Бабочка поэтиного сердца, Дуэль №64 Pishu vs Реччка

БАБОЧКА ПОЭТИНОГО СЕРДЦА

- Ты опять опоздала к завтраку.
Лиля ссутулилась. Муж не ругал, отечески журил, но мурашки кололи иголками, заставляя дыбом встать волосы.
Видит бог, она старалась! Специально караулила кукушку. Подкручивала пружину ручных часиков – бриллиантовые лилии, белое золото – подарок на первую годовщину. В этом доме жили десятки разных часов, но они одинаково врали, издевались над ней, шевелили стрелками, как тараканы усами. Муж всегда оказывался в комнате раньше неё. Френч, золотые очки, утренняя газета в руках, громадная чашка чая и колотый сахар на блюдце.
- Да, - проще смотреть на тарелку, чем на чёрную глыбу напротив. – Никак не получается. Часы отстают.
-Что ты, Куколка, просто это не твоё время, - снисходительно улыбнулся муж.
- А где моё?
- Твоё – ещё настанет, - поцелуй мазнул по щеке.
- Уже уходишь?
- Да. Пора работать. У меня нет мужа, который обо всём заботится.
Раньше подобные шпильки задевали до слёз, давно, как переехала сюда, в арбатские переулки, в не дом, спроектированный Мельниковым, самым модным архитектором Москвы. Бесконечные ряды узких окон, винтовая лестница внутри, даже круглая вращающаяся башенка – ничего не спасало. Дом походил на гроб. Он и стал гробом для неё.
Лиля вспомнила похороны отца, прямоугольник раскопанной могилы, мать, повисшую на руке и железное плечо ещё жениха. Тогда это ей казалось надёжной опорой, ведь мир рухнул прямо на голову: война, революция, смерть самого близкого человека. Муж – единственное наследство, которое оставил папочка. Как будто волшебный ветер перенёс её из Замоскворечья, где утро начиналось с перезвона колоколов Спасопреображенского храма, сюда, в мир современных механизмов и новых людей. «Часовые изделия Блоха» - белые буквы горели всегда, их жилище совмещало магазин и мастерскую, только так удалось получить разрешение на частное строительство в коммунистической Москве.
Лиля очнулась от воспоминаний, когда в комнату зашла горничная и начала убирать со стола, демонстративно звеня посудой. Три года замужества, но уважения от прислуги нет, как будто она бабочка-однодневка – игрушка хозяина. Может, потому, что не рождались дети?
Лиля вздохнула, встала, поправила юбку. Опять лень! Пора идти.
Когда папа представил жениха, Лиля сначала не поверила: вдвое старше её, грузный, никогда не снимающий коричневые перчатки:
- Берегу руки. В моём деле важнее всего точность, - объяснил он.
А потом очень быстро смирилась, ведь папочка знает, как лучше и всегда оказывается правым.
Они не выходили вместе в театр или оперу:
- Суета и пустая трата времени! А время мне дорого.
И Лиля ездила с мамой или сестрой.
Блох отказывался от приглашений и не звал к себе:
- Не люблю сборища, жужжат, отвлекают. Тебе нравится, развлекайся, препятствовать не буду.
Лиля послушно развлекалась: танцевала, кокетничала, смеялась, ведь ей разрешили.
Накануне свадьбы он затеял разговор:
- Лилечка, отец просил о тебе позаботиться. И я уверяю, ты ни в чём не будешь нуждаться, твои желания – мои желания, твои хотения – закон. Но в ответ прошу уважения к моим принципам.
Лиля молча ждала продолжения, поняв, что пауза затягивается, спросила:
- Что от меня нужно?
Блох откашлялся:
- Я деловой человек, у меня обширные связи в правительстве, но всего добился сам, потому что очень давно следую простым правилам: уважаю время, ценю пространство и никогда не бываю празден. От тебя жду того же: не опаздывай. Умей занять себя. Чем угодно: учись, помогай мне в магазине, воспитывай детей, только не позволяй скуке поработить разум. И последнее: я построил нам дом, это дорого мне стоило, ты знаешь, сколько берёт Мельников и бездельники из Генплана. Я вручаю тебе ключи от него, - увесисто звякнуло, - но прошу об одном, моя мастерская – это только моя мастерская. В подвал тебе хода нет. Никогда. Поняла?
Лиля кивнула. Её с детства пугали тесные помещения и мёртвые звери.
- Хорошо. Я бы пошла на режиссёрские курсы.
- Я оплачу, - Блох даже не скрывал облегчения. – Хочешь научиться водить экипаж?
Утром он приехал в безлошадной карете.
Лиля замерла:
- Простите, Иосиф Максимович, я не могу! Давайте пройдёмся пешком!
- Почему же? – Блох нахмурился.
- Там эти, - Лиля сглотнула.
Блох рассмеялся:
- Ты боишься белок?
Девушка пожала плечами, вуаль качнулась:
- Они мёртвые.
- Куколка! – тогда Блох назвал её так впервые и хозяйски обнял за талию, подтолкнул к экипажу. – Я сам спроектировал двигатель, здесь колесо вращает пружину, которая даёт толчок, а колесо вращают белки. Конечно, заводные чучела, сколько бы ели живые. А сколько гадили? Наша мастерская поставляет не только часы, самоходные изделия, но и механизированных зверей. Колёса динамо-машин вращают лошади, которым вторую жизнь дали вот эти руки! Вода, тепло, свет – да Москва живёт благодаря мне! А ты моя жена. Не смей бояться. Тем более, зубы у них удалены.
Незаметно Лиля оказалась внутри кареты, Иосиф сел, фамильярно прислонившись к её коленке. Расписали их очень быстро.
