкатулке с драгоценностями, Тормейну приходилось отходить все дальше и дальше. Можно отнять у мага силы, но не знания и здравый смысл - пусть он пока еще не знал, как была сделана эта вещь, не имея возможности разглядеть ее вблизи, но не мог не заметить, что охват действия артефакта увеличивается с каждым ударом сердца по мере того, как посланник кормит его самим собой. Не очень быстро, поскольку маг из него был так себе, но можно было не сомневаться - окажись на его месте сам Тормейн, и ловушка расширилась бы далеко за пределы дома. Как бы ни был устроен артефакт, он не накапливал энергию, а сразу же пускал ее в дело. Увеличенное поле влияния потребовало бы больших затрат, но сейчас в столице у него не было шансов разрядиться и прийти в негодность: пользуясь безопасностью карнавала, в столицу империи слетелось столько магов, что один-другой неизбежно угодил бы в ловушку.

А в гостиной и прихожей уже начали портиться вещи, сделанные с применением магии. Теряли свой блеск ткани, граненая сфера светильника вдруг пошла сетью мелких трещин, затейливая мозаика на столике утратила красоту и снова разглядеть в ней танцующие фигуры стало почти невозможно.

Тот, кто сделал этот предмет, должен был сам себя защищать от действия артефакта. Конечно, могло быть изящное решение вроде командного слова, но куда надёжней было бы иметь возможность экранировать. Артефакты вообще предпочитали делать не из золота, в крайнем случае, покрывали их тонким слоем, уж слишком золото и свинец похожи. И кучкой монет можно было бы заглушить практически любой предмет, только найди эту самую кучку. Кстати, одна из причин, что маги не любят носить золото как раз в этом... Голос телохранителя доносился уже до Араша издалека
- Гар, если ты уже видел это... ожерелье, то видел, как... как его хранят. - гонец с видимым усилием перевел дыхание, понимая, что, возможно, отсчитывает последние минуты своей жизни. - Отключи это, если знаешь как или я вывалю на него всё найденное золото.

Гар достал ожерелье из шкатулки, а затем подошел к столику и взял с него стеклянный кувшин. Ожерелье скользнуло внутрь и идеально подогнанная крышка закрыла горлышко. На лице здоровяка появилась торжествующая улыбка. Он обвел надменным взглядом всех собравшихся и спросил:
- Это пока побудет у меня, господа, надеюсь никто не против? Я не видел завещание Эмены, но непременно его увижу в ближайшие дни. Так вот я уверен в нем нет ничего о вас троих, и вам не стоит брать с собой вещи из этой комнаты.

Араша вообще трудно вывести из себя, но слуга погибшей всё же умудрился начать допекать даже уравновешенного курьера.
- Идиот. - заключил Араш, глядя на манипуляции Гара. - Эта штука убила твою хозяйку, убьёт и тебя и любого за пределами этого дома. Я тебя предупредил, а значит, ты знаешь, что это причиняет вред.
Воздуха опять стало не хватать и курьер шумно вздохнул, заглатывая воздух, будто вынурнывший из воды пловец.
- Надо разломать на две части ожерелье. Это остановит работу, но сохранит ценность... потом починет любой ювелир.
- Или.. - гонец опёрся на стол, будто ноги стали слишком слабы, чтобы выдержать его вес. - Или обложи его сначала золотом со всех сторон. Это... обычно... мешает артефактам работать.

Гар не почувствовал решительно ничего, когда засовывал драгоценность в грязную стекляшку, разве что легкий укол совести - так обращаться с дорогими вещами не следует. Эти мысли ему, впрочем, внушало почтение к благородной госпоже Эмене, а к стоимости ожерелья. Продав его, Гар мог бы не беспокоиться о деньгах до конца лета. Металл ожерелья не нагрелся, не покалывал пальцы, не был странным на ощупь. Красивая, но в целом обычная безделушка.
К сожалению, и Араш не почувствовал никакой разницы - если стекло мешало и работе артефакта, то не настолько, чтобы его жертва могла это заметить.

Тормейн продолжал корчится от боли, Араш тоже выглядел нездоровым, хотя Гар ничего и не чувствовал. Телохранитель вынужден был признать, что его действия не оказали на артефакт никакого влияния. Очевидно, стеклянный футляр, в котором Эмена раньше хранила артефакт, гораздо больше отличался от обычной герметичной бутылки, чем думал Гар. То, что сказал посланник не оставляло Гару выбора. Нужно было действовать и действовать быстро. Он достал ожерелье бросил его и с маху припечатал каблуком к полу рубиновую божью коровку. Очень жаль было расставаться со столь грозным оружием, но он не видел другого выхода.

Жалобный хруст вдруг разнесся по дому так громко, словно треснул не рубин, а одна из стен, и вдруг все прекратилось.
Все. Давящая на грудь сила, грохот крови в ушах, плывущие в медленном хороводе стены, паника человека, из которого вытягивают его суть и душу сгинули как не было, и на мгновение мир растворился в чувстве невероятного облегчения, одинаково захлестнувшего господина Орн’Камидаса и скромного гонца Араша. Но миг этот прекращаться не желал, он длился и длился. Умиротворение и безмятежность накрыли теплой волной, растворяющей в себе волю, убаюкивающей разум и память. Кто ты? Куда спешишь? Не имело сейчас никакого значения. Тело не слушалось, но стало вдруг таким легким, словно ты уже умер и ничто больше не может доставлять тебе неудобства.
Тормейн увидел первым, как из ниоткуда появился сперва один мужчина, потом второй. Мужчина – это и все, что он мог бы сказать, потому что эти двое пользовались маскировкой, о которой Араш мог только мечтать. Высокие, а может быть низкие, старые или молодые, одетые в бархат или лохмотья? Образы сменяли друг друга, как лихорадочные видения, но ни один из них не был настоящим.
Незнакомцы пристально изучали его, застывшего, как причудливая скульптура.
– Как твои люди могли принять его за иллюзию? - раздраженно спросил один. Голос менялся так же, как и внешность, но в нем явственно звучала досада. – Старый лис послал на съедение пешку, значит, кто-то его надоумил. Найди предателя до заката.
- Что делать с ними? – спросил второй, не желая оправдываться или признавать ошибку со своей стороны. Этот голос мог принадлежать только человеку, очень, очень давно отвыкшему слышать приказной тон в отношении своей особы.
- Оставь, - равнодушно бросил второй. Они еще прошлись по комнатам, не заинтересовавшись Арашем и Гаром, но почему-то надолго задержались рядом с бесчувственным телом Сайдалары. Впрочем, та все равно не могла оценить такого знака внимания.
Хлопнула дверь.

