- Это ты ловко сговорился, - без особой радости похвалил напарника Грима. - Просто...
- Не повесят на первом суку? - перебил его Вийар, в отчаянии расхаживая по тесному домику. Похоже, ему очень хотелось треснуть бестолкового наемничка по морде или иной части тела, а лучше просто свернуть шею; гнев был этому полноватому, степенному человеку, не к лицу, и едва ли мог устрашить Крига или Грима. - Отдадут начальству? Это ты меня так утешил?! Ты, псина, сдал нас, даже не попытавшись защитить. Верни мои деньги, предатель. Тебе хватит того, что заплатили тебе эти ублюдки!
Второй нантиец обронил несколько слов на своем языке, и Вийар умолк, горестно качая головой. Далее собирались в угрюмом молчании.
Первым наружу вышел Криг, за ним мрачной вереницей - оба нантийца и Грима. Последний поглядел на воинство, оцепившее дом - человек десять только видимых, двое уже подходили к двери, чтобы проверить, не передумали ли там сдаваться, и хотел было сплюнуть под ноги, да сдержался.
- Я за конями, - неласково сказал он главарю имперцев, точнее, хотел сказать, а пришлось крикнуть. - Пешком не пойду. Лучше прям щас убейте.
И пошел, не дожидаясь ответа.
Когда сошлись поближе, достаточно, чтобы разглядеть и узнать друг друга, на лицах обеих сторон обозначилось явное недоумение. Нантийцы озадаченно глядели на отряд имперцев, возглавляемый худым, немного перекошенным, обросшим больным с виду северянином, у которого не было ни доспеха, ни оружия, но при этом весь отряд глядел на него как на отца родного; при нем держались двое одинаковых с лица аленнцев - цвет и доблесть личной дружины, охраняющие совершенно замученного человечка, молодого данниарца, уступающего в росте даже Ратезу. Остальные, оцепившие дом, были местными, и рассматривали нантийцев без намека на благодарность освободителям. Ни одного урожденного таррегца или хотя бы уроженца старых провинций среди них не было.
В свою очередь, злодеи, оказавшиеся, с виду, парой совершенно мирных и неспособных к бою торговцев - один пожилой, невысокий, плотненький, другой несколько более статный, но тоже на грани того, чтобы называться пожилым, не впечатлили своим видом часть ратезова воинства, а особенно Аркита - много ли чести побеждать тех, кто не может дать сдачи, но другая и большая часть выдохнула с облегчением: чем меньше у врага бойцов, тем проще. Оба они с лица напоминали Ратезу и братьям Йодина Драга сотоварищи, и несомненно принадлежали к его народу.

Криг нехорошо прищурился и процедил. - Я с вами в одной связке, сделка есть сделка. Но могу и вернуть, тогда конец, моим обязательствам.

Прежде всего наемник обвел взглядом весь отряд, стараясь оценить шансы. В сказках оно конечно бывает, но тут достанешь двоих, третий воткнет под ребро подарочек. Даже если не все тут бойцы, минус лучники, которых можно не опасаться в рубке. Да и меч, подлиннее стилета будет, а копье вобще отличается тем, что все действо происходит на другом его конце. И мать его, доспехи со щитами. Защитить, как же. Псина... на лбу у меня что ли написано. Наконец его глаза остановились на... человеке назвавшимся Ратезом из Найи. Где тот крепыш, способный играючи орудовать тяжеленным двуручником, воин из детских историй, способный взаправду на божественное безумие, тот, который не боялся спорить с безумными магами и называющими себя Богами?
Почему-то в голову полезли какие-то картины темной комнаты, человек на полу в луже крови и прикосновение холодных ласковых пальцев...
И это тело, по которому казалось прошлись железным прутом. И глаза... усталый предводитель десятка двух бойцов какого-то там местного лорда. Прежним остался голос, жесткий, уверенный, способный подчинить малейшим изменением в интонациях, да что-то неуловимо знакомое. Без брони и оружия... Криг непроизвольно пошевелил кистями рук в плотно пригнанных наручах. Ложный выпад, перекат, чтобы не попасть под щит дюжего парня справа, отбросить руку, того что слева, клинок под горло... и что дальше. Стоит ли оно того. Нет. Против души, сердца, да и разума. А господин Вийар, пусть катится в свою же неблагодарную задницу. Впрочем его наука тоже может пригодиться, если Ратез сдержит свое слово. Но если нантийцев убъют, придется запеть другую песню. У наемника тоже есть честь.
Криг мельком подумал как Ратез воспринимает его самого. Без привычных лохмотьев с чужого плеча, вечного голода, боли и звериных черт, что утекли вместе с Даром, впитанные это жадной до чудес землей, похожей на старуху целующую ребенка в надежде на капельку юности. Да и работа обережника в торговом караване была неплоха, пока не свалился этот Вийар. Но уж больно хотелось свой домик в уютной, похожей на родину Нантии с какой-нибудь крепкой девицей под боком.
- Паршиво выглядишь, это так в Империи платят за верную службу?

- Две раны за полгода, одна из которых уложит на костер и более крепких парней, чем я. Ты не помнишь? Меня уволокли в подземелье, когда я уже ступил на мост, отделяющий нас от лучшего из Миров... - наемник поймал себя на том, что оправдывается. Зачем? Для кого? Перед собой? Он взял себя в руки и посмотрел в глаза Кригу. - Это точно тот самый вопрос, который ты хочешь задать мне при встрече столько лун спустя? Боги, видишь ли, любят большое разнообразие, теперь я не смогу удержать тебя за шкирку: ты будешь слишком шустрым и сильным для меня, - Ратез криво усмехнулся, окинул взглядом побратима и заметил. - Ты изменился, стал другим, заматерел что ли, кто тебя поймет. Полюбил, смотрю, хорошие вещи. Похоже, на шуточки Богов, они нас поменяли местами. Ха!
Наемник прервался, обвел глазами нантийцев, вздохнул, они их явно задержат в пути, если пойдут пешком.
- Сажайте их на лошадей, рук не вязать, но и поводьев в руки не давать. Поедем быстро, нам еще надо успеть до разработок и обратно обернуться. По дороге договорим, братка, времени в обрез. По коням!

- Глупец во главе армии стократ опаснее предателя, - Хмель, кажется, проникся рассказом Лиарена, он согласно кивал, слушая доводы юноши и чуть заметно улыбался. - Предатель предсказуем. В своей подлости служит чьей-то выгоде, глупец же погубит и себя и всех кто рядом из простого недомыслия. А глубина человеческой глупости, Лиарен - неизмерима, как дно океана. Никто еще не достиг его, не поплатившись жизнью.
Глупец-полководец - это капитан, который отправит на дно весь корабль, - морские сравнения были близки купцу, и он не забывал о них, даже разговаривая с людьми, никогда не ходившими даже на рыбацкой лодке в пруду. - Ты молод, умен и смел. Я хотел бы видеть у штурвала тебя, но это, увы, невозможно для человека мира. Найди среди них достойную замену нашему глупому капитану и помоги ему занять место на мостике. И двойная благодарность - наша и того, кому ты поможешь взять войну в свои руки - окупит тебе все риски и расходы.

Некоторое время молчали. Криг задумчиво перебирал коротко стриженную гриву своего коня, потом глухо проговорил: - Нет. Не этот. И да, я не помню. Я много чего не помню, а из того что всплывает, где бред, а где правда? Это всегда было частью меня, я привык приходить в себя в незнакомом месте с голым задом. Он невольно улыбнулся. - Но я помню дороги, и тех с кем делил свою долю, плащ и краюху. И чья спина была за моей. Но думается две лучше одной, особенно такие здоровенные. Где ты их откопал? И где малышка Риан и остальные?

