Подойдя к столу, Рик внимательно следил за тем, как Артемида рисует схему дома магистрата на старом листе бумаги. Когда последние штрихи были закончены, парень перевёл взгляд на княжну. Следов захватившего его считанные минуты назад отчаяния на лице молодого рыцаря уже не было. Равно как и беззаботного света, рождённого солнечной улыбкой. Рик был серьёзен, сосредоточен...

Почему-то в этот момент беглянке подумалось о том, что солнце светит не только в тихих фруктовых садах, где так легко забыть о бедах и наслаждаться беззаботным весельем. То же самое светило горит над Великой Пустыней, плавя песок и камни. И небо, как рассказывали редкие путешественники, возвращавшиеся с юга, там ярче любых драгоценных камней.

— Арти, я уже стал частью твоих проблем, — произнёс юноша, легко положив ладонь на голову Артемиде. — Или был втянут в них... не важно, — он коротко хмыкнул, покачав головой. — Я занесу тебе обед и пергамент, а потом — отправлюсь за печатью.

-Прости что втянула, - виновато улыбнулась княжна, мягко перехатывая руку, лёгшую на голову, в ладони. Прикосновение рук - более близкий жест, чем лёгкое покровительственное прикосновение к волосам, возможо слишком близкий жест для пары наедине в комнате трактира. Зато спасающий и без того начавшую терять первоночальную форму прическу.

-И спасибо тебе ещё раз. Ты уже сделал намного больше, чем я имею право просить, - тихий голос граничил с шепотом, девушка заглянула в голубые глаза с благодарностью и тревогой, наполняющими синий взгляд и заслоняющими напряжение.

Важно. Формулировка имела значение. Одно дело когда пустынное солнце благословляющее небо неохватной глубной и выжигающее всё живое, что не успело скрыться от его изнуряющего поцелуя разделяет твои проблемы и становится союзником. И совсем другое, когда оно само становится частью твоих проблем, отодвигая все другие.

Нет, двуличности от мальчика-солнышка ждать не следовало слишком искринним он был, написанный будто черными чернилами на белом пергаменте. Это не было предупреждением, лишь не осторожно подобранные слова, а может быть чувство вины за участие брата в её злоключениях. Ей показалось. И укололо напряжением лишь потому, что сама весело улыбаясь окружающим не пообещала бы проблем более заметной фразой. Вот уж действительно, не суди всех по себе...

-Как ты оцениваешь время на затею? Через сколько мне волноваться, что что-то пошло не по плану, и идти тебя искать? - она снова улыбнулась, на этот раз не ловко, словно пыталась пошутить, только шутки на ум шли вовсе не смешные.

— Не надо, Арти. Если мы сейчас начнём разбираться, кто и что имеет право просить... не надо, — Рик устало покачал головой и слабо повёл плечами. — Пара часов, может быть три — и я вернусь. Задержусь — оставь письма в моём рюкзаке и уходи. Не ищи меня. Как-нибудь справлюсь...

Оставив княжну ненадолго в одиночестве, парень вскоре вернулся с подносом, полном еды. И что было куда более значимо — стопкой пергамента с письменными принадлежностями. Пергамент был не такой хороший, как тот, каким пользовался отец Артемиды — но вполне качественным, перо уже не молодое, но отлично очиненное... В общем и целом, лучшего набора для письма беглянке было не найти, если только она не собиралась потратить все имеющиеся деньги на рынке. Возможно, даже в этом случае у неё бы не получилось добавить видимости авторитетности своим посланиям.

Оставив знакомой на прощание болезненную улыбку и поправив ножны с мечом на поясе, Рик отправился исполнять своё обещание.

Артемида проводила взглядом парня и ещё какое-то время смотрела на дверь. Выражение потерянности и отчаяния уступило место озадаченной цепкой сосредоточенности, как только за Риком закрылась дверь. Княжна коснулась большим пальцем искусанных губ. Ей было почти стыдно рассказывать ему о Наморе. Приходилось напомнить, что вина не за ней. Возможно, она даже делает благо рассказав... "Он в самом деле впервые занимается заказными убийствами, или это впервые, когдатебе об этом сказали?" Губы щипало когда к ним прикасалась кожа. Колдун резко поворачивает голову за секунду до того, как нос и рот заполнила вода, застилая глаза. Мужские руки, обхватывающе её за талию, когда тяжелый мокрый плащ как в кокон окутывает ноги мешая плыть. Её отчаянная попытка оттолкнуться от мужчины. И дальше - бледное встревоженное и сосредоточенное лицо на берегу. "А если впервые, то почему? Отчаяние? Или..."

Княжна резко отвернулась от двери. Ерунда. Никаких оправданий. Никаких сомнений и жалости. Иначе она проиграет так и не начав игру. На её стороне и без этого нет ничего кроме решимости не поддаваться слабости. Артемида пододвинула к себе пергамент и взялась за перо.

"Здравствуй, мой милый Рейнольд"...

Княжна посасывала кончик пера, глядя на пергамент пустым взглядом. Собраться не получалось. Слова не шли. Те, котрые хотелось написать ничем ей не помагали. А те, которые она собиралась написать вызывали ощущение, будто ей пришлось съесть кошачий помёт. Мрачно подняв взгляд в стену перед собой, девушка отложила бумагу с приветствием и пододвинула к себе чистый лист бумаги.

"Приветствую, Граф Армстронг.

Надеюсь, моё письмо застало Вас в добром здравии и Ваш храбрый наследник Никон преуспевает в славнои воинском искусстве. Во время нашей последней встречи рассказы о доблестных походах Никона и отважных поступках в защиту вольных земель звучали воистину впечатлающих. Я счастлива что Роу могут похвастаться столь сильными и честными союзниками, за что благодарна Старым Богам.

Мою гордость и радость от возможности отправить Вам послание омрачяет только повод. Я вынуждена сообщить о безвременной кончине моего отца, князя Роу, предательстве и узурпации власти..."

Следом за приветствием, княжна сообщала о нападении на князя, организованное в парвую очередь теперь уже вдовой князя в сговоре с любовником из числа лордов и при участии Дианы. Кто именно помог мачехе она, Артемида, не знает. Но уверена, что предатель, пренебрегающий негласным благородным принципом "безопасность важнее амбиций" скоро покажет своё лицо, вместе с Элеонорой пожелав править, возможно даже объединив земли.

Ей, Артемиде, удалось бежать не смотря на попытки пленения. Отказ от титула, принадлежащего ей по праву рождения в её планы не входит и скоро она продемонстрирует серьёзность своих намерений делом. А пока просит не поддерживать предателей, оборвав с ними связи и напоминает добластным лордам Вольных Земель что тот, кто предал самого близкого не задумываясь вонзит нож в спину снова. Любому, кто поверит в то, что предатель может быть союзником.

В теле письма она также пару раз вскользь упоминала события, которые связывали графа и её покойного отца с теплом вспоминая встречи, даже если участвовала в них очень косвено. А заканчивалось письмо горячими уверениями в уверенности скорой справедливости и скорейшей встречей на собрании лордов. И просьбой распространить весть так широко, как это возможно, так как ложь и нарушение соглашений - червоточина, способная здорово навредить всем участникам союза, если закрыть на это глаза.

Артемида перечитала письмо ещё раз и поставила собственную подпись. Потёрла руки, разминая пальцы и перешла к следующему пергаминту. Она написала ещё два письма особенно близким союзникам отца, примерно с тем же содержанием, живо меняя личные детали, от чего письма становились не похожи одно на другое. Она вспоминала Старых богов там, где это было уместно и обходило любое упоминание в письмам к поклонникам Солнцеликого. Справлялась о здоровье жен и успехах детей. Расставляя акценты по разному, в разных разрезах подсвечивая почему никак нельзя пропускать мимо внимания вопиющий случай предательства и ненадёжности, используя знания о лордах, их привычках, значимых темах в разговорах и сплетнях, которые рекой лились среди молодых дам на балах и среди служанок. Где-то подчеркнуть не безопасность, где-то поставить акцент на приемниках и детях, а где-то на благородстве и истинной добласти, невозможности пропустить подлость. Она щедро писала о тёплых чувствах и воспоминаниях, связывающих лордов с её семьёй, с отцом, матерью и с ней самой. И в конце всегда просила не закрывать глаза. Сделать правду известной. Элеонору должен ждать суд. Если начнётся расследование - свидетелей кроме княжны будет достаточно, всех не заткнёт. Её и "неизвестного" лорда, когда он покажет своё лицо. Предателям и нарушителям соглашения не место среди лордов вольных земель...

Следующее письмо очередному Лорду начиналось так:
"Сердечный друг семьи Роу, Герцог Киллан.

Мне больно сообщать верному собрату моего отца, что князь Роу был вероломно предан и убит. Я пишу Вам в отчаянии, как последнему человеку в этом мире, которому я могу по-настоящему верить. И знать, что мои чаяния не будут напрасны, что в стенах вашего замка я могу найти приют и справедливость. Знать, что ещё остался человек, верный памяти отца, который не оставит его наследницу в одиночестве..."

-Кинь её... - прошипела девушка, с силой откладывая перо. Она распустила волосы, черной волной закрывшие потемневшие синие глаза, только чтобы в следующий момнт снова поднять их, затянув в тугой пучек, не позволяя ни одной пряди выбиваться и отвлекать её от содержимого.

Княжна не называла имени герцога в письмах другим лордам. Играть сразу против княгини и герцога было слишком рисковано. Киллан был слишком влиятелен и слишком силён, чтобы другие лорды охотно выступили против него в меньшинстве, обвиняй его беглая княжна открыто в парочке писем соседям. Совсем другое дело преступление одной женщины, которая заполучила себе маленькое княжество. Теперь смерть князя не списать на несчастный случай так просто. Весть о предательстве разнесётся быстро, подняв волну неодобрения, и к моменту, когда Киллан мог бы объявить о покровительстве вдове друга, уже многие лорды открыто выскажутся против инцидента и отступать назад посчитают ниже своего достоинства, даже если союзник предательницы оказался бы влиятельным. После такого, выступать открыто и немедленно на её стороне было бы не осмотрительно, всё равно, что сознаться в убийстве друга. Герцогу оставалось либо остаться в тени, дав княгине самой разбираться с мнением лордов, расследованием и игнором. Либо вовсе осудить её первым в узурпаторстве и убедившись в заключении преступницы взять под своё крыло земли друга до возвращения юной княжны, у которой должно быть что-то случилось в пути. Ведь она...

"Сбежав, я немедленно направилась в ваши земли. Если судьба будет милостива и люди моей мачехи не настигнут меня раньше, я буду в вашем замке уже через пару дней. Я знаю, что вместе..."

Конечно она спешит к нему, доверяя только его семье, как ближайшему другу отца, разве могло быть иначе?

И конечно куда проще будет присоединить земли Роу к герцогству вместе с наследнецей князя с кристально чистой репутацией, чем получить славу узурпатора и нарушителя спокойствия рядом с его вдовой...

"Если повелся на её шашни, поверишь и мне..." Княжна опёрлась локтём о стол, подперев лоб, склонившись над пергаментом и тщательно подбирая слова, стиснув зубы. Нежное письмо. трепеное и взволнованное. Немного сумбурное, но каким ещё оно может быть под торопливо плящущим пером юной девушки едва достигшей возраста невесты и умоляющей о заступничестве. В письме не было ни слова, открыто намкающего на не дочерние чувства к вдовцу. Но... Где-то она случайно, вскользь, называла герцога по имени, а не титулом, как того требовали от юной особы приличия. Где-то выбирала слишком трогательные слова для воспоминания о совместной поездке их семей на охоту, где герцог Киллан показал Артемиде, как точнее обращаться с луком. Где-то отчаянная просьба становится столь трепещущей, вера в сильного друга столь непоколебимой, а благодарность за возможность прийти к нему звонко звучала такой самоотдачей... Нет, к словам нельзя было придраться. Любой, кому сказали бы, что у княжны есть чувства к герцогу на основании этой бумаги счёл бы обвенения абсудрдными. Но если очень хотеть найти скрытый смысл в трепетных неровных строчках и решить, что имеешь право читать между ними, потенциал для двусмысленного прочтения открывался достаточный...

"Кинь её..." Она не имела понятия как будет потом разбираться с герцогом, если её затея удастся и он предпочтёт безопасный захват власти своей Элеоноре. Но разбираться с ним проще, чем разбираться с ним в союзе с мачехой.

Так же, как и другим лордам, она писала что у мачехи есть союзник и она не знает кто это, но узнает, когда тот встанет рядом с ней. И она уже сообщила об этом многим и надеется на его помощь в распространении информации пока она не добралась до замка, где они смогут вместе решить, что делать дальше...

"Ваша Артемида"...

Девушка облизала ставшие сухими губы, подула на письмо, чтобы чернила быстрее высохли, отодвинула его в сторону, придвинув к себе начатое письмо сыну герцога. Оступать было некуда, кошачий помёт уже был не только во рту, она щедро вымазалась. Всё или ничего. Что-нибудь да взорвётся в змеином гнезде.

Итак, милый Рейнольд...

Она сообщала ему о случившемся на равне с лордами Вольных земель, ведь в её глазах, юноша один из них. И как жаль, что всё произошло именно в этот день. В день, когда на балу князь Роу собирался обсудить с герцогом вероятность помолвки Артемиды и Рейнольда. Ах, как она ждала этого дня и как её сердце тоскует, что теперь этого не случится...

Устрой им там, Рейн. Что счастье было так близко, а они всё испортили своими хотелками. Желательно громко, со скандалом, погромом, хлопаньем дверьми... А ещё лучше засучи рукава и сам возьмись за расследование и правосудие. Ведь ты *уже* лорд Вольных земель в глазах юной княжны. И можешь влиять на ситуацию. Она в тебя очень - очень верит. Докажи делом. И ты узнаешь, *насколько* благодарной может быть несчастная девушка взывающая к твоей защите. Здесь сердечное отношение читалось куда более открыто, чем в предыдущем письме, давая основание злиться, что глупый план с убийствои всё испортил, а не приблизил союз. И конечно она обещла в скором временем прибыть в земли Килланов под его защиту и опеку. Пусть ищут её в землях герцога.

