Мечты сбываются, Дуэль №64 Pishu vs Реччка

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

Небольшой, но роскошный частный дирижабль, неслышный и почти неразличимый беззвездном небе, прокладывал курс к тем островам Архипелага, которые в Городе Тысячи Воздушных Гаваней звали Чёртовой Шкатулкой. Вдалеке от дворцового блеска Высших Островов, чопорной строгости стройных кварталов Срединных, разудалого шумного веселья и рыночного гомона Нижних и смрадной, душной повседневности Подошвы, недосягаемая для вездесущего света центральных прожекторов, Шкатулка хранила тайны. Чьи? Многих.
«Ты должен отдать ее мне! Отдай! Сейчаз-з! Хочу, хочу, хочу!» - колотилось в висках.
Доктор Флавиус Колвилл лорд Билзборо с раздражением грохнул бокалом о стеклянный столик. Тонкая ножка подломилась, янтарная жидкость разлилась по поверхности столешницы и закапала на лакированный пол. Колвилл наклонился и медленно с наслаждением лизнул столешницу, протягивая языком капли вина, не опасаясь осколков. Затем, резко встав с сидения обитого темной мягкой кожей, швырнул на него испачканную вином белоснежную перчатку.
По проходу на шум спешила стюардесса.
- У Вас кровь, сэр… - встревоженно проговорила она.
- Пошевеливайся! – рявкнул Колвилл и, пошатываясь, отправился в уборную.
«Сейчаз-з-з! Моя очередь прямо сейчаз-з-з! Наказ-з-зать! Я долж-ж-ен наказ-з-зать самоз-з-званку!» - зудел голос в голове Колвилла.
Кровь тонко сочилась из уголка рта и уже успела попасть на крахмальный воротничок. Колвилл зачерпнул воды, умылся раз и еще раз. Содрал с себя галстук, выбросил в мусорную корзину. Грохнул кулаком по шкафчику над раковиной, нащупав лётные окуляры с синими фасетчатыми стеклами, надел их, с трудом застегнув кожаные ремешки на затылке, и уставился в зеркало.
«Я - Билз-з-з-бил-з-з!» - звучало в голове.
«Я –Билз-з-з-зборо!» - прозудел Колвилл, подражая голосу внутри, и стал посасывать солоноватый поврежденный язык. В тусклом свете бра блеснула золотая цепочка карманных часов. Колвилл выудил их из задворок фрака, приложил к уху.
«З-з-звон! Пусть будет з-з-вон!» - требовал голос.
Колвилл накрутил заводную головку. «Тим-тим-титим!» - мелодично пропели часы.
«Это не з-з-во-о-о-н! Мер-з-з-зость! Не з-з-вон!!!» - визжало в голове, срываясь на фальцет.
Колвилл сдернул часы и запустил их в противоположную стену.
Теперь снова в шкафчик, снова искать.
-Черт бы тебя побрал! – заорал Колвилл, перекапывая содержимое шкафчика. Вот же он!
«Хрым! Хрым! Хрым!» - захрустел заводной ключ. «Б-з-з-з-зз-зз! Б-з-з-зз-зз!» - заорал будильник. «З-з-зво-о-о-он! Да-а-а-а!» - заорало в голове еще громче.
Колвилл схватил будильник, приложил к уху и закружился на месте все быстрее, быстрее.
«Билз-з-зборо! Билз-з-зборо! Билз-з-зборо!» - зудел он все быстрее, быстрее, быстрее.
Резко остановившись с криком: «Ненавижу тебя, тварь!», шарахнул будильником в свое отражение. К горлу подкатило, и его вырвало.
«Ж-ж-жу-жу-жу!» - ехидно передразнили изнутри.
*** ***
Сходни…тропинка…идеальный сад…идеальный газон…идеальный, опять же, дом…идеальный, чертов, дворецкий! Что-то спрашивает?
- В полном порядке, Кэтлок! Я в мастерской… - глухо ответил на приветствие слуги хозяин.
«З-з-зовет! Она з-з-зовет! Пререрож-ж-ждение! З-завтра ты будешь новым, Билз-з-зборо! Опять! Новым!»
Сколько их было? Десять? Семнадцать? Двадцать семь?
Ключ, замок, поворот, щелчок, еще один. «З-з-десь! З-з-десь! Не томи, входи, так бли-з-зко! Я чую ее!» Прохладно. Сладковатый, ни на что не похожий, но уже ставший привычным запах. Щели окон под самым потолком пропускали совсем немного света фонарей с улицы. Посреди невысокого темного подвала с потолка увядшей лилией свисала… «Она! Она! Ж-ж-ждет!» - шептал голос.
