Время Огня

-Скорей он пришел выслушать что есть сказать нам.
Тут подошла Сайдала, верно почуствовав зов, очень похожая сейчас на тех кукол, что порой делают маги замещая волю человека своей. За ней шел ученик колдуна. Иркта его вопрос проигнорировала- ей было все равно, будет шлюха говорить с тем, кто ее давно забыл или нет. Зато его божественность появился в телесном виде. То, что забрав столько сил он стал богом, госпожу совершенно не удивило. А вот когда Белег назвал владыку Озарка креатурой, Араш удостоился мимолетного взгляда. В остальном же речи Белега настолько повторяли сказанное еще вчера тем, кто, по утверждению новоявленного бога, уже умирает, что колдунья усмехнулась. Вы те самые избранные, потому что выжили после того, как я отправил остальных на встречу с богами, в которых вряд ли кто то из них верил. Главный вопрос, который сейчас волновал Иркту- где он нашел такой обряд, позволяющий отобрать силу у сильнейших магов? Но она прекрасно понимала, что божественный Белег на него не ответит и не торопилась со своими вопросами слушая, что спросят другие. И что им ответят. Госпожа не до конца поняла сказанное о магии. Из того, что поняла, выходило что новоявленный бог всех ограбил, а потом раздал всем нуждающимся. Звучало как какие то сказки для детей. А вот Камидас разочаровал. Не умно бросаться на бога, не узнав источник его сил. Ну убил бы он раба и шлюху, дальше что? Белег бы заплакал и отдал им магию обратно? Кстати, она была права, Белегу правда не было дела до шлюхи. А вот у той было гораздо больше сил, чем можно было подумать, судя по ее полумертвому виду. Если только она и правда не была божественой марионеткой. Колдунья осторожна заглянула в проем двери. Похоже, настала ее очередь задавать вопросы.
-И кто же, осмелюсь спросить, будет править миром? Твой брат? Твоя креатура? Что будет с этими солдатами?- госпожа кивнула головой на суету в лагере. Не то что бы ее интересовала судьба солдат, но ответ много скажет о новом боге.
-Какую плату мы получим когда поможем тебе? И еще кое что. Видишь ли, на Карнавал я прибыла в поисках давно пропавшего брата. И нашла его в храме, где он меня не узнал. А еще мой бедный братец обрел новую способность блокировать магию. Известно ли тебе что нибодь об этом, о Белег?

- Госпожа, я люблю совать нос в пыльные свитки, которые веками лежали забытыми на полке, а мой братец – носиться по миру в поисках мест, о которых там написано. Для это не нужна армия, всего несколько верных людей. Что до правления, я – скверный владыка. Править Кибахом для нас с Рейнардом было обременительной необходимостью, а теперь мы вовсе бросили страну на произвол судьбы. Мысль о том, чтобы править не государством - целым миром, приводит меня в ужас.
Ведь ему, по большому счету, вовсе не нужен правитель. Мир – сложнейший механизм, который катится и катится вперед, порождая бесчисленное множество новых вероятностей и миров. Звездные Странники, чья вера пришла к нам из-за моря, полагают, что в замысле Создателя все люди – это будущие боги. Понадобятся века, тысячелетия, чтобы человечество прошло этот путь, и сейчас оно в самом начале. Роль уже состоявшихся богов в этой затее – быть наставниками для людей. Поддерживать, направлять лучших и так далее.
Правда это, или нет, в любом случае, мы с братом здесь не при чем. Наше дело тебе известно, половина уже сделана. Мы вернули магию в ее нормальное состояние. Пройдет немного времени, несколько катаклизмов, все образуется и мы впервые увидим наш мир здоровым. Таким, каким он был задуман Создателем. Осталось только избавиться от кровопийц. Если не сделать этого поскорее, они найдут способ взять свое, а этого не пережить никому из нас.
Когда мы убедимся, что все налажено и работает как надо - уйдем. Если хочешь, я покажу тебе Веер Миров, но предупреждаю – это лишает душевного покоя. Чувствуешь себя цыпленком, который пробил клювом скорлупу, увидел небо… И должен вернуться обратно, потому что в скорлупе у него осталось много незаконченных дел.