Падающие в окна лучи солнца заскользили по стенам, словно оно было лампой в руке невидимой небесной девы, и дева эта не иначе как спешила на свидание. Видимые в окне редкие облака на небе играли друг с другом, как расшалившиеся котята. Тело госпожи Эмены, которое Тормейн мог видеть краем глаза, изменялось именно так, как ему и следовало меняться на летней жаре. Все это длилось не более пары минут, но когда бешено несущееся вперед время вновь стало замедляться, солнце уже склонилось к горизонту. До заката оставалось не более трех часов.
В доме снова появились посторонние, на сей раз самые обычные - патруль городской стражи, следователь, пара человек из храма. Они прошли Тормейна и Гара насквозь, не заметив, мелькали перед глазами то тут, то там, пока наконец не собрались вокруг хозяйки дома. Что-то говорили, но разобрать их голоса, больше похожие на чириканье, было решительно невозможно, пока вдруг…
- У нее было много влиятельных друзей, и еще больше – врагов, - устало сказал храмовникам местный ищейка, долговязый и полуседой. У него на лице было написано, как он рад непонятному убийству в праздник и что сделает с тем, кто заставил его оторваться от бокала и куска жареной свинины с тем, чтобы мотаться по городу, а потом еще и докладывать начальству. – В любом случае, найти убийцу будет нетрудно.
- Но в городе тысячи… - подал голос один из бдительных уличных стражей.
- Собрать всех слюнявых идиотов, которые слоняются по улицам не могут назвать свое имя. – по мнению следователя, трое из них уже были в сборе, да и остальные сейчас не лучше. В этот проклятый Карнавал они воспринимали предложение поработать всерьез как личное оскорбление. - Утром тех, кто вспомнит, отправим мести улицы, вот и…
- ЧТО ЭТО?!
Выхватив оружие, патрульные во все глаза пялились на что-то за спиной следователя, и даже жрецы подобрались, зашептали свои молитвы. Следователь медленно обернулся. В кресле за его спиной, которое только что было пустым, теперь лежала светловолосая женщина в красном. Гостья казалась мертвой, но осторожно подойдя поближе, он увидел, что она дышит.
Ожидая нападения и браня на чем свет стоит проклятущих колдунов, которых поналетело в город, как мух на открытую дверь нужника, троица окружила командира, не зная, откуда ждать следующего сюрприза.

В следующий миг Тормейн ощутил вдруг, что к нему в полной мере вернулась ясность мысли, собранность, воля, и тело вновь безотказно повиновалось ему, хотя и было уставшим. Но главное – он снова видел мир не только глазами и слышал не только ушами. Он снова был магом, таким же, как и прежде, только очень уставшим. Ему и раньше приходилось доводить себя до такого упадка сил, и всякий раз они возвращались, стоило только отдохнуть. И он стоял в прихожей, немного в стороне от дверного проема. Его, конечно же, заметят, но не сразу.
Араша плен во времени отпустил еще через пару ударов сердца, и развернувший свои крылья Дар немедленно сообщил ему о том, что в гостиной шестеро чужих, из них четверо с оружием и двое – служители Единых. Посланник чувствовал себя человеком, который идет на поправку после тяжелой болезни: знаешь, что все будет в порядке, но пока у тебя осталось не так много сил и неплохо бы поберечь себя.
Да и выглядел он теперь немного иначе: стал словно бы ярче. Множество мелких примет, которые Гар подмечал наметанным взглядом, теперь бросались в глаза, и оставалось только удивляться – как этот человек раньше казался таким обычным?
Что до самого Гара, то ему оставалось только удивляться – вроде бы задумался всего лишь на мгновение, а прошло добрых полдня. Однако, и он слышал мужские голоса из гостиной, и крик «ЧТО ЭТО?!», разлетевшийся по всему дому.
Последним появилось ожерелье. Просто ожерелье, безжалостно растоптанное подкованным каблуком.

Первое, что сделал Тормейн - шагнул в сторону с обзора непрошеных гостей. Обычное рефлекторное действие, годами оттачиваемое осторожной натурой, сработало раньше, чем мысль о том мелькнула в голове. Недавно пережитый ужас, клокотал где-то на дальних рубежах сознания. Там же была и ярость, которая настойчиво призывала придушить Гара собственными его, парня, руками за чрезмерную медлительность. Но там же было и чувство благодарности, за то что артефакт всё-таки был разбит. Впрочем последнее раствориться раньше других. Такова уж она натура тех, кто стоит наверху или хотя бы у подножья вершины.
Пришедшие вряд ли представляли угрозу, но посвящать их в государственные дела было бы весьма некомпетентно. Поэтому Тормейн, стараясь отгородиться хоть на время от усталости, быстро наложил чары иллюзорной невидимости на Сайдалару. Пусть думают, что им показалось. Магесса конечно была той ещё занозой, но проверять насколько она умеет держать язык за зубами у чародея не было никакого желания. Надо убираться отсюда и поживее.

