День восемьдесят шестой, обед.
Аманд решительно двигался по столовой. Странно, если честно - бывший лектор привык считать себя общественным человеком, но за несколько дней познакомился лишь с товарищем по несчастью, и то до сих пор не был уверен, как же её зовут, да со старшими учениками, что полноценным знакомством считаться не может - с ними должен был быть знаком каждый.
Надеюсь, это не первые симптомы превращения в чудовище?
В любом случае, с подобным надо было бороться. Хотя бы потому, что свет, с которым Аманд собирался всё-таки дружить, не очень любил частное счастье - а заставить сиять нельзя, уже проверено. Значит, нужно снова начинать вести себя по-человечески.
И для начала начать разговаривать не только с теми, из кого можно добыть полезные знания. Например, хотя бы с вон той симпатичной сокурсницей. Кажется, она даже с его факультета.
"Симпатичная сокурсница" была симпатичной на взгляд Аманда, большую часть жизни объяснявшим прописные истины проезжавшим крестьянам и местным мещанам, но вряд ли показалась бы красивой большинству обитателей колледжа, которое представляли дворяне. Увы, но она, не окажись талантливой волшебницей, была бы очевидно хорошей матерью. А теперь... маг поддержки.
И, потенциально, чудовище. Мысли про чудовищ, которые Аманд гнал из своей головы, как крамольные - ну, по крайней мере, пока.
- Не возражаешь, я присяду?
Девушка взглянула на него, как на вполне себе старого знакомого.
- Конечно. Здравствуй, Аманд.
Ой. Аманд, ходивший последние несколько дней, не отвлекаясь от игры в светоч, судорожно вспоминал, называл ли он своё имя. И если называл - то кому и сколько раз? Девушка поняла его озадаченность по-своему, но тоже правильно:
- Ты опять забыл моё имя? Я Триша.
Лектор моментально смутился. Интересно, что он ещё натворил, заигравшись? Впрочем, он всё же сел.
- Извини. - пробубнил он. Ну вот как можно было не заметить, с кем и о чём говоришь? Нужно было не о чудовищности думать, а об одержимости. Все разговоры, которые он потрудился запомнить, относились к магии. Жуть какая.
Триша была в разговорах тоже приятной. Честно говоря, она записалась на целительство не только и не сколько потому, что обладала большой к нему склонностью (хотя она была очень даже светлой), сколько из-за восторга перед леди де Сетон, героиней её грёз. Она вообще говорила довольно много и щё очень мило удивилась, когда бывший лектор вступил с ней в спор.
- Ты уже не притворяешься разумным валенком? Ух ты, я думала, ты всегда такой.
Аманд понимал, что целительница ему нравится. Искренняя и честная.