Южные степи Садониса – крайне тихое и спокойное место. На добрые десятки километров можно не встретить ни одного человека, ни одного строения: этот мир принадлежит красным, бурым и золотым травам, которые, несмотря на жестокую борьбу за капли влаги и живительный перегной, умудрялись достигать, порой, высоты в добрых полтора метра. Степная поросль давала защиту от палящего солнца десяткам видов неприхотливых ящериц, сметливых грызунов и мелких хищников. Обычно, даже глаз городского жителя заметит, как, по неосторожности чересчур активного обитателя теней, те или иные заросли качнулись против ленивого сухого ветра, командующего начало хитроумного и красивого танца лёгких семян сорных трав.
Но не сегодня. Не из наглухо закрытого окна несущегося по одинокому железнодорожному полотну стремительного поезда. Могучее творение человеческих рук не знало отдыха и покоя, но от него никто и никогда не слышал жалоб. Несмотря на почтенный, для паровоза, возраст в добрую четверть века, железный титан помимо семи грузовых вагонов, тащил за собой два пассажирских плацкарта, в одном из которых, правда, пассажирами значились восемь листов стали. Зато, другой вагон использовался по назначению: никакой стали, только люди. Люди, объединённые одной дорогой. Дорогой из Столицы в Шелдон.
В тихом отдалённом уголке сидел молодой жрец, которому совсем недавно исполнилось девятнадцать лет. Его звали Урсус Хэй, старший сын четы Хэй. По безучастному выражению лица, беспечно щёлкающим костяшкам чёток и скучающим карим глазам, которые щурились от палящих солнечных лучей, можно было сказать, что однообразный пейзаж за плотно закрытым окном интересовал его куда больше, чем происходящее в вагоне. Впрочем, его можно понять: за всё время пути, только за окном, наконец-то, можно было заметить хоть что-то новенькое – тёмный силуэт стремительно приближающегося провинциального городка Шелдон, где Урсусу предстояло начать следующий виток своей жреческой карьеры.
Чуть дальше расположился его отец, Брюс Хэй, статный сорокалетний офицер, на чьих висках и пушистых усах уже можно было разглядеть седину. Даже в дороге он не мог позволить себе выглядеть расхлябано, а потому, на фоне своего собеседника, тридцатилетнего сухощавого инженера, Джереми Бейлита, смотрелся, пожалуй, даже слишком браво. Даже неправдоподобно, ведь идеальные выправка, фигура и мундир офицера, рядом с расстёгнутыми верхними пуговицами рубашки и непослушными волосами нескладного инженера казались карикатурой. Впрочем, это не мешало ни одному, ни второму весьма азартно играть в покер… на интерес.
А стоило ли ожидать игры на деньги, когда буквально в соседнем отделении расположились сердобольные жёнушки как первого, так и второго? Несмотря на разницу в добрые десять лет, женщины нашли немало общих тем (в основном, правда, о детях) которые не давали скучать ни добродушной плотненькой Матильде Бейлит, ни её полной противоположности, высокой и стройной Сузане Хэй, ни сонному восьмимесячному Стендли Хэй.
Всеобщую гармонию нарушил Урсус, который с положенной жрецу ответственностью, решил взять в руки надзор за двумя оставшимися пассажирами:
-Мартин, Анита! Мы уже почти приехали!

- Приехали, мам! - с вполне искренней и действительно радостной (после утомительного для девочки пути) улыбкой Анита донесла эту же новость до своей матери, и показав язык Урсусу - улучив момент, когда взгляд никого из взрослых не был направлен на нее. Её брат был хорошим человеком... ровно настолько, как положено быть и всем жрецам, но когда и он принимался за её опеку - она этого не любила. Как не любят лук. Разве что, с ним дело никогда не доходило до слез.
Девочка "приклеилась" к окну, во все глаза разглядывая приближающийся город. Все новое и незнакомое манило её - пусть даже на вид оно было серым, темным, провинциальным...
- Скорее бы мы уже добрались... Здесь совершенно нечем заняться. - едва слышно посетовала она, не отрывая носа от стекла. - Мартин, ты когда-нибудь бывал в Шелдоне?

Мордашка, жадно влипнувшая в стекло, нехотя отвечала:
- Ммм... Нет... Ммм... Да!
"Нет" значило "не бывал", но вот гораздо больше смысла нес в себе маленький бумажный шарик, достаточно плотный, чтобы не считаться перышком, но и ему было далеко до алмаза, исподтишка запущенный прямиком в ухо жрецу. Удар довольно ощутимый: нелегко натренировать до треска в суставах безымянный и большой палец, чтобы белесый снаряд попадал точно в цель, нанося урон вашему честолюбию и нервам.
- Ой! Честно, это она, ма, ну честноооо! - законючил Мартин еще до того, как Урус осознал, что, собственно, происходит.

- Что - "она"? - не отрываясь от окна спросила Анита, и непонимающе посмотрела на Мартина. Затем хмыкнула и снова перевела взгляд на подплывающий и растущий с каждым мгновением город.
- Сваливай на кого-нибудь другого, я глупостями не занимаюсь. - довольно спокойно ответила она. И ей действительно было нечего бояться - уж кто-то, а мамочка, да и брат очень хорошо знали, что их Анита может сделать, а на что у нее попросту "кишка тонка".

Ритмичный стук чёток резко стих, когда его незатейливой мелодии помешал липкий и скользкий «чавк». Жрец, нисколько не изменившись в лице, задумчиво и подозрительно ловко выковырял из уха мятый бумажный шарик и начал внимательно изучать, словно по плотности мог выяснить имя истинного виновника подлой атаки. Собственно, именно в такой позе его застала госпожа Бейлит, которую привлёкли оправдания её сына. Внимательный тренированный взгляд женщины, которая последние двенадцать лет провела в воспитании своего кудрявого и хулиганистого дитя, мигом оценил ситуацию, а сметливый разум вынес неутешительный для Мартина вердикт.
-Ну, как тебе не стыдно?- в голосе звучала укоризна,- Разве эта милая девочка из хорошей семьи,- пухленький пальчик поучительно поднялся вверх,- Из семьи офицера, где старший сын – жрец крови, могла совершить такую гадость?
Брат Урсус, всё так же державший перед лицом виновный в происшествии снаряд, никак не комментировал вероятность причастности своей сестры, но, всё же, нашёл, что сказать по теме разговора.
-Это просто не по-мужски.
Тем временем, из уютного закутка, откуда явилась госпожа Бейлит, вышла её новая знакомица, с неизменным ребятёнком на руках, явно не желающая оставаться в стороне.
-Я уже упоминала, дорогая, что дети, которых не знакомят с розгами – вырастают неуправляемыми и агрессивными хулиганами,- в голосе госпожи Хэй было сложно не услышать чувство превосходства, которое передавалось и Стендли, уверенно состроившему хмурую моську,- Ещё не поздно начать – так, хотя бы останется шанс, что молодой человек вырастет достойным гражданином Садониса.