Араш лежал на мягком ковре рядом с кроватью и это было... восхитительно. Лежать и ничего не делать. Курьер почувствовал, что уже может двинуться, но тело категорически этому сопротивлялось. Можно было бы ещё полежать, пока лучи дневного солнца мягко пригревают торчащие из-за кровати ноги в мягких сапогах. Вот так, сапогами, да по коврам. Где его манеры? А, не важно. Гонец впитывал в себя силы, временно подавив многие из своих привычных... улучшений. Пусть пока побудет так, в соседней комнате наверняка пригодятся и силы и ум, а усталость с разбитостью скверные помощники в щекотливых ситуациях. Курьер всё же открыл глаза и поднял голову, прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Сразу двое Единых, да ещё и рангом немалым... интересно, сам факт убийства в Карнавал привел сюда этих боженек или..? Совпадений не бывает, курьер.
Замерший в светёлке, которую на новый манер стали называть "прихожей", Тормейн в позе неуловимого соглядатая красовался прямо за дверьми, в прямой видимости от Араша, что-то там высматривал, вытягивая тонкую шею из белого воротничка. "ЧТО ЭТО?!" ? Это смерть ваша, олухи, если она очнётся и сочтёт присутствие Единых неугодным. Или ищейку со стражей. Или всех сразу и скопом. И вот уж кому, а ей будет всё равно, проведет она пару недель в виде растения или нет. Курьер постарался сесть и осмотреться внимательней. Время ещё есть, но если он засядет в темницу до темна, то доставка обоих сообщений будет провалена. Да и лишний раз общаться со стражей не хотелось. Посыльный задумался на несколько секунд над дилеммой - остаться, поскольку все уйти не смогут или уйти заниматься своими делами? Выбор был очевиден, но почему-то не хотелось оставлять магов перед жерновами бюрократической мельницы, ведь их сюда просто заманили, используя его в том числе. Тем не менее, они аристократы, к ним тяжело будет придраться, прямых доказательств их вины нет. Гару некуда деваться, он тут и должен быть. А вот Арашу оставаться не с руки.Кровавые Магистры, нынче не осталось простых решений?
Гонец мягко поднялся, привлекая внимание к себе со стороны мага. Тихо приложил палец к губам, показывая, что не собирается сейчас галдеть и звать стражу и повернулся к призывно приоткрытому окошку. Надо будет выглянуть и оценить возможность пути отхода.

Гар на жесты Араша только пожал плечами. Хочет скользнуть незамеченным - почему бы и нет? Пусть уходит, да и остальным магам здесь делать нечего. Но ему-то Гару чего опасаться? И телохранитель шагнул было в сторону прихожей. В последний момент до него дошло, что появится вот так перед стражниками, из ниоткуда, не самая лучшая идея. Лучше войти через дверь и притворится, что он не в курсе случившегося.
"Отлично!" - подумал Гар, - "Совершенно ненужный на время карнавала телохранитель слонялся весь день по городу, а под вечер является домой и застает там госпожу мертвой. Звучит правдоподобно."
У двери, снаружи наверняка дежурит еще кто-то из стражи. Наверняка? Последний раз особенно плотно с городской стражей Гар общался в босоногом детстве, и успел немного подзабыть их методы работы. Если снаружи кто-то есть, то вариант проскользнуть в прихожую и притворится, что только что зашел, придется отбросить. А что если выйти через окно?
Он, насколько это было возможно, бесшумно, направился вслед за гонцом. Нужно было пролезть через окно в сад и, пригнувшись, обойти дом. А потом решительно и спокойно войти и поинтересоваться у стражников, что они, собственно, здесь делают? А маги... Какое ему до них дело? Пусть сами выпутываются из этой истории.

- Там! За дверью! – послышались взволнованные голоса из гостиной. Разглядеть Тормейна стражники не могли, но уловили движение. И не то чтобы им так уж хотелось знакомиться поближе с существами, которые появляются и исчезают, как деньги в кармане у пьяницы, но, подбадриваемые приказом начальства, двинулись вперед, оставив третьего охранять следователя от странной женщины.
- Колдовство бессильно против тех, кто крепок в вере, - подбодрил смельчаков один из жрецов, но отчего-то не спешил доказывать на себе эту истину.
Тормейну удалось сделать Сайдалару невидимой, вызвав новый изумленный возглас, но это стоило ему необходимости опереться на дверной косяк, чтобы не упасть. Мир перед глазами вдруг сузился, словно маг смотрел в пустую трубу, а потом его залила красно-черная тьма. Сердце стучало так, словно намеревалось пробить грудную клетку и на фоне всех этих приятных ощущений можно было даже не заметить того, что кровь из носа пачкает парадный костюм.
Когда маг справился с дурнотой, он обнаружил, что стражники уже почти подобрались к двери, глядя на него и одновременно сквозь него с явной опаской. Они не собирались ни лезть, рискуя шкурой, ни полагаться на защиту Богов или Карнавала, но еще пару-тройку шагов – и его попытаются скрутить. Но глянув в комнату за их спинами, Тормейн увидел нечто странное: вместе с госпожой Рил невидимыми стали также и жрецы Единых, и приставленный к ней стражник. Правда, только наполовину. Затем и следователь начал таять, искажаться. Мир раздвоился, словно господин Камидас перепил накануне. Существовало две комнаты: пустая, какой она и была, и та, в которой хозяйничали служители закона. Они раскачивались, наслаивались друг на друга, поочередно выступали вперед, чтобы показаться убедительной или призрачным миражом. Неизменными оставались две точки, в которых две эти реальности сходились вместе: мертвая госпожа Эмена и бесчувственная госпожа Рил.