Колвилл подошел к «лилии» и обнял. Неживая, неживая!
- Она – неживая! Понимаешь, ты, тварь! Неживая! Опять неживая! А я мечтаю! Чтоб живая! – кричал Флавиус, и горячие слезы катились по его щекам.
«Ненуж-ж-жные переж-ж-живания! Она готова! Перерож-ж-ждение! Нуж-ж-жная температура! Нуж-ж-жная плотность! Билз-з-з!» - маслился голос.
- Билз-з-з! Билз-з-з! – покачиваясь из стороны в сторону, повторял Колвилл, продолжая обнимать поникшую «лилию». - Билз-з-з! Билз-з-зборо!
Резко отпустив «лилию» Колвилл, направился к стене. «З-з-запускай!» - приказал голос. Щелчок. Свет. Через фасеты почти полностью белая комната казалась сиренево-синей. Пальцы методично переключали рычаги и тумблеры начищенной до блеска латунной контрольной панели. Шестерни большие и малые задвигались, заставляя «лилию» опуститься на белый пол. Билз-з-з-боро! Я - Билз-з-з-боро! – шептали губы.
Совсем нет крови. «Кэтлок дело знает!» - мелькнуло в голове. Билзборо коротенькими шажкам, покруживаясь, приблизился к «лилии», в одно движение сорвал парусину и попытался отбросить ее в сторону. Серебряные ажурные крылья, звеня и скрежеща по плиточному полу, цеплялись за ткань.
- Глупая! Невозмож-ж-жно глупая! Девчонка! Он хотел сделать тебя прекрасной! Сделать принцессой ночи! А все только требовалось соблюдать приличия! Сатурния Луна! Требовалось слушаться! Требовалось принять! – цедил сквозь зубы Билзборо, срывая белый саван с серебряных завитков, безнадежно разрушая полупрозрачное полотно крыльев.
Тело девушки лежало на полу, правая нога неестественно выгнулась в колене. Стройная, хрупкая, невесомая как мертвый мотылек. Лет двадцать, не больше… Здоровый молодой румянец со щек безвозвратно исчез. Поблекшие серо-голубые глаза обрамляли темные круги растекшейся туши. Блестящие, иссиня-черные кудри теперь почти седые и слипшиеся закрывали пролом на месте изящного носа. На крепеже серебряных крыльев, воткнутых в плечи и под лопатки, бурыми пятнами запеклась кровь. Билзборо присел на корточки и внимательно разглядывал тело через стекла окуляров. Затем, с раздражением сорвал их с головы и отбросил в сторону. Цвета вернулись.
- Раз-з-зве принцессы грыз-зут губы до крови? – обратился он к трупу, разглядывая накусанный рот, поворачивая голову девушки из стороны в сторону за подбородок.
- Раз-з-зве бабочки, сдирая ногти на глупеньких ручонках, вырывают свои длинные прекрасные хоботки? – покосился он сначала на скрученный спиралью серебряный хоботок, валявшийся в углу, а потом на то место на лице девушки, где ему следовало бы быть.
- А эти вопли! Эти крики! Мерз-з-зкий виз-з-з-г! – распалялся Билзборо. – Он, целовал, он ласкал тебя, пока крылья врастали в твою никчемную з-з-заурядную плоть, чтобы сделать особенной, прекрасной! А ты?! Ты орала как недорез-з-занная свинья! Хорошо хоть соседи не слышали! Какой стыд! Неблагодарная! – Билзборо выпрямился и ткнул девушку носком дорогой туфли в бок. Серебряные крылья неуклюжей бесформенной грудой валявшиеся сбоку жалобно зазвенели.
- Он дарил тебе свое волшебство! А ты!!! З-з-звенишь? Бестолковая сломанная кукла! – Билзборо наклонился, схватил девушку подмышки и затряс совсем так, как маленькие девочки трясут своих игрушечных фей, чтобы шевелились их крылышки. Но, ничего не вышло, они, напротив, уродливой грудой перевалились назад и утянули с собой тело, темная зловонная жидкость каплями поползла изо рта и глаз.
Билзборо вскочил и завопил.
