Цитата(Y.O.)
Возможно, я заблуждаюсь насчет авторской мотивации в плане имени\прозвища героини, но мне кажется, что было бы более символично, если бы в конце мы узнали ее настоящее имя
ух, какая классная идея, мне кажется, да, было бы интересно. Например, на том моменте, когда мама и тётя выходят из дома, они подозвали бы её по имени. Можно было бы ещё что-то типа, что приехали забирать гроб, и мама говорит: "Ленусь, иди попрощайся". Хотя, может, глупость.
Цитата(Y.O.)
Насчет желудя мне сложно сказать, буквально ли это желудь, либо тоже нечто символическое.
У меня была версия, что желудевый человечек мог быть какой-то поделкой, которую папа с Лапочкой делали в садик, например. Когда-то они насобирали много желудей, один из которых посадили возле дома, а остальные соединили спичками или пластилином и играли в них, придумывая им приключения и истории. Почему он попал в гроб - странно, конечно, может, он был как выскользнувшее воспоминание, которое обрело физическую форму. Там есть описание осиротевших вещей (недоделанный кораблик на холодильнике, значки, шкатулка), мне показалось, что он - одна из них.
Цитата(Yakubets)
Нет. Она удивляется тому, что стеклянный дом стал хрупким. Дом уже давно стеклянный. И неожиданно Лапочка удивилась, что он стал хрупким. Когда весь дом из стекла, то удивляться его хрупкости глупо.
Ммм, это было бы хорошее замечание для просто фэнтези истории о стеклянном мире, но это же рассказ-метафора, тут всё не так буквально. "Когда он успел стать таким хрупким?" - это слова повзрослевшего ребенка, который смотрит на дом своих родителей, место, которое казалось ему безопаснее любого замка, и внезапно видит старенький покосившийся забор, облупившуюся от времени краску. Вот это внезапно охватывающее понимание того, что такое время на самом деле. Как в «Хоббите», помните: «жует железо, сталь сожрет, и горы в порошок сотрет».
Ну и "давно стал стеклянным" - тоже не работает, потому что дом стал стеклянным после смерти папы, а если мама так горько плачет, захлёбываясь чувством, не может сдержать его даже ради ребенка, - явно там ещё не очень много времени прошло.
Кажется, я собиралась писать коммент целую вечность, решилась, а всё равно ощущение, что пришла пачкать, дотрагиваясь руками, чужое окно. Хотя, с другой стороны, всё выложенное в сеть отдается на отражение и, наверное, под чужим взглядом само становится немного иным. Так что будем считать, что стекло в окне, про которое я буду писать, – моё.
(на самом деле, всё равно не решилась)И сразу хочется сказать про манипуляции и тему дети+смерть. Меня обычно возраст главгера никогда не задевает, и от детей не возникает чувства использования или чего-то подобного: манипулятивного и плохого. Это, чаще, - приём для иллюстрирования абсурдности ситуации, какого-то подавления в истории, где, будь на месте ребенка взрослый, возникло бы слишком много вопросов к достоверности, мол, это не логично, так не поступают. А ребенок - чтобы показать чистоту мышления, не заблоченную установками взрослого мира, вот. Рассказы со взрослыми про потерю – о смирении, отпускании, в них главгер не будет верить, щиро, в наивную чушь, что если он трижды скажет над телом погибшего: «я люблю тебя», тот оживет. И дело не в поступках даже, а в вере в наивное, и из-за такой простоты получается самое больное и мощное чувство.
А про то, что стадии проживания горя не уместились, ну, это не рассказ-пособие для самопомощи, всё равно больше художественный текст, который ценен исполнением, подобранными образами, но при этом достоверен и на психологическом уровне. Взять хотя бы тот момент с книгой. Ты совершаешь случайную, ничего не значащую оплошность (уронила книжку, разбила стакан, какую-нибудь ерунду), а она становится последней каплей, катализатором, который запускает вот этот механизм осознания бессилия перед потерей. После чего начинаются действия, как при панической атаке, сделать хоть что-то, пусть это и невозможно. Попытаться хоть что-то починить, вернуть.
Причем и сам рассказ может стать таким катализатором, попади он к человеку в ненужное (ну, или нужное, наоборот) время. Вот так хочешь на фэнтезийные рассказы отвлечься, а там такое). И тебя снова накрывает, будто это ты сам из рук книжку выронил.
Когда читала рассказ в первый раз, после совета госпожи Лебовски, помню, всё думала, что это один из самых красивых рассказов, из тех, что я встречала на пролёте. А потом повспоминала и поняла, что, наверное, никогда и не видела ещё такого, чтобы читать и думать, что текст звучит как песня. Кивать, и говорить про себя: да, это очень точно, именно так, сердце вот-вот лопнет, как перезрелая слива.
(А если лопнет, не начнет ли любовь гноиться под кожей?)
Читая во второй, поняла, что начало рассказа – это буквально день похорон. Если сперва воспринимаешь локацию просто как чудесный мир, в котором только произошло (или случилось давно) стеклянное проклятие, сейчас - это один из тех дней до, когда в зал выставили все табуретки и стулья, а по комнатам ходят дальние родственники и какие-то совсем чужие люди, которых едва помнишь по именам – те, которые с ненужными словами и жалостливыми взглядами; настоящий, не фэнтезийный мир и день, в котором всё кажется нереальным.
Единственное, мне, если честно, не очень понравилось, что финал такой быстрый и прямой, но зато понравилось связь образа дуба и финальных слов, про то, что любовь людей не исчезает даже после смерти. Подумалось, что бессилие перед смертью – это такое огромное чувство, которое делает любящих людей очень хрупкими, и, если отношения были непрочными и холодными, как стекло, красивыми, может быть, но без взаимной заботы, просто такое получение радости любования другим и себя в отражении, люди в них сами разбиваются после потери.
А в этом рассказе Лапочка словно молодой дубок. Тоненький и маленький, но полный сил, у которого впереди целая жизнь. Когда-то папа был одной из её веток – прочной и самой большой, с множеством листиков, которые активно фотосинтезировали, чтобы дать деревцу сил и питание. Благодаря ему оно росло, становилось крепче и сильнее. Отвечало ему взаимностью, питая водой из почвы. Но теперь, когда этой ветки больше нет, деревце по-прежнему остается устойчивым. У него есть другие (крупные и поменьше) веточки, чтобы давать тепло и свет, развилась корневая система, благодаря которой оно может стойко пережить самый сильный ветер. Но чувство заботы (и сила от неё) навсегда остались с деревцем и никогда больше его не покинут. И это самое главное.
Спасибо за рассказ и спасибо, что позвали, это было очень...
(*обнимает)