- У нас еще и головы есть, - скромно заметил обладатель одной широкой спины, ехавший аккурат за Кригом. Братья действительно старались присматривать, кроме своего подопечного, и за пленными, и за этим остроумцем. Старые друзья, общие воспоминания или хотя бы вера в то, что они должны быть - это хорошо и славно, но время меняет людей и далеко не всегда в лучшую сторону. Лица у близнецов были простые, открытые и донельзя любопытные, они даже щурились одинаково, прикидывая, что способен отколоть этот чужак, но один щурился недобро, а второй - просто с живым интересом к историям и новым людям. - С ушами.
- Нас ему выдали в награду, - вмешался второй брат с самым серьезным видом, глядя на Крига честными-пречестными глазами, сейчас темно-серыми, как осеннее небо. - За верную службу. Одарить доспехом и оружием каждый может, а чтоб еще и с руками - это за особые заслуги. А что, в ваших краях так не делают?

Наемник почесал за ухом и вполоборота развернулся г говорившему. - Делают наверное. Но я не того полета птица, чтобы меня награждать, так что ничего про то не знаю. Скорее я вроде тебя, парень. Только клинки они не только дареные, но и покупные бывают. За монету значит. Но такие молодцы дороже рубленного надвое браслета, что в моих краях бывает много чаще. Господин Тагреш безусловно щедрый человек. А имена у награды есть?

Лиарен откинул волосы назад и потер лоб. Ситуация казалась ему противоречивой. С одной стороны, он был согласен, что руководить войсками должен воин. С другой, его приводила в ярость система, ставившая во главу угла войну и не дававшая шансов людям мира. В этом плане он симпатизировал Лариату, с некоторой гордостью признававшему себя политиком, а не воином. С третьей, при всем при этом он сомневался в возможностях Лариата в этой войне. С четвертой, он уже заключил договор, причем на весьма выгодных условиях...
- Я ничего не могу обещать, - заметил торговец, - Если я найду того, кто сможет занять место на мостике, если ради этого мне не придется напрямую нарушать договор, если это не ударит по моим собственным интересам... Слишком много "если". Есть шанс, что мне удастся найти человека, которому господин Лариат отдаст бразды правления мирно, но в ином случае я не вижу смысла ставить на кон и репутацию, и возможные выгоды, действуя против человека, которому обещал помогать. Так что, нового "капитана" я выдвину лишь в том случае, если старый будет готов добровольно уступить ему свое место. С другой стороны, что, если вместо этого найти старому "капитану" толкового "первого помощника"? Это, как я полагаю, будет проще. У вас есть подходящая кандидатура?

- Орен и Дерен, - заметил наемник, - две башки - четыре языка, но ребята хорошие, только я о награде ни сном, ни духом. Брешут поди. Ухи бы им пооткручивать за подслушивание и болтовню да не буду, без них ужасно скучно. Притворитесь, что вас тут нет, - велел Ратез, - а я сделаю вид, что ничего не было, никто поперек в разговоры не лез. За наших не бойся, хотя не могу сказать, что они совсем в безопасности, знаешь поди, что нантийцы имперцев в Геруе приперли крепко, вот мы с трудом вырвались, теперь отстоять провинцию надо, - наемник кинул взгляд через плечо на нанимателей Крига и второго наемника. - А так неплохо живется, я думаю, не мне судить, но я старался, чтобы им жилось хорошо, сменил золото на верность... Да и сам видишь, был воин и весь вышел, не пощадила судьба, лишила того, что только и умел делать. Ладно обо мне. Расскажи о себе, где был, что видал.

- Господин Даан Мангор видится мне человеком, который, сложись все иначе, мог бы спасти провинцию, - отозвался господин Винат Сит самым безучастным тоном, словно говорил об урожае моркови в Нанте. - И тогда ему, возможно, пригодился верный человек, чтобы прикрыть спину.

Криг пожал плечами, про себя отмечая, что Ратез не спешит отвечать на вопросы, а предпочитает задавать их сам. Но это было ожидаемо, а в его истории не было ничего особенного. - Ну, думаю ничего в том худого не будет, если расскажу. Переставляю я значит ноги, а вокруг, горы, снежок и ветер так освежающе в задницу дует. Перевал короче из Аленны в эту вашу Империю. Хотя и тут нашлись добрые люди, обогрели, накормили. Поглядел я на патрули, на солдат, дай думаю на запад подамся. Нанялся в караван на Данниар обережником. Опять же всегда занятно оказаться по другую сторону.... Криг криво улыбнулся. Ну пару раз попадали в переделки. Потом Геруя, Нанта... Криг прищурившись глянул на Ратеза. - Их тоже можно понять... Если и в море будут ходить все по струнке... Не много ли мяса хочет проглотить таррегский волк?

- Не моего ума дело, кто сколько заглотить сможет, - пожал плечами Ратез. - Если бы было моего, я бы не зад об седло обивал, а сидел бы в удобном кресле и на карте черточки рисовал. А понять всех можно, я вот одному владыке по имени Бьярте зарекся служить, никогда, знаешь ли, не любил империй, а вот поди-ка нате вам. Там Владыка, тут Повелитель. Ушел от меча, а попал в ножны, так люди говорят. А ты что-то все юлишь, братка, спрашивай прямо, что знать хочешь. Спросишь прямо, отвечу так же, будешь юлить не обессудь...

- Возможно, - согласился Лиарен, - Если так, я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы все "сложилось иначе". Полагаю, господин Сит, вам стоит написать письмо господину Мангору, чтобы он знал, что я действую в соответствии с вашими указаниями. Кроме того, у меня есть к вам одна просьба: я рискую, соглашаясь на ваше предложение. Если все сложится не лучшим образом, господин Лариат может обвинить меня в предательстве, благо к этому аргументу он прибегает охотнее всего. Поскольку я простого происхождения, если будет мое слово против его, то никто не станет разбираться, кто действительно прав. Поэтому я прошу вас в случае обвинений поручиться за меня своим словом.

Проводив хозяина домой, Нарт поручил его заботам десятка солдат, оставшихся без дела после того, как были расставлены все часовые и перехватчики, и трактирной девке вернувшейся с новой корзинкой. Она , успевшая в прошлый раз только назваться Нелией, теперь уже по-хозяйски оглядела дом и самого господина, усталого и ожесточившегося, неодобрительно покачала головой и нашла себе занятие - обхаживать хозяина.
- Тяжелый день, господин, и он еще не кончился, - ворковала она за хлопотами над котелками с водой. - Я приготовила омовение, господин, если тебе угодно. Масла и притирания, нанесенные в правильные места на теле вернут силы и бодрость духа.
По дому растекся тонкий аромат каких-то южных цветов, сохраненный в каменном флакончике. Улыбаясь, девушка медленно проведа пальцами по тыльной стороне ладони Геинмаара, и под ее взглядом любому мужчине стало бы совершенно очевидно, что без омовения не обойтись, а еще - что обманчиво скромное платье девушки держится только на вязочке, стягивающей ворот, и двух поясках...

Нарт вернулся почти через смену и вошел в дом первым, а за ним двое солдат втащили упирающегося человека. Он был средних лет, высок, не красив, но и не безобразен, как оказалось, когда ему откинули с лица длинные волосы. На своих пленителей глядел со злостью и плохо скрываемым страхом, но прямо, не пряча взгляда. Говорить с ними, впрочем, не собирался, замкнувшись в упрямом молчании.

Девчонку бы стоило выставить вон и заняться делами. Собрать в кучу всё, что он успел узнать, подумать, что делать дальше. В конце концов, господин посол не был уверен ни в одном своём союзнике, которых было гораздо меньше тех, с кем он ещё даже не поговорил. Да и местных не стоило сердить таким отношениям к их женщинам.
Но Геинмаар никогда не умел отказывать женщинам. Особенно, когда они так хороши и молоды. Особенно, когда они так близко. И не против оказаться ещё ближе. А сам он так давно не обнимал девичьего стана…
«Прости, Вирсана, я опять не сдержу данного тебе слова…»

К приходу Нарта Геинмаар успел и умыться и одеться и выпроводить Нелию из домика, попросив заглядывать позже, когда он закончит с делами. Теперь же настало время заняться делами.
Вошедшие застали Лариата в свежеподаренном кресле за размышлениями. Господин посол оглядел пленника, мягко улыбнулся. В улыбке явно чувствовалось сытое удовлетворение налакавшегося сметаны кота, чему немало способствовало проведённое с девушкой время.
- Кандар Ралта, я полагаю? Скажи, мой милый, почему же ты пренебрёг моим вежливым приглашением в гости?