- Пускаешь слез-з-зу?! Само-з-з-званка! Никакая ты не Сатурния Луна! Ты! Как все они – гряз-з-зная, без-з-зродная потаскуха из-з-з этого борделя старого Скиндж-ж-жа! О! Я предупреж-ж-ждал его! Я всегда предупреж-ж-ждаю его! – неистовствовал Билз. – Уж-жасно! Это так уж-ж-жасно! Но я з-заставлю тебя платить з-за оказ-з-занную честь! Перерож-ж-ждение! Ты подаришь ему перерож-ж-ждение!
Билзборо скинул фрак и, подскочив к столу с инструментами, схватил нужный. Быстро, сноровисто и точно привычными движениями он вскрыл и опустошил тело девушки, остервенело разбрасывая содержимое в стороны. «Нуж-ж-жная температура! Нуж-ж-жная плотность! Ненуж-ж-жные переж-ж-живания!» - приговаривал он.
Отерев выступившие на лбу капли, Билзборо оглядел тело и остался доволен своей работой, причмокивая, облизал по одному пальцы. В этой колыбели будет славно: места немного, но много еды. Зз-замечательно! «Малышу нуж-ж-жна утроба! Нуж-ж-на плоть! Ты заслуж-ж-жил, Колвилл, друж-ж-жок! Лож-ж-жись! Лож-жись!»
-Билз-з - билз-з! – повторял он, баюкая себя и пытаясь целиком уместить свое без малого двухметровое тело в явно несоразмерный «кокон». – Устраивайся поудобнее! Ты заслуж-ж-жил! Мож-ж-жно! Перерож-ж-ждение! З-з-завтра будешь как новенький! Нуж-ж-жная температура! Нуж-ж-жная плотность! Ненуж-ж-жные переж-ж-живания!
***
Стайка безмятежных солнечных зайчиков, набежавших в уютную, со вкусом обставленную спальню из приоткрытой двери балкона, резвилась в свое удовольствие. Вот один на кровати с роскошным балдахином, а второй на резных панелях стен, третий на полированных поверхностях дорого мебельного гарнитура родом из барокко, все вместе на золоченой раме зеркала в полстены, а самый смелый - на лице спящего лорда Колвилла.
Высокий гладкий лоб, правильный нос. Даже серебристая стальная полумаска со встроенным механическим глазом, закрывавшая верхнюю правую четверть лица, и тонкий шрам, тянувшийся от правого уголка рта к уху, не портили его красивое лицо. Широкая грудь вздымалась почти в унисон легким полупрозрачным занавесям, которые, выдыхали в комнату утреннюю прохладу и свежесть. За окном зеленел прекрасный парк, благоухавший ароматами сотен цветов.
«Тим-тим-титим!» - мелодично запели золотые карманные часы на прикроватной тумбочке. «Бом! Бом! Бом!» - благородным глубоким басом ответили старинные напольные из угла, противоположного кровати.
Густые ресницы лорда Колвилла задрожали, глаза открылись. Он вздрогнул, не сразу поняв, где находится. Огляделся, успокоился. «Кэтлок, знает свое дело!» - подумал он, заметив на прикроватной тумбочке, карманные часы, безусловно, новые, но совершенно такие же, как он вчера… В дверь деликатно постучали. «Войдите!» - сиплым со сна голосом отозвался Флавиус.
- Доброе утро, сэр! – поздоровался с хозяином, входя, дворецкий в темно-синем форменном костюме, ладно подогнанном по фигуре. – Изволите завтракать на балконе?
- Пожалуй! – бодро ответил Колвилл, поднимаясь и осознавая насколько проголодался.
Горничные-механойды, поскрипывая пружинами, прошмыгнули на балкон с подносами и принялись проворно накрывать к завтраку изящный круглый столик. Дворецкий проводил хозяина в ванную.
- Я вчера … - начал Колвилл, зачерпывая пригоршню прохладной воды.
- Прибыли весьма поздно, сэр! Были изрядно утомлены и быстро отправились спать, сэр!
- Именно так! – заключил Колвилл, заканчивая умываться. По выходу из ванной дворецкий учтиво помог хозяину надеть поверх шелковой пижамы домашний халат.
-Дирижабль, сэр! – уже в дверях сообщил Кэтлок, - прибудет через час с четвертью, сэр!
-Спасибо, Кэтлок! Все свободны!
Прислуга удалилась, оставив хозяина в одиночестве.