Что до награды… Начнем с того, что все мы, и наш несчастный мирок останемся живы. Если этого мало, - взгляд Белега стал жестким. Полностью захваченный своей идеей, он едва ли мог понять людей, которые, прикоснувшись к великим событиям, думают о выгоде. Но понимать и не требовалось. – Ты и Тормейн, удивите меня. Попросите о чем-нибудь материальном, чего я не мог бы вам дать своим верным соратникам. Верным, госпожа Иркта, и способным доверять мне.

На земле тем временем появился новый чертеж. Еще одна дверь, которая точно так же поднялась из пыли и стала настоящей. Затем несмело отворилась, и в нее заглянул молодой мужчина. Сходства с госпожой Ирктой у них было немного – черты лица да длинные черные волосы, в остальном же рослый и крепкий воин против маленькой чародейки отличались, как кошка с собакой. Белег жестом подозвал гостя, тот подошел и послушно встал рядом, глядя перед собой пустым бессмысленным взглядом. Он больше не вызывал у Иркты никаких ощущений – обычный человек, ни магических, ни еще каких-нибудь способностей.
- Орден Ловчих был создан Союзом Единых как средство противостояния магам. Не думаю, что они сами открыли принцип антимагии, который ты ощутила на себе в храме, но они научились использовать его в военных целях. Для такого оружия требовались солдаты. Первые, возможно, были добровольцами. Далее отлавливали магов живыми, тащили в храмы, а там, при помощи несложного ритуала, выворачивали их суть наизнанку, заодно лишая памяти и разума. Выживших делили на отряды, добивались безусловной дисциплины и покорности, связывая всю дюжину незримыми нитями и Зовом. Каждый отряд должен был исполнять приказ до тех пор, пока не добьется успеха или не будет уничтожен полностью.
В случае, если они возвращались с добычей или просто удачно выполняли приказ, их на какое-то время отпускали отдохнуть. Если же были потери, или если хоть один из дюжины вел себя странно, отряд расформировывали, и всех выживших заново прогоняли через «Очищение души».
Твой брат проходил этот обряд десять или одиннадцать раз. Прошлый из них был вчера.
Единственным утешением тебе, госпожа, может послужить лишь то, что он не страдает и больше никому не принадлежит. Если останется в живых, через какое-то время наживет себе новую личность и память. Делв, иди к сестре.
Тот, кто был очень похож на Делва, недоуменно уставился на Белега. Он решительно не понимал, чего от него хотят.

Поднявшись, Тормейн отряхнул с себя пыль. Заборные ругательства выползали сквозь зубы и больше всего на свете чародею хотелось прихлопнуть ненормальную, обезумевшую Сайдалару, размазать её по стенам... Камидас огляделся. Величественный некогда зал. в котором он не так давно находился. превратился в гуду обломков. Что могло разрушить его до основания? Что вообще здесь стряслось? Тормейн поднял взгляд на владыку Озарка и на мгновение замер в изумлении. Неужели Белег действительно прав? Нет, он самый настоящий безумец! Все его мотивы объясняются обычной жаждой власти. То, что он сказал - обычная ложь! Его братец же не обладал прежде силой? Вот для него он и старался. Для него и для себя. Да он всегда всё считал просто игрой!
- Проклятый ты бес!- еле слышно бормотал Тормейн,- он не может быть прав! Скажи, что он лжёт! Почему ты сидишь там, когда всё вокруг рухнуло?! Почему ты просто сидишь?!
Гнев смешался с отчаянием. Камидасу хотелось завопить. Или самому превратить всё вокруг в ещё большую груду обломков. Почему все уже разрушено до него?! Или разорвать кого-то на части. Сайдалара! Одичавшая ведьма, окончательно отупевшая в своей преданности!
- Что здесь произошло?!- полыхая яростью окрикнул Тормейн владыку Озарка без тени всякого почтения,- ЧТО, БЕЗДНА ЗАБЕРИ ВСЕХ БОГОВ, ПРОИСХОДИТ??