- Приглашение - на то и приглашение, Геинмаар, - хмуро и совсем непочтительно ответил Кандар. Ралта, разглядывая того, по чьей милости его силком приволокли на другой конец города, к счастью, уже темного и спящего. - можно принять, а можно отказаться. Особенно когда вестники невежливы и ходят с топорами наголо.

- Так ведь война, мой милый, - ничуть не смутился господин посол. - Тяжёлое время. Жестокие методы. Шпионы так и шастают. Вот скажи мне, мой дорогой, почему я теперь не должен тебя за шпиона принять? Может ты здесь для нантийцев за всеми подглядываешь? А?

- Очевидно, потому, что я - титулованный казначей и лично преданный друг Бейдара Сетрина, пожалованный имением Камень Девы с прилегающими землями, - с достомнством ответствовал Кандар.

- И что? - с совершенно невинным выражением лица поинтересовался господин посол. - Друзья предают, титулы и земли раздают не только в Тарреге... Зато я вижу, что ты не собираешься защищать своё поместье или империю. И не стремишься туда уехать. Может быть потому, что знаешь про войну что-то такое, чего не знают те, кто пытается отстоять провинцию?

Кандар собирался было что-то ответить, но передумал, понимая, что вступать в перепалку бессмысленно.
- Ты привел меня сюда, чтобы читать нравоучения? - полюбопытствовал господин Ралта, опустив скрещенные на груди руки. Под взглядами солдат он нахально прошелся к столу и присел, облокотившись, на покрытую шкурой скамейку. - Твоя прихоть стоила жизней моим людям. Меня протащили через весь город, и теперь ты тратишь мое время на пустые премудрствования. Почему бы тебе не перейти к делу, которое столь настоятельно требует моего присутствия?

- Как пожелаешь, мой милый, - хмыкнул Геинмаар. - Как я уже говорил, сейчас война. Поэтому я склонен делить людей на союзников и предателей. Союзники отправятся со мной к перевалу и будут удерживать его до прихода основных сил. А остальные... - господин посол выдержал многозначительную паузу, просверлив гостя очень недобрым взглядом. - К кому отнесёшь себя ты?

- Прямо, так прямо. Что за человек этот Теас Дагреш, насколько ты важная шишка в его свите и чего нам ждать. Что не пирогов с медом и так понятно. Но если сразу каленого железа с дыбой, то прости, смысла продолжать наш занимательный разговор я не вижу. Где подыхать оно без разницы, но по крайней мере будет не так обидно.

- Теас принадлежит к одному из самых знатных семейств в Тарреге, в Данниар его прислал ихний Повелитель разобраться почему примученная провинция все кипит и кипит, когда давно пора бы утихомириться уже. Что до меня, как и встарь я езжу по поручениям туда-сюда, сам понимаешь по каким, не дурак чай. За себя не беспокойся, за друга своего тоже, даже за своих, эмн, бывших нанимателей не стоит, не замечал я за господином ненужной жестокости да и брат ты мне все же. Или изменилось что? Если брат, так и о смерти думать забудь. Сейчас рано, когда-нибудь все одно придется.

До рудника, который местные, выбиравшие дорогу, называли не иначе как каторгой, отряд Ратеза добрался в глубокой полуночной тьме. Ни звезды на затянутом мглой небе, и лик луны только изредка и ненадолго выглядывает из-за буйных туч, но два огонька все же сияли на фоне темной горной громады, которой заканчивалось на западе данниарское плоскогорье, и заметив их, провожатый обрадовал спутников: "Уже близко! Скоро отдохнем, братья." Люди и кони действительно устали, жизнь в подземелье никого не делает сильнее, а данниарцы к тому же не были великими наездниками: держаться в седле, худо-бедно направлять лошадь туда, куда хочешь попасть - вот и все, что умели семеро из двенадцати местных воинов под ратезовым началом. Вслух, однако, никто не жаловался. Ратез был для них отличным примером стойкости.
Два костерка на караульных башенках над воротами выхватывали из тьмы каменный забор, который был бы к лицу скорее крепости, чем руднику, и терялся из виду, оставляя только гадать, насколько он тянется влево и вправо. Заспанный часовой, которого, верно, только появление шумных гостей спасло от справедливого наказания за сон на посту, разговаривать не стал, а сразу позвал начальство. Явился, на ходу натягивая верхнюю рубаху, Танар, помощник управника, долго разглядывал фибулы и лица, но в конце концов пришел к выводу, что первое - подлинное, а второе - честное, и приказал открыть ворота. Приняли коней, а для их хозяев Танар подыскал пару комнат в казармах - просторных и явно гостевых, с отдельным входом, распорядился насчет еды и только после этого заговорил о деле.
- Так что у вас за приказ? - полюбопытствовал он, вертя в руках яблоко со стола. Яблоками гости не очень-то интересовались, поскольку хозяева расщедрились на холодное, но мясо. - Есть вопросы, которые я вправе решить, не побеспокоив начальство, а вы уже с утра получите то, чего хотели.
Он говорил ровно, не выказывая недовольства - поручик Танар вообще не мыслил о Ратезе, братьях и их спутниках как об отдельных людях, а только как посланцах их господина. Он смотрел в глаза светловолосому замученному северянину, а видел руку с письмом и именной печатью на свежем сургуче.

Остаток пути пересекли молча, отчасти оттого, что сказывалась усталость, отчасти оттого, что северянину приходилось бороться с самим собой. Еще каких-то лет пять или шесть назад его нельзя было заманить даже брагой и бабами в помещение, которое определенно можно было закрыть снаружи. Такие здания вызывали неподдельную панику, которую он был не в состоянии преодолеть, но прошли годы и страх поистерся, притупились воспоминания, но только и помогало себя держать в руках то, что люди называют гордостью. Это тогда он себе дал зарок: никогда еще раз живым не дамся. И ведь дался, тогда, в Крепости... Теперь еще и на рудник. По своей воле, ну, почти по своей...
- У нас приказ собрать всех мужчин, годных стоять на ногах и держать оружие. Всех, - с нажимом повторил Ратез, глянув на начальника так, чтобы тот понял, что ко всем относится и он сам, и его охрана, вольнонаемная она там или какая. Страх разбудил в нем злость, в голосе появились раздраженные нотки человека, вынужденного объясняться с кем-то, кто стоит у него на пути к цели. - Воля Теаса Дагреша вполне ясна и очевидна: невзирая на поступки, дела и провинности, каждый, кто может заплатить цену крови, получает свободу и становится под знамена Империи.

- Экрарат, - охотно согласился корабел, даже не почуяв разницы. От присутствия благородной особы корабелу, молодому мужчине года на два постарше Хамшир, было не по себе: он и не видел прежде ни одной знатной, кроме как издали, и вот, оказывается, они тоже сделаны из плоти и крови, и пыль дорог ложится на их одежду точно так же, как на обноски узника. А раз так, то в чем она - самая главная разница, которая делит людей на две породы? Корабел Тар украдкой поглядывал на госпожу и не понимал, зато хорошо понимал, что это один из тех вопросов, которые не стоит задавать никогда и никому. - Оно самое, госпожа. За этот Экрарат нас и повязали. Я-то не северянин, у меня отец и дед в Геруе родились, да им это все равно. Госпожа, не знаю, правда ли, но мне в Пещере объяснил... - он осекся, чуть не сболтнув, кто же такой догадливый томился вместе с ним в Пещере, - объяснили, что не в Экрарате дело, а в том, чтобы, ну... Госпожа... Кот в доме, бывает, пойманных мышей к печке складывает в рядочек. Хозяйка увидит - забранится, но молочка нальет за старания.
Было нас, госпожа, одиннадцать. Схватили аккурат в первую ночь, как вы, значит, приехали. Построили в рядок, командир ихний прошелся, каждому в глаза глянул, потом меня выбрал за что-то, а остальных велел в Чаячий Камень отправить по приказу господина наместника. А Камень - вот он, - он указал на крепость при перевале, куда Теас совсем недавно ушел на переговоры с тысячником Интаром. - Госпожа, - не зная, куда себя деть от подобной дерзости, корабел снова уставился в землю. - Дозволь вопрос. Ты была на верфи, говорила с Ветгестом. Видела наших ребят. Рассказывают, что верфь сгорела вместе с нашими и врагами. Смилуйся, госпожа, скажи, что из этого - правда?