Законичв очередное сложное письмо, девушка откинулась на спинку стула, устало выдохнув. Потёрла глаза, отпустила волосы вместе с напряжением. Темные локоны легли на плечи и спину, ограждая её от внешнего мира. Отодвинув исписанные бумаги, она залпом осушила стакан с водой, помогая пересохшему горлу, съела несколько ложек остывшего обеда, переключаясь. И снова взялась за перо, награждая себя более приятными письмами, дарующими надежду и ощущение что она не одна в мире. Хоть её сердце и тосковало.

Княжна писала Барону Арчибальду. То же письмо, что и другим лордам, но в этот раз строки лились сами собой, полные светлой грусти и искренним теплом. За годы её дружбы с близнецами, он стал ей практически дядюшкой. Из всех оставшихся в живых, барон был ближе всего к отцу, место которого, конечно, уже никто не займёт.

И ещё одно письмо, для близнецов. Раннее в переписке она всегда писала им отдельные писма, каждому своё, но этот случай был срочным и стал исключением.

"Черная птица раскинула крылья размахом с само солнце..." просочилась в тексте фраза-пароль, известная лишь им троим, подтвержая, что автором письма не может быть никто другой. Кроме известного содержания и просьбы разнести информацию, и подтвердить её слова, ведь они были там перед балом и могут свидетельствовать, княжна намекала на скорый приезд, не говоря об этом прямо, на случай, если письма увидят те, кому об этом знать не нужно. Но их дружба была столь давней и полнилась столькими секретами, что троица могла практически разговаривать на им одним понятном зашифрованном языке. "Дайте знать, что вход безопасен. Код синий..."

И в конце секретный намёк. Им одним указывая на предателя, называя его прозвищем сложившимся в компании и предупреждая о секрете... "Не верь белому кабану. И до времени зарой шкатулку в иле..."...

С теплыми признаниями и нежными прощаниями в конце письма, Артемида отложила очередной пергамент. Главное написано. Девушка свернула уже высохшие послания. Дала себе передышку, наконец пообедав. И используя оставшееся время стала писать уже ставие рядовыми письма другим лордам. Столько, сколько успеет до возвращение Рика или оговоренного часа.

Время за письмами тянулось мучительно медленно. Так медленно, что казалось — оно ползёт лишь немногим быстрее, чем в растянутую долгим сном на годы одинокую ночь в пещере. Вопреки уверениям отца, что за делом человек не замечает движения песка в своих часах. Несмотря на то, что всё больше и больше чёрных строк ложилось на жёлтый, уже не раз оскобленный пергамент — и застилали собой едва различимые следы чужих слов, когда-то живших на нём... Песок сыпался — мелкий, толчённый, который Артемида сама просыпала из небольшой песочницы на письма, чтобы чернила высохли быстрее, а затем стряхивала прямо на пол. Но ни солнце, ни рождённые от него тени не поспевали за бегом пера в руке девушки. Создавалось ощущение, что они и вовсе не движутся — остановились, замерли вместе с миром, который вслушивался в историю, снова и снова рассказываемую скрипом точёного острия по сухой коже...

Было ли дело в ощущении гадливости — тошнотворном яде, чудившимся беглой княжне в тяжёлом запахе чернил? В напряжённом ожидании вестей от брата человека, который убил её отца? Или в беззвучном шёпоте, который проникал в уши под ритмичный говор пера?.. Голос наваждения казался знакомым. Вместе с ним из тёмного омута памяти поднимались образы того, что беглая княжна никогда не видела — пересечённое трещинами потемневших вен расколотое лицо, кривая чёрная усмешка на тонких губах, обхвативший горло подобно рабскому ошейнику уродливый шрам... Существо, которому они принадлежали, не могло знать того, о чём рассказывало Артемиде. И всё же — говорило, заставляло вспоминать. О том, как целую жизнь назад молодая княжна сидела в кабинете своего отца и смотрела как Элеонора играет с князем Роу. Теперь уже дважды овдовевшая княгиня любила шахматы — странную игру, пришедшую в Вольные Земли вместе с верой в Солнцеликого из Солярии. И отец Артемиды редко отказывал супруге в просьбе составить ей партию, даром что столь же редко побеждал в этих играх. Элеонора всегда делала ход первой — она не брала в руки чёрные фигуры, если только не собиралась скинуть с доски поверженного противника.

Ухоженные женские пальцы со стуком переставляли фигуры на доске. Белые всегда начинали противостояние первыми, а чёрные — пытались разгадать планы врага, не позволить загнать себя в ловушку и дать отпор. Увидеть в простейших движениях другой стороны паттерн, схему — первые штрихи картины, которую желал нарисовать на поле боя враг. Отец Артемиды учил её, что понимание мотивов и целей оппонента — ключевой элемент, одно из важнейших условий для победы. Но был ли в таком подходе смысл теперь, когда первым же своим ходом Элеонора снесла с доски и чёрного короля, и всё его войско?.. Казалось, что теперь это бессмысленно, но... возможно именно сейчас, когда у беглой княжны не имелось других союзников, кроме собственной головы, такой подход был бы самым разумным? Перевороты редко совершают, действуя по минутному наитию и полагаясь на одну лишь импровизацию. И сама Элеонора не относилась к тем людям, которые склонны к необдуманным поступкам и не могут предугадать последствий своих действий. Даже оставив в стороне домыслы о целях мачехи, Артемида не могла отрицать — убийство князя Роу спланировали заранее. И в таком случае логично было бы задаться вопросом — верила ли Элеонора, что убийство супруга поставит точку в игре?

Или с его смертью началась новая партия, в которой белые уже были готовы сделать первый ход?..

Песок упал на пол с очередного законченного письма. В тот же момент за дверью послышались неровные шаги, секундой спустя сменившиеся звуком открываемой двери. Рик почти ввалился в комнату — растрёпанный, тяжело дышащий. Лицо парня казалось бледноватым, хотя на щеках играл нездоровый румянец. Он неловко поджимал правую руку и слегка пошатывался, проходя глубже в комнату. Но всё равно — улыбался Артемиде, показывая увесистую шкатулку в левой руке.

— Достал.

Тяжело опустившись на свою кровать, голубоглазый рыцарь осторожно поставил свою ношу на край стола и упал спиной на жестковатый матрас. Из шкатулки доносился сердитый шорох, который мало-помалу начал стихать после того, как её похититель отодвинулся подальше.

Песок сыпался с пергамента и напяженный взгляд следил за соскальзывающими песчинками. Дурацкая интуиция решившая принять искаженный облик. Она что-то упускала и чувствовала, что совершает ошибку. Или это всё гадливое послевкусия от искусственных слов? Девушка в сомнением посмотрела на текст. Нет, откладывать ход пока не разберётся что к чему - непозволительная роскошь. К чему бы не готовилась мачеха, в её планах княжна сидела в кладовке, или по крайней мере под присмотром, а не говорила с лордами. Нужно действовать скоро, пока руки развязаны, что-то должно выстрелить.

Княжна подскочила, услышав приближающиеся шаги, оставив пергамент на столе и с замирающим сердцем развернулась к открывшейся двери.

-Рик! Слава богам, это ты и ты цел! - с облегчением выдохнула Артемида. Каблуки сапогов споро застучали по полу, когда она сорвалась с места навстречу парню, порывисто обняв его прижавшись щекой к плечу, когда они встретились. Так радостно, будто он не просто сделал маловероятное принеся ей заветную печать. Но невозможное, застваив засыпающее капающее по песчинкам время побежать быстрее. Впрочем, девушка быстро отстранилась, смущаясь своего порыва и пропуская юношу дальше в комнату.


-Ты мой герой... Что с рукой, ты ранен? Нужно найти врача? - Артемида последовала за ним, но брать печать со стола не спешила, острожно коснувшись правой руки, оценивая масштаб катострофы.

— Нет... никаких врачей, — Рик плотно сжал зубы от прикосновения Артемиды и быстро покачал головой. — Когда поймут... будут опрашивать местных лекарей.

На первый взгляд с рукой всё было в порядке, не считая небольшой красной припухлости с двумя кровоточащими проколами у самого запястья. Но под побледневшей кожей чувствовался неестественный, лихорадочный жар. От солнечного осколка, найденного княжной, пришла тревожная, сердитая вибрация, в которой послышалось единственное слово: проклятье.

— Всё в порядке, — соврал парень, здоровой рукой стерев выступившую на лице влагу. — Яд... несильный. Не для того, чтобы сразу убить... в рюкзаке осталось зелье. Дождусь брата... он поможет...

Тяжело опершись на левую ладонь, он с видимым усилием сел на кровати и нашёл глазами лицо Артемиды.

— У тебя мало времени, — спешно заговорил Рик, стараясь удержать свой взгляд на девушке. — Запечатай письма... и уходи. Я позабочусь об остальном... что-то происходит, Арти. Я подслушал разговор магистрата... что-то происходит...

Светлая ладонь импульсивно взметнулась, зажимая рот. Артемиде понадобилось пару мгновений, чтобы взять себя в руки.

-Выпей сейчас, - быстро оглядев комнату, она нашла взглядом рюкзак, споро подскочив схватила его, перемещая к кровати. Поставив сумку рядом с кроватью, сама княжна опустилась на одно колено на пол, оперевшись локтями о кровать, и когда парень сел, встревожено смотела на него немного запрокинув голову.

-Что ты слышал? Это может быть очень важно, Рик, пожалуйста, расскажи мне что узнал... И что за тварь тебя укусила?

— Печать... пришлось спрятаться, не успел посадить в коробку, — Рик согнулся, запустив одну руку в рюкзак. Пошарив там немного, он достал небольшую, грубо выдутую стеклянную бутылочку, на треть заполненную багряной жидкостью. Парень поднёс её к губам, зубами выдернул пробку и сделал большой глоток, разом уменьшив количества зелья наполовину. Устало выдохнув он перевёл взгляд на Артемиду. — Я не... не очень хорошо разобрал. Что-то про лордов Приграничья и... кажется, они собираются закрыть выход из города.

Указав рукой в сторону шкатулки, парень произнёс:

— Запечатай письма. Вряд ли у них было... время перенастроить печать. Должна подчиниться дочери местного лорда...

-Они... знают? Я чуть было не явилась к нему на порадную, - княжна похолодела. Коротко кивнув поднялась, возвращаясь к письмам и помедлив пару мгновений открыла коробочку с печатью. Зажегся маленьки огонёк, растапливая воск. Светлое личико, окруженное тёмными локонами, стало сосредоточенным и хмурым. Губы припухли от укусов и сейчас снова терзались зубами.

-Думаю, что успею отправить письма сама, будет лучше, если ты дождёшься брата здесь. Десять минут ничего не решат. Раз мои письма будут с печатью города, то месторасположеие на момент отправки уже не будет секретом. Если вдруг... Намор доберется до меня первым, отправлю к тебе как можно скорее. Если сначала будет здесь, тем лучше. Если не получится отговорить идти дальше, просто скажи что я направилась в земли герцога пожалуйста. Всем, кто будет интерсоваться, - воск капал на послания, после чего тонкие пальцы подхватывали паукообразную печать, ставя оттиск и поглядывая на насекомое с осуждением. Запечатывая письма, княжна шепала едва слышные слова себе под нос, которые врятли мог разобрать проклятый юноша.

-Лучик, сколько у него времени? Ты могла бы что-то сделать с такой штукой? Хотя бы замедлить? Насколько? - письма запечатывались одно за другим и Артемида медлила, не веря, что всерьёз проворачивает в голове одну из маячивших идей. Ей следует просто развернуться и уйти не оглядываясь. Бледный колдун убил её близкого, она промолчала и ушла когда при смерти был его. Пусть ощутит её боль. Никакой жалости к врагам, тем более такой ценой...

-Ты могла бы... Пусть какую-то магическую пульсацию? Луч? Вспышку? Достаточно сильную, чтобы колдун его заметил и мог чётко определить местонахождение? - всё ещё не веря себе спросила она у осколка. "Ни один наёмный убийца не доставит столько же удовольствия, сколько ощущение жизни, медленно покидающей человека в твоих руках", сказал ей колдун. Вот только она не получала сейчас удовольствия от медленно угасающего солнца в комнате. Ни чуточку. Даже зная, что оно причинит страдания, отражающие её собственную боль, это только продолжало бесконеный круг.

-Рик, я не забду то, что ты сделал. Готова посвятить тебя в рыцари, если тебе по душе этот путь. Правда действительную силу титул приобретет только если восстановлю влияние... Но если ты захочешь быть до тех пор странствующим рыцарем беглой княжны, это было бы честью для меня, - весело сообщила девушка, запечатывая последние письма, словно никакой трагедии и не происходило ни с ней, ни со светловолосым юношей.

Рик не ошибся — печать действительно подчинялась законной наследнице правителя земли. Когда крышка шкатулки открылась, вырезанный из дерева крупный паук встретил Артемиду настороженно, издал угрожающе шипение, задвигал металлическими жвалами... но так и не укусил беглую княжну. Точно сторожевой пёс потянулся к её руке, словно принюхиваясь — как будто арахниды или конструкты из зачарованного дерева могли чуять запахи. Блеснул драгоценными бусинками глаз — и послушно забрался на кисть, обхватив длинными лапами пальцы девушки, точно непропорционально большой перстень. Оканчивавшееся рельефным срезом с городским гербом брюшко спокойно опускалось в растопленный воск, придавая ему форму и заставляя письма вспыхивать на секунду чародейским светом. За сохранность посланий Артемида могла не переживать — их прочтут только те, кто имеет на это право... или тот, у кого хватит умения взломать магическую печать.

День? Часы? Чужая магия. Нет глаз. Не вижу. Сильный. Но больно. Изнутри. Слабеет.