Анита мысленно скорчила гримасу. Ей явно были неприятны разговоры о розгах, потому что уж кто-то, а она была вскормлена ими досыта. Закормленнее не бывает, наверное. Да и от этого упоминания стало как-то...неловко. И некрасиво.
- Матушка, а долго еще до вокзала? - попыталась сменить тему разговора девочка, сделав вид, что никаких разговоров о розг, а уж и подавно шалостей в этом вагоне не было. На Мартина она бросила едва уловимый взгляд. Краткий, но явно говоривший о том, что шалости и способы их исполнения должны быть продуманнее хотя бы чуть-чуть.

Рука с очередным патроном внезапно осеклась, едва Мартин услышал такое болючее слово "розги". Уж чего-чего, а вот когда тебя охаживают мокрыми палками по спине, вмиг забываешь обо всем. Скорчив за спиной своей глубокоуважаемой матушки рожу, парировал обвинение:
- Ну и что, мам?
Тут же замолк голос, как внешний, так и внутренний, причем последний явственно умолял не прекословить матушке, дабы не наткнуться на наказание.
Матери Мартин боялся гораздо больше отца - ее рука ох куда тяжелее, да и кто, как не мать будет против "мужских" развлечений. Ей не скажешь:"А ты как делала в детстве"?

-Как что?- возмутилась госпожа Бейлит, которая попросту не ожидала такого вопроса от сына. Как всегда, парирует ни к селу, ни к городу. Дерзит. И ладно бы, просто дерзил – так дерзит на глазах глубокоуважаемых соседей, как по вагону, так и по новому месту жительства. Не найдясь, что ответить, бедная, загнанная в угол женщина снизошла до короткого, звонкого и обидного подзатыльника. С её стороны это было весьма несправедливо, ведь она сама множество раз повторяла, что любой спор можно решить словами. Однако, многолетний опыт общения с матерью подсказывал Мартину, что именно сейчас не стоит заострять внимание на данной мелочи – матушка крайне редко снисходила до рукоприкладства и довольно быстро остывала, однако, если уж подобное произошло, то лучше не провоцировать лишний раз этот ураган.
Данное происшествие вызвало довольно-злорадную улыбку на лице госпожи Хэй. В данный момент она, как никто другой напоминала стереотипную злую мачеху, больше всего на свете ненавидящую детей. Правда, внешность была крайне обманчива: как говаривала сама госпожа Хэй, она настолько любит своих детей, что всегда их наказывает, если они того заслужили. Эти же дети могли подтвердить, что, в случае, если они заслужили, матушка всегда готова сделать им подарок. Впрочем, подобные тонкости характера этой грозной женщины могли знать только те, кто с ней давно общался, а в глазах многострадального Мартина портрет был куда более однозначным.
-Уже близко, Анита,- ответила госпожа Хэй, глядя на стремительно приближающийся город, который уже стал различим на фоне монструозного металлического здания вокзала. Сложно понять, какому безумцу пришло в голову потратить столько сил на строительство огромного панциря, однако нельзя не признать, что при всей своей простоте постройка выглядела весьма впечатляюще,- Нам надо бы приготовиться к выходу, если хотим выйти на платформе. Как же неудобно, что нет вагоновожатого.
Сказав эти слова, госпожа Хэй направилась собирать вещи, в то время как на шум, в буквальном смысле, прибежал отец семейства Бейлит.
-Уж прошу прощения за своего лоботряса, брат Урсус,- не обращая внимания на своего мужа, принялась увещевать клирика госпожа Бейлит, однако её собеседник весьма вежливо, как это умеют делать только жрецы, перебил сердобольную матушку.
-Я понимаю ваше беспокойство, сестра, но просить прощения надо не у меня, а у моей сестры. И не вам, а вашему сыну. Но не стоит об этом сейчас: если вы не поторопитесь, то вместо чистой платформы под вашими ногами будет грязь депо. И помните, жизнь сама накажет вашего сына, если уж это не удаётся сделать вам. Прошу меня простить.
Закончив свою речь жрец так же направился на помощь к родным, по пути метко забросив злополучный снаряд в урну: чай, семья из пяти человек требует много больше вещей в поездке, чем семья из трёх человек. Однако, Мартину стоило радоваться: слишком уж добрыми и отходчивыми были его родители, и если он избежал расправы прямо здесь и сейчас, то можно смело утверждать, что избежал расправы вовсе. Главное, не нервировать родных ближайшее время.

Мартин пошел дальше: быть полностью уверенным в ненаказанности ни сейчас, ни после можно если...
- Мам, давай помогу!
Платформа приближалась, да и отставать от мужчин мальчик не хотел - выхватил у матери свертки и вещи, засуетился, стараясь создать видимость услужливого молодца. Слова клирика его мало тронули - как и каждого, кто считает, что он на правильном пути, игнорирующего все наставления. Да, к тому же, Мартин был в том возрасте, когда любое наставление воспринимается как выпад, указ на огрех - посягательство на честь, совет - попытка оскорбить. Более того, у Мартина хватило выдержки и не хватило перчатки вызвать Урсуса на дуэль - а так неприятно ощущать себя маленьким комком, ловящем устремленные на него недовольные взгляды ваятелей, страдать и морщиться под этими колючими неодобрительными лучами...
- Я большой уже, сам знаю, брат Урсус! И мои родители тоже - они не нуждаются в ваших наставлениях. Если уж вы, гораздо моложе моей матушки, вздумали учить ее воспитанию, то и я осмелюсь сделать вам это замечание...

На последнем слове Мартин почувствовал едва ощутимый "укол" локтем в бок, а затем мимо него прошла вперед темноволосая головка, обладательница которой тоже несла в каждой руке по сумке, и как раз пыталась устроить их поудобнее, чтобы взять еще одну - уж слишком неудобно было бы матушке нести и братца, и вещи одновременно. Анита хоть и держалась с невозмутимым видом, но в этот момент и черт мог сломить ногу в том, что творилось, раздумывалось и предполагалось в девчачьей голове.