И пошла жизнь, заведённая, как часы.
Завтрак – только вместе с мужем.
Учёба на курсах, режиссёрских, архитекторских, вождения – святое правило не оставаться праздной.
Ужины – вместе, а потом расходились. Она – развлекаться, он – работать.
Ночи – выверенный до мелочей ритуал супружеского долга. Впрочем, просыпалась Лиля всегда одна.
Сегодня ей нужно было в мастерскую Вучетича, новое увлечение – скульптура. Часы пробили одиннадцать, к полудню успеет, муж подарил экипаж, которым она научилась неплохо управлять. «Единственная в Москве женщина-водитель, удивительная Лиля Блох», - так писали в «Правде». На фотографии она себя сначала не узнала: короткие волосы, гордые плечи, кожаная куртка, галифе, разве это Лилечка Каган?
Тонкий звук разбил мерное тиканье. Мяуканье? Лиля на цыпочках подкралась к полуоткрытой двери кухни и заглянула: горничная кормила котёнка, белого, пушистого, грязного, а тот одновременно жадно глотал кусочки, мурлыкал и мяукал.
- Лиля Юрьевна? – горничную застукали на месте преступления. – Ой!
Впервые страх и вина промелькнули на лице:
- Вы расскажете Иосифу Максимовичу? Он запретил нам заводить животных, а эта дурочка сама пришла, залезла в мусорный бак и кричала там, подохла, если б не вытащили.
Почти греческая трагедия вылилась наружу.
- Не расскажу. Можно её погладить?
Служанка кивнула, Лиля опустилась на корточки и легонько пробежала самыми кончиками пальце по шкурке. Остро чувствовался каждый позвонок.
- Надо же, какая мягонькая! И худенькая. Может, помыть её? – Лиля снизу вверх смотрела на замершую женщину, а котёнок, отозвавшись на ласку, уже зацепился когтями за ткань и лез на колени.
- Кисонька, крошечка! – Лиля шептала ласковые глупости, а белый пушистый одуванчик устраивался на плече, внутри будто работал моторчик.
- Какая ты громкая лапочка! Наверное, её надо помыть? Я очень люблю кошек, - Лиля понизила голос, как будто признаваясь в чём-то недостойном.
- Уж это видно, Лиля Юрьевна. Вы не беспокойтесь, помою.
- И спрячете? – вопрос вырвался прежде, чем Лиля подумала.
Она испугалась сначала за кошку, а потом испугалась страха.
- И спрячу, а вы приходите, как захотите проведать.
- Я назову её Пушинкой! – сердце стучало прямо в ухо, а шерсть щекотала щёку.
Нехотя Лиля отцепила коготки и передала Пушинку горничной.
- Я вернусь вечером, малышенька! Жди меня!
Лиля выбежала, чтоб не передумать и не остаться.
Занятие скульптурой тянулось бесконечно. Руки бессмысленно мяли глину, Вучетич злился, пряча эмоции за нарочитой ласковостью – ученица была выгодная, да и не совсем бестолковая.
Пытка ужином сегодня особенно мучила Лилю. Муж долго и со вкусом ел, выспрашивал подробности занятия, потом читал ей новости, а она ёрзала на стуле, как школьница во время нудного урока.
- Куда ты сегодня, Куколка?
Лиля пружиной взвилась, а потом опять сжалась, тая радость:
- Сегодня я поработаю в библиотеке. Вучетич такой дотошный, он экзаменует меня каждый день! Спросил про дедаловы автоматоны! – ложь лилась гладко, Лиля сама себе поражалась.
- Расскажи ему про рыкающих львов российских самодержцев, - усмехнулся Блох. - Была такая забава у Алексея Михайловича. Львиные чучела стояли в тронном зале Коломенского дворца пока не сломался механизм. Я однажды рассказ про это Мережковскому, так он сразу схватился за ручку!
Муж любил как бы случайно похвастаться знакомствами.
В ответ Лиле полагалось выразить восхищение, что она и сделала, пусть чрезмерно.
Наконец, Иосиф ушёл, путь к кухне оказался свободным.
Пушинка спала, свернувшись белой улиточкой у изразцовой печи.
- Как ты, моя красавица? – кошка открыла глаза и зевнула, демонстрируя нежно розовый ротик и фарфоровые иголочки зубов.
- Посмотрите! – Лиля вскрикнула, - у неё разные глазки, один голубой, один жёлтый! На счастье!
Горничная только улыбалась. Молодая хозяйка совсем ещё дитя, играет с котёнком, удивляется. А сначала казалась такой угрюмой, важной!
Пушинка снова залезла на ручки, потопталась, устраиваясь, а потом соскочила на пол и стала кружиться, пытая поймать собственный хвост. Женщины рассмеялись.
Напольные часы в холле пробили девять. Кошка подпрыгнула едва ли не на метр вверх и рванула в темноту, Лиля бросилась за ней.
Нельзя, чтоб Пушинку увидел муж!
Белая молния пронеслась по комнатам, а потом свернула на лестницу, ведущую в подвал.
- Нет, кисонька, нет!
Лиля замерла на верхней ступеньке. «Тебе туда хода нет!» - звенело в ушах. Несколько мгновений она боролась с желанием повернуть назад, но решительно стала спускаться, осторожно вытягивая ногу и ощупывая каждую ступеньку.
- Пушинка, Пушенька, где ты? – Лиля прислушалась.
Из-под тяжёлой двери пробивался луч света.
- Как же так? Он всегда запирается, - шёпотом крикнула Лиля и дёрнула на себя кольцо.
Мастерскую заливал белый электрический свет.
Слёзы ослепили Лилю, а жужжание оглушило. В подвале не было ни стен, ни перегородок, только гигантское колесо, стеллажи с книгами, банками, ящики, чучела и стол. Блестящий, стальной, он притягивал взгляд, потому что в центре, распластанный, привязанный за четыре лапы, рыдал белый котёнок.