Выглянув в окно, Араш не увидел ничего, заслуживающего внимания – к вечеру на улицу повылезали неспешно прогуливающиеся прохожие, но они не походили на стражников под прикрытием – воркующие парочки, компании гуляк, согбенная бабка с корзинкой в окружении выводка малышни… Выбраться из окна и остаться незамеченным для всей этой публики можно было только при редкой удаче. Окно спальни, правда, вело не на улицу, а прямиком в ухоженные, пышные, благоухающие кусты с мелкими белыми цветочками и такими же колючками. За ними была еще узкая тропинка, еще кусты, а далее - уж соседский забор, так же усаженный живой изгородью.
Сам дом, как помнил Араш и точно знал Гар, стоял в переулке, из которого было два выхода на широкие улицы, и наверняка еще можно было проскочить где-то между соседними домами.

Сосредоточиться в этой двойственности было крайне сложно. Тормейну ранее случалось напиваться и видеть мир вокруг в новых, порой сильно замутнённых тонах, но сейчас всё представлялось чем-то совершенно невообразимым. Побочный эффект от проклятого ожерелья? Что если накопленная энергия каким-то образом "осела" в этом доме и после применения Камидасом чар случился резонанс? Час от часу не легче. И лишнее доказательство того, что лучше не принимать поспешных решений и уж точно больше никогда не давать инициативу в руки простолюдина.
- Что здесь происходит?- придав голосу максимум грозности и величия спросил у надвигающихся на него стражников Тормейн,- что твориться в этом городе? На одного представителя дипломатического посольства нападают среди белого дня, на другую... Она что мертва?!
Камидас изобразил на лице ужас и удивление, но эти чувства сразу же сменились холодным гневом.
- Я требую ответов! Что во имя, Единого, здесь произошло? И кто вас позвал? Или...,- Тормейн прожёг ближайших людей взглядом,- это ваших рук дело?!

Нет, прыгать отсюда даже находясь в более хорошем состоянии Араш стал бы в последнюю очередь, уж лучше было бы по крышам уйти. Да и наблюдателей много. Доставки же горят, впрочем... не так уж и горят - госпожа Рил с ними явно пойдет на разбирательства, так что как минимум одно послание может и подождать. Что до второго... А как он оставит Тормейна? Не было такого распоряжения. Ну что же, пока можно и поиграть по их правилам. Гонец принял уготованную ему роль и вышел в прихожую, как только собравшийся с силами господин Камидас решительно двинулся в словесный бой. Только нужно ему чуть-чуть подыграть.
Когда волшебник начал уже закипать, из-за его спины появился гонец, едва коснувшись рукой плеча колдуна.
- Господин, уверен, тут какое-то недоразумение. Не извольте волноваться, вам нужно беречь себя. - курьер слегка поклонился, как принято вместо извинений за вмешательство в разговор высших чинов. Надо было показать страже кто тут кто и собственное принижение сразу отвечало на вопросы вроде "вы знакомы" и "что ты тут делаешь". Заодно давало лишние глаза, весьма зоркие, уши, весьма чуткие и ещё уста, весьма острые на словцо. Всё это означает, что схватить и помять господина, рассчитывая, что никто потом ничего не докажет, будет затруднительно.
- Мне позвать охрану, господин? - пространно намекнул на Гара курьер. Ведь именно Гар тут в своём праве, а не они. Этот дом снимала госпожа Гара и она, к своему прискорбию, никакую стражу не приглашала.

Гар, уже совсем было собравшийся сигануть рыбкой в окно, остановился. Они были обнаружены и сейчас начнут что-то говорить страже. И это что-то запросто может быть направлено против него. Он мысленно назвал себя дураком - идея бежать и оставить магов отдуваться, теперь ему казалась неимоверно глупой. Сейчас нужно было не бежать, а действовать. Важно, чтобы стражники первыми услышали его версию событий.
"Дяденька, стражник, я не крал, честное слово! Этот торговец сам мне дал серебренную монету, щупал меня здесь и здесь а потом позвал к себе в дом" - вспомнил вдруг Гар слова, которые учил его говорить кривой Дан в случае неудачной кражи. Это не раз помогало Гару выиграть немного времени и ввести стражу в замешательство. А потом уже можно было лягнуть незадачливого стража порядка в пах и вырваться из ослабшей хватки.
- Что здесь происходит?!! - грозно крикнут Гар с порога используя всю мощь своих легких - Кто вы такие?! Что вы здесь делаете?!
- Кто звал стражу?!! - кричал Гар, давая волю гневу - Где госпожа Эмена?! Что вы с ней сделали?!!

Стражники продолжали грозно и тупо пялиться на Тормейна, словно не слыша его грозных речей. И они не спешили. Он мог бы выскочить за дверь и дать деру за это время, если был бы вором или еще какой-нибудь мелкой дрянью, а не стоял в трех ступенях от вершин кибахской знати. Появление Араша не осталось незамеченным, один из пары переключил внимание на него, но продолжил так же медленно приближаться. Араш, который по долгу службы нередко знакомился со стражей ближе, чем хотел, не мог не заметить одного: эти бравые ребята не пахли. Что для городских патрульных, да еще в такую жару, было не меньшим чудом, нежели умение танцевать "Таринель".
Они подошли на расстояние вытянутой руки, и... Исчезли. А вместе с ними исчезли и те, кто был в гостиной. Мир в глазах Тормейна снова слился воедино, и в доме не стало никого, кроме его спутников и покойницы. Не осталось следов от грязных башмаков служителей закона, и все вещи, сдвинутые ими, вернулись на свои места. Неизменным осталось только освещение - солнце по-прежнему клонилось к вечеру.
Через мгновение в дверь постучали ногой и раздался уже знакомый голос:
- Открыть немедленно! Городская стража!