К счастью для Мартина клирик не услышал (или, что более вероятно, сделал вид, что не услышал) дерзких слов мальчишки, ровно, как и кто-либо из взрослых, а продолжения беседы не последовало (или, как можно было предположить, продолжение беседы было отложено до лучших времён), так как госпожа Бейлит воззвала к помощи, и долг услужливого молодца требовал немедля подчиниться. Да и не сподручно давать советы тому, кто уделяет сумкам больше внимания, чем тебе, не говоря о том, что это слишком рискованно – матушка, ведь, до сих пор вся на нервах. Однако, всё равно, сборы вещей постоянно были на грани того, чтобы сорваться в небольшой хаос. Хвала Мирозданию, этого не произошло, и два семейства за целых три минуты до остановки поезда были полностью собраны.
Вокзал мог удивлять не только снаружи, но и изнутри: господин Бейлит, преисполненный энтузиазма по самый галстук, успел рассказать всем присутствующим о том, что своды этого помещения расположены так, чтобы дым паровоза свободно уходил на улицу, не беспокоя никого из присутствующих. Успел он рассказать так же о том, что обычно на крытых вокзалах можно очень часто можно надышаться дыма из паровозной трубы, да и глаза там щиплет – впрочем, как раз об этом он мог и помолчать, ведь каждому из присутствующих, кроме, может быть, малыша Стендли, довелось побывать на крытых вокзалах Столицы. Успел он рассказать о том, что окна очень разумно расположены на Западе, Востоке и Юге, так что целый день здесь светло, почти как днём. В общем, сложно было не заметить столь очевидных проявлений простого инженерского счастья.
Тем временем на платформе уже ждали гостей. Точно так же, по-домашнему, с семьёй, словно рассчитывая создать непринуждённую атмосферу, стоял невысокий мужчина, с лихо закрученными кверху аккуратными усиками. Его сопровождали русоволосая дама и серьёзный мальчуган, на год или два старше чем Анита и её беспокойный ровесник, а так же четверо рослых мужчин.
-Господин Хэй, Господин Бейлит, Брат Урсус,- по очереди поприветствовал старших мужчин обоих семейств встречающий, вежливо приподняв над головой котелок, демонстрируя окружающим редеющие, но всё ещё черные, как смоль волосы, о чьей былой красе и послушности можно было судить по «зализанной» на бок причёске сына,- Как мэр, я хотел бы вас первым приветствовать в Шелдоне. Меня зовут Питер Каин, а это,- за словами последовал плавный и изящный указательный жест всё тем же котелком,- моя милейшая супруга – Джессика Каин, и сын – Кевин Каин.
По негласной договорённости, установленной между главами семейств, первым заговорил офицер.
-Это честь для нас, господин Каин,- с протокольным поклоном засвидетельствовал он,- Позвольте вам представить мою жену, Сузану Хэй, дочь Аниту Хэй, а так же младшего сына – Стендли Хэй.
Услышав своё имя малыш улыбнулся, поднял свою маленькую ручку и совершил характерный жест, который сопроводил вполне уместным «пивет», умилив, пожалуй, всё взрослое население в радиусе поражения. Мэр лично пожал двумя пальцами ручку младшего из четы Хэй состроив при этом намеренно важную физиономию, после наклонился к Аните, прижимая к груди котелок.
- Рад приветствовать в Шелдоне столь милую юную особу,- в умении казаться милым и дружелюбным этому господину отказать было нельзя: в голосе не было слышно ни тени насмешки, ни намёка на «сюсюканье». Таким голосом говорят взрослые со взрослыми,- Я так понимаю, у вас большие планы на наш скромный городок.

Не сказать, что Анита была очень рада видеть этих людей, но весь её вид говорил об обратном - лучезарная доброжелательная улыбка, осанка, бодрый взгляд...
Девочка присела в реверансе.
- Это честь для меня, ваша светлость. - ответила девочка, и посмотрела на старшего брата, видимо, пытаясь придумать ответ на последний вопрос.
- Да.. У людей, стремящихся к успеху должны быть большие планы на все. - чуть более взрослым тоном чем обычно, ответила она.

Урсус, поймав на себе взгляд сестры, ободряюще улыбнулся, но ни жестом, ни словом не дал подсказки. Впрочем, это и не потребовалось: похоже, мэр был вполне удовлетворён ответом своей собеседницы и не хотел вдаваться в подробности планов Аниты. Разумеется, вопрос мог оказаться простым проявлением вежливости, однако господин Каин выслушал ответ так, словно это было ему действительно интересно.
Наконец-то, котелок снова занял своё законное место на макушке главы города, но что-то подсказывало, что это не надолго. В конце концов, господин Бейлит тоже участвовал в столь важном, для взрослых, ритуале приветствия.
-Господин Каин,- в голосе инженера слышалось лёгкое волнение,- Разрешите вам представить мою жену, Матильду, и моего сына – Мартина. Оба, само собой, Бейлиты.
Мэр, изящно подкрутив ус, по-дружески усмехнулся, словно оговорка собеседника была допущена совершенно осознано, в рамках забавной шутки. Затем господин Каин один в один повторил недавний поклон с прижиманием котелка к груди, словно этот жест был не раз отрепетирован.
-А что же касается вас, молодой человек?- мэр снова перевоплотился: помимо серьёзных взрослых ноток, можно было услышать тихий, почти незаметный, звоночек озорства,- Искренне надеюсь, нас не ожидают большие перемены.
Задав свой вопрос, этот важный человек подмигнул так, что это могли заметить только Мартин и Анита.

Мэр был с ног до головы ощупан внимательнвм и долгим взглядом, совсем не свойственным маленькому мальчику. Будто бы удовлетворившись, Мартин кивнул, чихнул, вежливо шаркнул ножкой, повторил все сразу для пущего эффекта и чтобы потянуть время - в голосе мистера Каина ему чудился не только звонкое озорство, но и - о, подозрительность, зачем ты заставляешь черстветь детские сердца, - подвох!

- Кхм, да, сэр. Как всегда сэр, все будет в ажуре, что комар носу не подточит... - мальчик равнодушно тянул резину, как заправский волынщик, дробя на мазки каждое слово, старательно копируя поведение порядочного и вежливого молодого человека. Все эти фразы были им давно выучены, зазубрены перед зеркалом и использовались по поводу и без - вычитав их в одной книжке, Мартин не упускал случая побравировать своей ученостью, хоть и не признавал этого за другими.

Однако, невинные слова мальчишки возымели совершенно неожиданный эффект. Господин Каин выпрямился, водрузил на голову котелок и пригрозил Мартину пальцем.
-Ну, уж нет, «как всегда» - не надо. Знаю я это ваше, «как всегда» - у самого сын. Сам мальчишкой был – хоть уже не верится. Лучше уж, «не как всегда».
Господин Бейлит, хорошо осведомлённый об особенностях поведения своего сына, покраснел, как рак.
-Ну, господин мэр, чай город мой мальчуган не разгромит,- попытался отшутиться оказавшийся в неловком положении отец,- При всём своём желании.
-Это вы своего сына недооцениваете,- сложно было понять, таково ли своеобразное чувство юмора встречающего, или же он говорит абсолютно серьёзно,- Порой, одной капли достаточно, чтобы прорвать плотину. Но, не будем о грустном, господа и дамы. Вы, наверное, устали с дороги. Я вас встретил не для того, чтобы заболтать до смерти, а для того, чтобы помочь расположиться, найти свой дом и разобраться с рутиной.
По лёгкому кивку головы, дюжие сопровождающие мэра тут же принялись за дело. Быть может, их нельзя было упрекнуть в излишней вежливости, опрятности и изящности, однако свою работу они знали: в течении краткого времени они умело и привычно изъяли у гостей весь тяжёлый багаж, дабы им было удобно путешествовать налегке.
-Это очень любезно с вашей стороны, господин Каин,- выразила своё лёгкое удивление госпожа Хэй,- Если честно, мы даже не надеялись на столь радушный приём.
-Пустое, сударыня,- добродушно отозвался мэр,- Не каждый день в нашем городишке оказываются столь важные гости, да ещё все вместе. Кстати, я бы предложил вам отпустить юных мистера Бейлита и мисс Хэй с моим сыном на небольшую экскурсию – не думаю, что им будут интересны наши скучные разговоры.
-Вы уверены, что стоит?- заволновалась госпожа Бейлит.
-А давайте спросим у детей,- резонно предложил мэр и перевёл взгляд на Мартина и Аниту,- Юные мистер и мисс, как вам моя идея?