- Пушинка! – Лиля бросилась вперёд, но споткнулась, отлетела к стене, отброшенная одним движением.
- Куколка! – голос мужа приглушала марлевая повязка. – Ты всё же пришла!
- Отпусти! – Лиля не чувствовала боли.
Она перевернулась на четвереньки и поднялась.
- Отпустить? Ты ослушалась меня и будешь наказана. «Да убоится жена мужа своего»!
Иосиф подвинул лоток с инструментами.
- Смотри и запоминай! – он взмахнул скальпелем, алым плеснуло на белую шерсть.
Лиля выла, а из прокушенной губы бежала кровь и капельками повисала на подбородке.
Муж вытащил скользкие внутренности, брезгливо бросил их куда-то под стол, пододвинул коробку с шестерёнками и пружинками.
- Готово! – объявил он довольно. – Осталось самое последнее. Иди-ка сюда!
Лиля затряслась и замотала головой.
- Плохая девочка, - ласково протянул муж, снял перчатки и шагнул к ней.
Кулак метнулся прямо в живот, Лиля согнулась, лязгнув зубами. Второй удар пришёлся по затылку.
- Больно? – участливо поинтересовался он. – А кто виноват? Ты сама меня не послушала, притащила в дом блохастую заразу, - это раз. Побеспокоила во время работы, - это два. Я обязан тебя наказать. И не думай, что мне это нравится! Я не хочу тебя бить, особенно по твоему красивому личику! Но ведь ты начала первой!
И он с силой пнул её в голень.
- Подойти. К столу. Быстро. Дрянь. – чётко выделяя каждое слово скомандовал муж.
Лиля, волоча ушибленную ногу и поскуливая, подтащилась к столу, стараясь не глядеть на то, что было Пушинкой.
- Возьми. Щипцы.
Она слепо зашарила в лотке, пока под руку не попались изогнутые зубья.
- Дёргай клыки.
И Лиля дрожащими руками открыла розовый ротик и неумело подцепила остриём.
- Не реви, дура! – прикрикнул муж. – Дёрнешься – испортишь шкуру.
Лиля старалась не смотреть в осуждающие мутные глаза, голубой и жёлтый, на счастье.
- А теперь помой стол. Губка и ведро в углу. Закончила? Раздевайся, - буднично приказал муж.
- Зачем? – едва выдавила Лиля.
- Куколка, - муж нежно чмокнул её в щёку. – Настало время Бабочке появиться на свет. Ложись.
Лиля дрожала под безжалостным светом, пока муж убирал тельце Пушинки, готовил инструменты, банки с каким-то раствором. Её заворожил набор стальных, игл очень длинных и очень острых.
- Зачем они?
- Вот зачем! – муж мгновенно схватил одну, ловко воткнул под кожу, протянул, чтоб кончик торчал снаружи.
От удивления Лиля закричала не сразу. А потом кричала, не переставая.
- Что ж ты так орёшь? – досадливо сморщился Иосиф, - даже голова разболелась!
Левой рукой он покрепче ухватился за нижнюю челюсть, прижал язык и полоснул скальпелем по связкам.
- Намного лучше! – он промокнул кровь салфеткой. – Я бы мог перерезать горло, но тогда останется шрам. Не хочу портить.
Блох ласково провёл рукой от живота вверх, пощупал рёбра, и одним ударом вскрыл грудную клетку, сжал в кулаке пульсирующее сердце и опустил его в формалин.
- Смотри, какой изящный механизм я создал! Твоё сердце теперь навсегда принадлежит мне, потому что только ключ от него – в моих руках. Оно самозаводное: видишь пружинка? А рядом с ней – ротор, тяжёлый, золотой. Он колеблется при движении и вращает маховик. Теперь у тебя золотое сердце, Лилечка!
Иосиф рассмеялся впервые с их знакомства каламбуру.
- Ты спрашивала, зачем нужны иглы? – продолжил оживлённо болтать, переворачивая её на живот. – Милая, это основа для крыльев. Я аккуратно загоняю их под кожу … Не дёргайся! Так больнее, глупенькая! Терпи! «Чтоб стать красивой, надо страдать!», - как говорят французы. Это кропотливая работа, нужно пропустить серебряную проволоку через мышцы, срезать верхний слой кожи, окрасить и закрепить её. Ночь будет бесконечно долгой, любимая!
Боль стала частью Лили, плескалась красным морем вокруг, грызла изнутри, обжигала и скручивала. Дышалось трудно, даже движения глаз отзывались муками. Она мечтала лишь потерять сознание, но муж был слишком опытным палачом, чтоб допустить это.
- Вот и всё, Лилечка! Хочешь посмотреть на себя в зеркало?
Блох устало потянулся, снял перчатки, маску, залитый кровью фартук, помог ей встать и подвёл к старинному зеркалу, повернул спиной.
- Теперь ты моя Мёртвая голова! – гордо произнёс он.
Золотистые крылья качнулись.
Лиля, неуверенно переступая, обернулась и из глубины вырвался странный свист: воронкообразный нечеловеческий рот, фасеточные глаза, шрам на груди. Наконец, благословенная тьма снизошла. Лиля рухнула в обморок.
- Куколка стала Бабочкой, - резюмировал муж, взвалил тело на плечо и понёс наверх.
Солнце робко гладило плотные портьеры.
Лиля открыла глаза, в груди мерно стучало сердце, рядом похрапывал муж. Она чувствовала себя удивительно бодрой.
- Ося!
Он что-то пробормотал.
- Пора вставать! Завтрак подадут через четверть часа. Жду тебя внизу.
Она спустилась по винтовой лестнице, кивнула замершей горничной и прошла в столовую:
- Катя, кофе и свежую газету, пожалуйста!