Ответ Лучика был мешаниной странных образов и ощущений, в которой малопонятные, размытые формулы мешались с сумрачными картинами мужчин и женщин с заострёнными ушами, лежащими в бреду. Словно осколок драконьей души, заключённый в драгоценный камень, пытался вспомнить что-то — и не мог. Кусочки воспоминаний, оставшиеся при ней, никак не могли сложиться в полноценную память. Возможно, будь её больше с Артемидой — Лучик могла бы найти решение. Но маленькая частичка души, пролежавшая вечность во тьме и одиночестве, не видела способа помочь проклятому солнечному мальчику. И кажется, медленно падала в объятия паники, неспособная помочь той, кто спасла её от забвения...

— Всё в... порядке, Арти, — улыбнулся Рик в ответ княжне. — Не очень... заслуживаю быть рыцарем, — улёгшись боком на кровать, он подтянул к себе подушку и попытался устроиться на лежанке. — Тари... помогает на почте. Зайдёт через полчаса. Отдам письма... у тебя мало... времени...

Луч. Свет. Есть силы. Нет воли. Не могу направить. Опасно. Но... твои чары. Поддержать. Укрепить. Сделать ярче.

Девушка успокаивающе коснулась ткани, под которой скрывался камушек. Задержала ладонь на несколько секунд, глубоко вздохнув.
-Ты самый лучший осколочек во вселенной, - однии губами произнесла она, отрываясь от секунды нежности. Даже если бы камень никак не помог ей сейчас, она бы чувствовала себя не одинокой. А он помогал. Хоть и ставил перед тупиковым выбором, принять решение где было очень сложно.

-Ты не закрываешь глаза на чужую боль, ищешь справедливости, держишь слово, только что рисковал жизнью ради дамы... И рискуешь. Мало кто достоин так, как ты, Рик. Если бы моё мнение что-то значило... Тебе даже посвящения с клятвами не нужно. Просто оставаться собой. Риком Ясно Солнышко, - княжна смущенно улыбнулась, убирая письма в рюкзак парня, подальше от случайных глаз.

Поднявшись, девушка помедлила стоя у кровати. Принять решение уйти, оставив его так, было мучительно сложно. Но от того, что она зароет себя сидя рядом и держа парня за руку легче не будет ни кому. Разве что её преследователям...

-Тебе нужно продержаться и он скоро будет здесь. Хорошо? Мы встретимся снова. Надеюсь в следующий раз у нас будут больше времени. Всё будет по другому, -
перед уходом княжна наклонилась, легко прикоснувшись губами к горячему лбу парня.

— По-другому...

Слабый голос парня донёсся до Артемиды уже когда она закрывала дверь в его комнату. Рик остался лежать на кровати, всё ещё цепко сжимая в руке бутылочку с остатками алого зелья. Если лекарственный отвар и имел какой-то благоприятный эффект, как утверждал мальчик-солнышко — беглой княжне он был не заметен.

Больно. Но сильный...

Кривик в конюшне беспокойно перебирал ногами. Он встретил хозяйку нетерпеливым фырком, будто уже давно дожидался её и теперь укорял за нерасторопность. Конь беспокойно водил головой из стороны в сторону, то замирая, то встряхивая редкой гривой — словно по очереди смотрел на ворота, ведущие из города в разных направлениях. И то, что он видел — не нравилось старому жеребцу...

-Идём-идём, милый. Извини что долго, - прошептала коню княжна и, убедившись что рядом никого нет... облокотилась спиной о стену стойла, закрыв лицо руками и грубо выругалась заборным выражением, которое услышала однажды от кухарки, разлившей целый к кан с отборным рагу. Она не подала сигнала прямо из комнаты, Рик хоть и был слаб, но был вполне в сознании и рыцари обычно яро противятся, если дами рискуют ради них. Или как минимум чувствуют неловкость. Артемида всё ещё не верила в то, что собиралась сделать. Позвать мрачного колдуна, оставившего её сиротой без дома, ради... Парня, которого она она видела впервые?

-Он меня убъёт, если не успеет, - прошептала девушка, медленно опуская руки. Если увидит её сигнал, доберется до места и найдёт тело брата в комнате. Поймёт о её причастности без дополнительных доказательств, посчитает сигнал мстительной насмешкой...

Времени не было на раздумья. Ни у неё, ни у Рика. девушка достала камешек, закрыла глаза и прислушалась к себе, пытаясь отыскать музыку. Скрипка отозвалась всревожными струнами так, словно ждала, когда на неё обратят внимание. Уже перебирала звуки, плескалась у горла, нетерпеливо растекаясь по телу. Сердце сладко йокнуло. Одна из тех частей прошедшего кошмара, по которому болела княжна и которое боялась проверть лишний раз, чтобы не разочаровываться в себе из-за отнятого кусочка знания о собственной природе. Музыка была на месте, она всегда была с ней и сейчас было сложно не столько её расслышать, как это было раньше, сколько угомонить, собрать в одном месте и направить. Княжна пыталась уцепить звуки и направить их синим пламенем прямиком по венам к ладоням, в которых был зажат лучик. Она не знала что делать и могла действовать только интуитивно. Представляла луч магической энергии, поднимающийся в небо сигналом, видимый только одному человеку.. Кому? Сжав побелевшие губы, девушка искала нужный образ. Звать человека, вскиновшего руки за секунду до вспышки было противоетественно. Звать того, кто не должен был вытаскивать её из воды и закидывать на плечо образом не подобающим джентельмену - не надёжно, глупо колдовать для плода собственного воображения.

А потом все окружающие звуки и нетерпеливое дыхание переминающегося с ноги на ногу Кривика стихли, отступив на задний план. Всё, что осталось перед ней - это тёмная фигура сидящая на камне в плаще и внимательный взгляд из-под капюшена, который она чувствовала спиной, уходя. "Пусть тьма укроет тебя... от меня". С высоким, на грани слышимости, почти истеричным длинным раздражающим звуком каким только может издавать скрипичная струна под неумелым воздействием смычка, луч энергии маяком разрезал упомянутую тьму, привлекая внимание того, кого встречала лишь однажды. Кто не отозвался на её просьбу, но и не лишил её пути.

А потом короткое мгновение закончилось. Никаких скрипок и колдунов, только малеькая княжна, непонимающе глядящая на камень в стойле, рядом со старой клячей.

-Получилось? - ошарашенно спросила она у камня. И спохватившись, поспешно оглянулась, пряча его обратно в карман.

-Поторопимся, да? - голос Артемиды был ласковым, но движения приобрели поспешность, не дающую пространства для поглаживаний животного. Она спешно седлала и грузила коня, чтобы немедленно вывести его из конюшни, и пуститься к воротам на севере.

Мгновение закончилось — звоном неосторожно порванной струны и тишиной. Отсутствием звука, кричавшем о нерождённом из-за спешки...

Лучик не отозвалась на вопрос. Пульсирующий светом осколок был спрятан обратно в карман — где его ритмичное сияние угасло, растворившись в тенях. Кривик недовольно дёрнул головой и шумно вздохнул, посмотрев на хозяйку. Что-то укоряющее было в его взгляде, точно это не он ещё недавно подгонял беглую княжну, всем видом напоминая о нехватке времени. И всё же — старый конь безропотно позволил нацепить на себя сбрую и вернуть на положенное им место вьюки. Много времени это не заняло — помогая расседлать Кривика, Рик аккуратно развесил всю амуницию по крючкам, так что снова собраться в путь теперь не составило труда.

Уже выводя коня на улицу, Артемида заметила маленькую фигурку, прошмыгнувшую мимо неё в приоткрытую дверь таверны. Оставалось лишь надеяться, что это и был Тари, о котором говорил мальчик-солнце — и письма княжны вскоре окажутся доставлены на почтамт, смешаются с другими посланиями от жителей Карна да разлетятся по землям Приграничья к своим адресатам. Вновь кольнуло ощущение опасности — предчувствие ловушки, в которую вот-вот попадёшь ногой. Но даже если это глупое чувство не происходило от нервного напряжения, поздно было что-то менять. Чернила на пергаменте высохли, оставшаяся в комнате магическая печать скрепила послания, а мальчик уже наверняка поднимался по нескрипучей лестнице к Рику. Ничего...

— ...не могу сделать. Приказ магистрата.

Полноватый мужчина, стоящий рядом с парой тяжело нагруженных лошадей, раздражённо выругался и резко дёрнул поводья, разворачивая своих скакунов обратно в город. Усталого вида начальник караула в годах только сплюнул на землю и махнул своим людям. Незаметно для себя Артемида прошла небольшой городок и оказалась у северных ворот... которые закрывались прямо перед её носом. Вокруг суетилось с десяток стражников — позёвывая, недовольно переговариваясь и задаваясь вопросом: какого дьявола их без предупреждения, не в срок вызвали на службу, да ещё и вынудили разбираться со всякими проходимцами-торгашами, которым не сиделось в Карне, и — вот ведь заразы!.. — не могли они разве собраться на полчаса раньше или отложить выезд до завтра... Где-то внутри одной из сторожевых башен гремел цепями механизм, опуская прочную кованную решётку вдобавок к уже затворявшимся укреплённым створкам ворот...

— Закрыто. По распоряжению магистрата. Когда скажут открыть — понятия не имею. Топай обратно, — недружелюбно бросил начальник караула в сторону Артемиды, скользнув по ней взглядом. Кажется, он уже собирался вернуться обратно в сторожку и оставить подчинённых разбираться с очередным потенциальным скандалом — но что-то заставило глаза старого солдата вернуться к девушке и пристально вглядеться в неё.

-И вам доброго денёчка, сэр! - Артемида сверкнула дружелюбной улыбкой, явно узнавая начальника караула как старого друга семьи.

-Ну и суета сегодня, правда? Чего только не случается. Я вот тоже думала пораньше болеющего дядюшу навестить, да встретила на рынке вашу достопочтенную супругу, грех было не задержаться словечком перекинуться. Впрочем, не жалею, любые неприятности отступают, когда встречаешь добрых друзей, правда? - ласково защебетала девушка. Начальник караула мог бы плюнуть на пустую болтовню, но беззаботно поглядывая на солнце, девушка невзначай положила руку на шею и непринужденно спустила вниз, за ворот рубашки, где у девушек обычно начинается нижнее бельё. Был смысл задержаться не на долго только для того, чтобы проследить за светлым изогнувшимся запястьем гадая, что происходит... пока тонкие пальцы привычным жестом расстегивали маленький замочек, зацепленный за кружево.

-Супруга Ваша обранила, так славно что я Вас встретила и могу вернуть сегодня же, она будет так рада! - в руке княжны блестнул дорогой кулон на тонкой золотой цепочке с синим драгоценным камушком, который был на княжне в её день рождения.

-Да и к воротом я подоспела вовремя, ещё не закрыты, значит и к дядюшке успею! Он совсем плох...

Брови начальника караула медленно ползли вверх в ответ на щебетание девушки. Всё выше и выше, грозя перепрыгнуть уже заходящее, едва видимое из-за городской стены солнце, бросавшее на землю густые тени. Пара стражников, не нашедших себе занятия, тоже прислушивалась к несущейся галопом по словам княжне. Один из них приглушённо поинтересовался у товарища, с каких это пор их командир стал женатым человеком — он же вроде зарекался... Блеснувший в сумерках кулон развеял все сомнения и приковал к Артемиде с полдесятка взглядов. Мог бы, наверно, и больше, но часть караула больше была озабочена нелёгкой задачей по закрытию створок ворот и глазеть по сторонам пока не собиралась.

— А-а-а... чего же сразу не сказала?.. — пробормотал главный, с трудом оторвав взгляд от драгоценного камня в кулоне. Под взглядами подчинённых, он шагнул к Артемиде, потянулся рукой в сторону беглой княжны...

Кривик оказался быстрее.

С неестественной для престарелого скакуна скоростью, он мотнул головой в сторону командира стражи и сомкнул челюсти на тянувшейся к хозяйке руке. Под плотной кожаной перчаткой мужчины что-то слабо хрустнуло, а затем все звуки заглушил его испуганный вопль. Кажется, стражник всё-таки выдернул руку из зубов коня — а может это сам конь отпустил его, ясно обозначив своё отношение ко всяким сомнительным персонам, тянущим немытые руки к Артемиде. Понять это было трудно, потому что в следующую же секунду мир для княжны перевернулся с ног на голову. Что-то боднуло её в живот, выбив дыхание — и вдруг под грудью уже оказались ремешки конской сбруи, грива, лоснящиеся чёрные плечи...

Ворота!

— Закрыть! Живо! Это она! Хватай!..

Карман с осколком драконьей души дохнул жаром через ткань. Сбоку от Артемиды что-то полыхнуло. Раздался гром, треск дерева, грохот падающего металла... стук копыт. Перекинутую через плечи Кривика девушку трясло и мотало, под мелькающими перед глазами передними копытами пронеслись обломки ворот и оплавленные куски металлической решётки. Их сменили грубые камни, переходящие в грунтовую дорогу. Ветер трепал волосы. Кривик бежал из Карна, шумно фыркая и тряся головой...

Что-то было не так. Девушка почувствовала это, когда взгляд стражника остановился на драгоценности, а другие стали обращать внимание и уже пожалела, что выбрала не деньги. Но продолжала лучезарно улыбаться, обратного пути уже не было. И даже поверила, что протянутая рука стражника была признаком заключения сделаки, сейчас он просто возьмёт кулон и...