- О, я бы с огромным удовольствием посмотрела.. что-нибудь интересное. - вмиг оживилась Анита. Перспектива слушать нудные разговоры взрослых её не слишком прельщала, а вот возможность прогуляться, да и узнать место получше... Это ей было по душе. Даже если Мартин не согласится. Хотя, его согласие вполне могло значить новые зреющие шалости в его голове... Что в принципе могло бы стать даже веселым. Если, конечно, они не зайдут слишком далеко.

- А?
Камушек, неудачно сильно подкинутый мальчишеским ботинком с предательским перестуком покатился прочь - Мартина сопровождала непоколебимая уверенность, что его "да, сэр" исчерпает целиком и полностью его роль в разговоре. Ан, не забыли, хоть и стоял он, безмятежно пялясь под ноги, и вопрос добродушного гостеприимца-мэра застал его врасплох: внимание мучительно разрывалось между нежоступным уже развлечением, укатившимся далекооо, и вопросом мистера Каина. Последний, как оказывается, совсем не забыл, что значит быть двенадцатилетним...
- Да, сэр... - верное как всегда, послышалось в ответ. Мальчуганский опыт "бывалого пирата" подсказывал, что лучше не дерзить капитану и отвечать на все, даже нерасслышанное "ессссть капитан, так точно". Но, в силу сложившихся традиций, было бы уместней все же "да, сэр". Мальчик совсем не хотел вновь сгущать краску матушкиного лица своей невинной шуткой... Не сейчас.

Господин Каин был искренне доволен, что легко было прочитать по линии губ, которая старательно пыталась уподобиться форме усов. Сцепив пальцы рук на животе, мэр с победоносным видом устремил сияющий взор на госпожу Бейлит.
-Вот видите, дети согласны: ни мы им не будем мешать, ни они нам. Кевин их проводит.
Взрослые тут же продолжили обмен любезностями и смех над несмешными шутками, как они это обычно делают. Зная эту породу людей, можно было с уверенностью сказать, что ничего путного не прозвучит ещё добрый десяток минут. В то же время Каин-младший, представляющий собой картинный образ «примерного мальчика» от начищенных до блеска парадных башмаков и брюк со стрелками, до воротничка накрахмаленной рубашки и блестящих на солнце чёрных волос, выглядящих столь идеально, будто их укладывали древесной смолой, стукнув каблуками, изобразил глубокий поклон Аните. По всем правилам: даже левую руку завёл за спину.
-Приветствую вас в Шелдоне, юная мисс,- после поклона, он повернулся к Мартину и протянул ему руку,- Приветствую и вас.

- Привет, - недовольно буркнул Мартин. Внутренне он твердо решил поколотить маленького франта, кичившегося своими манерами, как только тот еще хоть раз... Единственный, один-единый раз вздумает корчить из себя паиньку. И все же Кевин не выглядел так, будто он каждый день учавствует в друках, разбивает чужие носы. Мартин украдкой осмотрел его костяшки... Противника с пальцами скрипача еще не хватало - так и победа будет отмечена отмщением со стороны как родителей обоих сторон, так и местных любителей искусства.
Церемония приветствия "юной мисс" не вызвала ничего более вразумительного, чем презрительный хмык. Уже всем своим существом - от сбитых носок ботинок и до непослушных белесых кудряшек, хвастливо топорщившихся во все стороны, - ненавидел и презирал юного Каина.

Анита чуть склонила голову, невольно улыбнувшись. Чем ей нравился этикет - так это то, что он создавал пусть и иллюзорное, но ощущение собственной значимости. А она любила чувствовать на себе доброжелательные взгляды - чтобы хоть как-то уравновесить количество получаемых строгих.
- Не обращайте внимания на манеры моего знакомого. - тихо сказала она Кевину. Так тихо - что создалось и впечатление приватности, и одновременно с тем фраза не проскользнула мимо ушей юного хулигана. Она даже подмигнула - что было совсем не по этикету, но вполне могло разрядить чрезмерную официальность обстановки.

Костяшки франтика сбиты не были, однако и белоручкой он не был: на загорелой коже рук без труда можно было разглядеть короткие белёсые отметины, какие были у каждого мальчишки ведущего сколько-нибудь активный образ жизни. И рукопожатие было крепким. Пожалуй, даже слишком крепким, для простого приветствия. Кевин был выше Мартина на полголовы, и это делало его неудобным соперником, но не больше – опыт уличных драк уже говорил, что высокий противник, если его завалить, пинается так же легко, как и низкий. Таких даже проще с ног сбивать.
Когда увещевания Аниты коснулись ушей мэрского сына, на его губах заиграла лёгкая недобрая улыбочка, но стоило Каину младшему обернуться к девочке, едва заметная смена изгиба губ неведомым образом обратила улыбку в вежливую. Похоже, «хамелеонизм» у Каинов был наследственной чертой: слишком уж легко давалась франту смена отношения при смене собеседника.
-Право слово, не извольте беспокоиться, мисс. У меня богатый опыт общения с такими, как ваш знакомый,- спокойно прокомментировал он слова Аниты,- Я предлагаю не задерживаться боле под надзором очей взрослых, проследовать я к выходу предлагаю,- последние слова сопровождались плавным жестом куда-то в сторону северной, лишённой окон, стены. У Кевина была необычная манера разговора: казалось, он постоянно читает стихи, но ни рифмы, ни ритма в них не было. Речь была столь же плавной и певучей, как и его жесты,- На Солнца свет.

И с какой стати вдруг возникла такая взаимная антипатия? С чего двое парнишек, имеющие все шансы стать закадычными приятелями, оскалились друг на друга? Может, все дело в Аните? Сами того не зная, девчонки умеют подкинуть дровишек в костер всеобщих взаимоотношений. Уж что-что, а вот почему гораздо приятнее не просто брать верх над товарищами в играх, а делать это на виду у пары сипотичных, обрамленных темными лучами ресниц глазок, Мартин понимал. И был честен с самим собой до конца: непосредственное и мощное влияние длинноволосых "задавак" пугало его. А, как известно, люди имеют причины ненавидеть того, кого боятся. И всегда готовы посмеятся над упавшей в их глазах "страшилкой", развеять до конца дурное наваждение девчячьих "чар", поставив свою волю выше предубеждений.
- Мои манеры - мое дело, сударь! И не смейте совать свой длинный нос не в свои дела, иначе поплатитесь, - Мартин выпятил грудь колесом, вздулся, пытаясь выглядеть воинственно или, по крайней мере, внушительней, чем он был на самом деле. В ответ он ждал лишь "А если суну, то что...?" - толчка к началу потасовки. И посмотрим, из чего сделаны местные, смеющие называться мальчишками. Ишь, стихоплеты чертовы - эдак и бантики в бороду заплетать начнут. Если вырастет, конечно...

