Цитата(Masha Rendering)
А что, ужасы войны - это уже не ужасы? В принципе, рассказ может не понравиться, но не брать его в Королевство по идеологическим соображениям (хотя, на мой взгляд, если это не мрачняк, то что тогда вообще мрачняк) - эт как-то странновато. Дело ваше, конечно. Я себе утащила.
Если бы не этот пост в теме Мрачного королевства от Masha Rendering, я бы прошла мимо и не стала ничего писать, но т. к. вопрос задан, то думаю, что отвечать на него имеет смысл в теме рассказа, написав не только ответ, но и отзыв.
Автор рассказа «Воздух пахнет миндалем» пошел по очень простому пути, выбрав для своей истории такое время действия. Так снимают фильмы отечественные киноделы. Спорт и ВОВ — беспроигрышные темы, которые сделают кассу, за качество можно не стараться. Другая аналогия тоже из мира кино, уже штатовского, хочешь Оскар? Сними фильм про изнасилованную белым южанином негритянку-лесбиянку, больную СПИДом. Можно не стараться, придумывая ужасы и трагедии, само время сделало это за тебя. С сеттингом то же самое, на фига что-то выдумывать? Все уже готово, картинка сама складывается в голове… жирный пепел, живые скелеты, абажуры из кожи, печи... мало найдется людей, которые сразу не среагируют на эти маркеры. Это уже страшно, это уже драма, это уже сочувствие. Любая история будет трогать, даже набившая оскомину. История любви Отто — припев из попсовой песенки, убери сеттинг и нечего будет читать.
«Воздух пахнет миндалем» - история про время, которого нет. Можно бесконечно долго цитировать классику, вспоминать «Черный обелиск», «Возлюби ближнего своего», «Семью Опперман», «Мать тьму», уже помянутую «Банальность зла», не помянутый «Взлет и падение Третьего рейха», или «Гибель богов», «Нюрнберг», «Ночного портье» и «Мефисто», стараясь что-то доказать, но я просто скажу, что в рассказе нет времени, нет даже попытки его воссоздать. Хуже того, в каком-то смысле Отто, как те немцы, которые на процессе утверждали, что ничего не знали, что они ни в чем не виноваты, оно само. Но не само, улыбающиеся ребята из «Триумфа воли» жгли деревни с искренней верой в свое право. Не мог Отто о мерзких евреях слышать только от отца, он же не в вакууме жил. Пропаганда доктора работала, с Богом на пряжках шли воевать за правое дело, и вера в него начала угасать с поражениями, но до поражений была Польша, была обойденная линия Мажино, Голландия и 22 июня. Время в рассказе идет как-то странно, будто автор не слишком уверен в датах, а потому старается их избегать, три года с начала войны — это когда? Пять лет — это через сколько? Иной раз можно подумать, что война — это только ВОВ, а не ВМВ.
Автор старается избегать жести в описаниях, но история очень похожа на «Девушку по соседству» Кетчема, не сеттингом, конечно, но дружбой/любовью главных героев. Красивой девочкой, которая старше и мудрее. Мальчиком, который взрослеет слишком поздно. Только вот Джек рассказал свою историю, ограничившись одной садисткой, а «Воздуху» для наглядности потребовался целый Дахау.
Герои получились живые, однако автору отказало чувство меры, главный злодей типичен до оскомины, бьет жену и ребенка, жжет евреев, если бы еще утопил слепого котенка, то был бы полный портрет. Мать ничуть не лучше, мало того, что терпит побои, еще и
закладывает подружку сына
. Стараясь изобразить гадство людской натуры, автор скатился в карикатуру.
Написано красиво, образно, язык у рассказа очень вкусный. Верно подобранным словом автор моментально рисует яркую картинку. Задумка с воображаемым миром для побега не нова, а сам мир не поражает воображение оригинальностью, но автор замечательно зазеркалил изменения в жизни той, кто его создала. Тени, которые только подступают, тучи, пожар, потекший грим — вот это вот все отлично прописано и продумано. От того лишь сильнее негодование: выдуманный мир в рассказе реальней реального.
А теперь ответ на вопрос.
Лирическое отступление. Комментарий двухлетней давности к другому рассказу с другого конкурса, но на ту же тему.
От жары путаются мысли, воздух прокрадывается в легкие, нехотя, оседая там тяжелой влажной пленкой. Кожа щедро смазана солнцезащитным кремом, но не исключено, что к вечеру все равно будет ожог. Мысли об этом приходят стоит взглянуть на обожженную шею туриста, торгующегося за аляповатую картину, с которой радостно улыбается слон на фоне залитого золотым предзакатным светом храма.
Дикая обезьяна, не обращая внимания на шумную толпу, сидит под тенистыми, высокими деревьями, жуя личи. На лотке блестят тарелочки с видами Ангкора, деревянные и каменные слоны задирают хоботы, жмутся друг к дружке небрежно слепленные магниты. Пахнет чем-то сладковатым, может подгнившими фруктами, рядом высится гора пустых кокосовых орехов. Над ними вьются осы. У меня в руке тоже кокосовый орех. Вода по вкусу похожа на кровь или лимфу.
Я обещала знакомой сувенирную тарелочку и слоника маме, а для себя хочу купить бутылку виски со змеей, бутылка нашлась. Цена высокая, само собой, ведь где-то там по серым камням Та-Прома ходила Анджелина Джоли.
Симпатичная девушка-продавец стоит передо мной, смущается и смеется, когда я говорю, что она красивая. Руки в перчатках, на голове широкополая панамка, ведь загар – это некрасиво.
Вчера вечером в душном номере отеля, смотря азиатские клипы, я думала, что будет круто вернуться домой и написать рассказ про злодеяния Пол Пота (как раз для Чертовой дюжины или отбора в ССК). Например, про туристов каким-то неведомым демоном (надо прошарить мифологию на предмет) занесенных на поля смерти. Или про советских людей, приезжавших на помощь после, чтобы увезти воспоминания о пожиравших друг друга камбоджийцах, буквально, пожиравших с голоду. Вариантов много на самом деле, можно завязку сделать на Тонлесап, от анаконд и крокодилов оттолкнуться и поплыть дальше. Главное - после перейти к ужасам режима, к огненному рису в обожженных ладонях, к деревьям о которые разбивали головы детям. Там много чего было, выбирай, описывай, до дрожи проберет, до слез. И тема отечественными авторами не затертая, первопроходцем буду, ну или почти, возможно что-то было уже у Жаркова.
А потом была костница в Сием Рипе. Черепа пустыми глазницами вглядывавшиеся в камеры телефонов и фотоаппаратов. Обглоданные кости за сияющим на солнце стеклом. Потом была улыбающаяся девушка на туристическом рынке, дочь или внучка тех, кто прошел через все это. И другие улыбающиеся девушки и юноши, приветливые, живые.
Итог.
Я лучше в тысячный раз расскажу о незадачливых русских, забредших в закрытый для туристов (в рассказе, конечно, не просто так) храм в том же Сием Рипе (в таком удалось побывать в рамках подарка на новый год, чем не повод?), чем буду спекулировать на человеческом горе, пытаясь выдавить эмоции реальными ужасами, чтобы выиграть сетевой конкурс.
Ужасы войны — это ужасы, о которых надо рассказывать и надо писать, но это ужасы, на которых нельзя спекулировать, пытаясь вызвать сочувствие и страх. Т.к. я в данном случае сужу предвзято, то и решение о подданстве рассказа принимать не могу, поэтому оставила его на усмотрение Владыки Королевства.