Глаза княжны округлились, когда конь сделал выпад. Одно котороткое мгновение, после которого стало очевидно, что всё вовсе не так, как хотелось бы думать. Но запаниковать она не успела, в следующую минуту её главной и единственной целью стало не свалиться с коня, поперёк которого княжна оказалась. Руки скользии по лоснящейся шерсти, ища за что зацепиться и не находя опоры, волосы лезли в лицо, в рот и закрывали глаза, мешая хоть отдалённо ориентироваться в ситуации. Пустое стремя мотнулась, едва не угодив ей в висок и девушка зацепилась за него рукой, создавая хотя бы иллюзию устойчивости... которой не было. Какой бы опытной наездницей княжна ни была, к скачке поперек не была готова. Согнутые колени прижимались к плечам, пытаясь почувствовать опору и чувствовали только то, что соскальзывают. Напрягшаяся всем телом, Артемида продолжала удерживаться только чудом, пытаясь не думать о том, что было бы страшнее, свалиться слишком близко от города и стражников, которые могли бы оперативно рвануть следом или попасть прямо под копыта коня, зато не доставшись страже.

-Свалюсь. Я сейчас свалюсь, - пропыхтела княжна, когда выбитого дыхания хватило хоть на что-то, а паника уступила место одной единствнной мысли.

Нельзя было сказать наверняка, сколько бежал Кривик, пока Артемида не подала голос — и сколько конь ещё успел пролететь после того, как его хозяйка смогла хоть что-то сказать. Но постепенно, престарелый скакун стал замедлять ход. Сумасшедшая тряска уступала место более размеренному покачиванию, за грохотом копыт стало различимо тяжёлое дыхание коня, отдалявшийся звон колоколов... Наконец, Кривик остановился окончательно — тяжело опустился на подогнутые ноги, позаботившись о том, чтобы Артемида плавно соскользнула со взмыленных плечей на землю, и так и остался лежать на земле.

Сколько бы ни заняло бегство из Карна времени, нельзя было отрицать — оно прошло успешно. Городок остался плохо различимым силуэтом у самого горизонта, в наступающих сумерках мерцая маленькими огоньками. Самый яркий из них был окрашен в необычный насыщенный золотистый оттенок, переходящий на гранях в более привычный рыжевато-оранжевый. Что-то подсказывало княжне: там, где он горел, раньше стояли северные ворота Карна...

Кривик тяжело дышал и отфыркивался, развалившись на земле и мотая головой. Свой побег он закончил на опушке небольшой рощицы, в стороне от проложенных дорог. Кажется, при побеге он не пострадал — на взмыленной гнедой шкуре не было заметно никаких ран. Но продолжить путь прямо сейчас точно не бы не смог. Ему требовалось хотя бы несколько минут на отдых. Возможно, после этого было бы разумно вести коня под уздцы, хоть немного уменьшив ношу старого скакуна... но с другой стороны — скромный вес Артемиды вряд ли мог сыграть большую роль. А им надо было продолжать двигаться. Пока не...

Нашёл...

Ощущение чужого взгляда пришло вместе с холодным ветром, который нёс на себе тревожный колокольный звон и едва различимые нотки гари. Тот же самый взгляд, что и в ночь бегства из родного замка — что искала княжна, разрезая тьму плачем одинокой скрипки. Разве что сейчас он был... расфокусирован. Словно смотря издалека, его обладатель глазами зацепился за что-то близкое Артемиде, видел её саму и окружение — но не глядел на неё прямо.

Не двигайся. Мы идём.

Лоскутком ткани, который потерял последний узелок крепления, девушка соскользнула с коня едва ли не до того, как тот сам опустился на землю. Не привыкшие к пережитой нагрузке тонкие аристократические руки безвольно раскинулись в стороны, ошалевший, не видящий взгляд невидяще упёрся в небо. И только хриплое, свистящее дыхание указывало на то, что умирать княжна не собиралась. Мокрый кашель скрутил маленькую фигурку, казавшуюся ещё более миниатюрной рядом с конём, заставил перевернуться на бок, подтянув колени к животу и обхватив их руками. Откашлившись она поспешно приподнялась на дрожащих руках, с тревогой оглядывая опустившегося на землю коня. Она даже нашла силы, чтобы поднять одну руку, проведя по его шее, убеждаясь что скакун в порядке... И рухнула обратно, лбом в сухую землю.

Такой её нашел холодный ветер, пробравшийся под мокрую одежду, заставивший втянуть живот, мигом сделавший одежду на разгоряченном, быстро остывающем теле стылой, неприятно липнувшей. Но холод мокрой одежды, пришедший с дуновением ветра, не мог сравниться с колючем морозом, поднявшимся из глубины её существа, замедлившим темп биения серда и сковавшим ставшее очень сухим горло. Он здесь и знает, где её искать. Сухая земля размокала там, где её касался мокрый висок и лоб, размазывалась по щеке, прокинала в растрепанные спутанные волосы, которым теперь было бесконечно далеко до той изысканной высокой прически, в которую были уложены утром её шестанадцатилетия. Больше всего княжне хотелось остаться лежать в траве, вдыхая запах земли, котрого здесь было больше, чем ноток гари. Игнорировать холод, который шел от земли, пробираясь в ставшее очень тяжелым тело, не оставляя здоровым тех, кто позволит себе спать в его объятиях.

Артемида с трудом разлепила веки. Прямо перед её лицом паук плел паутину между несколькими высокими колосьями. Его лапки вытягивали и закрепляли тонкую прозрачную но прочную нить. Паутина затряслась, когда в неё попала мушка и стала дергаться, пытаясь выбраться, но вместо этого ещё сильнее путаясь. И княжне, не привыкшей сравнивать себя с мухами, старания насекомого показались смутно знакомыми. Паук бросил свое занятие, быстро перебирая лапками переместился в центр паутины к жертве.

-А ты должен сидеть в таверне и лечить брата, - прошептала княжна, медленно поднимая руку и разрывая паутинку, высвобождая муху. Та напоследок укусила Артемиду за палец. Сфокусировав взгляд на пауке, чью паутину она порвала, оставив хозяина без обеда, девушка слабо пожала плечами.

Рик выходит не отправил брата по ложному следу во владения Киллана. Или отправил, но тот ему не поверил. Мог бы придумать как задержать… Впрочем, если речь о ее сестре…

Девушка медленно перевернулась обратно на спину. Синева глаз была темнее неба готовящегося к ночи и могла бы посоревноваться с ним в глубине. Спина начала по-настоящему мёрзнуть. Сейчас горло саданило от острого царапающего дыхания в скачке с примесью пыли и гари. Если продолжит так лежать, завтра горло будет болеть от простуды и это легкое последствие…

Девушка облизала высохшие губы. Следил ли он за ней раньше похожим образом, но не показывался? Или это впервые потому что появился инструмент? Какая-то вещь, которую она оставила в таверне помогла взять след? Или её собственный сигнал сделал её видимой? Почему не промолчал, зачем звучал, обозначая свой шаг? Получает удовольствие от погони? Хочет, чтобы она запаниковала? Удовольствие сродни жизни медленно утекающей из рук?

Небо скрылось на несколько секунд, когда девушка закрыла глаза. Но длинные темные ресницы дрогнули и медленно распахнулись, возвращая синеве синеву. У княжны сохранялось странное чувство, что это её взгляд расфокусирован. Что это она видит окружение и её саму со стороны, а не находится внутри…

Или не так. Она послала предупреждение и он вернул его, предупреждая… О чем? «Мы идем». Они - с Дианой? С группой которую отправила с ним Элеонора? Обозначил близость и дал время уйти? Почему такая странная формулировка, сказал бы прямо если его слышит только она. Или это должно было прозвучать вслух и код такой. Он же не мог правда надеяться что она послушается и будет просто ждать? Глубоко втянув носом воздух, княжна снова прикрыла веки.

Или… мог? Что могло заставить убийц её отца думать, что она может решить дождаться их. Что может быть хуже...

Артемида резко села, возвращаясь в тело. Встревоженный взгляд недоверчиво оглядывал холмы, вгляделся в основания деревьев, вернулася к городу вдалике. Шорохи и голоса птиц не замолкали от наступающих сумерек, не суля беды. От колокольного звона сердце колотилось быстрее, не пострадал бы кто. Нотки пожара щекотали нос, навивая тревогу, но кроме этого не было ничего, что сулило бы ещё больше неприятностей.

Девушка дотронулась пальцами до губ и нахмурилась, увидев что-то черное на пальцах. Понадобилось ещё несколько мгновений чтобы понять, что это просто земля, размазанная по лицу. Девушка быстро собрала волосы, чтобы они не беспокоили её сейчас своей спутанностью. Рукавом рубашки наспех вытерла лицо, похлопала себя по щекам, собираясь с духом.

-Ты - мой герой. Никогда этого не забуду, - сообщила она Кривику, заглянув в лошадиные глаза. Совсем не идеально чистые, но всё ещё светлые пальцы погладили коня по переносице, искусанные губы чмокнули героя дня в мокрый нос.

-И ты тоже, Лучик. Спасибо, - княжна дотронулась до ткани, где был скрыт осколок, но доставать его не стала, чтобы отблеск осколка не привлекал внимание, видимый издали.

-Уйдём ещё разок? - девушка поднялась, беря коня под уздцы. Далёкий город был всё ещё слишком близок для преследователей, которые точно знают, в какую сторону княжна пошла. А Артемида с Кривиком слишком устали, чтобы двигатья быстро в сумерках. Им нужно спрятаться. Открытое пространство с холмами слабо подходила для этой задачи, но роща могла помочь. По крайней мере их не будет видно издали. А если повезет, наткнутся ещё раз на укромную пещеру где можно поспать или по крайней мере пройдут немного вдоль ручья, путая следы. Понять бы ещё что помогает колдуну её находить...

-Лучик... ты знаешь, как он нас находит и что нужно, чтобы спрятаться? - поинтересовалась девушка, не сильно надеясь на ответ, скорее размышляя вслух, двигаясь к деревьям, на ходу продолжая оттирать лицо от земли и глины.

Лучик не ответила.

Наверно, спроси кто у исправных часов, сколько времени беглая княжна провела вместе с осколком души древнего дракона — те бы отмерили им не больше полутора суток. И всё же... оказалось, что Артемида успела привыкнуть к незримому ощущению близости другого существа. Едва различимому теплу, которое осколок... нет, не распространял вокруг себя — но передавал девушке напрямую, через смятую одежду и усталое тело вливая его в самое сердце, самую душу. Возможно, именно слабость этого чувства стала причиной того, что оно казалось естественным — ускользало от восприятия, как привычное руке украшение. А может... долгий сон в пещере всё же являлся чем-то большим, нежели простым тягучим кошмаром?..

Сейчас это было неважно. Потому что Артемида больше не чувствовала присутствия Лучика рядом с собой. Во всяком случае, такого... явного — если это слово можно было применить к этому призрачному ощущению. Застыв, замерев, вслушавшись и закрыв ладонями глаза, чтобы никакой другой свет не отвлекал от поисков — девушка ещё могла нащупать крошечную искорку, тлевшую внутри золотистого камня под её одеждой. И только. Лучик словно... заснула. Пробив Артемиде путь из Карна и наверняка потратив за раз больше сил, чем отдала за сотни лет одинокого ожидания в тёмной щели скал — теперь она затихла. И несведущей в вопросах магии княжне оставалось лишь гадать, сколько времени потребуется осколку дракона, чтобы восстановиться и вновь ответить подруге.

То же самое, лишь в меньшей степени, было справедливо и для Кривика. Подчиняясь хозяйке, старый конь неуверенно поднялся на ноги и побрёл следом за Артемидый, ведомый за уздцы. Устало опустив голову, всё ещё тяжело дыша после забега, которого вряд ли бы кто-то мог ожидать от него дома, в замке Роу. Но по крайней мере, сейчас скакун вёл себя тихо — не возмущался продолжением бегства, не трясся и не отвечал фырчанием на каждое движение девушки. Просто продолжал идти по пути, который Артемида с трудом находила в разрастающейся вечерней мгле.

Рощица, в которой девушка решила скрыться от преследователей, была молодой. Деревья в ней ещё не подняли свои кроны до уровня крепостных стен, не закрыли небо густой листвой — и днём здесь наверняка было очень красиво. Когда солнечный свет падал вниз, падал на одни листики делая их зелень стократ ярче — и проходил насквозь через другие, делая их подобными золоту. Между кронами виднелось голубое небо, а насыщенные пятнышки ягод на кустах манили сильнее любых драгоценностей... Но теперь, в сумерках — от всего дневного великолепия остались лишь тени. Шорох старой палой листвы под ногами. Неразборчивый шёпот холодного ветра, прятавшегося от взглядов первых звёзд...

Артемида искала дорогу осторожно. Она знала, что густые заросли кустарника были ненадёжными союзниками — скрывая от чужих глаз, парой сломанных веточек они могли рассказать опытному следопыту всё, что ему нужно было знать о выбранном добычей направлении. Княжна не знала, мог ли преследовавший её даже во снах колдун читать знаки в природе так же хорошо, как охотники Приграничья. Но не сомневалась, что это было под силу её сестре — и любым другим предателям, которых Элеонора могла послать вслед за беглой падчерицей. И потому — старательно выбирала самые широкие прогалины в рощице, на которых меньше всего риска было оставить клочок одежды, конский волос, неосторожно обломленный лист...

Так же старательно она вглядывалась в сумрак, в поисках следов того, что не первой выбрала рощицу своим убежищем. И всё же — почему-то оказалась совершенно не готова к тому, что глаза вдруг различили впереди мерцание огня, а носа коснулся не очень аппетитный, но густой запах варящейся каши. Меньше чем в десятке метров от неё, на небольшой полянке за кустами — кто-то был. Там горел костёр. Двигалась чья-то крупная фигура, отвечавшая низким ворчанием на неразборчивые реплики второго незнакомца, кажется — сидящего с противоположной стороны огня. И ещё... был там кто-то ещё. Третья фигурка, закутанная в ткань, тихо лежала у самых кустов — почти не двигаясь, вроде бы укрытая какой-то тканью. Никто из них пока не замечал Артемиду. Кривик замер у неё за спиной, кажется — по-человечески затаив дыхание.