Одиночество…хм…странное слово для места, которому предназначено было стать раем для двоих. Взгляд Флавиуса упал на фотопортрет жены. Молодая и жизнерадостная она улыбалась ему и, казалось, смотрела прямо в глаза. «Мюриэль!» - прошептал Колвилл. Она придумала это место. На заброшенном острове они построили чудесный изящный дом, издали напоминавший белоснежный игрушечный замок с часовой башней, утопающий в зелени парка, полного всевозможных цветов и бесчисленных бабочек. «Но, почему в Шкатулке?» - удивлялся он. «Потому что в каждой шкатулке должна быть жемчужина! А еще потому, что тётя Фло никогда в жизни сюда не сунется!» - улыбалась она. - «Здесь подружатся точность и легкомыслие! Мимолетное дыхание жизни и бесконечность времени! Хирургически точный расчет и беззаботность бабочек! Как ты и я, правда?»
О, да! Это было чистой правдой! Она – невесомая, воздушная, беззаботная и заливисто смеющаяся. Стихи, танцы, музицирование, балы и наряды – единственная дочь знаменитой актриссы Лаурелии Верлейн и герцога Феденбро. Он – молодой блестящий хирург-инженер, гордость Императорской Академии Механо-Медицины. Невероятные по сложности операции! Талант! Безмерная преданность и увлеченность профессией! Единственный наследник рода Колвилл лордов Билзборо. Всегда точен, немногословен, чуть резок, своенравен и потрясающе красив.
Глупо, банально…Ужин в доме ее отца, куда Флавиус был приглашен после успешной механо-пластики герцогу Феденбро кисти руки, потерянной на охоте. Восхищение удивительно тонкой, ошеломляющей своей сложностью работой молодого мастера. Взгляды. Романсы. Сад. Вальс. Красивая, головокружительная любовь. Пышная свадьба. Но, вместо долго и счастливо, всего через пять лет… авария, отобравшая у него лицо и смысл жизни. Мюриэль и их новорождённую дочь Хлою спасти не удалось. Что такое пять лет…пять лет счастья в бесконечности пожизненного горя?!
Вина…вино…Снова вино… Провальная операция. Еще одна. Скандал. Полное нежелание спасать чужих, когда потеряны родные. Он бы спас! Он бы смог! Он бы придумал и собрал самый точный механизм, ведь ничего нет совершеннее часовых механизмов простых, изящных и вечных как само время…Но время Мюриэль и Хлои истекло раньше, чем он сумел вернуть свое! Доктор Флавиус Колвилл потерял власть над временем, которую раньше, казалось, так крепко держал в своих руках! Вина, непомерная, вездесущая, назойливая как…Билзз…Билз-зборо! Вот тогда-то он и пришел.
«З-з-завтрак! Стынет!» - звонко хлопнуло в голове, и Колвилл порывисто вышел на балкон. Небо заполняло бескрайней синевой цветущее и благоухающее утро. Расположившись на балконе, было удобно наблюдать как суетятся внизу механические горничные и садовники. А вон, на соседнем заброшенном острове плещется серебром озеро, любили там гулять.... А на другом, обитаемом, располагался бордель. Веселые девицы под руководством механо-Мамзель полоскали белье, устроив постирушки на свежем воздухе, по случаю хорошей погоды. «Ну что ты!» - уговаривала Мюриэль. – «Этот остров прибивает близко к нашему совсем нечасто, ну, в крайнем случае попросим папу, он распорядится укоротить ему цепь, м?». «Да, но, а детям, что мы скажем, милая?!» «Что эти дамочки…э-э… артистки театра для взрослых…» - хихикала она, очаровательно морща хорошенький носик.
«З-з-здорово придумано, артистки…Ж-ж-жаль, что из этих ночных бабочек не вышло ни одной настоящей!» - вмешался Билз.
-Не смей! Вторгаться! В МОИ мысли о НЕЙ! – прошипел Колвилл.
«З-з-замётано! Не очень-то и хотелось, но надо ж-же найти… Как будто я не прав!» - обиделся Билз.
-Надо найти…-проговорил Колвилл, наблюдая как приближающийся дирижабль из едва заметной точки становится сложной летательной машиной. Щелчок, щелчок. Механический глаз выдвинулся вперед на манер окуляра микроскопа.
Закончив завтракать, Колвилл позвонил в серебряный колокольчик. Горничные занялись уборкой. Он отправился одеваться.
***
Гладко выбритый и в дорогом костюме Колвилл наблюдал с просторной веранды, как дирижабль пришвартовался, и к пристани опустился легкий трап. Стюардесса, следуя правилам полётного этикета, легко сошла на дорожку, чтобы поприветствовать пассажира.
