Знание своей судьбы олуху на кой ляд

Рато заметно погрустнел, потом, видимо, набравшись смелости, быстрым движением вырвал из тиуриного венка верхушку мяты, изображая торжествующий вид, будто бог весть что отхватил, засунул мяту в рот и принялся жевать.

- Эй, - возмутилась девушка, - тоже мне козел нашелся!
Совсем видимо тупой, сердито подумала она, с независимым видом жуя оставшийся листик мяты и возвращаясь к костру. Земля под ногами утопталась, и можно было продолжать!

Рато поначалу потянулся за Тиурой, но после ее ответа встал как вкопанный, не нашелся что сказать, и вскоре свалил.

Тиура вернулась в хоровод. По левую руку снова оказалась Манно, теперь к ней начал клеится Ганс — мальчишка не из видных, еще, в-общем, маловат чтоб всерьез женихатся. Но в хороводе, стоя рядом, норовил ухватить Манну за что-нибудь, кроме руки, и постоянно тянулся сказать пару слов на ушко. Манна делал вид, что отбивается, охотно слушала, и звонко хохотала.

Тиур с завистью посмотрела на соседку - вот ей бы кто что-то такое смешное на ухо бы говорил, а только и могут, что венок норовить сжевать. Впрочем, она довольно быстро об этом забыла - никого особенного она сегодня не ждала, а хоровод сам по себе дарил радость и веселье.

Небо быстро приобретало вполне себе ночной цвет, луна чуть старше первой четверти пока карабкалась вверх. Даже гомон праздника не мог перекрыть дружный стрекот цикад вокруг, разгоревшийся во всю дурь костер с десяти шагов заметно щипал открытые участки кожи, да и одежда, если неловко повернутся, оказывалась без шуток горячей.

Тиура чувствовала, что щеки уже совсем горят, выскочила из хоровода и нырнула с головой в теплую, росистую ночь. Вот в чем прелесть плясок у костра - упасть в прохладную траву, дышать полной грудью, пить этот пряный летний воздух и смотреть как где-то там высоко, далеко в небе расцветают звезды...

Отлежавшись, отдышавшись и совсем немного остыв (щеки еще жгло), она посмотрела на хоровод. Счастливая улыбка сияла на лице, настолько счастливая, что ей не нужно было возвращаться обратно, чтобы она продолжала сиять. Ночь была теплая, звездная, хотелось посмотреть еще раз на реку, израненную сегодняшними событиями.

Пойти от костра купатся в эту ночь, пожалуй, было популярной идеей, хотя разве что в Тиурину голову могло прийти идти в одиночестве. Возвращатся в деревню было совершенно не обязательно, можно напрямиг к реке, спустится по крутому откосу, хватаясь за кусты в темноте, они же, кстати, скроют от лишних глаз. Костер отсюда уже не виден, закрыт крутым берегом, разве что вихрь огненных искр в ночном небе над местом гуляния. Над водой слышны, кажется, чьи-то голоса, негромкий плеск и смех, но не определить, кажется что близко а может оказатся, что и далеко, около воды всегда так. Река, кстати, заметно поднялась, обычная полоска пустого берега между ивняком и водой сейчас полностью исчезла. Но ивы они такие, им не привыкать и совсем под водой оказыватся в разлив.

Встретить сейчас никого не хотелось. Тиура даже специально перебрала в голове всех знакомых и утвердилась в этой мысли. Ночь была длинная и домой можно было возвращаться совсем поздно, поэтому она решила отойти на восток по течению реки, и если там будет спокойней, то можно и искупаться, и венок отпустить (чтоб никто не видел, куда он плывет), да и по дороге обратно нарвать гадальный букет. Темноты она никогда не боялась, к тому же ночь была совсем светлой и оставалось от нее едва ли чуть-чуть.

Пойти вдоль берега было хорошей идеей. Ночь, звезды, стрекот цикад, к которому, впрочем, у реки примешивался зуд комаров. С другой стороны, пробиратся по берегу было непросто. Склон тут был довольно крутым, а относительно пологая часть у бывшего уреза воды сейчас оказалась уже затопленной. Идти можно было разве что по склону, хватаясь руками за ветки ивы.

Чьи-то голоса удалялись, чьи-то наоборот, приближались. Тиура прошла мимо компании, плещущейся у берега. Кто не разобрать, но похоже это взрослые, не из молодежи. Ночь сердца лета — праздник для всех.