Муж появился ровно через пятнадцать минут, склонился к протянутой руке.
- Сегодня мы приглашены на поэтический вечер, сестра зовёт, кажется, у неё роман с кем-то, а может, и со всеми.
Блох рассмеялся:
- У тебя злой язычок, Лиля.
Она пожала плечами:
- Ты сам научил меня.
- Теперь ты неотразима, моя полуночная бабочка! Узнай, есть ли кто-то настоящий в их стойле Пегаса. Если есть, приводи.
Лиля кивнула и вставила тонкую сигарету в мундштук.
- Кто нужен?
- Рупор времени, - муж усмехнулся. – Ты поймёшь.
Лиля вышла первой. У двери её караулила Катя, даже открыла рот, чтобы что-то спросить, но запнулась и убежала.
- Странная девушка, Ося. Думаю, нам понадобится новая горничная, порасторопнее и без дурных привычек.
Муж кивнул, погружённый в мысли:
- Дай объявление, рассчитаем, как найдём подходящую кандидатуру.
В приюте поэтов пахло вчерашними щами – на первом этаже располагалась столовая – и было холодно, Лиля так и не сняла манто. Сестра беспрерывно болтала и вертелась на стуле.
- Смотри, это он, Моряковский!
От безудержных аплодисментов Лиля поморщилась и взглянула на сцену. Там стоял почти двухметровый, худой, бритый на лысо человек в ярко жёлтой женской блузе и клоунском галстуке. Громовой голос перекрыл и гул собравшихся, и шум улицы. Казалось, даже кровь в венах отстукивает ритм слов. Что-то огненное пылало под тонкой тканью, ходило ходуном.
- Ты это видишь, Эльза? – Лиля прищурилась.
- Я же тебе говорила! Володя великолепен.
Изо рта декламирующего звучные рифмы вылетела стайка голубых бабочек и закружилась над головами слушателей.
- Пойдём! – Эльза потянула сестру к сцене. – Я вас познакомлю!
Лиля почувствовала, как под кожей зашевелились иглы: «Вот о чём говорил Ося!».
- Здравствуйте!
Поэт двумя руками схватил её руку и восторженно тряс.
- Вы такая красивая!
Бабочка села ему на плечо, но этого никто не заметил.
Лиля улыбнулась:
- Ваши стихи великолепны. Кажется, я влюбилась в них.
- А я в вас, - мужчина обезоруживающе улыбнулся. – Поэт Владимир Моряковский.
Эльза скривилась и буквально разорвала рукопожатие.
- Моя сестра, Лиля Блох. Она замужем за Иосифом Блохом. Володя, сегодня вы превзошли себя. Особенно эта строка, - она закатила глаза, пытаясь вспомнить.
Моряковский поморщился:
- Лиля, давайте я вас украду? Где ваше пальто? Ах, оно же на вас. Пойдёмте? Тут душно.
Он подхватил её под руку и потянул за собой, расталкивая толпу, как океанский лайнер волны. Эльза увязалась за ними.
- Это ваша? – он заворожённо замер перед экипажем. – А я не вожу, но восхищаюсь. Я вообще люблю новое, мощное, в будущее стоит брать только современное, функциональное. И прекрасное.
Женщина улыбнулась:
- Эльза, ты едешь?
- Нет, - крикнул Моряковский.
- Да, - кивнула сестра.
Их голоса прозвучали одновременно, повисла неловкая пауза.
- Садитесь.
Оба надулись, как дети, и сели на противоположные сиденья.
- Поехали в Коктейль-холл! – Эльза никогда не обижалась долго. – Это на Тверской.
Перед массивными зеркальными дверями толпилась очередь разряженных юношей и девушек.
- Мест нет! – крикнул франт в клетчатом пиджаке и узких брючках.
Моряковский пробился ко входу, махнул швейцару и приложил раскрытую ладонь к стеклу.
Двери медленно раскрылись, толпа забурлила, но усатый швейцар властно пророкотал:
- У них заказано!
Моряковский подхватил Лилю под руку и склонился почти к лицу:
- Старый фокус. Дядьке Петру нужно показать трёшку, он пустит. Я дал пятёрку.
Лиля погладила его по щеке:
- Какой вы находчивый, Володя!
Кирпичный румянец залил высокие скулы.
Внутри располагалась высокая барная стойка с неудобными стульями, сцена, где играл джазовый оркестр.
- На втором этаже – отдельные кабинеты, - вклинилась Эльза.
- Что вы будете? Кормят здесь паршиво, солёный миндаль да бутербродики, но много коктейлей, - поэт как будто извинялся.
- Я буду водку, - отчаянно заявила Эльза. – Могут налить женщине стопку смирновки?
- А я хочу что-нибудь сладкое.
Лиля облизнула губы. Моряковский ловил каждое движение розового язычка.
В высоком стакане медленно колыхалась бордовая приторная жидкость, соломинка плавала в ней, как жертва шторма.
Мужчина говорил без умолку, рассказывал про Грузию, сестёр, читал отрывки поэмы про апостола. Лиля слушала в пол-уха, её больше поражали бабочки, которых никто не замечал. Эльза очень быстро напилась, скисла и сжалась в комочек, всеми забытая. Раньше Лиле бы стало её жалко.
Надо же, «В парке Чаир»! – Лиля плавно поднялась. – Вы танцуете, Володя?
- С вами – да.
Горячая рука легла на талию.
Они медленно кружили в центре зала.
- Хотите, я вам кое-что покажу?
Лиля глубоко вздохнула, прикрыла глаза. Стальные иглы рвали кожу, боль стала невыносимой, а потом пропала. За её спиной качались фантастические крылья.
- Нравится?
Моряковский замер, а потом упал на колени.
- Вы! Вы богиня! Бабочка поэтиного сердца!
Люди захлопали.
- Муж давно мечтал с вами познакомиться. Поедете?
- Сейчас? – он смотрел снизу вверх и в тёмных глазах, в большой запрокинутой голове мелькнуло что-то собачье.
- Сейчас!