Сейчас бы бежать, но вряд ли теперь это можно было сделать незаметно. Гар не мог представить себе господина Тормейна, чередующим прятки по кустам с короткими перебежками. И госпожа... Была слабая надежда, что она будет последовательна в своих странностях и успеет нарушить перемирие Карнавала до допроса... Нет, госпожу нельзя было здесь оставлять.
Выхода не было, да и не Гар ли, всего получасом ранее, собирался звать стражу? С тех пор обстоятельства почти не изменились.
Гар решительно направился к двери.

Голос стражи был подобен резкой вспышке молнии в голове у Тормейна. Мысль или догадка о происходящем ворвалась в сознание. Да, пожалуй выброс энергии мог сотворить такое нестабильное поле. И если всё кажется верным, то можно "купить" ещё времени. Только бы хватило сил!
Собрав в кулак остатки решительности, чародей коротко бросил Арашу "сейчас я могу упасть" и наложил на себя маскировочные чары, нарядив в золотые с бархатным чёрным доспехи. По затратам энергии Тормейн постарался подгадать так, чтобы они были схожи или чуть превышали те, которые потребовались для чар, наложенных на Сайдалару.

Тормейн не ошибся ни в чем, и это стало ясно Гару с Арашем, когда маг выполнил свое обещание. Он уже составил компанию госпоже Сайдаларе в ее блужданиях во тьме, когда щегольский темно-синий наряд на нем, сшитый по последней имперской моде, словно расплавился, пришел в движение и застыл в новой форме, превратившись в парадный золоченый доспех с чернением и бархатной коттой. Доспех, правда, оказался имперским, ведь в Кибахе тем, кто сражался одним только оружием в руках, ничего парадного не полагалось, но зато на груди сохранилась вышивка, изображающая гордого и упрямого кибахского горного козла. На ощупь, правда, металл был точь-в-точь как ткань.
Падая, Тормейн задел дверь и она приоткрылась наружу, как все двери в этих краях, не знающих, что такое настоящая снежная зима.
Никакой стражи за дверью не было. Ни патрульных, ни жрецов. Никто не требовал отворить дверь, и прохожие не обращали никакого внимания на еще один из домов. Вряд ли они бы стали звать на помощь, даже если бы Тормейн вывалился на улицу целиком: приличных с виду людей, которых подводили собственные ноги, в городе нынче было хоть отбавляй. Глядеть на них просто так - скучно, ограбить - нельзя, так что отдыхай, милчеловек, в свое удовольствие. Как-никак, раз в год бывает.

Волшебнику не суждено было упасть. С малым недолётом до похода к костоправу, ответственный колдун был пойман и утащен в глубину помещения. В гостинной определенно стало тесно от лежащих магов в разной степени близости к Ушедшим Магистрам и надо было что-то с этим делать. Араш глянул на Гара, затем на его госпожу и попробовал прикинуть, как давно до их первого прихода была мертва сводница. Тело было мягким, когда телохранитель переносил его из спальни, а когда Гар уходил, она болжна была оставаться ещё живой. Получается, не больше часа до их прихода или около трех часов с момента перевого "переноса". Предметы назад возвращались, а тело... оно предмет? Гонец метнулся к мертвой, чтобы проверить признаки смерти, прежде всего - окоченение. Если оно исчезло, то для тела тоже идет время вспять и это сильно изменит последующие события. Пока же... получалось забавно. Время, сжатое огромным количеством энергии, высвободилось, качнувшись невидимыми качелями назад, видимо, когда Тормейн добавил энергии своим заклинанием, что первым, что вторым. Удивительно, сколько же сил собрал артефакт? И... не может ли статься, что кто-то решил прервать жизнь никчемного, незначительного и прожигающего Дар мага, чтобы что? Путешествовать во времени? Да ну ладно, это невозможно, никто не способен на такое. Разве что...
- Владыка? - ахнул гонец, чувствуя, как волосы зашевелились везде, где они были. Мало знаний для таких решений и гонец собрался, чтобыпросто продолжить действовать.
- Гар, в гостинной еще есть следы обыска или пока нет? И проверь, любезный, как там ожерелье? - попутно с выглядыванием в окно заявил горец. Надо понять, сколько времени для них выиграл колдун.

Араш перевидал на своем веку достаточно людей, ушедших за Грань самыми разными путями, и в том зрелище, которое представляла собой госпожа Эмена, не было для него никаких загадок. Эта женщина умерла незадолго до полудня, час или полтора, не более. Но теперь время шло к вечеру и за несколько часов на жаре останки сводницы претерпели соответствующие изменения и не было причин сомневаться в том, что так будет продолжаться и дальше.

В остальном дом выглядел точно таким, каким был до того, как Гар сломал артефакт. Обломки ожерелья до сих пор лежали там, же, возле кровати, только часть их разнесли по полу сами Араш с Гаром. Ни следов обыска, ни отпечатков обуви - словно никаких стражников здесь никогда и не было.

Осмотр был поверхностный, но и его хватило, чтобы понять - никаких магических ухищрений тут не хватит, чтобы вернуть семь часов времени. Самый ценный и безвозвратный ресурс, который он, Араш, сейчас бездарно тратит.
- Гар, подсоби-ка в заключительный раз. Я подхвачу колдуна, ты вон ту красавицу из придворных и несём к Прудной улице. - ориентируясь на свою память местных названий, огласил план действий горец. Воздержался только от ехидного "Топить!". Не поймет ведь прямолинейный мордоворот. - Там берем извозчика и на Гончарную, к трактиру "Белые Неги". Не "ноги", а "неги".
Араш приподнял дворянина, мысленно прокляв его за недальновидный выбор заклинания и совсем-совсем неприметный иллюзорный доспех. Вот как его, такого незаметного, надо тащить? Можно снять камзол... да, хорошее дело. Снять камзол, вывернуть наизнанку и даже повязать на талию, это должно сломать иллюзию. Вот за тем и транспортировать, буквально несколько домов преодолеть. Там сесть в повозку, проехать несколько кварталов и выйти у трактира, который не является их местом доставки. Снова пронести господ, выйти на следующую улицу и опять взять извозчика, в этот раз уже куда надо. На окраину столицы, в дом одного старого знакомого. Не то, чтобы обязанного, но за пару монет дающего нуждающимся место отсидеться, да забинтоваться. Особенно последнее.
- Готов? Двинулись. - Араш открыл дверь, просунув вперёд "уставшего" господина, которого старался держать рядом с собой, будто мертвецки пьяного... О демоны, надо будет по пути схватить с прилавка бутылочку брэнди, да как следует себя и его окропить. Мало ли... Лишней маскировка не бывает?