Сердце девушки тоскливо сжалось, не почуствовав привычного отклика и она снова ласково коснулась ткани, мысленно обещая камушку, что всё будет хорошо, они что-нибудь придумают и будут снова общаться, как прежде, а может быть и лучше, чем эти полутора суток, ставшие внезапно очень долгими, новым измерением отсчёта времени. На мгновение тонкие брови поднялись домиком, бросив виноватый взгляд на коня. Но на самобичевание не было времени, всё окажется напрасно, если погоня настигнет её сразу после побега. Княжне понадобится всё её внимание…

Артемида остановилась, вглядываясь в свет костра между деревьями. Глубоко внутри шевельнулось простое наивное желание присоединиться к путникам. Подойти и попроситься к костру, сесть поближе на плащ и куртку, поворачиваясь к огню то одним, то другим боком, чтобы высохла одежда согревшаяся под курткой, но всё ещё не приятно касающаяся кожи влагой. Вытянуть ноги. Получить миску каши и ковырять её добрую половину вечера под дорожные байки новых знакомых…

Артемида одернула себя, натягивая капюшон на голову. Она уже была слишком взрослой, чтобы повести себя так наивно. Это в 15 лет она ещё могла радостно выйти на встречу незнакомцам. Но ей уже исполнилось 16! Возраст, когда можно было объявлять о помолвке. Значит она должна думать о последствиях и не могла вести себя так безответственно. Не тогда, когда она точно знает, что княгиня послала за ней людей, которые вполне могли быть в этой роще. Не говоря уж о разбойниках и о том, что даже простые стражники уже знают, что её ищут. Значит даже не причастные бродяги наслушавшись слухов могли попробовать вернуть её в замок за выкуп.

На смену беспечному желанию присоединиться к костру пришла тревога. Больше всего хотелось попятиться назад, не сводя взгляда с сидящих у костра, чтобы быть уверенной, что их не потревожило чужое присутствие. Но именно такую ошибку совершали герои книг, спиной громко наступая на ветку или падая. Поэтому девушка всё же оторвала взгляд от сидящих у костра, обернувшись в пол оборота и медленно отступая боком, глядя под ноги и стараясь удерживать фигуры хотя бы на переферии зрения, кивнув коню в обратном направлении. Сейчас отойдут и обойдут незнакомцев по широкой дуге… дурное предчувствие сжало желудок.

-Если что-то случится возвращайся к городу. Там где-то Ди, - одними губами прошептала она уставшему коню.

Предательских веток под ногами не нашлось, как и сочно хрустящих сухих листьев. Даже Кривик при всей своей усталости и не самых подходящих для крадучего передвижения по молоденькой роще габаритах умудрился не издать ни единого громкого звука. Беглая княжна и её спутник отступали назад бесшумно, позволяя набирающей силу тьме плотнее укутать их своим покровом. Казалось, люди на стоянке ничего не заметили. Наверно — так оно и было. Но оказалось, что скрываться следовало не от них...

...а от того, кто как и Артемида прятался в густом сумраке под деревьями.

Плавно напетое заклинание лишь на последних звуках отделилось от шёпота ветра — и тут же ударило по девушке и коню ватным молотом. Остатки сил покинули тело Артемиды, точно вода из распоротого бурдюка. В глазах потемнело, голова пошла кругом. Расплывчатое пятно костра где-то впереди взметнулось ввысь, оставив после себя туманную алую полосу. А может это сама Артемида упала? Иначе почему под щекой вдруг оказались сладковато пахнущие листья и земля, от аромата которых её начало раскачивать из стороны в сторону... как на корабле, который в наивных романах увозит принцесс от родных берегов, чтобы никто из знакомых не мог помешать знакомству с обаятельным капитаном пиратов. Остроумным и острым на язык, прячущим за язвительными репликами и цинизмом благородное сердце. Который будет держать беглянку в объятиях, стоя вместе с ней на носу корабля и ловя лицом брызги морской пены. А потом — подхватит на руки и понесёт к себе в каюту и уложит на мягкую кровать, прежде чем приглушить свет и...

— ...зачем две штуки, зачем две... Вот зачем! Я же говорил: раз Косой продаёт два комплекта по цене одного — это судьба и знак, ниспосланный нам свыше!

Пират был. Корабля не было. По крайней мере, с ним у полянки рядом с костром из общего имелась только плавная качка, и то — она медленно утихала по мере того, как взгляд Артемиды фокусировался на одноглазой физиономии... вроде бы — одноглазой. Неизвестный сидел перед ней на корточках, оставив костёр за спиной, так что различить черты лица бандита было очень сложно. Но демоническая изумрудная искра в тени горела только одна, примерно на месте левого глаза. Может просто закрыл другой?..

— О! Похоже, наша гостья всё-таки решила провести сей дивный вечер в сознании! — разулыбался мужчина, впившись взглядов в лицо Артемиды. Плавно помахав перед ней ладонью, он произнёс: — Приветствую вас, о прекрасная незнакомка, у нашего скромного очага! Как себя чувствуете? Ничего не болит? Тошнота? Головокружение? Слабость? Ощущение гложущей пустоты внутри на том месте, где ещё недавно было что-то очень важное — такое же родное как, скажем, рука? Но не такое заметное, что можно почувствовать, лишь лишившись этого?..

Вопросы незнакомец задавал участливо — и каждым бил точно в цель. Боли Артемида не чувствовала. Живот неприятно крутило и купленный Риком обед стыдливо интересовался, нельзя ли ему покинуть столь непутёвое вместилище — но трусил переходить к решительным действиям. Голова ещё плыла, но постепенно возвращалась в норму, если не считать ватного ощущения внутри черепа, тормозившего мысли. Слабость... была — гадская, от которой позорно ныли мышцы. И она мешалась с чем-то иным. Противным чувством, которое мужчина описал очень чётко, будто и сам был знаком с ним не понаслышке. Пустота... зияющая дыра в груди. Мёртвая тишина вместо робкой песни скрипки, на которую Артемида никогда не обращала внимания — пока не потеряла её. Пока её не лишили чего-то, оставив лишь провал по которому гулял сухой, безжизненный и безмолвный ветер.

О чём одноглазый не стал упоминать — так это о кандалах. Тяжёлых металлических обручах, обхвативших горло девушки, её запястье, щиколотки. Связанных между собой цепями.

Веки стали очень тяжелыми, длинные ресницы обычно порхающие крыльями бабочки казались вовсе неподъёмными. Глаза медленно разлепились, чтобы только уловить расплывчатый тёмный силуэт и сомкнуться вновь. Ещё одна попытка поднять каменые веки, взгляд мазнул по лицу незнакомца и скрылся под ресницами. На третью попытку, хмурясь, от чего на лбу появились морщинки, она всё же смогла сфокусироваться на участливом пирате. Темная синева взгляда сливалась с расширившися зрачком, не совсем ясно давая понять, где заканчивается цвет и начиается темень. Рыжие отлески огня отразившись от земли касались радужки контрастной медной рыжью, делая синь вокруг себя зеленоватой. Княжна пару раз моргнула, с видимым усилием удерживая взгляд сфокусированным. Пересохшее горло издало жалкий щелчек пытаясь проглотить сухость. Взгляд упал с лица одноглазого, норовя вернуться в небытие, но вместо этого прополз по освещенной костром поляне, выхватывая случайные образы, пытаясь уцепиться за расположившихся за тёмной фигурой. Пересчитать их. И может быть узнать в одном лошадиный бок...

Тяжелый, не совсем понимающий что происходит взгляд вернулся к пирату. В этот раз преодолевая ватное сопротивление пришлось губам.

-В самом деле, - пробормотал на участливые вопросы слабый девичий голос.
-Мне не хорошо... Милорд... Не могли бы... - чего не мог новоиспеченный милорд осталось загадкой, так как повинуясь внезапному порыву, девушка подалась набок, судя по всему намереваясь отплатить за участие недавно съеденым ужином, если не самому мужчине, то по крайней мере его сапогам. Однако угроза вышла холостой, желудок неприятно сжался, но с первым полноценным приёмом пищи за сутки так и не расстался. Звякнули цепи, мешающие движениям. Сделав пару глубоких вдохов и слабо ахнув, княжна обмякла, уронив голову набок, как теряют сознания утонченные барышни изведенные ритмичными вальсами, когда на недостаток воздуха в многолюдных залах накладыается шокирующее происшествие и ноги просто отказываются держать их. С той лишь разницей, что здесь заботливые руки кавалера не подхватывали её под спину, никто не начинал суетиться вокруг, обмахивая даму веером и волосы не могли сделать красивую волну в падении, так как она уже была на земле. Сознание покинуло гостью, едва та успела открыть глаза.

Только бы не отключиться по-настоящему.

Изображая благородный, беспомощнй обморок, пока ещё держа глаза закрытыми по-настоящему и не подглядывая из-под ресниц, Артемида превратилась в слух, прислушиваясь к ощущениям, пытаясь кожей чувствовать движения человека, оставшегося перед ней. Не отключиться. Это требовало усилий. Кроме того, что день измотал княжну, заклинание огревшее их с Кривиком по голове отпускало чудовищно медленно, тело так и просилось отпустить его на отдых. Но тревога была сильнее. Она опасалась не тех. Совсем не тех. Попасться людям тётушки, что может быть хуже? Кандалы и незнакомые небритые типы с непредсказуемыми намерениями, вот что может быть хуже! А то, что эти люди не были посланы никем из знакомых ей семей, она не сомневалась. После всего, она всё ещё оставалась княжной и никто не посмел бы обращаться с ней подобным образом. В её собственных землях!

Ещё одно чувство с которым ей приходилось бороться на равне со слабостью, было злостью на криворуких простафиль, которые не понимали, что делают и с кем имеют дело. Железка на шее, как будто она бесправная зверушка, или преступница потерявшая право на уважение подумать только! Этимужланы заслужили гнить в темнице, и справедливая ярость её... Ничего не могла им противопоставить. Только сделать хуже, добавив ко всему прочиму пару пинков. Такие вещи княжна хорошо чувствовала особенно сенситивными частями тела, в которые плавно переходила гибкая спина, почти сразу под тонкой талией.

Оставалось слушать. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя после ватного удара в сравнительной безопасности и подумать, что делать дальше. А ещё ей нужна была информация, которая помогла бы сориентироваться в происходящем и которую никто бы не озвучил, будь новоиспеенная гостья в сознании, но которая могла бы по неосторожности прозвучать рядом, пока она ничего не слышит.

— Ай-яй-яй, — сочувственно протянул голос одноглазого, когда его хозяина скрыли от Артемиды опущенные веки. Вот только впечатление от выбранного им тона что-то портило. Не явная фальшь, но... полное отсутствие теплоты. — Похоже, нашей новой гостье нездоровиться... Мак, признавайся: ты опять полез к котелку, пока я отходил? — весело поинтересовался "пират", судя по чуть изменившемуся звуку — повернув голову в сторону. — Сколько раз тебе говорить: оставь это, кулинария — не твой удел! Научись находить радость в том, что у тебя получается лучше всего. Клянусь Драконом, я не знаю того, кто бы мог лучше тебя проломить человеку голову или выбить одним ударом все зубы вместе с половиной челюсти! А такое умение работать с людьми, между прочим, открывает широчайшие горизонты перспектив в нашем общем деле...

На заботливые увещевания говорливого мужчины откуда-то из пространства за ним отозвались грубым, почти звериным ворчанием. Разобрать в них слова оказалось невозможно, но княжне хватило проницательности, чтобы соотнести новый голос с крупной фигурой по одну сторону от костра, замеченной в момент спешной попытки оглядеть стоянку разбойников. И кажется... ещё чуть дальше она действительно видела бок Кривика?.. На земле. А может это вовсе была спина лежащего без дыхания скакуна?..

Раздался новый голос — тоньше и неприятней, отдававший одновременно злой насмешкой и подобострастием:

— Да если б это от Маковой баланды, она б заблевала все кусты! Его харчи в животе не сидят — не с одного, так с другого конца утекают!..

Ворчание перешло в откровенно угрожающей рык. Пират недовольно цыкнул языком — не очень громко, так что если бы Артемида не лежала рядом с ним, то могла бы принять этот звук за потрескивание угольков в костре. И всё равно... после этого на полянке вновь наступила тишина, нарушаемая только безразличным ко всему шёпотом огня.

— Арчи, в твоих словах есть зерно правды, — неторопливо произнёс одноглазый с интонацией, которая предвещала не столь лестное продолжение. И оно не заставило себя ждать: — Но разве стоит так выражаться при дамах? Особенно, когда одна из них принадлежит к высокому роду и вряд ли привычна к простой речи честных тружеников...

Мужчина перед Артемидой неторопливо поднялся на ноги — и она поняла, что всё пропало. Они знали о том, что поймали княжну! Знали — и всё равно обращались с ней, как со зверюшкой, попавшей в капкан! Знали — и не боялись того, что за грубость и преступную непочтительность им самим придётся провести остаток коротких жизней в кандалах, которые снимут только когда головы этих дикарей полетят с плеч... Они точно не были простыми ворами или контрабандистами, у тех был духу не хватило заковать в железо правительницу этих земель! Это наверняка прогнившие до основания душегубы, убийцы. Бродячие разбойники, которые ходят вдоль дорог между владениями, как голодные волки у заячьих тропок, и режут по ночам неосторожных торговцев да неопытные патрули солдат. А значит если она срочно не придумает что-нибудь действенней полунастоящего обморока, Артемиде придёт конец! Её убьют или...

— Принцесса, почему бы вам не продемонстрировать свою невероятную проницательность и не сказать, что с этой девушкой?

...или лучше всё-таки пока не дёргаться.

