*смотрит на календарь*
Я прочитал рассказ и, наверное, три дня и три ночи думал, почему он мне не зашёл.
Воспринял рассказ, как ужастик. Вообще, вижу роль ужастиков в человеческой культуре в том, чтобы помогать встретить свой страх и пытаться справиться с ним. Когда головой чувствуется, что работа идёт в верном направлении (что не всегда так
), то хочется читать похожее снова и снова, вкус развивается и всё такое. Сначала казалось, что "Где гнутся над омутом лозы" как раз представляют перед страхом непонимания детьми родителей и жутких последствий того, если родитель не справится со своими обязанностями. Одного представления лично мне мало, потому что кошмары ежедневного быта дают о себе знать очень часто, то есть от страшилки хочется чего-то большего: намёка на верный путь или несколько верных путей преодоления страха.
Ну, так казалось сначала. Потом стал смотреть иначе.
Рой фей представляет
магическую систему, построенную на как минимум паре правил:
1. Личинки фей питаются мясом, поэтому в омуте приходится кого-то топить.
Хотя... какая тут магия, стрекозы так и живут, это я, наверное, загоняюсь малёк.2. Королева фей с помощью телепатии и шантажа подчиняет тех, на ком фея оставила метку.
Жизнь королевы фей связана с её рекой, и она готова защищать своё. Она сообщила Алине, что многое может, и в контексте разговора можно подумать, что поэтому завод и не построили. Отсюда как бы невзначай следует третье правило:
3. Королева фей может "многое".
Если первые два правила создали в моей голове рамки, в пределах которых можно начать вместе с Алиной думать о том, как бы избавиться от влияния Королевы фей, опасаясь, что у Королевы есть ещё немало отмеченных людей-приспешников, способных отобрать и утопить Лизу, — и это вызывало интерес! — то третье, хотя поначалу и не воспринимается правилом, а всего лишь преувеличением и угрозой, в конце размывает сформировавшиеся рамки и вызывает смешанные чувства.
Я не ожидал, что у Лизы изменится цвет глаз, что она будет вести себя, как одержимая; не ожидал, что Лиза вырубит Алину и приведёт к омуту, и не ожидал, что Лиза отдаст маму на съедение ещё подводным стрекозам. Вспомнив про угрозу Королевы "многое могу", я принял это прежде незаметное третье правило, но вместе с ним пришли новые мысли:
1) Почему Королева не подчинила себе Алину так же, как подчинила Лизу?
2) Лиза — бессердечная тварь на службе у Королевы, она с интересом смотрела на гибель мамы, а, увидев подбегающих людей, заплакала, чтобы не палиться. Такому выводу способствовало то, что я не понял, кому принадлежали оценочные суждения в последних абзацах с Лизой, кто был Рассказчиком. Взял и истрактовал авторскую речь как точку зрения Лизы.
Из-за (2) эта история для меня перестала быть историей о родителе, знающем и понимающем больше, чем её недовольный ребёнок. Теперь это история о безнадёжной участи тех, кого отмечает всемогущее зло — и ничего с этим нельзя поделать, если выпала такая вот судьба. Алина спасла фею, и та позднее вернула долг, ужалив заодно; Алине бросила вызов Королева — и Алина без шансов проиграла, потеряв питомца, спокойствие, дочь и жизнь. Мрак, тлен и безысходность, не разбавленные для меня ничем и потому вызывающие лишь отторжение, в особенности из-за того, что воспринимаю
идею как: "сделаешь добро — получишь зло".
Думаю, поэтому мне рассказ и не зашёл.