Гар посмотрел на Араша как на умалишенного.
- А стража?! - он снова взглянул на дверь. За дверью никого не было, но кто-то же кричал "Откройте"? До него постепенно начало доходить, что и в этот раз "стражники" были результатом какого-то магического фокуса, смысл которого ускользал от Гара. Сделать иллюзию стражников, а потом нарядить себя в доспехи - что может быть глупее? Причем, потратив на это остаток сил, в результате брякнуться в обморок... Странные эти варвары.
- А-а-а... - протянул Гар, давая понять, что догадался о магическом происхождении стражи.
Гар с трудом поборол в себе искушение тут же выставить гонца за дверь, а следом вышвырнуть остальных магов. "Лучше все таки избавиться от них до прихода стражи, а гонец мне в этом поможет" - подумал он.
- Ладно, давай - сказал Гар, взвалив себе на плечо магессу. Ухмыляясь он ощупал зад госпожи Рил и подмигнул Арашу.
- Понесли, - сказал Гар и подхватил Тормейна за полы странной одежды.

Пусть Араш и сам был магом, и о том, как действуют иллюзии, знал не понаслышке, но это никак не влияло на то, что сейчас его руки спорили с глазами. Господин Тормейн был одет в мундир, и чтобы снять его, требовалось расстегнуть пуговицы. Араш чувствовал их пальцами, однако видел, что руки ищут что-то под бархатной коттой. И даже покончив с пуговицами, он вытащил из-под доспеха не мундир, а короткий темно-синий плащ. Даже теряя сознание, Тормейн оставался мастером своего дела. Иллюзия не повторяла одежду и вообще не имела к ней никакого отношения. Она проникала прямиком в головы смотрящих и подсказывала им, что они должны увидеть, а дальше хитрый и изобретательный разум сам выдумывал, как именно он желает обмануться.
Но кое-что все же осталось неизменным: письмо, которое Тормейн получил от Гара и убрал за пазуху, так и не открыв, выпало из мундира прямо в руки Арашу.

На улице наваждения почти сразу развеялись: сперва красная госпожа на плече Гара стала не только приятной на ощупь, но и видимой для посторонних глаз, потом блеск парадного доспеха незаметно истаял и потемневший металл перетек обратно в форму одежды. Творящиеся чудеса и комичный вид этой компании сразу привлекли к себе взгляды прохожих, особенно тех, что сами уже не вполне твердо стояли на ногах. И если на Гара пялились всегда, и всегда с почтительного расстояния, то Араш за время, пока они искали извозчика, получил годовую норму внимания. Хотя большинство людей просто проходило мимо, находились и желающие похихикать или ткнуть пальцем.
- Эй, здоровяк! – скалили зубы молодчики, которым в честь праздника дозволено было выползти из рабочих предместий в центр столицы. Расстояние и время, которое понадобится Гару, чтобы положить свою ношу, догнать и начистить им лица, они прикидывали профессионально и не подходили слишком близко. – Где тут баб раздают?
- Ха-ха, я бы тоже себе взял!
Его поддержали одобрительными комментариями о действительных и предполагаемых достоинствах прекрасной дамы.
- Ты бы взял? – заржал над своим же заводила. – Да она б тебе даже мертвая не...
Ответа не последовало, вместо него заводила получил кулаком в лицо… Почти получил. Потому что обиженный работяга вдруг повалился на мостовую и заорал, словно его жгло огнем. Его друзья тут же дали деру в разные стороны. С минуту он метался и корчился, а когда все прошло, на мир с большим интересом и без единого проблеска мысли или узнавания в глазах пялился совершенно новый человек. Совершенно невредимый и совершенно безвредный до самого конца Летнего Карнавала.
Тем временем подъехала открытая повозка с парой гнедых в упряжи, украшенной цветами и гирляндами из треугольных флажков. Содрав с Араша тройную цену в честь праздничка, возница ловко и привычно помог им с Гаром затащить поддатых господ внутрь.

——————————————————————————————————————————————————————————————————

Господина Тормейна вернули к действительности тряска и движение. Оглядевшись, он обнаружил себя полулежащим в открытом экипаже и почему-то укрытым своим же мундиром. Прямо напротив него, привалившись к непривычно задумчивому Гару, спала госпожа Сайдалара. Во сне ее лицо разгладилось и ненадолго женщина вновь стала такой, какой ее видели при дворе Белега. Рядом был и Араш, снова превратившийся в серого и неприметного человека, которого не хочется запоминать. Все четверо были изрядно забрызганы каким-то дешевым пойлом, которым следовало травить крыс, или принимать самому вместо яда.
Экипаж катился прямо навстречу идущему на закат солнцу, и еще не успел отъехать далеко: пусть Тормейн не знал города, но солнце и шпили императорского дворца (причем очень близко), служили отличными ориентирами. От дома Эмены их отделяли всего несколько других домов.