Собеседник Танара не был похож на человека, добравшегося после многотрудного пути до желанного тепла и крова. Что-то тяготило его в этих стенах, и помощнику управника показалось, что в глубине светло-карих глаз, за отраженным огоньком из светильника с овечьим жиром скрывается страх, бессчетное множество раз виденный им в глазах узников.
- Воля Теаса Дагреша? - напор и наглость чужака так удивили Танара, что он не мог так сразу решить, что из этого важнее: то, что кто-то там созывает под знамена какого-то там Дагреша, или то, что лично он должен не только отпустить всех узников, но и встать в строй рядом с ними. Самолично, с оружием в руках. От возмущения он даже поднялся из-за стола, упираясь в столешницу сжатыми до белой кожи на костяшках кулаками. - Право созывать под знамена и освобождать заключенных для этих целей, воин, есть только у военного наместника провинции. Но ты назвал не Алраса из Черного Поля. И если ты немедля не объяснишь, что происходит и откуда у твоего господина такие права, я скажу, что это пахнет изменой!

Оно может и не изменилось, а только все одно ситуация Кригу не нравилась. Ненужной жесткости он видите ли не замечал. А нужной поди воз и мелкая тележка. Да и знатных людей, способных понравится наемнику давно не встречалось. Когда-то на родине, да, были славные ярлы, возвращавшиеся из жирного Эркарата с полным трюмом добычи. Но они были воинами. И не отсиживались за спинами своей дружины. Ели больше всех, пили больше всех, любили и сражались. И тех повывели, когда всем островитянам досталось на орехи. Родная деревенька была жалким осколком когда-то могучего форта северян... Все те же вельможи южан. Кровосмешение через одного, неуемная жажда власти в своей отдельно взятой проруби. Ну да... прибей ближнего своего, возьми его жену и дом. До дальнего то фиг дотянешься... Ратезу он так и не ответил. Каждому было о чем подумать.

Они стояли в стороне, опустив руки и старались не привлекать внимания. Плен есть плен, да и пусть имперцы чуточку привыкнут, расслабятся, глядишь и совершат какую ошибку. Когда дали еды, поблагодарили, и это не было притворством. После бабкиной каши, сухарей на привале, мясо и сладкие осенние яблоки были вкусны. Лишь раз Вияр, подсел к наемнику и было раскрыл рот, но Криг покачал головой и лишь показал глазами вокруг. Смотри мол. Считай. Примечай. Империю сильно приперли к стене, раз даже местных доходяг решили послать на убой. Чего они там навоюют. Нантийцы были не правы. Играть нужно было по крупному. Не приставая со смешными проповедями к относительно зажиточным селянам, а проникать в такие вот местечки, без надежды и страха что либо изменить. Впрочем Крига это не касалось, и мнения его по этому поводу никто не спрашивал. Так если подумать хорошенько, те кому служил Вияр тоже дураками не были. Мы тут все не дураки, но ведем себя как стадо. Сказали - пошел. Так что господа глашатаи кому-то явно не угодили и послали их просто на убой. Получится - хорошо, а нет, так пропадите пропадом. Наемников же вобще никто не считал. Их и так в Геруе скопилось более чем достаточно...

А еще ему категорически на нравился Ратез. И если пошевелить мозгами было понятно, что рудник не добавляет ему душевного спокойствия. Берсерк на грани срыва, с законной властью в кармане и оравой, доведенных до отчаянья людей с оружием в руках. Не, лучше сидеть тихо и жевать краюху с козлятиной…

Как же, щас. Но теперь он похоже знает кто тут самый главный дурак. Господин Дагреш, свет ему в ноги... И если Ратез взорвется...

Он тихонько проговорил - А может, любезный, это пахнет патриотизмом, и этот человек - герой и достоин уважения.

Ратез оперся на стол обоими растопыренными пятернями, опираясь на пальцы, бездумно копируя принятые на родине жесты-символы, этот означал "важное слово", что значило я здесь имею право говорить и перебивать не след; заставил себя глянуть в глаза старшему и зло бросил слова:
- Алрас Чернопольский пропал без вести так же как и наместник провинции, - не задумываясь, соврал наемник, не моргнув глазом. - Господин Теас Дагреш, посланный сюда самим Повелителем, подхватил знамя и собирает войска для решающей битвы. Мой господин говорит от имени Повелителя. Может, в тебе хватит смелости оспорить волю владыки? В таком случае я обвиню в измене тебя, - слово за слово и злость заставляет повышать голос, Ратеза несло и он остановился только тогда, когда понял, что указывает пальцем на так вежливо принявшего их хозяина. Проклятая злость совсем отключает голову, как только он не сорвался в ярость? Хорошее было бы зрелище. Злость или страх? Страх со вкусом злости, Ратез не сомневался, но он стремительно терял контроль не только над собой, но и над происходящим. Если этот надутый хлыщ сейчас упрется, то дело закончится кровью. Там за спиною еще был Аркит, нантийцы, Криг, к которому можно было повернуться спиной только от очень большого доверия.
Доверия...
Что-то изменилось, пусть Криг и не ответил, но стена выросла незаметно и становилась прочнее с каждым недосказанным словом. Было бы безумно жаль обрести и вновь потерять кого-то, кто мог прикрыть тебе спину, а не с изяществом и умением достойным лучшего применения воткнуть тебе нож. А и к воронам, пусть лучше нож бывшего, но друга, чем от чьей-то глупости искать башку в кустах. И все же Ратез чувствовал тоску по чему-то ушедшему, сгинувшему навсегда. Или ему это все кажется? Не он ли сам говорил, если верить, то до скончания века? Побратимы бывшими не бывают. Жизнь - упрямая штука, но только вера в сказки нас делает сильнее.

Оторопев от такого яростного напора и от такой веры гостя в то, что требуемое принадлежит ему по праву, Танар отпрянул, словно палец мог проткнуть его насквозь. Он не хотел на войну, но и быть обвиненным в измене желал не больше, и сейчас благодарил всех богов за то, что предыдущая мечта - стать управником рудника - так и не сбылась.
- Но, если наместники пропали вместе со всем командованием Чернопольского, - начал он рассуждать вслух, - и теперь вы добираете солдат даже из каторжников, то выходит, что мы уже почти проиграли войну. - теперь страх отражался в глазах самого Тенара, и он дажене пытался скрыть, что испуган. - Проклятье! В смысле... Такое решение - не в моей власти. Вас придется подождать до утра. И, кстати, это ведь твой господин объявил награду за сбежавшую девку? Воровка, кажется, или что-то там еще. Так она у нас, на кухню определили к другим бабам. Я распоряжусь, чтоб привели, а вы, уж будьте добры, наберитесь терпения и отдохните до завтра.
Говоря все это, он медленно отступал к двери. Огонек ярости на фоне темного страха в глазах предводителя вооруженных каторжников (а свежие следы от кандалов на запястьях большей части этого отряда не оставляли поводов для сомнений) не сулил ничего хорошего помощнику управника на каторге.
Так, бочком он выбрался за дверь, а вскоре вместо него явились двое вольнонаемных, держащих за локти заспанную, испуганную Ириду. Четыре дня вольной воли стоили разованного платья, синяка во всю правую щеку и пары браслетов с короткой цепью на босых ногах - девка работала на дворе с молоком сыром, и заковать ее было значительно проще, чем стеречь прыткую козу.
- Это вы тут люди Теаса Дагреша? - Громогласно осведомился старший конвойный, и получив, ответ, отправил Ириду вперед прощальным шлепком по мягкому, от которого арестантка, не имея возможности выставить ногу, полетела на пол. - Забирай! А это небось то, что она у господина стащила. - Виолину конврйный бережно передал из рук в руки и под тяжелыми взглядами подтягивающихся на шум гостей начал отступать к двери.