Щелчок, щелчок. Окуляр максимально выдвинулся вперед. Не та, что вчера… Миниатюрная, стройная. Белый китель. Строгая темная юбка красиво облегала бедра. Волосы убраны под форменную шляпку-таблетку. Блондинка или брюнетка? Не разглядеть…Хм…Стоит как оловянный солдатик. Инструкции – дело серьезное. О! Что это? Озорно поглядывает по сторонам. Быстро перебирая острыми каблучками, подбежала к клумбе, чтобы понюхать роскошную чайную розу. Сколько грации в каждом движении! Протянула тонкую ручку, наклонилась…Шляпка, о! Отшпилилась и улетела на середину клумбы. Смоляные тяжелые кудри рассыпались по плечам.
«Бож-ж-жественно! Неподраж-ж-жаемо!» - заверещал Билз внутри. – «Чудесный экз-з-земпляр!»
- Кэтлок! –подозвал слугу Колвилл и сделал распоряжения.
Уверенной походкой Колвилл вышел к трапу в сопровождении дворецкого. Наскоро заколов волосы, стюардесса, без шляпки, ожидала пассажира. Дворецкий, чуть отстав, подозвал одного из механических садовников. Через мгновение выдвижной рукой тот ловко поддел потерянную шляпку и передал патрону.
-По-моему, это Ваше, мисс! – галантно улыбаясь, протянул шляпку девушке Колвилл, приняв ее у дворецкого.
-Благодарю Вас, сэр! Я… - смущаясь и краснея, проговорила девушка.
- Вас заинтересовали мои розы? – поинтересовался лорд.
- О! Да, они чудесны, сэр! Сан Пьер де Ронсар, великолепные, сейчас их почти не найти, только в старых садах на Подошве, – скороговоркой проговорила девушка.
- А вы что же? Разбираетесь в розах?
- Скорее в бабочках, сэр…
-Что? –искривил Колвилл единственную бровь.
- В бабочках! – повторила девушка, краснея еще гуще. - Я изучаю их в Императорской Академии Естественных Наук. Я – студентка.
- Императорская Академия, но позвольте, тогда Вы, должно быть, знатного происхождения, - недоумевал лорд.
«З-з-зараз-за!» - раздосадовался изнутри Билз.
- О нет, сэр! У меня стипендия, я…понимаете ли, это программа такая для полу…, ну, особенных, понимаете?
«Невероятное вез-з-зение!» - восторжествовал голос в голове.
- Безусловно, юная мисс, для не вполне родовитых, но одаренных…! В таком случае, я не могу не пригласить Вас на прогулку по саду. Уверен, Вы встретите здесь много интересного, – обворожительно улыбнулся Ковилл.
-Благодарю Вас, сэр! Боюсь, что Вы не вполне… и рейс…мне не положено, всё по времени…
- Хм… по времени… - снова улыбнулся лорд. - Не переживайте, мы не задержимся надолго. Остров совсем крошечный, за полчаса можно обойти его целиком. У меня здесь растут черные и радужные розы, а еще пятнистые и азалии…а бабочки какие, Вам такие и не снились!
-Но компания…
- Все вопросы с компанией я возьму на себя! – заговорщицки подмигнул Колвилл.
- Разве что, полчаса…- решилась девушка.
- Не более! – заверил Колвилл, предлагая гостье локоть. – Доктор Флавиус Колвилл Лорд Билзборо.
- Луна! – представилась стюардесса.
Когда пара прогулочным шагом скрылась за поворотом, Кэтлок поднялся в гондолу дирижабля и через минуту спустился обратно. В тот же миг трап отсоединился, и цеппелин легко отчалил, почти бесшумно дав пуск винтам.
***
Сад был поистине великолепен: сотни видов роз, лилии, орхидеи, георгины, гладиолусы, пионы, гибискусы и такие, которые Луна видела только на картинках учебников и видео-пластинках на лекциях по ботанике. А бабочки! Сколько здесь было бабочек! Всех цветов, форм и размеров ... Одурманенная великолепием и разнообразием Луна легко порхала от цветка к цветку, без умолку насыпая названия того или иного представителя флоры или фауны. Осмелев, она даже сняла свои неудобные туфли, которые сейчас любезно нес следом сам Колвилл. Ею нельзя было не любоваться! Нежная и свежая, невесомая и прекрасная! Кудрями играл легкий ветерок, в глазах горели живые огоньки восторга и неподдельного, почти детского любопытства.
«З-з-заглядение!» - вздыхал Билз.
-Заткнись, не мешай! – процедил Колвилл.
Девушка развернулась, чтобы полюбоваться дворцом, устраивая рукой козырек от солнца.