Но развалины оставались глухи к яростным воззваниям, как сам хозяин этого некогда величественного дворца. Только эхо, цепляясь за оставшиеся стены, проваливаясь в дыры в полу и потолке, возвращалось к Тормейну искаженным и бессильным зовом. Владыка Озарка смотрел прямо на забывшего свое место чародея, его взгляд оставался суровым и строгим, потому что некому было закрыть глаза сидящему на троне мертвецу. Не было никаких видимых намеков на то, что именно забрало жизнь последнего из великих магов-правителей - словно острые ножницы просто перерезали нить его жизни. Или нить, связующую одержимого с его божеством, что было, на деле, одной и той же тонкой веревочкой. В любом случае, ему хватило могущества, чтобы и после смерти выглядеть достойно и походить на памятник самому себе до тех пор, пока руины дворца не станут курганом своему хозяину.
В руках покойный Элхат Берон Гар Нарин держал небольшой брусок металла, с виду цельный, совершенно гладкий, кроме одной выгравированной надписи: «Белегу, владыке Кибаха».

Ещё какое-то время Тормейн не мог понять, что владыка Озарка мёртв. Он видел сидящего на троне человека и тот казался живым. Остальное не имело значения. Но осознание действительности всё же нашло потрясённого чародея. Забери Бездна всех Богов! Этого не могло быть. Но это случилось.
Тормейн выдохнул, хоть чуть-чуть ослабляя натянутые до предела нервы. Спокойствие и последовательность. Иначе ему и самому просто напросто не выжить. Для начала эта безумная ведьма. Камидас быстро завернул Сайдалару в густой, как патока, воздух, чтобы та больше не выкинула никаких фортелей. Белегу наплевать на неё? Пусть так, но какие-то ответы ещё могут быть запрятаны в её голове. А Тормейну были нужны ответы. Покончив с женщиной, осторожным, чтобы случайно не провалиться, но быстрым шагом чародей направился к мёртвому владыке Озарка. Может быть брусок металла это ключ? То, что поможет убить Белега?

Брусок металла выглядел и ощущался, как самое обычное железо. Цельный, заурядный, бессмысленный предмет, которому нашел бы применение разве что кузнец. Если в него было вложено нечто магическое, Тормейн этого не чувствовал. Не было также заметно каких-нибудь ниток или спусковых крючков, которые уничтожили бы на месте любого, кто попытается это взять. Похоже, последняя воля владыки Озарка заключалась в том, чтобы его послание было доставлено адресату.

Тормейн быстро оглядел и ощупал брусок, после чего положил его к себе за пазуху. Можно до бесконечности бродить по разрушенному дворцу, осматривая трупы, но что-то подсказывало, что ответы ждут чародея отнюдь не здесь.
Покачав головой, Камидас развернулся, чтобы вернутся через "дверь" обратно в лагерь.

Сайдалара неподвижно лежала на прежнем месте, окутанная чарами Тормейна. Ни она сама, ни кто-либо другой не сделали попыток ее освободить. Пожалуй, воздушное одеяло даже пошло ей на пользу - чем меньше обожженные руки встречались с грязью, тем лучше. Таким же позабытым полутрупом выглядел Араш. Госпожа Иркта продолжала мило беседовать с самозванным божеством.
За время отсутствия Тормейна к маленькой компании присоединился новый человек - еще один рослый парень под стать Вивету, только черноволосый, явно игналинского происхождения.
- Делв, иди к сестре, - услышал Тормейн слова Белега, обращенные к этому молодчику. Слова, сказанные очень мягко и терпеливо, как ребенку. Ответом божеству был полный недоумения взгляд. Не такой пустой, как обычно бывает у тех, кто слишком долго пробыл живой марионеткой и начисто лишился своей воли и разума, а довольно-таки живой, но принадлежащий человеку, который либо не понимает слов, либо не понимает приказа, и уж точно - кто он и зачем он здесь.
Заметив Тормейна, Белег обернулся к нему и спокойно сказал, обращаясь, впрочем, ко всем троим:
- Время принимать решение.