Где-то за костром тоскливо звякнули цепи. Послышались неловкие, шаркающие шаги. Они медленно, неохотно приближались к Артемиде. Пират чуть отступил, давая пространство четвёртому участнику происходящего. Кажется, неизвестный — принцесса?.. — была меньше главаря разбойников. По крайней мере, она не так сильно загораживала свет костра и мерцающие пятна на веках княжны ненадолго стали ярче. Пока рядом с её лицом не опустились в землю чьи-то колени и тень не закрыла голову девушку полностью, лишив кожу едва ощутимого тепла огня. Затем колени заёрзали, вновь заставив издевательски позвякивать цепи. Кажется, это всё-таки была девушка. Она низко наклонилась над Артемидой, почти легла ей на плечо, чтобы коснуться пальцами бьющейся на шее венки — точно почему-то не могла проделать это иначе. Лица княжны коснулись спутанные, давно не чёсанные и не мытые волосы. Но это неприятное ощущение блекло по сравнению с тем, что чувствовала кожа на шее Артемиды.

Пальцы незнакомки оканчивались обломанными, но всё ещё сохранявшими остатки былой остроты когтями.

— Она жива, — бесцветно произнесла "принцесса". Произношение слов было неумелым, будто говорить на понятном людям языке ей приходилось нечасто.

— Правда? — удивился "пират" и облегчённо вздохнул. — Это столь неожиданная и радостная новость, что я готов расплакаться!

Помедлив несколько секунд, девушка глухо добавила:

— Она притворяется.

Одноглазый удручённо вздохнул. Когда же он заговорил, в его голосе появились новые нотки — непривычно острые и злые для того, кто весь прошлый разговор, в глазах Артемиды, изображал сострадательного и до отвратительности вежливого "благородного разбойника" со страниц волнующих юные девичьи сердечки романов:

— Ну же, принцесса! Неужели ваше высокородие не способно поведать ничего, о чём бы уже не догадались наши плебейские умы?.. Похоже, сегодня вы меня разочаруете.

Рука на шее княжны испуганно вздрогнула. Пауза в этот раз продлилась дольше, почти минуту "принцесса" ничего не говорила. Только дышала — неровно, часто, отчаянно стараясь сдержать звук, чтобы он не ушёл дальше занавеса её волос.

— ...Её мана-канал нестабилен, — наконец произнесла девушка. Ей удалось сохранить ровный тон, но темп речи стал быстрее, выдавая волнение. — Будто впервые открылся несколько часов назад. Затем через него попытались пропустить огромный объём энергии и... это была не её сила? Или не только её?.. — "принцесса" неуверенно мотнула головой. — На полпути что-то оборвалось. Это наложилось на нервное истощение, усталость, голод... у неё не было барьеров, поэтому оглушающее заклятье подействовало сильнее обычного. Внутри — бардак и разгром... но никакого непоправимого урона. К утру сможет идти, если поест и поспит.

Незнакомка замерла, ожидая реакции одноглазого. Парой секунд спустя он прежним гостеприимным тоном сказал:

— Прекрасно! Что ж, вы слышали нашу драгоценную принцессу, — это уже без сомнений было адресовано самой Артемиде. — Вам нужно поесть и восстановить силы. Не обращайте внимание на слова Арчи: заверяю вас, ужин у нас пусть и скромный, но абсолютно безопасный для пищеварения, а то и вовсе — полезный. С тех пор, как мы путешествуем в обществе высокой особы, я не подпускаю Мака близко к котелку.

Артемида дышала. Внутри её трясло крупной дрожью, и единственный способ не показать этого и хоть как-то совладать с эмоциями - дышать, полностью расслабив тело. Ещё недавно девушке казалось, что хуже быть уже не может. Как жестоко она ошибалась...

Её притворство было с позором расскрыто. Но большую часть своих функций оно выполнило. Полученая информация была вполне доступной для испуганой девочки. Для начала, её не собирались убивать прямо сейчас и даже готовы были тратить на неё еду. Она должна была куда-то идти, значит до финального прговора есть время. С тремя взрослыми мужчинами она скорее всего не справилась бы и со свободными руками, а уж в кандалах, когда кто-то из них умеет колдовать, а второй громилла... Брыкаться, царапаться и пытаться бежать прямо сейчас - самое жалкое и нелепое, что она могла сделать, хотя поднимающиеся в груди вознами злость и гордость просили от неё именно этого, если нет варианта приказать страже схватить негодяев. Но хорошо чувствующая надвигающуюуся беду округлость ниже спины подсказывала, что если Артемида и сейчас думает, что хуже быть не может - она снова обманывается. Достаточно оценить свободу движений так называемой Принцессы...

Принцесса. Если до контакта с ней у княжны и были какие-то сомнения, то все они разбились о дрогнувший обломаный коготь на шее и испуганное учащенное дыхание. Она знала это состояние. И если в нём пребывал кто-то, кто умеет обращаться с магией и когтями - то дело дрянь. А статус, Артемида готова была поставить, что принцесса - не прото злая шутка, статус не только не имеет влияния, но добавляет извращенного азартного наслаждения в игре, где заранее определён победитель, обретающий искженную болезненную власть. Не смотря на когти, магию и отчаянную решимость...

"В отличае от них, ты можешь расчитывать только на личное обояние", вскользь сказала падчерице однажды Элеонора, когда они обсуждали высоты достигнутые известными правительницами и пути, которыми те достигались. "Впрочем, тебе этого будет достаточно" почти ласково сообщила она, окидывая девочку оценивающим взглядом. И она рассчитывала, впутываясь в дворцовые интриги, избегая наказаний за шалости и выстраивая отношения с окружающими. Но Элеонора не рассказывала, что делать в ситуациях, когда излишняя доля личного обояния могли изрядно навредить.

Артемида дышала, один за другим опуская на дно эмоции. Сначала утопила панику, она не помогала сейчас. Потом злость, она ещё успеет разозлиться. Притупила страх, только до контролируемго состояния, сделать его меньше не могла, кроме того, это могло быть опасно. Последней она проглотила гордость. Пока её не размазали участливыми сапогами.

Девушка моргнула. Могла ли склонившаяся над ней, загораживающая от стоящего человека принцесса уловить в темноте мрачную сосредоточенность во взгляде или посчитала собранность игрой почти отсутствующего света? Но когда Артемида по-настоящему открыла глаза на подругу по несчестью посмотрел сбитый с толку, наивный взгляд обычно весёлой и лёгкой на подъем девочки, не спободной на хитрость или грубость.

-Слышали, - ей определённо было лучше. Согласие звучало легко, всё ещё немного растеряно, но определённо веселее, чем предыдущее безсвязное бормотание. У Артемиды было немного времени рассмотреть незнакомку прежде, чем та отодвинулась достаточно, чтобы девушка плавно села, прислушиваясь к ощущениям и оценивая свои силы встать.

Особых трудов княжне стоило делать вид, что не замечает тяжелых металлических обручей на собственном теле и позвякивающей тяжелой цепи. Тем не менее, казалось что поднялась девушка как ни в чём не бывало легко, почти не пошатнувшись, оказавшись на ногах.

-Так куда мы направляемся, милорд...? - контрастными рыжими всполохами падали на тёмно-синие глаза отсветы от костра, когда княжна робко подняла на одноглазого смущенный, вопросительный взгляд, встречаясь с его. Короткий вопрос, содержащий в себе два. Последнее слово подчеркнуто влекло за собой свободное место, предлагая благородному пирату самостоятельно заполнить его собственным именем.

— Милорд?.. — удивленно переспросил "пират", изогнув одну бровь таким плавным и элегантным движением, что хорошо знакомая с искусством лицедейства княжна мгновенно поняла: этот жест отрабатывался долгие годы, пока не был доведён до совершенства. В следующий миг мужчина рассмеялся, и смех его тоже по своей природе показался Артемиде знакомым. Похожим образом иногда смеялись над удачными остротами на светских раутах. Не потому, что произнесённая шутка казалась действительно смешной, но отдавая должное рассказчику и устоявшимся правилам хорошего тона. — Ну что вы, леди! Я — всего лишь скромный торговец, никогда не знавший ни шёлковых пелёнок, ни серебряных сервизов. И не заслужил таких почтительных обращений. Зовите меня просто — господин Найр...

"Пират" оказался по-своему красив. Его образ не портили ни отсутствие правого глаза, место которого закрывала тёмная кожаная повязка — ни старые шрамы на той же половине лица, оставленные то ли чьими-то когтями, то ли встречей с каким-то бездарным любителем резьбы по дереву. Природа наделила его той самой фантастичной "разбойной" красотой, что любят воспевать в легкомысленных романах. Которая казалось бы незавершённой, несовершенной без нескольких следов давних встреч со смертельной опасностью, чьи размеры легко и непринуждённо менялись от степени привлекательности девицы, подносившей мужчине выпивку в зале трактира, и его собственных планов на ночь. И лишь одно в рассказах о давних событиях оставалось неизменным: любые опасности разбойник встречал с бесстрашной усмешкой на губах и азартным огоньком в глазу цвета драгоценного изумруда... Странно только, что подобная лихая внешность досталась эльфу — а уж в том, что "господин Найр" принадлежал к старшему народу сомневаться не приходилось. Об этом свидетельствовали и полное отсутствие признаков щетины, и заострённые, чуть вытянутые назад кончики ушей. И его общая комплекция — почти человеческая, но с немного иными пропорциями, делавшими его длиннее и визуально более хрупким, чем людские мужчины (по крайней мере, те из них, кто обычно промышлял разбоем на больших дорогах). Только в книгах красоту эльфов описывали как совсем уж утончённую и почти по-женски изящную, независимо от пола — с человеческой точки зрения. Да и о том, чтобы у остроухих волосы имели тёмный медный оттенок Артемида как-то не слышала. Но именно такого цвета были длинные патлы Найра, на затылке собранные в хвост...

Возможно, попавший в очередной переплёт княжне не стоило уделять так много внимания внешности главаря поймавших её разбойников. Но смотреть на него было однозначно легче, чем на маленькое чудовище в цепях, замершее поодаль от своего пленителя.

Принцесса... у орков не было принцесс, об этом выросшая в Приграничье Артемида знала наверняка. Как и о том, что таким искажёнными телами обладали только жители Великой Пустыни — те, кто поколениями скитался по отравленным древними и злыми чарами пескам, пил ядовитую воду проклятых источников, ради собственного выживания не чурался заключать сделки с обитателями Преисподней и безумными духами погребённых под дюнами драконьих городов... Наверно, этой молодой орочке было столько же лет, сколько и Артемиде. Хотя худоба скрадывала на вид пару лет. А рост — наоборот, добавлял к ориентировочным шестнадцати ещё несколько. Очень смуглая кожа, с каким-то неестественным желтоватым оттенком. Резкие черты лица. Угловатые, оттопыренные по бокам головы уши, походившие на эльфийские, но более... плотные, грубые. Грязные тёмные волосы, с левой стороны черепа — длинные, с правой — коротко обрезанные... наверно, из-за толстого рога, который рос с края лба, резко загибался назад и едва ли не врастал обратно в кость, только где-то рядом с макушкой уходя концом чуть вверх и в сторону. И разные глаза. В сумраке, когда она стояла против света костра, могло показаться, что у неё тоже остался только один — правый, в пику "пирату". С совершенно неестественной, яркой серебристо-белой радужкой, сливавшейся с белком и создававшей ощущение слепоты. Но и левый был на месте — только имел тёмный цвет и терялся рядом с притягивавшим чужой взгляд братом.

А вот то, что рука у "принцессы" была только одна, сомневаться не приходилось. Грубая пародия на платье, в которое она была одета, не имело с правой стороны ни рукава, ни дыры под отсутствующую конечность. Не было заметно и бинтов, опутывавших обрубленную культю. Это давало надежду, что увечье не было нанесено ни "галантным" лидером разбойников, ни его подчинёнными... Хотя даже культи под тканью не замечалось — руки просто не было, будто "принцесса" родилась только с одной. Наверно, такое действительно могло случится с орком. Хотя княжне рассказывали, что больных и калечных детей те использовали в качестве приманки для хищников, а то и съедали сами, вместо того, чтобы тратить на них ограниченные ресурсы племени. Если эта девушка родилась инвалидом, но от неё не избавились... может действительно было в ней что-то ценное для дикарей-кочевников?..

Единственная левая рука орочки, точно так же, как и у Артемиды, была перехвачена на запястье металлическим кольцом. Но так как второй у неё не было, разбойникам пришлось импровизировать — плотно перемотать свободную цепь вокруг тела, зафиксировав кандалы у горла. Свободы движения это почти не давало. И судя по виду обломанных когтей на пальцах дикарки, предостережение было разумным...

— Ну же, прошу вас! — Найр гостеприимно указал княжне в сторону костра с бурлящим над огнём котелком. — Оставим все разговоры на утро. Разве могу я утомлять скучными историями и без того лишённую всяких сил девушку, отказывая ей в необходимым отдыхе и горячем ужине? У нас ещё будет достаточно времени в дороге, чтобы хорошо узнать друг друга.

Руки девушки начали движение вверх. Но вовремя вспомнили о цепи идущей к ноам и остановились, не натянув её до предела. Движение продолжил лишь локоть. Склонив голову на бок, княжна о предплечье убрала назад упавшие на лицо волосы таким непринужденным жестом, будто только так и поступали леди, когда хотели поправить прическу.

С момента, как она увидела одноглазого, в голове раздражающим фоном крутилась навязчивая песенка. Из детских потешек, которые поёт ребятня играя во дворе.

Пошел козёл по лесу, по лесу, по лесу
Искать себе принцессу, принцессу, принцессу...

-Благодарю за приглашение, господин Найр. Я не забуду вашего гостеприимства, - светским приветливым тоном отозволась девушка, снова скромно опустив взгляд, не задерживая его на драконьем изумруде дольше приличного, скрыв грубокую синеву за тёмными ресницами. Благодарно улыбнувшись, девушка направилась к костру, лишь на секунду помедлив, чтобы встретиться вглядом с застывшей подле пирата принцессой.

Давай козёл попрыгаем, попрыгаем, попрыгаем
И ножками подрыгаем, подрыгаем, подрыгаем

Идти с цепочкой между ног оказалось ещё не удобнее, чем это казалось на первый взгляд. Должно быть, скорость не слишком важна для честных торговцев, если их попутчицам предстоит двигаться подобным образом. Запнувшись о цепь, девушка чудом не растянулась перед новыми знакомыми совершенно неподобающим леди образом. Впрочем, должны же в жизни были пригодиться те уроки, которые дают юным аристократкам, работая над осанкой, когда на голову девочкам кладут книгу, ставя на неё стакан воды, между коленей зажимают мяч и необходимо дойти до точки назначения не подмочив репутацию.