Анита весело хихикнула, наблюдая за тем, как Мартин распушил перья и надувал грудь. В ее глазах это действительно выглядело забавно - петухом он, вроде, не был. Лягушкой тоже. Но в такие моменты проглядывались черты и от первых, и от последних.
Правда, причиной её хихиканья было не только поведение Мартина...
- Пройдемте, сударь. - ответила она в тон развеселившей её манере речи Каина-младшего.

К сожалению, такая короткая фраза не могла передать певучего стиля речи, которому пыталась подражать Анита. А было ли это важно? Каин-младший молчаливым жестом предложил Аните свой локоть и быстро скользнул взглядом по стоящим рядом взрослым, которые, не пойми каким десятым чувством, ощущали надвигающуюся опасность. Это можно было легко заметить по настороженным взглядам госпожи Бейлит и госпожи Хэй. Даже офицер нашёл время стрельнуть глазами в сторону младших представителей семейств. Только господин Бейлит и Господин Каин были настолько увлечены беседой, что хоть петарды им в карманы подкладывай.
-А я ничего и не говорил о ваших манерах, сударь,- легко дёрнул плечами Кевин. Похоже, он не спешил принимать вызов,- И ваши слова – про нос,- кончиком пальца сын мэра почесал нос, даря Мартину внимательный многозначительный взгляд,- Актуальны в обе стороны. Здесь никого не интересует, в каком княжестве столичном вы значитесь, мессер.
Слова о княжестве могли иметь множество смыслов. Сложно даже сказать, какой из смыслов вкладывал в них Кевин, потому как отношение к столичным княжествам может быть положительно любым. Никто не знает, как именно, и как давно в Столицу занесло объединение детей в независимые от взрослых автономные группировки, но все знают, чем в итоге это закончилось. Княжества, границы которых очерчивались по границам районов, а названия определялись словами, написанными на городской карте, были самыми обычными, весьма немногочисленными бандами. Стоит ли водиться с мальчишками из княжеств? У родителей ответ был однозначным: «нет, а то ещё чему плохому научат». У детей отношение могло разниться. Некоторые мальчуганы стремились влиться в княжества в пику взрослым. Некоторые – просто боялись, а потому – уважали. Впрочем, единого мнения не было даже у князей, глав этих самых банд: нередко в одном районе можно было увидеть целых два, а иногда, и три княжества с одинаковыми названиями, но состоящих из детей разных слоёв общества. Ну и, конечно же, девочки, традиционно «не занимались такой ерундой», потому как главными занятиями подданных княжеств были драки за территорию и вымогание денег у тех, кто послабее.

Хихиканье Аниты, каким бы двузначным оно не было, расценилось как основательная и непреложная, но такая летучая и нестойкая похвала. В ответ поощренный Мартин выкатил и грудь и глаза, уж неопределительно для окружающих, чего же все-таки больше. Выглядело внушительно и.... смешно. Но знающий взгляд, вроде вездесущей, но все равно не способной уследить за своим несносным отпрыском маменьки мог с разбегу - хоть ночью буди, экзаменуй, - определить глупое гримасничество. Мартин так и не оставил попытки уколоть натуру Кевина побольнее - такой-то он стойкий, как кажется на первый взгляд:
- Оооо, - удивленно протянул Мартин, - ну ты пустослов! Прям как поэтишко древности в трико. Ну эти, которые над каждой пташкой слезки проливают. Разрази меня гром! - прибавил Мартин уже зловещим шепотом, адресованным одному Каину-младшему, да и услышать оный должен был только он. - Тебя били часто, да? Мамочку-папочку не слушался?

Девочка незаметно юркнула к распетушившемуся молодцу и ловко отработанным движением ущипнула его за локоть - весьма ощутимо и болезненно.
- Мартин, ты себя ведешь, как будто тебя месяцами держали взаперти, и научали быть агрессивным ко всем. - порицающим и немного разочарованным тоном произнесла девочка. - Может, ты не будешь портить свое пребывание в этом городе с первых дней? Хотя бы другим. Себе - сколько угодно, раз тебе так это нравится.

Однако, разумные речи Аниты опоздали: как гром среди ясного неба на голову (а, скорее, на ухо) ничего не подозревавшего Мартина свалилась карающая длань матушки. Ни сколь не щадя собственное чадо, рука потянула ухо наверх.
-И как же это понимать, молодой человек?- прозвучал откуда-то сверху грозный голос госпожи Бейлит. Вмешательство взрослого человека было крайне обидно. Ещё более обиден был тот факт, что мэрский сынишка-франтик небрежно глядел на представление через плечо, так и не изменив своей дурацкой позы с локотком в сторонку, и улыбался гадкой победоносной улыбкой,- Ему идут навстречу, доверяют, позволяют отправиться поиграть с другими детьми, а он, не успев сделать шага из-под надзора родителей, уже в драку лезет!
-Милая, может, дома поговорим с ним?- неуверенно потянул господин Бейлит, но его предложение не получило своего развития. Он великолепно знал, насколько его жена волнуется и переживает, если ей приходится ругать Мартина на глазах у посторонних. Особенно, если посторонние оказывались важными персонами.
-И что я, по-твоему, должна с тобой сделать?- ухо немного повело сначала влево, а потом вправо.

Ухо упрямо напоминало о себе пульсирующей и, изредка, когда матушкиной руке вдруг приходило в угоду дернуть еще раз, резкой и острой болью, разрывающей всю картину на справедливо-наказательные лоскутки. Мать наверняка не чувствовала, с какой силой тянула чадо: если б не локализация, можно было подумать о снятии скальпа легкомысленных приезжих. Но зачем начинать с детей?!
- Уууу, - выдал сквозь накрепко закрытые губы Мартин, не желая показывать истинные эмоции. А было не слабо - не будь здесь посторонних, он наверняка бы завыл в голос. Просил пощады. У матери - не страшно и не стыдно. Она простит. Только не перед Каином!
- Матушка, пусти! - пойманный с поличным все еще выглядел надутым зверенышем.

-Ну уж нет, молодой человек,- холодный голос матери излучал угрозу,- Мы ещё поговорим с тобой об этом, а пока – ты останешься со мной, от греха подальше.
Вынеся столь неутешительный приговор, который ставил крест на надежду побить Каина-младшего прямо сейчас, госпожа Бейлит отпустила ухо Мартина и строго пригрозила пальцем своему сыну. Взрослые… Что с них взять? Матушка была настолько уверена в вине своего сына, что даже не заметила самодовольной усмешки мэрского сынка и его высокомерного взгляда. Ну, как же, после этого можно утверждать, что это Мартин провоцирует драку?
А Кевин, тем временем, даже не сменил своей пижонской позы с оттопыренным локотком. Он чуть наклонил голову на бок и перевёл взгляд с обезвреженного без единого удара Мартина на Аниту.
-Очень жаль, что стали мы явлению сему свидетелями. Коль скоро стало нас на одного меньше, позвольте мне провести для вас индивидуальную экскурсию.
Каин-младший не обращал внимания ни на госпожи Бейлит, которая буквально рассыпалась перед мэром в извинениях, ни на собственного отца, который, казалось, был готов без боя сдать город, лишь бы град слов со стороны низенькой собеседницы прекратился, но был вынужден, по всем канонам гостеприимства, с улыбкой принимать каждое извинение смущённой женщины, ни на Мартина, которого от драки удерживал только тот факт, что матушка держит его за рукав. Но ведь госпожа Бейлит сейчас отвлеклась. Она просто не успеет среагировать, если вдруг её мальчугану придёт в голову светлая идея попросту выскользнуть из плена, оставив в руках доверчивой матери пустую курточку.