- А часы на главной башне не идут, сэр?
- Вы весьма наблюдательны, мисс! Время почти покинуло это место, с недавних пор, оно как таковое для меня, увы, бесполезно – проговорил Колвилл, всматриваясь в застывшие резные стрелки.
- Это очень странно, сэр… - не поняла девушка.
-А вот механизмы, - продолжил лорд. - Механизмы, отсчитывающие глупые секунды удивительны, прекрасны и вечны, они позволяют создать что угодно! Поверни ключ и…Смотрите! – Колвилл достал из кармана… бабочку и вложил в руку Луны.
Поворот тончайшего ключика заставил механическое насекомое расправить легкие крылышки ювелирной работы. Между замысловатыми завитками радугой переливались тончайшие перепонки. С еле уловимым щелчком бабочка взмахнула крыльями. Луна не сводила с диковинки восхищённых глаз. Бабочка поползла по ладони. Луна улыбнулась. Вдруг блестящей ниточкой развернулся хоботок и больно уколол руку, а бабочка тут же упорхнула прочь. Короткий вскрик, перед глазами поплыло.
***
Луна пришла в себя на больничной кушетке в тёмном прохладном помещении. Комната была совсем маленькой. Стены, пол, потолок, все покрывал белый гладкий кафель, по поверхности которого холодно растекался проникающий с улицы свет фонарей. Девушка повернула голову и услышала, как кто-то ходит за плотно закрытой дверью, беспрестанно перебирая и переставляя какие-то предметы. За дверью зловеще лязгало, звенело, скрипело, шуршало. «Бзз-бзз-бзз!» -напевал кто-то.
В голове шумело, тошнило, хотелось пить. «Босая, в форменном костюме, только без кителя…в блузке! Я в больнице? Я…» Внезапно сердце разогналось до предела и заколотилось где-то в горле. По всему телу выступил холодный пот. Оголтелым пунктиром пролетели мысли обо всех тех пропавших девушках, про которых писали в газетах. Луна закусила губу, чтобы не закричать. «Надо выбраться на улицу, на улицу!» - судорожно неслось в голове.
С трудом поборов пронизывающий, сосущий ужас, бесшумно ступая босыми «деревянными» ногами по гладкому холодному полу, она осторожно подошла к двери. Открывается внутрь, петли справа. Стараясь не издавать ни звука, Луна повернулась и прижалась спиной к стене слева от двери. Хотелось раствориться на поверхности кафеля как фонарный свет.
Спустя несколько минут, послышались твердые шаги. Повернулся ключ в замке. Один, другой раз. «Пора сменить наряд, мисс!» - Колвилл открыл дверь и размашисто шагнул внутрь комнатки, направляясь к каталке. Долей секунд и полуметра хватило Луне, чтобы за спиной лорда выскочить из комнаты и со всей силы толкнуть его в спину. Колвилл, скорее, от неожиданности на миг потерял равновесие. Почти ослепнув от яркого света, Луна попыталась схватить дверную ручку и захлопнуть дверь, но промахнулась. Колвилл, резко развернувшись, схватил её за руку. «Мерз-з-завка! Нарко-з-з должен был действовать еще час! Что ты такое?» - негодующе завопил он не своим высоким голосом, по-мушиному застревая на «з».
Развернувшись в сторону комнаты, Луна дотянулась до подноса с инструментами на каталке неподалеку от двери. Схватила их пригоршней и бросила в обидчика. Тот снова стал заваливаться внутрь, увлекая за собой Луну. Тогда она вгрызлась в державшую ее руку. Челюсть свело. Во рту засолонело. Лорд взвыл от боли и оттолкнул её.
Девушка рухнула на пол, ушиблась, но, тут же вскочила и, припадая на одну ногу, бросилась в сторону ступеней, ведущих наверх.
***
Выскочив на улицу она, не прекращая бежать, глянула на небо, будто отыскивая в нем путь к спасению. Но помогать оно не спешило, кутаясь в плотные облака. К пристани! Там же дирижабль! Судя по фонтану и кусту жасмина, совсем близко, за углом. За спиной грохнула дверь подвала. Послышались тяжелые шаги.
-Без-з-зполезно! Не уйдешь! – орал лорд, нагоняя беглянку.
Вот и пристань. Но дирижабль…Где клятый ДИРИЖАБЛЬ?