И ножками потопаем, потопаем, потопаем,
Головкой покачаем, качаем, качаем...

-Доброго вечера, господа.

Ещё издалека княжна окинула коротким взглядом пространство вокруг костра, оценивая его приспособленность к уютным посиделкам в тепле. Приспособлено пространство не было. В другой ситуации можно было бы прикатить палено или взять спальник. В крайнем случае удобно устроиться на земле, подстелив плащ... Артемида приветственно качнула головой сидящим у костра, оставшись неподвижно стоять, подойдя достаточно близко, чтобы тепло огня касалось кожи, раскрашивая тёплыми тонами светлое личико. Артемида устала, ещё не до конца отошла от заклинания, всё ещё не привела себя в порядок после тряски и валяния на земле. Правый висок и часть лба хранили смазанный след от влажной земли, волосы растрепались и стали слегка виться от выпавшей росы и влажного вечернего воздуха. Но невозмутимое, вежливое выражение лица, непринужденная осанка и живой, слегка беспечный взгляд сводили на нет всю неряшливость, которую навязывали ей недавние события.

Прежде чем Артемида опустила взгляд, Найр успел вернуть ей благосклонную улыбку, обещавшую нежданной, но драгоценной спутнице всю заботу и внимание, какие только могли найтись под тёмной разбойничьей повязкой. Провожать княжну к костру он не стал, вместо этого подойдя к застывшей орочке и зазвенев пустым браслетом, державшим цепь её единственной руки. Взгляд "принцессы" тут же опустился и остекленел, так и не коснувшись глаз Артемиды.

Подельники "пирата" встретили княжну по-разному. У самого костра грел руки худощавый паренёк с растрёпанными волосами, которые и цветом, и общим своим видом напоминали несвежий стог сена. Поверить, что в таком тщедушном теле мог родиться басовитый звериный рык, которым до того дополнял разговор Мак, было трудно. Так что это, наверняка, был Арчи. Он пытался подражать своему главарю, показав девушке "приветливую" улыбку — и наверно даже верил, что кривя бледные губы производил хорошее впечатление на новую знакомую. Но неприятный блеск в водянистых глазках и липкий взгляд, облизнувший фигуру молодой княжны, безнадёжно затмевали собой любые крохи харизмы, которые могли по случайности заваляться где-то на дне его разбойничного естества... Да и какой из него мог быть разбойник, в самом деле? Представить Арчи, вспрыгивающим на проезжающую мимо повозку торговца с мечом на перевес, казалось задачей потруднее, чем вообразить Диану в розовом платье с рюшечками. Хотя меч у него при себе и имелся — короткий клинок в ножнах на поясе, которым, на вид, не пользовались лет сто. Нет, такому кадру место — в тёмных переулках, с ножом, приставленным к горлу совершенно беззащитной жертвы... возможно — мёртвой уже пару часов, но разве это повод выходить против неё безоружным?..

Мак же... вот он смотрелся бы на месте не только среди налётчиков, бьющих стражу торгового каравана, но и на поле настоящего боя, и в легендах о храбрых рыцарях, побеждающих мифических чудищ. В роли того самого чудища. Массивный громила, казалось, состоял из одних только мускулов, грубой сероватой кожи... крупных чешуйках с металлическим отблеском и ребристых, загнутых назад рогов. О таких существах Артемида до сегодняшнего дня тоже только слышала рассказы и читала в книгах. Мак был полукровкой, ребёнком от союза дракона и эльфа. К счастью, ручное чудище Найра на княжну обращало внимания не больше, чем на смирно лежащего сбоку от него Кривика. Верный товарищ княжны был привязан к дереву, на которое спиной откинулся Мак, а вдобавок к этому — крепко стреножен, но определённо жив. Медленно дыша, одним глазом он следил за своей хозяйкой и происходящим на поляне.

И вновь это странное чувство — что разума на дне непроницаемого зрачка скакуна было больше, чем могло бы найтись в целом табуне породистых коней...

— К великом сожалению, — заговорил Найр, подойдя к костру вместе со своей "принцессой", — как я уже говорил, наши запасы весьма скромны, леди. И в это смутное время, когда ночь может в любой момент принести к огню гостя, я не могу позволить себе лишить заслуженного пайка наших храбрых защитников, — он плавно указал рукой на самодовольно усмехнувшегося Арчи и безразличного к разговору Мака. — Уверен, вы поймёте меня, леди. В конце концов, от их сил и готовности поднять оружие напрямую зависит ваша... да и чего греха таить — моя собственная безопасность.

За этим должно было бы последовать логичное, но завёрнутое в очередную порцию галантности заявление о том, что ужина Артемида всё-таки не дождётся... нет, скорее уж — что его придётся заслужить. Но эльф просто указал на заранее сложенные у костра деревянные миски и сказал:

— Однако я не сомневаюсь, что наша принцесса будет рада позаботиться о своей новой знакомой и разделит с ней собственную порцию. Ваше высочество, надеюсь вы успели отдохнуть с дороги и сможете позаботиться о нашей спутнице. Не стесняйтесь — начинайте без меня. А я пока пообщаюсь с её... волшебным... компаньоном.

Найр отошёл к связанному Кривику и невозмутимо опустился на землю перед его головой, принявшись с интересом разглядывать животное. В это время орочка, так и не проронив ни слова и не взглянув на Артемиду, начала зачёрпывать из котелка кашу. Цепи, сдерживающие её руки, были ослаблены эльфом, так что ей хватало свободы движения на такое простое действие. Хоть и приходилось опасно близко наклоняться к бурлящему вареву и всё ещё жившему под чугуном огню. Наполнившись, первая и самая большая миска, вместившая в себя почти половину содержимого котелка, была отнесена Маку. Вторая порция, должно быть, предназначалась Арчи — он уже голодно облизывал губы. Расправив замызганное полотно, на котором он сидел, парень гостеприимно похлопал рядом с собой ладонью, посмотрев на Артемиду.

— Присажтесь, леди. Как там оно?.. Во, в ногах правды нет! — подражая вежливым интонациям главаря пригласил Арчи.

Похоже, леди очень даже верила галантной улыбке тщедушного господина. Когда эмоциям не доверяют, не кивают так приветливо, почтительно принимая во внимание новых знакомых, как достойных представителей высшего общества, с которыми знакомят на званном ужине. И конечно то, как доверчиво и покладисто смотрели синие глаза не давало повода сомневаться, девушка очень внимательно слушает и верит всему, что ей говорят. Люди с таким открытым взглядом не способны на настоящее притворство, разве что на маленькую слабость от испуга, что и произошло с ней недавно. И кажется она наивно принимает вежливость за искренюю обходительность, чувствуя себя гостьей, волшебным образом забывая о железе на шее.

Следом за лезебящим повторюшкой приветливое внимание переместилось к здоровяку. Не беря во внимание мурашки на спине, княжна заставила себя задержаться на лице создания, надеясь поймать его взгляд. Не зная, на что она надеется больше, на то, что зверь так останется безразличным к ней, или на то, что ответит, дав возможность понять, с чем она имеет дело.

-До чего же неловко причинять вам такое неудобство, меньше всего мне хотелось бы, чтобы из-за меня кто-то остался голодным, - виновато уверила девушка в понимании и сожалении собеседника.

Чем дальше, тем сложнее было не замечать кандалы. Особенно на шее. Обруч был тяжелым и то и дело хотелось просунуть палец и как можно больше оттянуть железо, чтобы та не сдавливало горло, мешая дышать. Но по-настоящему дыхание перехватило только когда эльф двинулся к коню. До этого стараясь не смотреть лишний раз в сторону Кривика, Артемида проводила главаря шайки взглядом, задержав его на происходящем под деревом. За страхом поднялась новая волна гнева от мысли, что красавчик из романов захочет распространить своё влияние на её друга. За которого она должна была отвечать и заботиться, следя, чтобы тот не оказался в опасности. И не справилась. Понадобилось напомнить себе, что сейчас не время гневаться, и усилие смириться с ситуацией ещё раз. Хоть со стороны вся борьба и выглядела как лёгкая задумчивость, с которой княжна и встретила предложение Арчи присесть.

Гостья смотрела в сторону ушедшего главаря и попросту не заметила галантного жеста мужчины, предлогающего ей сесть рядом с ним на сальную тряпку под ещё более сальным взглядом, ровненько под щуплый бок. Она отреагировала только на его слова, как будто опомнившись, вскинув бровки, как если бы собеселник удивил её остротой или мудрой фразой.

-Ваша парвда, - отозвалась она, наконец отрывая взгляд от спины в темноте и растерянно прошарив им по земле перед огнём, нашла сваленные в кучку дрова. Немного смущенно, девушка откатила носком сапога пару не больших полена, подровняв их. И села ровно там, где стояла, скрестив ноги перед собой и сложив сцепленные в замок руки на персечение голеней.

Девушка просто не заметила его приглашения, глупо было реагировать на это сейчас. К тому же, это бы выставило бы дураком самого кавалера. Пока жест отсался невидимым и пренебрежитения нет, ничего такого не произошло, он галантно предложил девушке не стоять и она послушно устроилась на полешках. А если он сейчас пустится в выяснения отношений, стало бы очевидным, что его проигнорировали, пришлось бы самому принять этот факт... Невимательность незнакомки не могла быть нигранной. Если бы она хотя бы краем газа уловила его движение и отвергла, гостья не посмотрела бы на него сейчас с застенчивым интересом и не улыбнулась бы со смущенной признательностью.

-Благодарю, господин... Арчи? Я не ошиблась?

Если Найр и заметил эффект, произведённый им на Артемиду, заострять на нём внимание остроухий не стал. Казалось, он вообще перестал замечать происходящее вокруг, встретившись взглядом со связанным конём. И это ощущение лишь усилилось, когда "пират" заговорил с ним — тихим, спокойным голосом... Плавные слоги, покидавшие губы мужчины, были незнакомы княжне. Логично было бы предположить, что они являлись словами эльфийского наречия — той его разновидности, что пользовалась популярностью в соседнем Антарайне. Однако куда больше самих слов выразительными сейчас казались интонации, с которыми Найр произносил их. На первый взгляд, они не отличались от тех, которые он использовал при общении с княжной и "принцессой", но... едва различимые полутона, которых не хватало прежде галантным пассажам, теперь определённо присутствовали в голосе "торговца". Словно... лишь в одностороннем разговоре со стреноженным конём Найру не приходилось изображать уважение к собеседнику.

Или прятать за полупрозрачными шелковистыми оборотами беззлобные, но недвусмысленные угрозы.

— ...Арчибальд, — тихо произнёс белобрысый кавалер, когда Артемида уселась на поленья. И больше — ничего.

Громила у деревца издал короткий, резкий рык. Почти человеческий... напоминавший смешок?.. И возможно воображение обманывало уставшую княжну, но за скрежетом деревянной ложки по посудине Мака ей послышалось ещё одно острое, неприязненное слово: "Сопля".

Отдав наполненную тарелку Арчибальду, "принцесса" наполнила ещё одну. Впрочем, "наполнила" — громко сказано, порция была раза в два меньше, чем у наглого подпевалы. Каша в котелке ещё оставалась, но загребать оттуда больше орочка не стала. И безо всяких эмоций на лице положила ужин в руки Артемиде. А сама сняла котелок с огня, уместила его на сложенных рядом камушках — так, чтобы огонь не давал вареву быстро остыть, но и не грозил превратить остатки еды в подгоревшее месиво. Затем — просто уселась рядом. Уже привычно, судя по всему, сложив ноги под собой — и стараясь выдержать одинаковую дистанцию как от княжны, так и от Арчи. Ещё одна миска рядом с котелком пока осталась нетронутой. Наверно, она предназначалась главарю разбойников...

-Арчибальд, - также тихо и серьёзно повторила княжна, на этот раз не расслышав едкого замечания громиллы. Арчибальд. Она предпочла бы оставить щуплому парню обрезанный вариант имени, полное ей слишком нравилось. Отважный воин. Оно было раскатитым и ладным, имя больше подходило для справедливого и искреннего здоровяка, под защщитой которого княжна рассчитывала оказаться в скором времени, ещё пару часов назад. Её чаянья таяли с каждым позвякиванием случайно задетой цепи.

-Благодарю, - принимая миску из рук орчихи, Артемида предприняла ещё одну попытку улыбнуться и встретиться взглядом с подругой по несчастью. Но снова оставшись ни с чем, уткнулась в тарелку и решительно взяла ложку.

Оставалось гадать, насколько плохо у разбойников идут дела, поддевая краем ложкой попавшего в чан, а потом и виску комара и избавляясь от насекомого. Не то, чтобы каша выглядела особо аппетитной, как можно было бы подумать, глядя на облизывающего в предвкушении парня с соломой на голове. Но пахла съедобно и казалась довольно сытной, а княжна после первого в своей жизни и оборвавшегося колдовства, скачки и подлого оглушения чувствовала себя голодной, словно не было купленного мальчиком-солнышком ужина. Подыгрывало решение не спорить с бандитами. Аккуратно снимая верхний слой каши, где варево уже не было обжигающе горячим, девушка сосредтотчилась на пресной еде. Из-под ресниц изучая окружающих. Поспешно уплетающего свою порцию хилого парня, отстранённо ждущую Принцессу, Пирата, в отдалении беседующего с конём не менее увлечено, чем сама Артемида говорила с Кривиком последние дни. И на пугющего здоровяка, который оказывается не толко понимал речь и умел издавать звуки, похожие на слова, но и улавливал тонкий социальный контекст. Она даже решилась на ещё один открытый взгляд. Но на этот раз не задержалась дольше приличного, вернувшись к трапезе в тишине, разбавляемой отголосками эльфйской речи и потрескиванием огня.