И Мартин успел. Мгновенно, прежде чем сам осознал свое параноидальное желание свободы, бунта против безграничной власти родителей, вынырнул из рукавов, покинув маловажную для теплых пор часть гардероба в руках нерасторопной мамаши.
- Я сопровожу Аниту! Город спокойный, спору нет, но разве Кевин справится один... с подстерегающими опасностями? Что-то сильно сомневаюсь. А вот с двумя нами всяко надежней, - предрекая заведомо единогласные смешки не только взрослых, но и задаваки-Кевина, мальчуган, внезапно материализовавшись рядом с девочкой, подхватил ее под другой локоть, умудрившись показать при этом Каину-младшему язык. К неудаче, получилось вовсе не галантно, а грубо и навязчиво, будто то и не хрупкая рука Аниты, а жесткий и скользкий спасательный круг. В сущности, так оно и было, хоть лицо проказника и носило по меньшей мере ангельское выражение...

Аните оставалось разве что мысленно возвести глаза у небу, безмолвно посетовав на странно начавшийся день, и принять локти обоих кавалеров. Отказывать мэрскому сыну было невежливо, а вытащить руку из клещей (а по-другом эту хватку назвать было сложно) значило бы еще больше подлить масла в огонь...в огонь..даже не в огонь, а в настроение Мартина. Решив не дожидаться того, чем могут закончится все эти разборки, она уверенно пошла вперед, утаскивая за собой обоих "кавалеров".
- Ну, куда мы направимся для начала? - спросила она, глядя перед собой. Головой не вертеть... А то еще подумают, что она приняла сторону кого-то из них. Нет, она еще сама не решила, что ей более удобно..

Поскольку направления взглядов детей были направлены в строну выхода из крытого помещения платформы, они не увидели крайне занимательной и редчайшей картины: целой стайки взрослых, попросту потерявшей дар речи. В любом случае, можно было сказать, что побег завершился успешно – юное трио никто и не думал останавливать, а потому они уверено и свободно шагали к намеченной цели.
-Тут недалеко,- певуче отозвался Кевин,- Буквально за углом, вас со всеми познакомлю и всё вам расскажу, а потом, вы сами уж решайте, к Бездушной вас, али к Княжне.
По лицу Каина-младшего сложно было понять, шутит ли он или же нет: оно было расслаблено-будничным, словно подобные встречи были совершенно привычны ему. Нельзя было заметить и тени насмешки, хотя, озвучил он, буквально, предложение, от которого сложно отказаться: либо ступай в княжество, либо из тебя выпьют душу.
Бездушные были неприятной, но бытовой редкостью современного мира. Опознать ребёнка, родившегося без души было весьма легко: его кожа и волосы были белы, как у сказочных мертвецов, а глаза – красны. Они жили, рассуждали и говорили: вели вполне себе полноценную жизнь, но вот только магией они не обладали с самого рождения. Мир не защищал их, потому что души у них не было. Тела жили просто потому, что они могли жить. Как куклы из плоти и кости. Таких людей окружало много мрачных легенд и точно не ясно, являются ли они правдой или нет, но никому не захотелось бы проверять их на себе. Согласно одной из легенд, бездушные могут украсть душу человека, который к ним привязался, поэтому с бездушными нельзя ни дружить, ни враждовать. Неписанные законы столичной детворы заприщают принимать бездушных в княжество. Эти законы имеют вполне разумные основания: Грегори Финч как-то рассказывал Мартину историю о том, как один бездушный стал князем и выпил души сразу всех, кто поклялся ему в верности.

Не очень-то веря в сказки о похищении душ, Мартин все же побаивался странных белых созданий. Как и всего, что неизведанно и таинственно, будь то темнота, чудеса прогрессивной науки или внезапный "бу" из-за угла. Антипатия порождалась лишь противностью плану, расписанию, концепции, под которую человек мысленно приспосабливает жизнь, преобразуя действия в привычки и, в конце-концов, в судьбу. Никто не любит неожиданностей и незнания, чего нельзя сказать о самих затейника: одно испуганное лицо достойно твоей улыбки, парочка - отличное настроение на целый день. Смущенная шарахающаяся толпа - выше всяких похвал. Просто бальзам для собственного честолюбия...
Именно к таким и относился Мартин. Нежелание повиноваться, протест, зов бунта всячески подмывал сделать наперекор большинству, найти свой путь, а не идти по проторенному.

- Хм, - презрительная улыбка в награду мелодичному голоску Каина-младшего. Нечего зарываться. Он все еще держал Аниту под локоть, шествуя с высоко задранной головой и раздутым от гордости брюхом. Будто не его только что оттягали за ухо, отчитали за дурное "недостойное" поведение и всячески унизили на потеху Кевину...

- Не к бездушной. - отозвалась девочка. В этой фразе было столько решительности и твердости, словно она уже давно обдумывала этот вопрос. Да, её манило все интересное и таинственное... Но бездушные были ветом даже для нее, потому что во всем нужно знать меру.

Кевин улыбнулся Аните и совершенно проигнорировал неопределённую реакцию Мартина. Трио беспрепятственно проскользнуло мимо небольшой группки грузчиков, на ходу грязно ругающих начальство, которое заставляет их так вкалывать в такую жару, прошло мимо нескольких рядов безликих жестяных контейнеров, различающихся только маркировкой, а затем выскользнуло через неприметную дверцу на улицу. С непривычки, после приятной тени вокзала, яркое южное Солнце весьма неприятно било в правый глаз, умудряясь при этом мягко кожу на открытых частях тела. Впрочем, это нисколько не мешало рассмотреть открывающийся пейзаж, непривычный глазу столичного жителя.
Тонкая тропинка, извиваясь, разрезала довольно широкий, поросший безымянными колосьями непривередливых ломких растений, пустырь. За ним располагались бедные глиняные домишки небогатых жителей Шелдона, которым приходилось терпеть шум вокзала в те редкие дни, когда приезжал трудяга-паровоз, и постоянную тень колоссального строения, рядом с которым им довелось соседствовать – каждый день. Сейчас об этой тени напоминала только узенькая полосочка тьмы, однако, к полудню тенью накроет весь квартал.
Кевин, не говоря ни слова, молча указал направо, вдоль стены вокзала, от которой веяло умеренным теплом, по направлению к высокому забору, за которым виднелись коробки всё тех же металлических контейнеров. Надо признать, что дорожка выглядела весьма удобной, однако, пройти по ней в ряд могли только двое: если будет сохраняться текущее построение, Каину-младшему придётся продираться через высокие стебли сорняков.
-Похоже, юной мисс придётся выбрать одно из нас,- решился озвучить дилемму сын мэра.