Слезы сами собой потекли по щекам Луны. Колвилл, истерично хохоча, уже спокойным шагом направлялся к своей жертве, восстанавливая дыхание. «Некуда беж-ж-жать! Ай-й-й-яй-яй! Без-з идей! Без-з глупостей!» - зло паясничал он. Луна снова умоляюще глянула на небо.
- Мама, ну где же ты, мамочка?! – рыдала она.
- Где ж-же, ма-а-а-ма! Бедна-а-а-я сиротка! – безумно хохоча, издевался лорд. – Бенадеж-ж-ж-но!
Луну било ознобом, зуб на зуб не попадал. Она увидела, как от дома в ее сторону направляется с десяток садовых механойдов под предводительством дворецкого, вооруженных кто садовыми ножницами, кто лопатой.
-Мама! Мамочка! – звала Луна.
- В-з-зять! – рявкнул Колвилл.
-Черта с два, сэр! – крикнула девушка и… в последний раз глянув на сумасшедшего лорда и его прихвостней, с разбегу оттолкнувшись от края пристани, прыгнула с острова.
Откуда ни возьмись, непроглядное одеяло серо-черного ночного неба прорезал лунный свет. Он как будто на секунду подхватил миниатюрную фигурку, застывшую в последнем полете. Девушка вдруг растворилась, превратившись в бесформенное облако. В следующий момент на глазах ошарашенных обитателей острова, развернулись лилово-голубые полотнища крыльев. Вбирая в себя лунное сияние, они искрились и переливались от бледно желтого, до голубого. Огромная Луна выкатилась из облаков. Взмах! Еще взмах! И механойды разлетелись кто куда. Исполинская сияющая бабочка кружила над островом, расправляясь со своими мучителями. Кэтлок, подхваченный словно невесомый манекен, с душераздирающим воплем отправился в черноту.
«Сатурния Луна! Живая!» - завороженно прошептал Колвилл, глядя в бархатные глаза, зависшего прямо над ним крылатого чуда.
«Не мож…» - начал было Близ.
Тугим хлыстом просвистел в воздухе упругий хоботок и вонзился в шею доктору, от чего голова, сверкнув сталью полумаски, отлетела туда, где недавно лежала шляпка стюардессы. Луна легко подняла обезглавленное тело Колвилла и сбросила прочь с острова. Сделав еще один круг над садом и часовой башней, бабочка устремилась ввысь. «Ты как всегда вовремя, ма!» -думала она.

Это сообщение отредактировал Котик - 12.7.2023, 17:50

Вопросы в середине некоторых слов — это неудачно отобразившиеся ударения. Пофикшено.

Здравствуйте, автор. Два раза читала рассказ. Поняла только остов сюжета, такскать, его базис. Все остальные надслойки (смысловые) проплыли или проскакали мимо. Полагаю, потому что автор очень сильно хотел соблюсти все условия и допы. С этим, вроде, срослось. Но вот смысловое поле рассказа от этого пострадало. Я никак не могла связать начальную сцену с последующим ходом повествования. Зачем слизывать вино со стола, при этом раня себе язык. Мелькнула потом мысль, что-то типа каннибализма, ибо была потом сцена в подвале (или где еще). И что он искал в туалетном шкафчике. Тут и будильник, и часы пригодились. Далее. К чему все эти Архипелаги, Подошвы и проч.? Какая шкатулка, нафиг? Что дает это сюжету? А дальше я еще больше запуталась. Бабочки. Вот и они нафига нужны-то? Кто в кого перерождается? Подумала было, что герой хочет воскресить погибшую жену. Ан нет! Он сам пытается стать куколкой, которая разродится в бабочку. Поржала, представив, как взрослый дядька пытается втиснуться в оболочку тела хрупкой девушки. Ничего хоррорского от слова "совсем". И тут опять все смешалось. Потому что появляется стюардесса по имени Жанна. Пардонте, Луна. Почти обожаема и уже желанна. Как будущий кокон для возрождения. Вот только кого? Героя или жены? Ну чо, облом-с. Жанна в натуре оказалась Луной. Возлетела в небо, сделала всем плохишам атата и умчалась.
Пысы. Не поняла цель акцента на буквы "з" и "ж" у второй личности лорда.
Пысы.пысы. Не поняла принципа необходимости и обоснования каких-то окуляров у лорда.
Пысы. пысы. пысы. Фокал не должен прыгать. Если вы беспристрастный автор, то не можете знать, что чувствует героиня, если не сказать об этом косвенно. Вы - наблюдатель, вы не можете видеть чувства героев изнутри.
Пысы.пысы.пысы.пысы. Личные местоимения в худ.литературе не пишутся с большой буквы.