-Замечательный ужин, мои комплименты повару, - благодарно отозвалась "гостья", когда миска опустела и ещё раз окинула взглядом стоянку, будто искала что-то. Очевидно, миска у них с подругой по несчастью была одна и отдать она ей может только чистой. Ведь ни одна уважающая себя девушка не станет есть из грязной тарелки, не так ли?
-Где я могу помыть посуду?

— Слышала, принцесса?.. — хмыкнул Арчи, складывая опустошённую миску рядом с котелком. Повернувшись к Артемиде, он самодовольно добавил: — Найр её хорошо выдрессировал, а? Даж не пытается травануть, как в первый раз...

— Ну что ты, Арчи. Мы ведь выяснили: это было всего лишь досадное недоразумение. Рождённое из нехватки личного опыта и незнания того, какие растения из Приграничья можно использовать в готовке, а какие — ядовиты... — по-человечески произнёс одноглазый. — Я уже объяснил её высочеству, чем могла быть чревата подобная ошибка. И уверен, что она больше не повторится.

Переговоры с Кривиком завершились к удовлетворению по крайней мере одной стороны. Поднявшись на ноги, остроухий неторопливо развязал тугие путы на ногах коня и позволил тому подняться, после чего стреножил его уже по-обычному. Разумеется, при этом верёвка, державшая товарища Артемиды на привязи у дерева, осталась на месте. Особой радости на морде у Кривика тоже не появилось, но всё же он смиренно принялся разминать ноги и пощипывать листья с ближайших кустов, продолжая одним глазом коситься в сторону собравшихся у костра.

Мыть посуду по вечерам у славно компании, видимо, было не принято. Когда Артемида закончила с кашей, "принцесса" всё так же без слов поднялась, подошла к ней и забрала миску. После чего, оставшись равнодушней к вопросу её чистоты, доложила каши себе — даже меньше, чем досталось княжне. Усевшись обратно, орочка поставила миску перед собой, наклонилась и принялась неловко зачёрпывать из неё варево ложкой. Миска и неровная земля плохо сочетались между собой, поэтому чтобы не перевернуть ужин, "принцессе" приходилось подпирать древянную посуду коленками.

— Арчи, Мак, — Найр подошёл к костру и протянул руку к огню. Как будто осторожно грея замёрзшие ладони, но пламя словно льнуло к его рукам, точно послушная зверюшка к хозяину. — Эта ночь на мне, как и планировали. Можете отдыхать. Принцесса, леди, — он поочерёдно перевёл взгляд на девушек, после чего махнул рукой в сторону края полянки, — я успел собрать немного еловых веток, их должно хватить на удобную лежанку. К сожалению — только одну, но как говорят люди: в тесноте, да не в обиде...

— Найр, мож того... не будем стеснять нашу высокоблародную спутницу? — осторожно предложил Арчи, "порадовав" Артемиду ещё одним липким взглядом. — У меня ж хороший мешок, просторный. И у костра леди потеплее будет...

— Арчи, девушки — создания деликатные, — неизменно вежливым голосом доброго дядюшки, поучающего слегка тормознутого племянника, ответил парню "пират". С совершенно несвойственным добрым дядюшкам острым льдом во взгляде. — Их здоровье гораздо более хрупкое, нежели у привыкших к жизни на дороге странников, вроде нас с тобой. Я несказанно рад, что тебе повезло не отморозить ничего важного за время нашего путешествия. Но не могу позволить нашей гостье так рисковать. По крайней мере, пока не буду уверен в её состоянии здоровья. Надеюсь, ты понимаешь.

— Ага, — как-то слишком поспешно и радостно кивнул доходяга. — Всё понял, босс.

— Славно. Теперь... принцесса, если вы закончили...

Рогатая девушка к этому моменту уже почти закончила с кашей. Вместо того, чтобы пытаться соскрести последние кусочки клейкой массы ложкой, она просто подняла миску и, кажется, привычно стала вылизывать её вытянутым и раздвоенным на кончике языком. Но как только Найр обратился к ней — тут же поставила посуду обратно на землю, и обратилась в слух.

— ...будьте добры, помогите леди избавиться от всего, что может помешать её спокойному сну. Порезаться ночью о случайно оставленный под поясом нож было бы крайней неприятно, не так ли? — остроухий внимательно посмотрел на Артемиду.

Ответом реплике Арчи послужили приподнятые брови, как если бы Артемида собиралась сказать: "Как интересно", и задать вопрос, уточняющий что именно ей интересно в его заявлении. Но вступивший в беседу эльф спугнул все возможные вопросы и комментарии.

Княжна было сложила руки на перекрестье ног, собираясь провести немного времени спокойно созерцая костёр внешне и панически пытаясь придумать хоть что-нибудь внутри. Но Орчиха устроила миску на земле, кажется, собираясь есть согнувшись, так и не получив достаточной свободы для руки. Девушка ещё раз поймала крайним зрением обломанные когти. Была ли принцесса в самом деле настолько опасна, что дать свободу для комфортного ужина могло быть критичным? В любом случае, никто не должен питаться с земли, склонившись в три погибели, рискуя расплескать содержимое тарелки.... как и есть из грязной посуды. Поднявшись, Артемида прежним жестом носка ботинка пододвинула полена, подсела ближе к принцессе и молча подняла миску перед ней на уровень груди, чтобы можно было зачерпывать кашу не наклоняясь. Сама княжна при этом смотрела на огонь как ни в чём ни бывало. Только когда новая знакомая принялась облизывать миску повернула голову не веря тому, что увидела периферийным зрением и поспешно вернула посуду когтистой руке.

У Элеоноры был набор самых выразительных взглядов, говорящих за неё ещё до того, как воздух для слов проникнет в грудь. Один из таких племянница особенно не любила чувствовать на себе. Эдакое оценивающее осуждение. Как будто тебя поставили на весы под лупу, увеличили все твои промахи и недостатки, обвели кистью с алой краской все недочеты вроде пятнышка на обуви, царапину на коленке, выбившуюся из прически прядь и завтрак, который ты проспала на прошлой неделе, явившись к середине не умывшись. После этого княгиня могла молча продолжить осматривать комнату, даже не поджав губы, и без того оставалось чёткое понимание: ты провалился. Оставалось только гадать что именно стало роковой ошибкой, лишний грамм на весах или вскочивший утром прыщик, в сто крат увеличенный лупой, это не имело значение. Единственным желанием оставалось не осквернять комнату своим нелепым присутствием, немедленно привести себя в порядок, переодеться, не говорить глупости, возможно, вообще ничего не говорить и ходить с неизменно ровной спиной. И чем больше Артемида чувствовала себя недоразумением под внимательным холодом княгини, тем больше она тренировала этот взгляд перед зеркалом в своих покоях. Иногда даже пробуя его на светских вечерах, если кто-то из знакомых забывался и заходил в шутках слишком далеко, цепляя друзей княжны, которых неизменно было за что подцепить. Иногда тренированное уничижение оставалось незамеченным. Иногда заметно притормаживало поток колкостей и в тот день попавшийся на излишней остроте кавалер обычно больше не приглашал княжну на танцы. Но никогда ещё она не смотрела так на людей непроизвольно, до момента, как развязный хлюпик не решился озвучивать вслух скользкие идеи, угрожающие её чести и чистоте засаленным спальником. Ещё и спрашивал он это не у неё, а у манерного эльфа, словно тот был в полном праве распоряжаться княжной... вот таким образом!

Тяжелый взгляд оказался не продолжительным, силой оторвавшись от Арчи и спрятавшись под ресницами. Для того, чтобы открыто выражать осуждение у неё сейчас не было того, что всегда было у них с мачехой при дворе: положения, влияния или как минимум свободной шеи. А остроухий действительно имел влияние, раз мог запросто уложить княжну с орчихой вдали от костра и Артемида внезапно оказывалась даже рада такому положению вещей. Хотя радостный ответ тщедушного не мог убрать неприятное чувство касающееся интереса парня и проверки здоровья. Оставалось понять, зачем предводителю разбойников вообще нужен скользкий тип. О применении Мака сомневаться не приходилось, головой дела служил сам остроухий, магия тоже была на его стороне, на это прозрачно указывало льнущее пламя. Либо у Арчи были скрытые таланты, либо Пирату настолько льстило подобострастие, либо Арчи тоже собирались продать, но кандалы марать не хотелось, вот и позвали "в долю", довести до места.

-Конечно, никаких ножей под поясом, это было бы крайне неудобно, - внимательному взгляду послушно ответила та же дружелюбная, смешливая и немного глуповатая девушка, которая подходила к костру. Из металла под курткой скрывались только металлические спицы корсета. Артемида мысленно застонала при мысли, что спать придется в не удобном, не гибком белье, плотно утягивающим талию. Но ещё хуже становилось при мысли, что ей придётся его снять на поляне с тремя типами, которые умеют смотреть так липко, даже если она сделает это в темноте на окраине. Как орчиха собирается проверять наличие ножей под ним княжна старалась даже не думать и понадеяться, что всем понятно что здравомыслящая девушка не будет запихивать под спицы ничего массивнее и острее записки от любовника.

-Господин Найр, позволите? В тех сумках овёс для моего друга, я бы хотела взять для него, если можно... - она отвела взгляд в сторону, указывая на сумки. В свете костра щёки явственно залились румянцем. Окончание фразы было произнесено с задержкой, почти не слышно, словно несчастная девушка от смущения была готова потерять сознание скорее, чем произнести это вслух при мужчинах. Тем не менее, она была уверена, что её услышит каждый у костра...

-...и салфетки.

Артемида не была до конца уверена, как именно это работает, но точно знала, что женщина, которой необходимы салфетки по какой-то причине становится совершенно не интересна мужчинам на какое-то время. Возможно даже отталкивающей. Поэтому о них никогда не упоминается вслух. При этом если молчать, то интерес нисколько не терялся, она всё так же оставалась популярной на балах и прогулках. Однако сейчас была одна из тех ситуаций, когда отсутствие интереса было привлекательнее и популярности и магии личного обаяния.

-И спальник, если только он вам не очень нужен сегодня, - поспешно добавила она, скорее чтобы загладить неловкость от предыдущей просьбы, сменив тему, чем действительно рассчитывая на щедрость бандитов.

— Видишь, Арчи, как всё прекрасно совпало? — отвлечённо поинтересовался Найр, кивком головы дав Артемиде своё разрешение. — У леди есть собственный спальник. Так что за её удобство мы можем не переживать. Заодно и её высочеству будет легче переносить наши холодные северные ночи...

"Высочество" тем временем уже занялась исполнением поручения главаря разбойников. Смотря сквозь княжну, она похлопывала и ощупывала её одежду — настолько неловко и неуклюже из-за единственной скованной руки, что сложно было понять, что вообще мог показать такой досмотр. Артемида могла бы спрятать под одеждой полный набор кухонного инструмента, и всё равно...

— Нож в сапоге, — быстро опустившись вниз, орочка неожиданно легко вытянула из-под голенища обозначенный предмет. Блеснув лезвием в свете костра, ножик упал на землю рядом с ногами полуэльфа. Тот скосил в его сторону оценивающий взгляд, но ничего не сказал. Только ещё раз задумчиво наклонил голову. — Украшения в корсете, — обломанные когти слегка царапнули кожу девушки, когда принцесса без какого либо намёка на знания общепринятых правил приличия вытащила драгоценные серёжки и цепочку к ним. Все вместе они также отправились к Найру, только в этот раз были ловко пойманы рукой полукровки. И подверглись гораздо более внимательному осмотру. — Монеты в карманах и...

Вытаскивать деньги принцесса не посчитала нужным. Но вытянула из-под ткани кое-что другое. Жёлтый кристалл тускло отразил огонь костра, оказавшись на ладони "высочества". И кажется впервые с момента начала осмотра — она увидела, что держала на руке. Не прикасаясь пальцами, позволяя осколку древней души просто лежать на коже. Тонкие брови орочки едва заметно напряглись, опустились чуть ниже — но не позволили себе нахмуриться по-настоящему. Всё это продлилось лишь секунду, не больше. Затем её взгляд снова потерялся где-то за пределами поляны разбойников, а лицо сковала безразличная к окружению маска. Будто показавшийся проблеск жизни в принцессе действительно — просто показался, померещился в неровной дрожи кострового света.

— ...камень.

— Камень?.. — с тенью усмешки переспросил Найр, отвлекаясь от изучения драгоценностей. Взглянув на тусклый кристалл, который принцесса показала ему, одноглазый задал вопрос: — И ничего больше?

— Без магии, — коротко ответила принцесса. — Не драгоценный. Просто камень.

— Талисман на удачу? — взгляд полуэльфа перешёл на Артемиду. — Или может сувенир на память о доме?

Артемида кажется выдохнула с облегчением, когда получила разрешение использовать собственные вещи, не акцентирующее внимание на особых нюансах. И тут же напряглась снова, когда орчиха стала её трогать. Она скосила глаза на девушку с недоумением, ей то казалось, что они по крайней мере не будут это делать при всех и у костра. Тем не менее, княжна терпеливо ждала, пока закончится осмотр. Не возражала, когда из голенища сапога достали нож. Тихо пискнула и густо покраснела, когда Принцесса залезла ей в нижнее бельё. И замерла, когда на свет появился Лучик.

—Камень, — отозвалась она, неловко улыбнувшись и спрятав под ресницами взгляд.

—На память о доме... О семье, на самом деле. Говорят, я довольно сентиментальна и быстро привязываюсь, — всё ещё смущенно улыбаясь защебетала девушка, —Ко всему привязываюсь, к людям, к животным, к местам, к вещам... Так вот с этим камешком такой забавный случай произошел. Однажды солнечным деньком мы с сестрой... — синий взгляд блеснул в свете костра, когда Артемида снова посмотрела на Найра.

—Ой... Простите. Забылась. Не буду утомлять вас долгими рассказами.