Если бы не легкий дух красавки, которым пропитались все четверо, их волосы и одежда, и который пробивался даже сквозь все запахи улиц, лошадей и их возницы и даже гнусного духа какой-то браги, да еще не абсолютное опустошение сил, можно было бы считать, что визит в дом госпожи Эмены был не более чем сном. Тем более нереальным это казалось при том, что сейчас в городе пахло, как после грозы – знакомое последствие того, что в одном месте сошлось слишком много магии. Тормейн, как бы он ни был ослаблен, видел и на улицах, по которым они проезжали, такое количество разных магов, словно кто-то возродил давно вымерших драконов и теперь раздавал детенышей достойнейшим среди магической братии. Прикрыв глаза и прислушавшись к своему чутью, он видел, что улицы похожи на реку в праздник Танцующих Огней, когда по текучей воде пускают в плаванье всевозможные светильнички, веря, что с ними уплывают беды и несчастья. Сейчас по ним точно так же струилось сложенное из множества огоньков сияние магического дара.
Мужчины и женщины от никчемных самоучек, рядом с которыми даже Араш выглядел надеждой магической науки, до фигур, чья маскировка оказалась не по зубам самом Тормейну, Почти все в масках и укрытые вдобавок чарами, но все же среди них он без особого труда узнал как несколько человек из кибахской делегации, так и пару знакомых по долгу службы чародеев сопредельных держав.
Они не шли в одном направлении – у каждого была своя цель. Некоторые собирались у кабачков и закусочных, некоторые – рядом с достопримечательностями, но чаще проходили мимо. Каждый в одиночестве, каждый сам по себе.

Араш тоже видел сияние Дара, хотя и далеко не все. Зато им с Гаром было заметно другое: никогда еще они не видели в одном месте столько людей, которые бы так целеустремленно и сосредоточенно прогуливались безмятежным летним вечером. Не разбиваясь на парочки и компании, не покупая с лотков сладости и выпивку, не заводя знакомств. Пышные наряды, перья, банты, кружева и цветы, развевающиеся под легким ветерком шарфы и ленты смешивались в один пестрый поток, звучала музыка и песни, горели разноцветные фонарики, но не было обязательной карнавальной приправы: веселья. Слишком много отстраненных и загадочных лиц, слишком много людей в масках, которые пришли на праздник, но не участвуют в нем. Хотя ремесла Гара и Араша находились в прямой противоположности, им обоим было известно достаточно о методах скрытности, и это было самое большое скопище дилетантов маскировки, которое им доводилось видеть в своей жизни.

Курьер молча тащил свою расползающуюся обновременно во все стороны ношу и изредка пьяно огрызаясь на особо ретивых насмешников, коль это было необходимо в выбранной роли. Его куда больше интересовали дальнейшие действия его самого.
- Ха, теперь он и не сможет! - хохотнул Араш, когда неудачливый драчун осел. Искренне посмеялся, от души деревянного муляжа, чей кукловод знал своё дело, да не о нём думал. И как только "уставшие" господа были помещены в повозку, посланник позволил свершиться заклинанию, подготовленному ещё при первом пробуждении в доме сводницы. Воздух между кучером и пассажирами вдруг подернулся рябью, как поверхность тихого пруда от скольжения водомерки и скрежет плохо натянутой подпруги уставшей лошадки, равно как и уличный гвалт внезапно затихли, будто отрезал кто.
Араш развернулся к господам, убедился, что они еще спят и, наконец, решил выдать накипевшее:
- Ты совсем охерел? Эта магиня пришла спасти ту, которую ты, недоумок, не смог уберечь. Безвозмездно. И это твоя благодарность, облапить бесчувственную, ту, которая пришла исправить твой недогляд? Чем ты лучше насильника... И правда, Карнавал время трусов и скотов, временно не боящихся расплаты. Если угодно доказать иное, за час до рассвета буду ждать у стен Утраченного Монастыря.
Араш не был глупцом, он вполне понимал, какие шансы имел против здоровяка в схватке, но что-то надломившееся внутри просто не позволило вот так пропустить мимо глубокое оскорбление, нанесенное тому, кто об этом даже не подозревает и подозревать не будет. Некоторые дороги исчезают с годами, но тропки, протоптанные с детства остаются навсегда в глубинах памяти, напоминая Арашу кто он есть и чего он стоит. Чего стоит мужчина, когда оскорбляют женщину его народа?
Тормейн зашевелился и, бросив короткое "Позже.", курьер погрузился в мрачное созерцание окружающего. Письмо мага, если и содержало какую-то защиту от прочтения, то было уже очищено от неё, но Араш не стал открывать, а лишь вложил в побелевшие пальцы мага так, чтобы тот без лишних движений почувствовал, что письмо не вскрыто.
- Выпало... Тормейн, прошу освободить меня от необходимости следовать вашим приказам иди в ближайшее время это сделают узы, вынуждающие меня закончить доставку более... высокого приоритета. Вы видите, о чем я говорю. И... магиня уже дважды должна была прийти в себя. Похоже, те двое что-то с ней сделали.
И окинул взглядом волшебницу, сравнивая её нынешнее состояние и вид с тем, что он видел до входа в злополучный дом. Что-то наверняка изменилось и почему-то Араш знал, что это не к добру.

Гар сжал кулаки до побелевших костяшек. Отведенный для удара кулак разжался так и не достигнув цели. Здоровяк готов был уже высказать Арашу все, что он думает о колдунах,и о том как, по его мнению, Владыке следует поступать с недобитыми магами, и особенно, что нужно делать с теми, кто сочувствует магам. Но Тормейн очнулся, и развивать эту тему дальше было опасно.
- Договорились, - нехотя бросил он гонцу, - Обычные окованные трости.
Дробящее оружие Гар предпочитал всем другим. Именно во владении дубинками и булавами он совершенствовался у Тана, после того как учитель отчаялся научить тупоголового ученика искусству боя на ножах. С дубинами же все было просто: бей посильнее да уворачивайся - вот и вся наука.
Гар не верил, что заявленный бой состоится, и для того, чтобы убедится в его правоте достаточно было посмотреть по сторонам. Назревала бойня, по сравнению с которой, дуэль казалась детской шалостью. За час до рассвета? Ха, пережить бы полночь.
- Давайте убираться из города и побыстрей - обратился он ко всем.