Лиля поманила, и он послушно поднялся, отряхнул брюки и пошёл.
Про Эльзу все забыли.
- Какой у вас дом! – Моряковского восхищало всё. – Прямые строгие линии, стекло, сталь, а портик – точь-в-точь египетский!
Лиля пожала плечами.
Блох встретил радушно, долго разговаривали, Моряковский снова декламировал. Женщина украдкой взглянула на мужа: «Видишь? То самое?». Он одобрительно кивнул: «Вижу. То самое».
Разошлись уже утром, когда серенький невнятный рассвет робко заглядывал в окна.
Роман Лили Блох и Владимира Моряковского со вкусом, как изысканное блюдо, мусолила вся Москва. Слухи клубились, множились, обрастали фантазиями. Говорили, что они живут втроём, что Моряковский отдаёт все деньги Броху, а Лиля водит его по дому голым на поводке.
Но на самом деле всё было совсем не так.
- Ося! Что это!
Лиля замерла на верхней ступеньке винтовой лестницы и смотрела на мужа удивлённо и брезгливо.
- Кто, Лилечка, кто! Это собака. Он поживёт у нас, не беспокойся, лапы я ему помыл.
Лиля спустилась, чтоб рассмотреть дворнягу: чёрный, с рыжими подпалинами и висячими ушами, пёс улыбался, демонстрируя белые острые зубы и постукивал хвостом.
- Надо же, на Володю похож. Кстати, сегодня вечером он к нам заедет.
Она отвернулась. Собаки никогда не вызывали интереса.
- Ты абсолютно права, моя Бабочка, - в спину ей улыбнулся Блох. - Волька! За мной!
Лиля ждала поэта в гостиной.
- А где Ося? Я привёз из типографии рукопись.
- Ося работает. Как вы планируете меня развлекать, Володя?
- Хотите в кино? Новый фильм «Стеклянный глаз» с Вероникой Полонской
- Кажется, у вас был роман? – Лиля обиженно поджала губы.
Мужчина смутился:
- Лилечка! Вы бабочка поэтиного сердца! С вами я не мужчина, а облако в штанах!
Она глубоко вздохнула, изображая скуку.
Моряковский схватился за уши и потянул:
- Ладно! Я хотел оставить до ваших именин. Держите.
Из кармана пиджака на свет появилась плоская бархатная коробочка.
Лиля приняла подарок, медленно раскрыла.
- Серебро? – разочарование явно слышалось в голосе.
- Сталь! Крепкая, как мои чувства. Смотрите, внутри ваши инициалы: «Л.Ю.Б» по кругу. Прочтите! Получается «Люблю». Бесконечно люблю.
- Забавно, - протяжный высокий тон явно издевался над поэтом.
Некоторое время сидели молча. Лиля крутила кольцо, Владимир тяжело вздыхал.
- Хорошо, а чего хотите вы?
- Я? Неужели вы решили спросить меня? Вообще Ося просил помочь в мастерской, но не думаю, что это вам интересно.
- Он разрешает вам помогать?
- Естественно! Мы муж и жена!
На этот раз Лиля сделала вид, что оскорблена.
- Я готов! – он вскочил.
- Вы точно этого хотите? – допытывалась женщина. – Это сложнее, чем писать стихи.
- Лиля! Зачем вы так?
На минуту ей показалось, что Моряковский расплачется, но он сдержался.
- Куда нужно идти?
- Ося работает в подвале.
Они спустились, мужчина галантно распахнул перед ней тяжёлую дверь.
- Мы пришли!
На крик вышел Блох в длинном прорезиненном фартуке и чёрных перчатках.
- Душевно рад! Извините, не могу пожать руку, оперирую. Хотите посмотреть?
На металлическом столе лежал труп дворняги со вспоротым брюхом и без головы. Лапы её ещё дёргались, а голова помещалась рядом в оцинкованном тазике, карие глаза смотрели укоризненно.
Моряковский побледнел и сглотнул:
- Лиля сказала, что вам нужна помощь.
Блох широко улыбнулся:
- Да, драгоценнейший Володенька! Кое-что мне от вас нужно. Ваша талантливая голова. Лиля, давай!
Лиля прыгнула на мужчину, обняла выпущенными крыльями, повалила и жадно присосалась воронкообразным ртом к обнажённой шее. Когда Моряковский перестал сопротивляться, она сыто отвалилась.
За это время собачья туша переместилась на боковой столик, а на основной взвалили человеческое тело.
Иосиф вооружился пилой и стал медленно отделять голову от туловища, кровь толчками лилась на фартук и пол.
- Товарищи из бюро давно просили меня сделать рупор революции. Смотри, какую чудесную механическую голову я ему собрал! И все пьесы только согласно линии партии, ни слова кроме!
- А куда ты денешь это? – Лиля брезгливо ткнула в отпиленную голову.
- Пришью Вольке. Ты не зря сказала, что они похожи. Пусть служит, развлекает тебя стишками. Нравится?
Лиля улыбнулась:
- Конечно, дорогой. Я назову его Щен. Но какая польза тебе?
- Мне? – муж обернулся. – Я смогу изучить феномен его сердца. Откуда берутся бабочки? Это потрясающе! Они живые, осязаемые, но невидимы для большинства! Ты приманила к нам прекрасный экземпляр человеческой породы.
Лиля улыбнулась, помогла мужу снять окровавленный фартук и перчатки, поцеловала руку.
Дверь распахнулась, дробью застучали каблуки, раздался выстрел, и грудь поэта разворотило.
- Дура!
- Эльза!
Супруги закричали одновременно.
- Володя! Ты спасён! – Эльза плакала и смеялась одновременно. – Я люблю тебя, Володенька!
Лиля и Иосиф переглянулись и кивнули друг другу. За спиной Лили закачались золотые крылья.
Утром заголовки московских газет кричали только об одном: «Поэт Владимир Моряковский застрелился».
Исчезновения Эльзы Каган не заметила даже мать.