Радость Ириды от побега была не долгой. На этот раз ни осторожность, ни маскировка не помогли. Схватили как миленькую и приволокли туда, где менестрель не желала бы оказаться никогда. Ещё и виолину отобрали. Радовало, что пояс с вшитыми в него монетами остался у неё, но… Какая радость в золоте, если воспользоваться им нет возможности? Мыслей о том, чтобы выкупить себя, девушка даже не думала. Узнают, что у неё золото есть – вообще закопают где-нибудь под кустом. Сбежать тоже оказалось не просто. Да и весь норов, проявившийся во время службы у Теаса, быстро вышел. Девушка снова стала тихой и податливой. Лишь бы не били. Оставалось надеяться только на то, что здесь Дамиан до неё не доберётся, а сама она сможет какого-нибудь солдатика не себе женить. Не прямо сейчас, а чуть позже, когда синяки сойдут.
Но и таким небольшим мечтам не суждено было сбыться. Когда Ириду растолкали посреди ночи и куда-то потащили, она насторожилась, пытаясь понять, в чём она на этот раз провинилась. А увидев знакомые лица, и вовсе испугалась. Дамиан действительно не отпускал никого, кто однажды попал в его сети. Вряд ли сам Теас послал за ней.
Всё было зря. И побег, и блуждание по лесу, и эти солдаты... А ведь могла сидеть сейчас в тёплом углу сытая и ухоженная. Или лежать в земле, задушенная тем же Ратезом.
Ирида шлёпнулась на пол, успев выставить перед собой руки, чтоб не разбить нос, потом села, отползла спиной в ближайший угол, глянула на Ратеза с ненавистью и испугом. Поделать то она ничего не может. Вот только глядеть и остаётся.

Если до поры до времени Мелис ещё сомневалась что Дамиан настолько всемогущ, что с его помощью небольшой и разношёрстный отряд под началом родственника Теаса Дагреша, который и войском-то стыдно назвать, сможет одолеть намного превышающих численностью нантийцев, то при виде сложившего оружие, а затем и перешедшего на их сторону вражьего воинства все её сомнения развеялись как чёрный дым, витающий над пепелищем, пока его не стронет с места сильный ветер, а в памяти воскресли воспоминания о том, при каких обстоятельствах Теас поклонился Дамиану. Видно, тогда с его врагами случилось то же, что нынче с нантийцами. Велика сила и могущество чужого бога, бесценна его помощь для людей Теаса, однако, Мелис и думать не хотела, какую цену пришлось за это заплатить.
После того разговора с госпожой Сейтой Мелис стала сама не своя. Куда-то исчезла её улыбка. Никто больше её не видел, даже мимолётной, даже грустной. Однако, и глаза оставались сухими. И только взгляд. Колючий и холодный, если в глаза ей поглядеть. Недобро от такого становится. Правда, почти всё время с тех пор Мелис его отводила, никому открыто в лицо не глядя. Боясь чего-то будто. Или совестью мучимая. Что не далеко было от истины, однако, девушка прогоняла прочь совестливые мысли. Другого выхода не было у неё. У них всех. Ежели бы не Дамиан, они бы не спаслись. И оттого она даже что-то вроде благодарности к нему испытывала. Которая могла бы быть сильней, если бы бог помог им, не требуя ничего взамен. Намного сильней.
Герую покидали спешно. Мелис едва успела убедиться, что мастера-данниарца отпустили на волю вместе с детьми. Она не забыла о своём обещании позаботиться о них, однако, в сложившихся обстоятельствах всё для детей разрешилось лучшим образом из всех, которые могли быть сейчас возможны. Мастеру проще затеряться в городе, среди своих. Так что, они в относительной безопасности, надеялась девушка.
Всю дорогу она не проронила ни слова. Превратилась в молчаливую служанку, послушно исполняющую свои обязанности, не требующие разговоров. Избегала взглядов глаза в глаза, особенно старалась не смотреть на госпожу. Как ей хотелось тогда, во время того разговора, закричать что не по своей воле она служит Дамиану, что попала в умело расставленный капкан. Защитить себя. Отстоять репутацию, очернённую в глазах юной Сейты. Да что толку. Она молча проглотила обиду. Заслуженную обиду. Во всём что с нами происходит некого винить, кроме нас самих. А потому Сейта права, если теперь ненавидит Мелис и считает изменницей. Обидно до слёз. А слёз-то и нет.
А Дамиан насытился принесёнными ему жертвами и пока не трогает Мелис. И Ратеза тоже вроде бы. Ещё бы, у него новая игрушка, Сейта Дагреш, говорящая теперь от его имени. И радоваться бы Мелис этому спокойствию, да только и дураку ясно, что временное оно. Затишье перед бурей. А что будет потом…
И вот теперь она неторопливо в сотый раз перебирала вещи госпожи, глядя не потеряно ли что в дороге, не украдено ли кем-то из разбойников, так нагло стыривших господских лошадей. Делая это лишь затем, чтобы занять свои мысли чем-то, кроме постоянного самобичевания. Хамшир куда-то ушла вместе с Риан. Хамшир. Она стала настоящей госпожой, даром что не благородная. Теперь уже в мыслях Мелис её чаще госпожой Хамшир или Акклеменской называла, чем просто по имени, как раньше. Завидовала немного ей. И радовалась за неё. Другой вопрос, рада ли сама Хамшир таким переменам в своей жизни. И поговорить-то нельзя по душам ни с кем, когда каждое твоё слово и мысль каждую слышат посторонние уши.

- Геинмаар, - вздохнул господин Ралта, усаживаясь поудобнее и глядя своему пленителю в глаза. - К чему все эти громкие слова? Мы оба знаем, что после стольких оскорблений твоим союзником я не буду. Но убить меня ты не посмеешь. Слишком много свидетелей, которые окончаткльно погубят твою репутацию разумного человека, если я не вернусь живым. Я говорю "Нет", Геинмаар. Я не с тобой. И что же ты теперь будешь делать?

- Дам тебе ещё время подумать, мой милый. Нарт, здесь есть какой-нибудь подвал? Проводи туда господина Ралта. Ну и еды ему туда отнесите что ли.

- Точнее, дам себе время подумать, не так ли? - господин Кандар Ралта встал сам, однако идти никуда не собирался и откровенно издевался над Геинмааром. - Так и быть, я подскажу тебе правильное решение. Уважения тебе уже не добиться, добейся хотя бы страха. Завтра утром созови людей и казни меня как изменника. Это в любом случае лучше сидения в подвале подобно мешку с прошлогодней репой..

Мысль последовать совету была очень соблазнительной. Благо, полномочий Теаса должно было хватать и на это. Но как прикажете вешать человека, в чьём проступке и сам весьма сомневаешься?
- Нарт, - чуть повысил голос господин посол. - Я, кажется, сказал тебе, что делать. Выполняй.

-Верфь действительно сгорела,- тихо сказала Хамшир, помрачнев лицом,- Но вряд ли там остался хоть один живой. Когда... Когда нантийцы напали, они обещали пощадить всех, кто ляжет на землю и не будет сопротивлятся. А потом прошлись и проткнули всех лежащих копьями. Меня оставили в живых только потому, что за меня можно было получить выкуп. Пожар же произошел через пол дня где то. Я очень надеюсь, что хоть кому то чудом удалось спастись и покинуть верфь до пожара. Но большинство работников погибло. Так что "кот", сам того не желая, спас тебе жизнь,- девушка горько усмехнулась,- Вестгет же спас жизнь мне, заслонив от нантийских стрел. С тех пор я не видела его больше. Скорей всего он остался там, на верфи. Я обязана ему жизнью и я выполню его просьбу. Скажи, что я могу для тебя сделать? За своих товарищей не беспокойся, я о них позабочусь.