Тормейн чувствовал себя истощённым, вывернутым наизнанку. Но его усилия увенчались успехом и чувство лёгкого триумфа добавило чародею капельку сил. Ровно кроху, но теперь Камидас по крайне мере не собирался вновь провалиться в чёрное ничто, по которому он плыл последние...Сколько же времени прошло? Получив назад письмо, Тормейн с благодарностью кивнул Арашу.
- Безусловно,- ответил чародей,- ты свободен выполнять то, что считаешь нужным.
- Спасибо,- после небольшой паузы добавил Камидас и, слегка поморщившись, повернулся к Гару,- мы направляемся в "Кабанью голову". Там ты получишь временную защиту.
И, не дожидаясь ответа, Тормейн вскрыл письмо. В конце концов, с него всё и началось.

Гар нахмурился. Сейчас бы он предпочел оказаться от столицы как можно дальше, но в то же время с Эменой нужно было что-то делать. Точнее с её трупом. Лекарь, за которым он посылал, возможно, уже стучит в двери дома. Еще немного и он позовет стражу. Впрочем, а нужно ли Гару спешить? Если он ошибся насчет назревающего в городе напряжения, и ничего так и не произойдет, то можно поговорить со стражниками и завтра утром. А что? Эмена вполне могла отправить его с поручением на целые сутки. Предстоящую дуэль он в расчет не принимал - пару минут, на то чтобы размозжить голову гонцу, погоды не делали.
- Очень великодушно с вашей стороны, но для начала я хотел бы знать зачем я вам нужен? - сказал Гар. Он обратил внимание на вдруг наступившую тишину, вызванную заклинанием гонца. "Должно быть опять колдовство Тормейна" - подумал Гар - "Очень вовремя, сейчас самое время прояснить ситуацию".

Под пристальным взглядом Араша, склонив голову на широкое плечо Гара, безмятежно спала та самая женщина, что украшала собой свиту и покои Белега. Словно и не было месяцев беспросветного горя, сомнений, отчаянья, состаривших ее на добрые полдюжины лет. Она снова была хороша собой, и губы больше не складывались в страдальческую гримасу, исчезли паутинки в уголках глаз и нездоровые тени под ними, и неглубокая складка над переносицей, словно для вдовы Рил кто-то повернул время вспять.

Несколько секунд Араш задумчиво рассматривал красотку. Её разум попал в ловушку приятной иллюзии и, как водится, обманываться рад. А затем наступил банальный и здоровый сон. Чтобы это понять не надо быть ни лекарем, ни большим знатоком человеческих душ, достаточно просто взглянуть на неё сейчас. Интересно, между тем, было совсем другое. Араш, всю сознательную жизнь бывший почти бестелесной тенью на пыльных дорогах мира, сейчас оказался в ситуации, когда его легковесного движения может быть достаточно, чтобы дать новую цель в жизни самоубийцы. И направить поток плохо сдерживаемого энтузиазма в нужную сторону. Вот нужную кому? Кто бы ни правил, дороги никуда не денутся, всегда будет нужен курьер, доставляющий послания. Ведь не станут же они летать по воздуху сами! Но сейчас именно та ситуация, когда этот самый дух странствий может и должен отойти от своего нейтралитета ко всему на свете и сделать выбор.
- Садалайра! - курьер собрался с духом и, понимая, как сейчас завопят окружающие, мол, не буди чудовище, всё же потряс даму за плечи. - Садалайра Рил, очнись, сейчас ты нужна тому, кого называла своим господином. Да очнись же, Святые Магистры! ТЫ. НУЖНА. ПРЯМО. СЕЙЧАС.

- Ты - доверенное лицо Эмены, её главный помощник. Твоя госпожа мертва, причём явно не от старости,- дочитав письмо и убрав его обратно в карман, ответил Тормейн,- А значит есть минимум два пути. В первом случае ты можешь представлять для убийц некоторую ценность. Допустим Эмена не всё успела им рассказать. Тогда тебя поймают и вытрясут всё, что нужно. Приятные ощущения не гарантирую. А потом,- чародей пожал плечами,- думаю сам понимаешь. Во втором случае тебя сразу убьют, чтобы наверняка похоронить какую-то тайну, известную лишь Эмене. Как ты прекрасно понимаешь: в одиночку скрыться у тебя шансов маловато.
- На самом деле, мне и человеку, интересы которого я отстаиваю, ты уже не очень нужен. Я разузнал достаточно, чтобы обойтись и без тебя. Поэтому скорее в твоих интересах начинать меня слушаться и сочиться полезностью. Теперь понятны размеры моего великодушия?
После утомительной борьбы со смертоносным артефактом, после все этих отнюдь не простых иллюзий, позволивших не потерять слишком много времени, да и вообще выбраться из той западни, Тормейн чувствовал себя утомлённо и, пожалуй, раздражёно. В его голосе эти чувства угадывались, хоть и не сквозили. Как угадывалась и искренность, с который Гару был дан ответ.

Когда Араш начал трясти Сайдалару, Камидас поморщился и покачал головой. Зачем гонцу вдруг понадобилась магичка Тормейну было мало интересно, но зная кое-какие особенности вообще всех магов, Тормейн счёл занятие Араша мало перспективным. Порой чары выматывали так, что даже грохот самого жаркого сражения не разбудит утомлённого колдуна. А тем, кто был средней руки, доставалось ещё и больше других. Слишком сильные, чтобы не ощущать подобные перегрузки, но и слишком слабые, чтобы хоть как-то с ними справляться.