Юная леди задумалась. Впрочем, решение этой небольшой дилеммы пришло ей в голову практически сразу.
- О, это было бы крайне невежливо с моей стороны. - с улыбкой ответила девочка, - если вы не против... Я бы пошла за вами обоими. Я люблю чуть отставать... не сильно, но это способствует большому изучению происходящего вокруг.
Причиной такого решения была не столько нерешительность портить отношения с кем-либо, сколько интерес - что произойдет, если эта парочка пойдет бок о бок? Да и пойдет ли...

Мордашка Мартина дружелюбно сморщилась от широчайшей улыбки, на какую он был способен, оголяя верхний ряд мелких кошачьих зубок. Впрочем, эмоции его не носили печати искренности:
- Дааа! Конечно! Как это я сам не додумался... Может нам еще за руки взяться, а? Хлебнем содовой на брудершафт и станем не разлей вода... Ага, как же!
Зубоскал тут же прошел, а мальчик провел рукавом по носу, шумно протяжно шморгая, будто стирая остатки улыбки. Желанием побрататься тут и не пахло.

Кевин закатил глаза, словно всем своим видом пытался изобразить, сколь ему надоело возиться со вздорным и взбалмошным сыном Бейлитов, после чего, молча, не произнося ни единого слова, чуть наклонился вперёд и сделал приглашающий жест, предоставляя Мартину право пройти первым. Благо, дорога была совершенно прямой и завершалась забором, в котором привычный цепкий взгляд мальчишки мигом приметил дыру, спрятанную за легко отодвигающейся в сторону металлической вариацией на тему досок, которая держалась на одном только штыре, небрежно пробившем верхнюю часть забора и импровизированной двери.

Неоспоримая победа! Самая настоящая, вытянутая буквально из ушей, вымученная попреками, выруганная, выбитая звонкими родительскими оплеухами...
- Хм, - вновь хмыкнул Мартин и, даже не подумав уступить Аните дорогу, гордо прошествовал к "входу".

Анита и не ждала того, что дорогу ей кто-то уступит. Она действительно любила держаться позади. Больше простора для фантазий и никто не увидит, что стрельнет вдруг в голову сделать.
А еще она очень любила заборы с лазейками. Те самые, за которыми неизвестность.. Или многочисленные слухи о ненормальных соседях. Или еще о чем-нибудь...
Закрытое от взора, но не раз представляемое в голове всегда заставляло её испытывать своеобразный трепет.

Дорога, действительно, не преподнесла Мартину никаких сюрпризов: гордо вышагивая, мальчишка дошёл до лазейки и отодвинул её. Дыра в заборе казалась дверью в иной мир. Если вокзал был вотчиной взрослых, где они работали, общались и приказывали детям, да и, что там говорить, были просто везде, то открывшийся вид напоминал о задних двориках крупных учебных заведений, вот только формы никто не носил. Казалось. Что скрывающийся за забором был попросту захвачен детьми, притом. Довольно давно: то тут, то там были видны самодельные скамейки, весьма удобно установленные приставные лестницы и даже качели, закрепленные на уличном фонаре, выныривающем из монструозной стены вокзала.
Сидящий на самодельной скамейке, вытянув ноги, светловолосый патлатый паренёк в потрёпанной растянутой блузе и горизонтальной полосой и коричневых бриджах, первым обратил своё внимание на Мартина, а уж следом обратил внимание всех окружающих на самую болезненную для мальчишки особенность его внешности.
-Оп-паньки,- лениво проговорил он, даже не доставая изо рта длинной травинки,- Зацените-ка, кто к нам пожаловал – столичный пудель!
Едкий, но меткий комментарий патлатого вызвал взрыв смеха у окружающих, но прежде, чем Мартин успел хоть как-то отреагировать, на голову грубияна свалился резиновый сапог, явно не видевший и белого света, и щётки не менее пары лет.
-В яблочко!- эти слова принадлежали расположившемся прямиком на крыше контейнера высокому пареньку, которого до сего момента не было видно, пока он не подкатился к краю крыши,- Акстись, Парикмахер, пока он первым не начнёт, нельзя – Княжна чётко выразилась.
К сожалению, меткое попадание по голове патлатого грязным сапогом, никто, кроме Мартина и самого Парикмахера, не заметил, поскольку всё внимание окружающих было приковано к кудрявой голове новенького.
Тем временем, за спиной так и не успевшего войти сына семейства Бейлит, обстановка была куда более спокойной и дружественной: внемлющий просьбам юной мисс, мэрский сын вальяжно прошествовал следом за лидером похода и остановился на расстоянии, которое сам считал безопасным – в полутора метрах.

Не таким представлял себе Мартин свое пришествие в новый город, если и вообще представлял когда-то: долгий однообразный пейзаж за окном поезда, как бочка, вокруг коей глупый щенок может наворачивать катастрофически глупое количество кругов, совсем не располагал бесноватого непоседливого мальчугана к раздумьям о будущем. Как и о прошлом или о чем бы то ни было...
Лицо Мартина сначало побелело, создавая полный ассонанс с белокурыми кудряшками, повинными в дребезжашем гомоне согласного детского смеха, потом покраснело, как помидор и, наконец приняло более-менее нормальный оттенок.
- Что? - наконец выдохнул он, не надеясь быть услышанным в общем шуме. - Ты что? Больной?
Тормозом Мартин никогда не был, но подобное "приветствие" поставило его в тупик. А ведь он так привык, что от кудряшек умиляются...

Анита немного поежилась. Новые места и новые люди это, конечно, хорошо - но не в таких количествах. И не с таким началом. Конечно, предстоящее зрелище вполне могло статься интересным... Только вот, не зная местных обычаев и особенностей, лучше было "не начинать". Но девочка не стала говорить этого Мартину. Во-первых, этот "герой" в советах не нуждался, а во-вторых... если на глазах всей этой братии девчонка влезет с советом к "столичному пуделю", то лишь боги знают, насколько это может испортить дело - и в реакции на "пуделя" местных, и в том, как потом обозлится за это на Аниту Мартин. А ей лишних проблем было совсем не нужно. Правило "не лезь" было как нельзя кстати подходящим именно здесь и сейчас.