В огромном, все еще строящемся лагере на обширном невысоком холме к северу от Геруи и перевала, весь остаток дня кипела работа. Да, не так уж далеко высилась самая настоящая крепость, но - дело было при Мелис - господин Теас посовещался со своими людьми, с парой местных солдат, знавших, какова она изнутри, и рассудил, что бежать от нее на позиции будет далековато, к тому же дополнительная тысяча человек создаст там непомерную тесноту, а ведь он, Теас, рассчитывал еще и на подкрепления. И теперь за холм взялись всерьез - одни обтесывали его пологие бока, а накопанную землю закидывали наверх и строили вал, другие рыли в склонах землянки, намереваясь достроить их ветками и кожами, что обещали из крепости - ветра здесь, на плоскогорье, и летом-то не были ласковыми, а осенними ночами превращались в сущее наказание, третьи таскали с перевала лапник, ветки и чурбаки на дрова, торопясь спрятать сухостой до того, как из низкого серого неба польет дождь. Лагерь кипел работой, как муравейник, и только благородные женщины до сих пор оставались без работы - никто не смел их о чем-то попросить, пока к Сейте не подошел сам полководец Теас. Его сейчас трудно было поймать не то для разговоров по душам, а даже для того, чтобы спросить что-то по делу: как бы молодой господин ни пытался сразу устроить все по уму, чтобы каждый был занят своими заботами, а не он - сразу всем, что происходит на сто выстрелов вокруг, пока получалось не очень: случись что, люди охотнее шли к нему, чем к своему прямому начальству.
- Сейта, у нас пока нет больных и раненых...
- Но они будут, - спокойно договорила за брата юная госпожа. Знакомство с Дамианом изменило и ее тоже, вместе с надеждой девушка утратила радость и всякое желание говорить с кем-то без нужды. Будь она в себе, то уже носилась бы по лагерю вместе с братом, помогая ему советами, шутками и спорами до хрипоты о том, где лучше поставить кухню, но вместо этого госпожа Сейта сидела на мешке со своей одеждой и глядела вдаль, на равнину и переплетающиеся ленты рек, серебряных под серым небом. - После первого же боя. Хочешь, чтобы я устроила лечебницу?
- Да. Если Ратез справится, и у нас будут прикрытые тылы, то тяжелых отправим вниз, по деревням. Но лучше сделать все так, чтобы мы могли обойтись без помощи.
- Какие у тебя планы, братик? Сколько мы будем сидеть здесь, на холме? - Вопрос был не праздным, но голос Сейты впервые стал жалобным, кончились силы, и на брата она смотрела с настоящей мольбой. Теас посмотрел на сестру, и на Мелис за ее спиной, и вдруг привлек обеих к себе, чтобы хоть ненадолго отогнать страх перед войной, перед будущими страшными ранами, перед долгими ночами в землянках, перед первыми кострами на рассвете, но от прикосновения к доспеху вместо своего брата Сейта не успокоилась, а расплакалась.
- Ну же, не плачь. Может быть, всего пару дней. Может быть - дольше. Как только подойдет подкрепление, станет легче, и я смогу отправить вас домой.
- Но почему не сейчас, Теас? Ты отдавал приказ...
- На случай, если я не выберусь из города. Сейта, у меня просто нет людей, чтобы дать тебе сопровождение. А без настоящего войска... - он осекся, сообразив, что несомненно верные доводы о перехвате и заложниках стоит оставить при себе. - Просто поверь мне. Веришь?
- Да.
- А ты, хорошая, веришь? - хотя Мелис не плакала, ее тоже обнимали и гладили по голове. - Вот и славно. Может быть, все это и не пригодится. Ни лечебница, ни стены. Но на всякий случай мы все устроим. Никто лучше тебя, сестренка, да еще с такой помощницей, не скажет, что и как нужно устроить. Вон там наш Карис командует строителями, как надумаешь - расскажи ему, что делать от моего имени.
С этими словами господин поцеловал сестру в лоб, а Мелис просто прижал к себе, и ушел, оставив женщин думать над поручением: к нему уже спешил с каким-то делом нантиец, из тех, что под мороком Дамиана хоть немного, да соображали.

Корабел впервые поднял голову и посмотрел на Хамшир, словно решая, стоила ли ее жизнь того, чтобы закрывать ее собой от стрел, но тут же устыдился и снова уставился в землю.
- Ветгест был хорошим человеком, госпожа. Хотя имперцы наняли его, чтобы он следил за нашей работой, он всегда защищал нас. Всех нас. И работников, и семьи, и посторонних - всех, кого мог. Мне-то, госпожа, ничего не надо. Милостью господина Теаса я теперь человек свободный. Прогоним нантийцев домой - и все с начала. Тяжко будет, но один раз верфь уже отстроили, да и то в прошлый раз мы сами ее и сожгли, чтобы вам не досталась, - он виновато развел руками. - Семья моя успела выйти из Геруи, их видели, так что я не только свободный, но и счастливый. Я попрошу тебя, госпожа, заступиться за кого-нибудь другого. Женщину, или ребенка... Кого-нибудь, осужденного на смерть. Все только начинается, госпожа. Тебе верно представится такой случай. Может быть, твое заступничество спасет чью-нибудь жизнь.

Приказ, повторенный дважды, заставил Нарта виновато склонить голову, а мгновением позже - вызвериться на ни в чем, в сущности не повинных солдат, и через несколько мгновений Геинмаар остался в доме один. Ненадолго - вскоре явилась Нелиея, и сообщила, что был вестник от господина Виррана, передал, что хозяин вскоре зайдет в гости. Видела ли она, как от доброго господина силком выводят благородного человека и заталкивают в подпол, или просто почуяла его дурное настроение, но она была тиха и боязлива, страшась попасться под горячую руку, словно это не с ней господин Лариат этим вечером чуть не сломал убогую хозяйскую кровать.
Олар Вирран оказался самым молодым из людей наместника - открытое юношеское лицо с пухлыми губами и мягкой светлой бородкой, зеленоватые глаза, глядящие на мир с любопытством вместо привычной тревоги, усталости, страха; тело, налившееся крепостью и силой, которая сменяет изящество юности уже после двадцати лет, противоречило этому лицу, и оставалось только гадать, какой из возрастов Олара - истинный. Как и Даан Мангор, он был одет под доспех и возможностью немедленно снарядиться в бой интересовался больше, чем произведенным впечатлением.
Купец Лайдр, прозванный Хмелем, на голову уступал своему спутнику в росте, но в годах опередил его лет на десять, если не на пятнадцать. Обветренная бронзовая кожа, вечно прищуренные глаза, походка враскачку, но, в отличие от беззаботного юноши, он выглядел неприятно удивленным, а по прошлым кратким встречам господин Лариат мог заключить, что таковое выражение его дубленое лицо хранит не всегда.
- Господин Лариат, - заговорил купец, поклонившись, когда господин Вирран только сдержанно склонил голову, приветствуя хозяина дома, - я безмерно рад нашей встрече, и сверх того - тому, что согласился явиться добровольно. Я вижу, отказывать тебе опасно, господин.
В голосе купца сквозь его южный гортанный выгвор можно было расслышать и опасение, и уважение.

Хамшир попыталась улыбнуться. Вышло плохо- взбудораженные воспоминания не желали успокаиваться.
-Я обязательно за кого нибудь заступлюсь. И начну с твоих товарищей.
Девушка снова стала серьезной
-Расскажи мне о Вестгете. Мне очень мало удалось с ним пообщаться. Но он производил впечатление достойного человека.

Впечатление Олар всё же произвёл, хотел он того или нет. С ним, по крайней мере, хотелось договариваться. В отличие от Хмеля, с которым договариваться было нужно.
- Сложные времена иногда требуют от нас жестоких мер, - ответил Геинмаар, поприветствовав гостей, – Но со мной очень легко договориться, если есть на то желание,- ласково улыбнулся господин посол. – Нелия, будь добра, подай гостям вина и можешь быть свободна.
Дождавшись, когда служанка уйдёт, Лариат продолжил:
- Итак, мои милые. Скажу прямо, я хотел бы видеть вас в стане своих союзников. А чего хотели бы вы? - Геинмаар по очереди поглядел в глаза Олару и Хмелю.