Здравствуйте, автор. Я с тяжелым сердцем начала читать рассказ, ибо по названию поняла, что речь пойдет о Маяковском. Я не скажу, что это было цинично. Местами фактологически даже верно. И про то, что с Лилей ВВ познакомила сестра, и про любовь Лили к машинам, и про Щена (точнее сказать, про то, что он существовал. Это был просто приблудный щенок, к которому Маяковский очень привязался), и про Осипа. Блин... Я не знаю, как объяснить. Не понимаю, причину вашей кровожадности ни к Осипу, ни к Лиле. Когда вы берете известных личностей в свой рассказ, невольно сравниваешь с реалиями. С отрезанием головы вы переборщили, кмк. Повторюсь, это мой личный взгляд. Я такое не люблю. И технически в тексте у вас эти две линии не сошлись от слова "совсем" именно по причине, что фэнтезийная часть глубоко оторвана от реалистичной. И получилась какая-то профанация. Даже самого образа Маяковского. Не знаю, как такое судить...
Всегда говорила и буду говорить. Если не знаете, как прикоснуться к гению, наденьте перчатки, чтобы не оставить ненужных следов. А еще лучше - не трогайте...

Прекрасный рассказ. Очень понравился. Спасибо.

П.С. я наверное немного разовью мысль, сразу, к сожалению, у меня не было такой возможности.
Но я думаю, это даже к лучшему, потому что за первыми впечатлениями, вторых и третьих не разглядишь.