Спасибо за работу!

Ну ладно, один черт, мое мнение значит еще меньше, чем обычно. Хоррор - не мое. Напугать меня - проще паренной репы. Но, несмотря на то, что этот рассказ из той когорты, где я половину текста плаваю в киселе эпитетов и метафор, во второй он расщедрился и насыпал мне немного экспозиции. Объяснения! Спасибо!
Победу бы отдал ему. Но по причинам строго субъективным.

Крошка Элли,
Спасибо большое за мнение и замечания, учтём и будем расти!
Мы с телефона, поэтому, соррян, с цитатами, неудобно.
Итак, Колвил лижет, зудит и жужжит, потому что его вторая личность - муха, она его заставляет вести себя как муха. В эту тему и фасетчатые мушиные глаза - окуляры и зудение будильника.
Для чего нужно окукливание?
Так вторая личность запускает ГГ на новый цикл поиска.
Хотел ли доктор воскресить жену, отчасти да, скорее вернуть всю свою утраченную бывшую жизнь, и конечно, ее, но, замкнувшись в своём горе, другого способа под влиянием внутренней мухи не видел.
К сожалению для себя, ведь, иногда, хрупкая девочка может ох как дать сдачи!

Добавлено через 3 мин. 14 с.
За стёб над названием, отдельный респект ! Даже подумать не могли, что навеет такую ассоциацию! Будем внимательнее! Это было метко и здорово!

Я прочла рассказ и я его в голове просмотрела как тот самый фильм, от коиорого потеют ладошки и дрожат коленочки.
Это было очень визуально, точно и гармонично, спасибо!
Я увидела и наглую муху, и смелую бабочку, почти Чуковский, только откровеннее.
Мне не мешало зудение, точнее, мешало, но художесивенно, главный герой раздражает.
Мама-луна - великолепна!

Спасибо большое за мнение и замечания, учтём и будем расти!

У меня возникли некоторые рекомендации. Во-первых, ты должна подвести героя к Мухе. Непонятно, почему не аист, почему не жук или стрекоза. Далее. Окуляры - реальная деталь для самого лорда. Муха - сидит в голове. Разницу чуешь? Во-вторых, читателя нужно подвести к окукливанию. То есть, мотивировать этот процесс, для чего это нужно. Далее. Сцена с натягиванием кожи девочки на себя. Не страшно. Потому что нет атмосферы. Где нагнетание, где описание? Хорошо, пусть этого не будет, пусть без описания. Но героя-то надо показать. И лучше его показать чуток безобразным. Типо худой, голый, живот торчит, ножонки кривенькие, ручонки дрожат, а он все тянет и тянет на себя шкурку бедной девочки. Он жалкий, он хочет спрятаться и одновременно освободиться. Читателю нужно внушить и отвращение, и жалость одновременно. Только такой отрицательный герой реализовать достичь авторский замысел. Контраст должен быть с его прекрасной Шкатулкой и тем, что он творит внутри этой Шкатулки. Далее. Процесс окукливания, кмк, нужно связать с его кукушкой на тему погибшей жены и дочери. Это ваще никак не звучит. Кстати, горя вселенского читатель тоже не видит. И да. Муха не лижет)))

Эллечка, рыба дорогая! Ну не судья,а мечта прям! Ещё мне и рекоменды настрочила! Дай жешь обниму и, чесслово, над многим подумаю! Однакось, муха лижет, у неё классический и заурядный лижущий ротовой аппарат, ты же помнишь, что я юннат))!
И исчо, у моего маньяка нет кривеньких ножек, он, сцуко, красивый! В этом печаль, такой красивый, такой талантливый и такой свихнутый на всю кукуху… поеханный в хламиду гений-красавец! Остальное принимается безоговорочно! Нагнетания нехват ощутимо, надо допиливать! И мотивах надо дозавязывать!

Понимаешь, дорогая, красавца не жалко. А иначе он теряет психологизм, он теряет сопереживательную нить с читателем. В конце концов, можно показать красавца безобразным именно в этой сцене. Типо преображение от процесса окукливания)) А впрочем, хозяин-барин. Конечно, тебе виднее)

Вооот, не поверишь, я вот как раз над этим подумала, чтоб он обуродился, чтоб безумства тут нагнать, ты правильный пендель мне выдала, мил друг! Чтоб он был бы гадок в этой сцене, а утром такой зая в шёлковом халате, скрипяяят-скрипят в совячей черепушке шестерёнки!