- Разумеется, Лиарен, мы с тобой, - поспешил успокоить юношу господин Винат Сит, расщедрившись на покровительственный жест левой рукой. - Но нас не будет рядом, если господин Лариат окажется так же скор на расправу, как и на обвинения. Если тебя загонят в угол - ищи защиты у Мангора, но не связывайся с ним без нужды, пока он не возглавит войско. Однако лучше всего будет, если ты найдешь себе явного и сильного покровителя.
- Кое-кто рассказал нам, - доверительно продолжил Хмель, - что войском господина Лариата командует кто угодно, только не он сам. Решения принимает юный Теас Дагреш, племянник, исполняют - его доверенные люди. Этим людям дозволяется все. Один из них при всем войске оскорбил нашего знакомца Геинмаара, и не получил за это даже порицания. Там же Сейта Дагреш открыто призывает солдат поклоняться какому-то чужеземному богу, якобы способному одарить спасением в битве, а всех сомневающихся отправляет посмотреть на пленных нантийцев.
У них тысяча своих людей, - господин Сит вновь заговорил о деле, - и еще полстолько же солдат из Чаячьего Камня - вполне достаточно, чтобы удерживать этот перевал хоть до зимы, тогда как если гонцы не запоздают, то подкрепление подойдет уже через три-четыре дня. Тем не менее, Теас, Геинмаар или кто у них там строит планы, продолжает набирать войска, рискуя, что их будет нечем кормить. Выглядит как недомыслие, ошибка юности. Возможно, так и есть, но я хочу знать наверняка, что они задумали. Итог выглядит плачевным в любом случае: массовое дезертирство, бездарная попытка отбить Герую или мятеж с попыткой отложиться от Империи - все плохо и все погубит нас. Мы должны предотвратить это.
Время от времени в лагерь будут приходить посыльные, - Винат коснулся пальцами своего герба, выгравированного на броши, скрепляющей шапку. Герб изображал певчую птицу, только разобрать при таком свете, какую именно, было невозможно, - передашь им все свежие сведения.
Под дверью послышались шаги, если не сказать топот, и тихое покашливание. Господин Сит настороженно умолк, а Лайдра Хмель усмехнулся.
- Входи и докладывай!
Вошедший оказался его слугой, удивительно малорослым и худым для производимого им шума.
- Господин Лариат приказал хватать и вести к нему казначея Кандара Ралту. Приказ был исполнен. Сопровожение господина Ралты убито, сам он силком утащен в дом, занятый Лариатом.
- Прилюдно? - поразился Хмель.
- Да, хозяин. Весь город уже знает.
- Его допрашивали?
- Да. Но, недолго и по-видимому, без толку. Сейчас заперли под охраной.
- Отыщи Олара Виррана и передай... - купец вытащил из-за пазухи небольшую плоскую бляху из полированного зеленоватого оникса.
- Странно. Пытать кого-то в городе намного удобнее, чем в чистом поле, - поделился соображениями Винат, когда они снова остались втроем.
- Возможно, они просто нашли счетные книги, и в этом нет нужды, - "успокоил" его Хмель. - Важно не это, а то, что ты, мой друг, в опасности. Я бы не советовал возвращаться в "Курицу".
Господин Винат Сит презрительно усмехнулся и поднялся на ноги с неожиданной для его сложения легкостью.
- Не беспокойся. Я обо всем подумал заранее. Лиарен, - он вдруг словно вспомнил о хозяине комнаты, - удачи. Ты связываешься с опасным человеком, но ты ведь сам говорил о высоких ставках?
Господин похлопал юношу по плечу, и удалился вместе с Лайдром, оставив Лиарена в одиночестве. Их место в комнате тут же занял Вергет, начальник охраны обоза.
- Хозяин, в городе беспокойство, - доложил он, делая вид, что явление важных гостей на ночь глядя его вовсе не удивляют. - Поступок господина Лариата напугал людей. Когда и титул не защищает от произвола, простым людям остается только прятаться в подпол. Если кто-то плеснет масла на эти угли, нам будет, возможно, непросто выбраться из огня.

- Ни к чему беспокоиться, - улыбнулся Лиарен, - Господин Лариат пытается продемонстрировать свою суровость, но при этом он действует непоследовательно и, что самое главное, сам понимает это.
Мнение Лиарена о своем "начальстве" ощутимо ухудшилось после этих новостей. Он начал склоняться к тому, что Хмель и Сит были правы: аристократ сам себя загнал в ловушку. Казнить без суда всех, кого можно заподозрить в предательстве - безумная затея, которая с гарантией качества приведет к его собственному падению. Казнить выборочно - чуть лучше, но ненамного: получается монета без аверса, суровость без справедливости, а капризных деспотов не жалует никто. Подержать "мятежника" в подвале, после чего просто отпустить - и вовсе верх глупости: этим господин Лариат просто выставит себя на посмешище. Нужно будет при следующей встрече предложить ему сравнительно безболезненный выход из положения. Пока же...
- Вергет, будь так добр, выдай доспехи охранникам по своему усмотрению. Копья раздай носильщикам; те, кому не хватит, остаются с грузом. До тех пор, пока не придет человек от господина Лариата, пусть не отдаляются от постоялого двора дальше, чем на полет стрелы, без моего прямого приказа: мне нужно, чтобы в случае волнений все мои люди были в зоне досягаемости.

- Мира и процветания, - у господина Олара оказался сильный и звучный голос, такому быть бы запевалой в походах, а он здесь, и привычно пытается говорить тише. Присловье о мире и процветании было по годам равно самой империи, его полагалось произносить с самым серьезным лицом, желательно, будучи при том одетым в доспех, стоя во главе вооруженного отряда и вытирая топор о плащ, сорванный с поверженного врага - именно так, как ответил нынешний Повелитель, а тогда еще просто господин Рантар из дома Кайердан, дряхлому главе семьи Ордис в их залитом кровью замке. - И мы уверены, господин Геинмаар, что в конечном счете ты хочешь того же. Поэтому я готов сражаться под твоим началом, до тех пор, пока ты верен Империи и Повелителю.
- А я, - скромно проговорил Хмель, которого общество господ, похоже, стесняло не больше, чем того требуют самые основные приличия, - не готов сражаться. Я, господин, человек мирный. Но зато могу прямо сейчас обеспечить вашу тысячу человек провизией на неделю, и хмельным, если командиры дозволят. Взамен я прошу тебя, господин, внять голосу разума.
То, как ты обошелся с Кандаром Ралтой, напугало весь город. По дороге сюда я видел, как несмотря на поздний час тянутся в ночь повозки с людьми и скарбом, я видел, как сбиваются в банды бродяги и разбойники. Два дня мы удерживали это место в относительном порядке и спокойствиии, но теперь война пришла и сюда. Она летит далеко впереди войска, как вонь от телеги с навозом. Покоя этому городу уже не вернуть. Но у вас с племянником довольно людей. Вы можете вернуть в города хотя бы часть стражи, иначе защищать будет нечего и некого - мародеры и прочие ублюдки разграбят провинцию у вас за спиной.