Как и ожидал Мартин, его вопроса никто не услышал или просто не понял: с чего это вдруг считать больным человека, отпускающего такие удачные шутки? К уже умолкающему хохоту присоединился лай выскользнувшей из-за угла косматой дворняги, привлечённой не то разговором о пуделях, не то всеобщим весельем. Размашисто виляя хвостом, псина бодро трусила к скоплению детей.
-Я, конечно, не подстрекатель,- шмыгнув носом, заметил коренастый, плотно сбитый паренёк, носящий, несмотря на жару, вязанную шапочку,- Но за пуделя, я бы вмазал.
-Ты подстрекатель, Бульдог,- резонно заметил недавний метатель сапогов, ловко увернувшийся от полетевшего обратно грязного снаряда. Смертоносный сапог медленно вращаясь полетел ещё дальше, описал ровную дугу и шмякнулся на землю куда-то вне поля зрения,- А ты, болезный, что стоишь в дверях, проход задом загораживаешь? Либо проходи, либо девочку вперёд пропусти.
Дворняга, тем временем, уже добежала до всеобщего собрания, хотела было сунуться к новичку, но одна из девочек, скромно стоящая в стороне, ловко схватила животину за ошейник, совершенно невидимый за густой шубой шерсти. Несмотря на то, что псина могла продолжить своё шествие дальше, не обращая внимания на невнятную помеху, прицепившуюся к ошейнику, она остановилась, позволив девочке запустить руки глубоко в шерсть. Высунув язык, от летней шелдоновской жары, лающее чудовище с интересом уставилось на новичка. По её нетерпеливому переминанию с лапы на лапу можно было легко догадаться о том, что животное отнюдь не прочь познакомиться.

- А вот и вмажу, Белоснежка! - пообещал Мартин с легким наклоном головы вправо, в знак сомнения. Избавляя себя от роли затычки ипровизированной двери в заборе, мальчик до конца пролез внутрь, предстал перед детским царством воотчию, целиком и полностью, с руками, ногами да бедово вьющейся головой.
Что ж: до поры он "столичный пудель". Но лишь до поры, пока его одежда не приобретет землисто-ржавый оттенок, защитный для местного окружения...
Палец новенького, пока чистый, скоро приобретет ту привычную металлическую черноту полукружьем под ногтями, излишне лениво поманил обидчика, демонстрируя полное пренебрежение к силе белобрысенького:
- Ну, иди, иди! Не бось - я слегка.

Анита наконец вылезла "на поле боя". Вылезла, и оперлась о забор спиной, скрестив руки на груди и с заинтересованным видом разглядывая местность. Пара взглядов досталась и Мартину, еще по паре - главным участникам "движения", и один взгляд собаке. Впрочем, один - потому что на собаке он и остановился. Девочка чуть наклонилась, протянула руку и поманила пса к себе. Пусть Мартин развлекается... А она пока расслабится в компании самого верного существа. Куда вернее возможных "друзей" из рода человеческого.

Русоволосая девочка, объятия которой косматый монстр согласен терпеть без лишних ворчаний, заметила этот жест и улыбнулась. Она наклонилась к уху псины и что-то прошептала. По мгновенно спрятавшемуся языку и резко поднятой морде можно было понять, что эти слова весьма заинтересовали животину. Выслушав речи девочки, дворняга медленно, чтобы девочка успевала за ней, пошла к Аните, выбрав удивительно разумный маршрут: в обход собирающейся в круг шпаны.
-Её зовут Крысоловка, а хозяйку – Джесс,- Кевин оказался тут, как тут, как раз вовремя, чтобы прокомментировать события. Он успел где-то обзавестись тростью, с которой он выглядел ещё более пафосно и франтово, чем даже до этого.
Тем временем, ситуация накалялась. Патлатый лениво поднялся, пряча руки в карманы.
-Ах, Моська, знать она сильна, коль лает на слона,- если Каин-младший умело пропевал совершенно прозаичные фразы, то Парикмахер строчку басни проговорил тем же тоном, каким требуют денег с детворы, вложив во фразу уйму гонора.
-Давай, Парикмахер, отделай его!- прокричал какой-то маленький мальчуган из толпы.
-А после, обкорнай, чтобы неповадно было!- на сей раз, голос принадлежал девочке постарше.
Однако, не все поддерживали хамоватого блондина: недавний подстрекатель и его ближайшее окружение, выкрикивали совершенно другие слова.
-Давай, Пудель, покажи, на что ты способен! Скажи нет эксплуатации молодёжи на сборе стеклотары!
Конечно, эти слова звучали, как насмешка, но тон, которым они были сказаны, явно подразумевал, что они задумывались, как подбадривание.

Из всего разноголосья удалось уловить "Княжна" и "чётко выразилась". Власть, удерживающая Парикмахера от мгновенной расплаты над хамоватым новичком, сама того не желая, благовольно позволила поглумиться над противником. Даже если "брадобреюшка" вдруг не выдержит, или пренебрежет повелением, то... Что ж: Мартин тоже вовсе не лыком шит. Даже та небрежная поза, которую он сумел в точности скопировать у выпендрежного оппонента, была в чем-то символична. "Раз плюнуть и размазать", - гласила она просвященным.
- Подходи, подходи... - не без ленности и бахвальства подзуживал Мартин. - Огрею так, что станешь точь-в-точь белый Бим, черное ухо.

Анита с улыбкой протянула руки навстречу лохматой собаке. Мальчишки-мальчишками, у них свои разборки... А вот не приобщиться к природе - ну нельзя же. Особенно когда природа так близко и сама выказывает желание, чтобы к ней приобщились.
- Крысоловка... иди сюда. - не переставала улыбаться девочка, - Хорошо, видимо, она ловит крыс, если так её прозвали.

Парикмахер фыркнул, выплюнул перед собой стебелёк, а затем наступил на него и растёр ботинком жалостливо хрустящий кусочек живой природы.
-А сам подойти боишься?- с усмешкой спросил Парикмахер,- Плюнуть и растереть, столичная шавка!
В подтверждение своих слов он быстро встал в боевую стойку и нанёс короткий хлёсткий прямой удар в воздух, за затем – провёл широкий боковой удар. Щёлкнуть и накрыть, самые основы бокса. Если попадаешь под первый удар, сразу можешь считать, что попал под второй, так как уворачиваться приходится наугад. Оно и правильно, одним напором далеко не уйдёшь, а шпана всегда кучкуется вокруг самого сильного. Зато, когда главаря побьёшь или, хотя бы, выступишь против него без шанса на победу, всякая мелочь будет потом стороной обходить за квартал.
Тем временем, импровизированная арена замкнула свой круг, а подбадривающая ребятня не оставляла никаких сомнений, что народу Шелдона хочется зрелищ не меньше, чем столичной детворе. Лишь единицы не были заинтересованы дракой, но вмешиваться и останавливать грядущее зрелище не спешили. Скорее, они были заняты своими делами.
К примеру, Джесс и Крысоловка уже прибыли к месту встречи с Кевином и Анитой. Русоволосая, наконец, отпустила дворнягу и та, с удивительной осторожностью, но вполне уверено, подбежала к гостье из Столицы и ткнула ей носом в районе пояса, явно нацеливаясь туда, где принято находиться карманам.
-Да что там хорошо… ни один противный зверёныш не убежит. Крысоловка сразу ХРЯСЬ, и позвоночник сломает,- с видимой гордостью проговорила хозяйка псины, но следующие её слова предназначались уже не Аните,- Что ты думаешь о новичке?
-Неконтролируемый драчливый самодовольный дурак,- безжалостно резюмировал Каин-младший,- Если смелый, будет Бульдога подпевалой, а если нет – у Бездушной появится компания.