Нет, она твердо решила провести этот праздник в одиночестве, поэтому пошла еще дальше, решив, что прогулка по крутому склону в темноте развлечение ничуть не хуже других. К тому же ей всегда ужасно хотелось погулять ночью, но возможности никогда не было - сначала она была слишком маленькой, а потом сразу слишком взрослой, заваленной работой. Ивовые ветки то и дело хлестали по лицу, норовили стащить венок, который пришлось взять в зубы, но упрямство было сильнее. Даже если ей и придется пойти до дальнего выпаса, чтобы найти спокойное место.

И снова плеск и смех за спиной тянулись вслед за уходящей Тиурой, будто и не уставая лететь вдаль над водной гладью. Идти, пока они наконец не затихнут пришлось долго. А потом, когда вокруг правили уже только естественные звуки летней ночи: тихий плеск воды, стрекот цикад и комариный писк, вдруг наверху, над кручей берега, Тиуру встретили два желтых глаза. Неподвижная пара, когда Тиура заметила их, они уже явно давно наблюдали за ней. Потом левый моргнул.

Внезапно стало очень-очень жутко, она остановилась как вкопанная. И тихонечко-тихонечко поползла задом и вниз, к реке. очень уж не хотелось сталкиваться нос к носу с обладателем этих светящихся желтых глаз... От испуга она чуть язык себе не прикусила, но это лучше, чем раскричаться на всю реку.

Внизу, как и ожидалось, была река. На очередном шаге Тиура оступилась на мокром откосе, и поехала вниз, впрочем не дальше, чем пускали ветки виняка, за которые хваталась. Так что дальше чем по колено одной ногой в воду не заехала. Но вот когда мгновение спусте перевела взгляд обратно на верх откоса — желтых глаз на прежнем месте уже не нашла.

Она уселась на берегу и отдышалась. Сердце колотилось как бешеное, рубашка была наверняка вся грязная, зубы почти сгрызли ее многострадальный венок. Тоже нашла себе ночное приключение! Теплая вода, впрочем, успокаивала, да и глаз больше не было видно. Через некоторое время она с удивлением поняла, что едва сдерживает смех.

Какая же она глупая! Полезла куда-то в неизвестные заросли ивняка, наткнулась на кошку и испугалась пуще смерти! Она наконец-то рассмеялась и почувствовала облегчение. Да уж, на взрослую она пока еще никак не тянет. Впрочем, может, это и к лучшему? Она стала тихонечко напевать любимую песню, заходя в воду все дальше и дальше... когда та стала уже по шею, она нырнула, оставив венок плавать на поверхности.

Идея пойти купатся в одежде была достойным завершением вечера. Впрочем, после всех валяний по земле, кто знает, чище или грязнее станет одежда после купания. Ну, после купания, положим, точно чище, а вот после вылезания в ней на берег — как знать.

Вода в Рейне была уже довольно теплой, а течение, как и положено под высоким берегом — довольно быстрым. Против течения не выгрести, даже и без одежды, ровная струя просто подхватывает и несет. Впрочем, одно хорошо, течение здесь особых сюрпризов не скрывает, водоворотам взятся особо неоткуда. На месте удержатся можно, разве что, уцепившись за что-нибудь, а так — что же это за ночь сердца лета без купания?

Поскольку съехала она к берегу в совсем неизвестном месте, Тиура беззаботно поплескалась пока ей не надоело, не задумываясь над тем, как далеко ее отнесло вниз по течению, а потом начала потихоньку выгребать к берегу. В конце концов, она всегда может дойти до хоженых мест по мелководью.

Приключений на сегодняшнюю ночь было с избытком, так что теперь вполне можно было добираться домой. Еще бы перекусить что-нибудь перед сном...

Даже несмотря на летнюю пору, колотун пробрал до костей на возвращении домой в мокрой-то одежде. Даже бег выбивал дыхание, но все еще не позволял как следует согрется, под утро, поди, не особо-то и тепло, даже в июне. В темном доме Тиура догадалась отжать и развесить все, что было на ней, склевала нашаренный впотьмах последний кусок пирога и завалилась, наконец, поспать.

Утро застало Тиуру непривычно поздно. Мама не растолкала, впрочем всегда просыпающаяся с восходом деревня иногда позволяет себе определенные поблажки. Солнце уже поднялось выше соседних домов, когда Тиура вылезла из постели и под улулюканье мелкого братца добралась до еще заметно влажного наряда.

За околицей мужики еще только уходили в поле, явно многие вчера загуляли допоздна. Тиура не сразу обратила внимание, что проходящие как-то странно косятся в сторону старостиного амбара, даже не на него, вроде, а мимо. Действительно, не сразу обращало на себя внимание: все деревенски кошки, не в марте редко собирающиеся больше чем по две-три, сейчас были там. Сидели в траве, вкруг амбара, ближе шагов пяти не подходили. Просто сидели, смешно подергивали ушами, беспрерывно мели дергающимися хвостами траву... И вроде все.