- Он не казался, он - был, госпожа, - медленно ответил корабел Тар. - Он как-то говорил, пересказывая речи какого-то мыслителя, что у человека есть истинная сущность и то, чем он кажется. Если первая меньше второй, то остается только обман, пустышка, и был этот человек - как будто не было. Если вторая меньше первой - то истинно великие люди проводят жизнь непонятными изгоями. А у самых настоящих людей, у тех они соединяются, кажущееся исчезает. Такой человек просто есть. Он настоящий, и его жизнь оставляет следы в сотнях, тысячах других жизней. Его жизнь - ветка у дерева Мира, а наши - только листья. Прости, госпожа, я говорю нескладно, уж как запомнил...
Ветгест был самым настоящим. Это всегда понятно сразу, как посмотришь.
Хоть про нас и говорят, что мы де были разбойниками, и корабли боялись зайти в море, я скажу, госпожа, что это не так. Боялись только некоторые жирные торговцы. Так они и сейчас боятся, что наше место займет Империя, и тогда уже не море - сам Океан станет не пройти без податей. Но зато более честные люди без страха заходили в Герую, и получали там все, что нужно человеку моря.
Корабль Ветгеста мы все видели, когда он входил в бухту - по правде сказать, его просто влекло приливное течение, потому что идти куда-то по воле капитана этот труп уже не мог. Если перевести на людей, он выглядел среди других кораблей так же, как наш командир - среди солдат Империи. Для того, чтобы приш... привязать его к причалу, несколько наших храбрецов подплыли на лодке и забрались на борт. Из всей команды живыми нашли десятерых гребцов и тех пришлось вытаскивать на веревке. Страшные, высохшие, страшнее мертвых. Они попали в бурю, потеряли мачту, а самое страшное - запас пресной воды. Морскую воду пить нельзя, госпожа, она горькая и соленая. Можно кипятить и собирать пар в особую посуду, чтобы соль осталась в котелке, но где ж ее взять, когда там от корабля едва остов уцелел. Рассказывали потом, что спаслись дождем, иначе нипочем не дотянули бы.
Выживших распорядился приютить и лечить сам Жемчужный Владыка - никто не хотел прогневить Богов тем, что они даровали кому-то жизнь, а неблагодарные людишки не сумели ее сохранить. Ну, моряки оклемались да и нанялись на другой корабль. Я понимаю твое удивление, госпожа. Иных людей море держит так же, как война. Казалось бы, спасся - живи и радуйся подальше от побережья, а они не могут. Их жизни уже посвящены чему-то, и теперь отними этот смысл - останется зияющая пустота. И Ветгест был из таких, но вот беда, он дал клятву - если доберется до берега живым, то больше не выйдет в открытое море. Так и остался.
При дворе Владыки он оказался полезным человеком. Северянин, сын корабела, он успел научиться ремеслу до того, их земли пришел какой-то свой Таррег, сбежать и увидеть мир. С родины бежал на корабле, идущем далеко на восток, в диковинные земли, и там навидался чудес, а потом оттуда - через север же на юг, туда, где у людей черная кожа.
Думал, говорит, вернуться, когда мимо дома проходили, но не узнал, и понял, что незачем. Купцом он так и не стал, а когда надоело исполнять приказы - пошел к кому-то вроде Дарея или Лайдра Хмеля, и нанялся капитаном. Слыханное ли дело, госпожа - чтобы кто пришел к купцу пешим и нищим, а вышел мореходом с собственным кораблем и командой? Неслыханное, да так и было. Он так лет десять ходил между севером и югом, а тут, по пути на юг - не повезло. И раз путь в море был заказан, он все на верфи поселился, предлагал, как и что улучшить. Дело говорил, хоть и чудное, но мы как его придумки на воду спустили - ахнули. Это все одно что козу в кобылу превратить. Спустили на воду трех таких "кобыл", а потом грянула война.
Ветгест верфь жечь не хотел, говорил - бесполезно, новую построят, а вы кровью заплатите, да его не послушали. Имперцы злы были, как псы, когда увидели, что все кораблики, на которые мы никого посадить не успевали, горят, как хворост, и тут же стали мстить. Наших не слушали, рубили сразу. Ветгест и пошел договариваться, и на счастье встретил там господина Рагдара из дома Идсин. Вот они друг друга поняли. Господину пришлось оспорить приказ Алраса из Черного поля. Тот велел солдатам всех убить и город разграбить, а этот - запретил. В пару дней наладил жизнь и работу, чтоб никто без дела не шатался и не горевал зазря. Всем покорившимся защиту обещал, а корабелам - особые почести.
И не соврал. При нем, госпожа, порядок был. Это я сейчас понимаю, что порядок, а тогда от злобы распирало. Как же! Враги ведь. Думаю, госпожа, за порядок господина и погубили. Дело было на весь край. Он де заговорщик и удумал все военачальство сгубить предательским ударом, а Данниар - себе захапать. Повязали, увезли в столицу, и там, говорят, казнили привселюдно, а заместо него прислали нам Бейдара Сетрина. Тот всех друзей рагдаровых быстро от власти отлучил. Кого удавили, а иным просто нашли дело. Вот Ветгест остался при верфи - проверять, чтоб мы им дырявых кораблей не настроили. Что было дальше ты, госпожа, коль не знаешь, так догадываешься, а женщинам такое рассказывать не след.

- Да, мой дорогой Олар, я хочу мира и процветания Империи и Повелителю, - серьёзно кивнул господин посол. - И я надеюсь, с твоей помощью, мы добьёмся этого быстрее, - Геинмаар обернулся к Хмелю. - Лайдар, я ещё не покинул город. И не знаю, на скольких людей могу рассчитывать. Но твои опасения мне понятны и постараюсь изыскать резервы. Вот, например, скажи, сколько у тебя людей, способных держать оружие?

Вопрос Хмелю не понравился.
- Здесь, в этих краях - не больше полусотни, господин. И все они при деле. Но, господин, увкряю тебя, люди, неспособные держать оружие окажутся для тебя много ценнее. Воинам свойственно глядеть на безоружных свысока и не обращать н а них внимания... например, этим вечером в деревню Белые Камни, что к западу отсюда, прибыл отряд данниарских всадников во главе с чрезвычайнозамученным северянином и парой аленнцев, а так же господином Аркитом из Танзаэра. Таковой северянин, созвав людей, совсестно с Аркитом обещал им прощение всех проступков и уравнение в правах с иными честными поодданными Повелителя именем своего господина, Теаса Дагреша, после чего, заслужив всеобщее понимание и подержку, взял след нантийских глашатаев и умчался в сторону угольных рудников.

А Геинмаару совсем не понравилось то, что у Хмеля в провинции целая сеть соглядатаев. Учитывая, что в заговоре замешено купеческое братство, нельзя было с уверенностью сказать, на чьё благо служат его шпионы. Впрочем, пока купец был или делал вид, что он на стороне Лариата, можно было воспользоватся хотя бы отчасти плодами этих шпионов.
- Ты забыл упомянуть, что замученный северянин носит знак лично преданного воина Теаса, - улыбнулся господин посол. - Я знаю куда и зачем отправились Ратез и Акрит, мой милый. Гораздо любопытнее мне узнать о том, откуда здесь взялись нантийские глашатаи, чем занимаются, сколько их в провинции и насколько успешны их дела. И Олар, поведай, скольких людей есть у тебя?

- Шесть десятков, господин, - с гордостью отозвался господин Олар. - и каждый дал клятву исполнять только мои приказы.
Купец Хмель покосился на него с усмешкой.
- Нантийцы, господин, тут не были никакой редкостью. Они прежде с Данниаром по-соседски жили: то ссорятся, а то мирятся, ну и после покорнния торговать не бросили. Иные даже семьи тут завели, работа, хозяйство. Два года жили, как люди, а потом - глядь! Исчезли, а на юге вдруг захвачена верфь и все готово к высадке. Не все, конечно, исчезли. Иные до сих пор живут как жили. Если угодно, любой местный укажет тебе дома. Сложнее же с теми, кто странствует по плоскогорью. Здесь, видишь лм, вечное движение. Кто, откуда, сколько - не могут уследить даже мои люди. Об успехах ничего не знаю. Это можно только проверить угрозами или посулами, я же просто продаю и покупаю разные вещи.

Сложно с ними будет. Никто не хочет людей от себя отпускать. А вот нантийцы господину послу не нравились. После того, что произошло с Лариатов в Нанте, нантийцы не нравились ему в принципе. Но нантийцы, которые во время войны ездят по территории противника не нравились особенно. И с этим нужно было что-то делать.
- И разную информацию... - задумчиво произнёс Геинмаар, потирая переносицу.
- Нарт! - рявкнул Лариат и, дождавшись, когда тот войдёт, снова перешёл на любезный тон. - Нарт, будь добр, отправь людей к господину Мангору и Лиарену. Передай им, что я очень прошу их как можно скорее прибыть ко мне. Мне крайне необходимо их присутствие и их советы. Вас я тоже прошу остаться, - Лариат улыбнулся Олару и Хмелю. - И ещё, Нарт, отправь гонцов в сторону угольных рудников. Пусть найдут Ратеза и спросят, нашёл ли он нантийских глашатаев и, если да, что с ними стало.