Для начала меня очень озадачила строчка в названии, в хорошем смысле этого слова.
Просто сама я у Маяковского только про Власа лентяя и лоботряса стихи люблю, а все остальные как-то мимо меня прошли. Хотя моя прабабушка восторгалась. Но ей вроде как положено было, она в революцию верила больше, чем в Бога. Почему именно эта строчка?
В чём воплощение я поняла. Но мне любопытно, почему именно она.

На самом деле в рассказе, я бы не сказала, что очень много нового. Но благодаря бабочкам всё таки выруливает на какую-то новую свежую ноту. Бабочки создают такой образ, который моей прабабушке точно понравился бы.
Образ, который перекрывает всё, что было до этого, и очень жаль, что он не развивается.
Вполне себе работает, отсыл к мифическому сознанию, через всем известную сказку про Синюю Бороду, когда женщина нарушает данный ей завет... как будто бы образ искушения и наказания сливается в единое целое, хотя это вообще-то разные вещи.
Сами же герои, к которые в этом участвуют - они, как это не странно, слишком обыкновенные.
Мне больше понравились сказочные мотивы - красивое царство смерти, где мёртвой принцессе служат мёртвые белки, подземные чертоги, где всему живому приходит конец, где умирают даже бабочки из сердца, видимо чтобы потом по животам летать)
Оно всё вплелось в банальную в общем-то историю семейства.
Опять она не хочет замуж, он старше, клетка.
Где-то ведь это уже было. Когда уже будет, что-нибудь про то, как она счастлива, что её выдали замуж за куль с деньгами. Или это слишком реалистично? Тогда что-нибудь про то, как он не хотел к алтарю, потому что зачем оно вообще-то надо, когда тебе запихивают чужого человека в дом?

С другой стороны - это попытка осмыслить как и почему оно было.
Я не согласна, что если не знаешь, то не надо.
Надо! Потому что если что-то поставить на иконку и приказать не думать даже в эту сторону, оно вскоре забудется. Мозг у нас такой, ленивый, поэтому всё что не используется, он утилизирует.
Мы же не хотим, чтобы наш мозг позабыл навсегда о Маяковском. А значит надо тянуться, пусть и немытыми лапами, и трогать, трогать, трогать...
Один умный человек, сказал - я знаю, что ничего не знаю. Круто при этом не останавливаться и пытаться мыслить. И круто, что мы можем этим ознакомится. Потому что мне самой история семейства Брик, и кто там с кем спал и спал ли вообще, не интересна от слова совсем. Потому что понять, что там было искренне, а что дань моде непонятно, всё это изучение сумрачных состояний души - здорово, творчество как путь познания, нормально так работает. Если там у них были какие-то отношения, то это тоже нормально, и вообще только их дело. Но если это было только для того, чтобы продать себя подороже, а оно могло таким быть, то мне это не понятно.
Неужели эти люди, которые создали такое литературное явление, которого не было больше нигде, были настолько мелки душою, что не верили, что без рекламы их творчество ничто, и другого способа пропиариться не нашли?
Я не могу знать ответа на этот вопрос, но когда я пытаюсь их читать, эта мысль не даёт мне покоя.
Я не понимаю искренне это или фальшь.
И поэтому глуха, к их творчеству.
Но бабочки мне всё равно понравились. И я думаю, наверное что-то там было.


Кроме сказочных элементов, понравился конфликт женщин-кошек и мужчин собачек. И их обезличенное единение в конце.
Понравилось, что героиня изменилась, при этом всё строго обосновано, в таком коротком рассказе, я считаю это успех, пусть она и не добровольно это сделала. Но завет всё таки нарушила она сама. Понравилось, что к гибели её привели самые в общем-то лучшие её чувства за весь рассказ.
Вот такая она любовь - злодейка))

Понравилось в общем-то всё. Но лично мне хотелось бы больше сказки. И чуть более структурно растянутого финала.
Потому что пиф-паф Владимир умер. Но это всё слишком быстро, а вот бы, мне кажется, подзатянуть весь этот экшон, чтобы все они поняли, что происходит и почему, было бы круто. Чуть больше прожития.
Потому что в начале его было многовато, и скучновато, но я понимаю, Вас не давили знаки, и история не неслась стремительно к последней точке. Чуть бы уравновесить скорости завязки развязки, добавить финалу знаков, чуть уточнить, кульминацию. Не просто боль-боль-боль и кишочки.
Кишочки это ж скучно, а вот люди, мы же вроде бы о них.
Но, возможно, я ошибаюсь.
В любом случае это одна из лучших историй здесь, так что поздравляю.