Скептически изучив, как выглядела теперь праздничная рубаха, Тиура подумала, что могло быть и хуже. А это она уж как-нибудь отстирает. На брата шикнула и попыталась даже ухватить за ухо, но засранец был проворней.

Происходящее ее в амбаре озадачило. Неужели крысы и вправду начали бежать, поэтому коты собрались на угощение? Хотя не каждый кот с крысой справится, но все же.... Поскольку пока ее никто не шпынял, и не ругал, она тоже присела на корточки рядом с котами и начала смотреть в траву.

Коты, судя по всему, со всей деревни здесь собрались. Вот серая кошка, сидит в траве, смотрит на амбар, шагах в пяти-семи, человеческих, не кошачьеих. Ее двухмесячные котята всей гурьбой что-то дружно гоняют в траве, за спиной у мамы. Дальше вбок серый кот, чинно так сидит, морда довольная. Еще дальше, уже на дороге, не в траве, серый с рваным ухом, тощий и с отчаянной рожей, сидит но весь подался вперед, почти припал на передние лапы, хвост отчаянно метет пыть по дороге.

Пока ничего не происходило, она сунулась смотреть, с чем там котята играют - если с крысой, то значит, здесь царская охота для кошачьих. А если нет, то она еще посидит и посмотрит, пока чего-нибудь не увидит. Или пока ее не прогонят.

Как выяснилось, для игр у котят было две мыши на троих.

Вот значит как. Можно было посидеть еще некоторое время, будто маленький котенок, но скоро ее начнут шпынять, так что пора было отправляться в поле.

Как раз когда Тиура уходила, одновременно Рваное Ухо и Довольный бросились вперед. Тощий был быстрее, на полпути к амбару прыгнул, приземлившись вытянутыми вперед лапами, и тут же пригнулся к ним мордой. Разогнавшийся Довольный опоздал, и его удар лапами пришелся по Тощему, на что тот немедленно повырнулся, и оба кота быстро обменялись парой ударов лапами по морде, потом развернувшись, убежали обратно на свои облюбованные места. В зубах у Рваного Уха была мышь.

Будь Тиура котом.... ну или хотя бы котенком, то ее отсюда и поганым веником не выгнать было бы. Но мышей она, к сожалению, не ела, а чтобы найти, что она ела, нужно было идти в лес. Да еще и собрать всяких бездельников по деревне, чтобы без толку не бегали. Смотаться в лес нужно было поскорее, пока эту идею никто из старших девчонок не перехватил, а то еще сошлют ее на грядки, а в такую жару спину гнуть было совсем неохота. Поэтому она направилась сначала к теткам, все же своих сестриц и братьев сподручней выводить.

Как выяснилось, если не плыть по теченью, а проявить самой немного инициативы — все может повернутся ровно так, как хотелось. А может, это просто сегодня день такой удачный. Тиура вернулась в дом и без труда объяснила среднему братцу, что он сейчас пойдет с ней в лес по ягоды. Или получит по одному месту, а потом все равно пойдет с ней в лес по ягоды. Младший, увы, был еще для этих целей маловат.

Потом прошлась по домам теток, ну и родственноков теток, благо обе были замужем не за сиротами. К разрастающемуся выводку запряженной на полезное дело малышни присоединился еще один условно взрослый — Перго, высоченный для своих двенадцати, впрочем отличавшийся довольно покладистым характером, сын мужа Берги от первой жены. Так набралось семь мелких, да двое взрослых. Кстати, мельком Тиура заметила и Моту, явно едва продравшую глаза. Можно было отправлятся в лес.

Тиура хмуро посмотрела на Моту. Поговорить с ней, конечно, не мешало, но вряд ли рядом с толпой галдящих малышей и подслушивающего все на свете вредного брата. Да и вид у нее был слишком сонный, пока себя в порядок приведет, все уже раскапризничаться успеют. Интересно, а она где ночью шлялась? Сама-то девушка была уверена, что она с ее ночными прогулками, катаниями на попе по крутым речным берегам и плесканиями пришла домой позже всех, поскольку гомона и песен слышно уже не было. С другой стороны, ей всегда хватало чуть-чуть урвать сна, так что строить предположения не стоит.

- Так, лукошко у каждого есть? Хайми, ты по ягоды собрался или за хворостом? ну куда ты такую дуру тащишь? Вот, возьми такую же как у сестры. Ну все, все в сборе? Кто будет задираться и драться, получит крапивы от меня лично., - она грозно обвела мелочь взглядом, но похоже, что ей верили на слово.

Собрав всех гурьбой, она повела их к опушке леса - и видно лучше, и не потеряются, и ягоды самые крупные на солнцепеке.

И снова к лесу, почти там где вытекает ручей и течет через огороды. Только не как за молодыми побегами вглубь, а на этот раз направо, вдоль опушки. Опушка тут северная, не так чтоб особо богатая, но если идти, обирая что есть на запад, то скоро по правую руку закончится и поле, и сады. А дальше справа будет повышение, к гряде холмов, самый ближний к Рейну из которых был искромсан незнакомцем. Лес растет на пологом склоне этих холмов, обращенном на юг. И вот это уже лес не густой, и на ягоды богатый. Тут уже торопится некуда, тут маленькая гурьба начинает продвигатся совсем медленно, наполняя корзины. За ягодами сюда ходят часто, а те мужики, что знают толк в охоте, как Аско, так и еще чаще.

Здесь, если пойти на юго-запад, можно найти даже тропу, не широкую но хоженную. Но ней меньше чем за полдня дойти до единственной деревни, в которой Тиура бывала, кроме своей. Туда иногда ходят, хотя не часто. У тех, на юго-западе рыбы нет почти, зато свиней они побольше пасут, а так все тож самое. Но летом не в гости шлятся, летний день год кормит. Да ягоднику незачем и вполовину так далеко забиратся, как до той деревни.

Землянику полными корзинами не таскают, не черника. Однако же назад пошли пораньше, не как с поля впритык к закату, всех ягод все одно не соберешь. Уже воротясь в деревню, Тиура встретила Манну, которой повезло сегодня день на готовке да в саду провозится. Так вот, Манна выпалила, едва завидев знакомые уши, что незнакомца сегодня снова видели, да не одного. Проскакал на вороном коне, за ним следом на пегом красавце, хоть и пониже черного будет, еще мужик какой-то. Доскакали до места, ну где обвал бы. Тот с пегого коней держал, а давишний незнакомец все по голому камню ходил взад-вперед. Долго ходил, смотрел на что-то, говорили что-то второму, видимо. Руками они долго размахивали. Деревенские-то их видели, да подходить вроде мало кто решился. Ну, ходил-ходил значит вчерашний гость по своему творению, смотрел видимо, может хвастался второму, а может еще что. Потом они, вроде, на коней сели да скрылись.

День был солнечный, знойный, душистый. Что может быть лучше опушки леса в летний полдень? И ветерок дует, и солнце греет, и запах ягод, и цветов, и вокруг мелкие в траве разлеглись, больше в рот набирают, ну ничего, главное, что не хныкают. Сама она быстро управилась со своей корзинкой, потом больше обходила шалопаев, то одному горсть высыпет - дно прикроет, то у второго из корзины листья выбирает, вроде и солнце-то еще не низко, а умаялась так, что сил нет. После ягод пошли к ручью на водопой, жажда и вправду сушит. Мелочь в воде подрызгалась, хорошо, что ни одну корзину не ухнули.

Увидев Манну, она повеселела - от трескотни ребячьей голова немножко гудела, а вот новости слушала хмуро. Вот как, зачастили значит. С другой стороны, раз он король, так и слова-то поперек не скажешь. Не то чтобы у нее спрашивали, но даже если бы вдруг и дали волю говорить, то сказать было ровным счетом нечего. Хотя и было ей это как-то... неприятно. Чужаки, одним словом. Хотя, если подумать, то король не один, у него есть люди, может он и не совсем Чужой, а куда больше похож на тогоЗ короля из сказок и песен? А Аско говорил, что видел много следов... Может, их и вправду много? И будут они соседями? Да пока никто ни по рыбу, ни по ягоду не являлся. От всех этих раздумий голова шла кругом, кругом, так что девушка даже не заметила, как самых мелких по домам развела (а то не донесут еще лукошек)

Действительно, ни по рыбу, ни по еще не собранный урожай никто не приходил, уж о таком бы говорила вся деревня. Но нет, деревня жила своей обычной жизнью, к вечеру из леса или с поля тянулись усталые работники, коровам было еще рано, а вот рыбаки вернулись уже, и никто на их улов не покушался. У избы мама Тиуры болтала с теткой Бергой, проходя девушка слышала обрывок "А кто там разберет, сколько уродилось...".

А кошки все еще сидели вокруг амбара. Точнее, уже не сидели, идеально ровный по утру круг сломался. Кто из хвостатых лежал на боку в тенечке, кто прямо где сидел утром сейчас катался на спине. Явно животин колбасило, но и уйти с облюбованных мест им что-то мешало. Жадность, не иначе.