Если для полного понимания текста рассказа мне необходимо прочитать другое произведение - Мастера и Ритку-профурсетку, Библию или же биографию Маяковского, неважно - то таковое произведение я буду оценивать вполовину не так высоко, как мог бы. Тут, как водится, мне совершенно неясно, с хрена ли редька, как бишь евойная фамилие... Моряковский - рупор четотам. Он тусовый чел, возможно, виниловый диджей и даже скретчер, но вряд ли что-то более. А потому что нефиг фанфиксить попусту!
Но это субъективно и вообще в ужасах я - профан. Насколько? Я за 29 лет жизни осилил ровно ОДИН фильм ужасов. "Ключ от всех дверей". И вертел я на бую такие адреналиновые ванны...

Дорогая Реччка!уж не знаю можно ли оно по дуэльным правилам, но очень хочется, поэтому мы с Совью здесь!
Знаешь, нам очень понравилась твоя бабочка, она вышла изящной, атмосферной, в нужной степени маниакально поехавшей, красивой и завязанной на реальность.
Мне понятна сцена с кромсанием котёнка. Читая, я подумала, ну щас он кысю препарирует и…и тут Бах! Раздевайся, ложись! Мамочко!!
И вот с этого момента у меня немножко разладилось, а чего это она легла, вот так просто, пилите, Ося, пилите…Ну, вряд ли ж бы она была такая безвольно-поломатая.
А потом, она такая стала как и он маньячка, потому что он ей сердце поменял? Расскажи, пжл.
И ещё, зачем Эльза пришла туда, внезапно так…как она почуяла, что нужно кого-то спасать? Но это мои читательские заморочки!
А вообще здорово! Жму какой-нить приток! Или ручеёк! Спасибо за дуэль! Было круто!

Крошка Элли!
Спасибо за уделённое время, честность, а главное, за любовь к гениальному Маяковскому. Я его обожаю. Рассказ - дань уважения таланту. Как могу и как умею. А вот Лиля его не любила: "Володя помучается и напишет хорошие стихи (и привезёт мне автомобильчик из Франции). Осип - тёмная лошадка, вы ведь это знаете. Связан с партийной верхушкой теснее, чем это положено, да и доносил. И жили они на содержании Маяковского... неприятная пара, и изобразила их такими.
Евлампия!
Я тронута подробным, глубоким и очень прочувствованным отзывом. Вы опознали все отсылки, что я расставила: и синюю бороду, и кошкособачий конфликт, и подземелье страха, и бабочек.
Спасибо!
НеНога!
Спасибо за уделённое время! Я сама ужасы не люблю, муж до сих пор мне в кино глаза закрывает, если там кровьмясокишки или какая бабайка.


Добавлено через 7 мин. 39 с.
Pishu!
Ещё раз благодарю за изящную и весёлую дуэль!
Много вопросов. Да, по задумке Куколка - послушная. Она же кукла, дёргай за верёвочки. И поэтому чуть её побили - разделась и легла. Один раз она проявила самоволие, тут же поплатилась.
А потом она стала Бабочкой, уже его творением, настало её время. И ключ от сердца - в кармане мужа. Эльза пришла потому, что она любила искренне. И за это поплатилась сердцем.

неприятная пара, и изобразила их такими.

Не все так просто. Осип - один из первых издателей Маяковского. Лиля действительно Маяковского любила. Но мужа не могла бросить, ибо Осип совершенно был не приспособлен к быту. Там все очень сложно. Но однозначно - ни Осип, ни Лиля не хотели причинить поэту зло или вред. Наиборот. Кстати, именно Лиля добилась полного переиздания сочинений Маяковского, и именно она до конца своих дней хранила его архивы. И в нищете, когда им приходилось жить на даче и есть только грибы, которые собирали в ближайшем лесу, она была рядом. А Щена они тоже приучили есть грибы. А потом, когда в город переехали, Щена соседи отравили. Маяковский очень переживал... У меня несколько лет назад был материал в газете (честно, не помню, в какой) о жизни Маяковского. Очень мне это близко и знакомо... Возможно, поэтому с вашим рассказом и не сложилось. Лиля и Осип - не злодеи. Однозначно.

Лиля и Осип - не злодеи. Однозначно

Как же здорово, что мы разные, и воспринимаем асё по-разному. Не сложилось и не сложилось, это нормально. Отзыв ведб толковый, обоснованный. Спасибо!

Евлампия!
Я тронута подробным, глубоким и очень прочувствованным отзывом. Вы опознали все отсылки, что я расставила: и синюю бороду, и кошкособачий конфликт, и подземелье страха, и бабочек.
Спасибо!

Вам тоже спасибо. Обратная связь важна не только для авторов на самом деле.
Для горе-комментаторов тоже)
Мне трудно всё это даётся, а когда видишь, что твой труд не уходит в пустоту, хотя бы на самую маленькую чуточку - это очень ободряет.
Спасибо ещё раз - рассказ действительно чудесный.
Я рада, что мне довелось его прочитать.

Удачи Вам во всём.

Удачи

Удачи взаимно!