- Дьявол предлагает сделку, но блефует, считая других обязанными себе,- произнёс с нарочитым спокойствием Тормейн, словно это не он совсем недавно провалился в разрушенный тронный зал владыки Озарка,- без помощи Иркты и моей, шансы на успех твоих честолюбивых планов крайне малы.
- Выходит спасти мир, который ты разрушил? Превосходная шутка, Белег. Лучшая, из тех, что тебе удавались. А если при этом пришлось уничтожить несколько тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч магов - так тем острее выходит. Не так ли?
- Но допустим я готов оказать тебе услугу. Допустим.
Камидас хищно оскалился. Благодаря этой дуре Сайдаларе, теперь у чародея за пазухой имелся козырь, в этом не было сомнений. И ещё настанет его очередь для "ответной шутки". Ты же так это любишь, Белег? Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Госпожа Иркта не знала, нужен ли правитель миру, но была уверена, что людям нужен точно. Пока они еще все поголовно не прочли пыльные свитки и не стали богами. Всего несколько катаклизмов? Какая ерунда. А вот что значит в божественных устах немного времени, интересно? Пару веков? Без сомнения, господин Белег, из людей, которые с легкостью меняют сторону, выходят самые верные соратники. Трудно быть магом в нынешние времена. То наизнанку выворачивают, то дар вырывают из самого нутра.
-Иди ко мне, Делв.
Речи колдуна заставили Иркту поморщится. Зачем так грубо? Господин Камидас во многом прав, но совершенно не умеет вести переговоры.
-Я тоже согласна.

– Только теперь, Вивет, мы имеем дело не с отрыжкой богов, которая была для них навроде птичьего молока для птенцов, а с изначальной магией. Она свободна. Возьми ее столько, сколько можешь унести. Или вынести.

Вивет стоял, как вкопанный, пытаясь переварить информацию, сообщённую Белегом. Свободная магия... Свободная от чего? Неожиданно раздавшийся крик Сайдалары сбил начинавшие собираться в единое целое мысли. Оглянувшись, Вивет увидел, что Тормейн и Сайдалара вновь сцепились. Правда, в отличие от от стычки в конюшне, на сей раз одними словами дело не обошлось. Впрочем, Вивету уже надоело разбираться с проблемами, которые эта компания создавала сама для себя. Куда больше его заинтересовала дверь, созданная скорее всего Сайдаларой. Заметив сидящего на троне человека и наложив на это слова Сайдалары о Владыке, Вивет начал постепенно осознавать принцип работы магии, а вспомнив свою неудачную попытку остановить заклинание, встретившееся им по дороге, окончательно убедился в своих догадках: заклинание должно быть конкретным и понятным. Оставалось лишь проверить свою теорию. Нужно было какое-то простое действие, которое при этом нельзя было бы списать на совпадение. Вивет уставился на ремни, связывавшие ноги Араша: лучшего варианта представится не могло. Стараясь наиболее отчётливо представить, как ремни, словно разрезаемые ножом, ослабляют захват и падают на землю бесполезными кусками кожи, Вивет произнёс:
- Разорвитесь.


Неожиданно осознав, что все ждут лишь его ответа, Вивет быстро проговорил:
- Да, да, я согласен, конечно. Извините, задумался, - после чего усмехнулся своим собственным мыслям: - Всё равно других вариантов нет.

Кучка тряпья на месте Араша, похоже, не собиралась как-то сопротивляться приказанию недавнего мучителя, словно и не слыша его. И совершенно точно не собиралась разрываться.

- Разорвитесь!
Огненный лис, пригревшийся под боком у хозяина, казалось, спал и видел невероятно красочный сон. На его мордочке с закрытыми глазами отражался, тем не менее, живейший интерес и радость. С каждым ударом сердца зверек разгорался ярче и теперь уже казался почти настоящим. Но стоило Вивету отдать свой приказ, лис взвился на ноги и зашелся хриплым тявканьем, почуяв нечто раньше, чем оно произошло.
Ремни, которыми был связан Араш, лопнули, а вместе с ними и все, что было на нем из кожи и ткани, превратилось в мелкие клочья и взвилось ввысь, чтобы тут же осыпать собой всю собравшуюся компанию.
Лисенок поймал один обрывок, потрепал немного и бросил, не без труда сняв с зубов лапами. Игра ему понравилась, добыча – не очень.
Белег помотал головой, вытряхивая из волос насыпавшийся сверху мусор, и посмотрел на Вивета оценивающе, решая, было ли это случайностью или неудачной шуткой.
- Ты научишься, со временем, - сказал он спокойно. – Но не забывайте, вы все, что для дикой магии нет никакой разницы между разрушением и созиданием. И ту, и другую волю она исполнит с рвением, от которого вам может стать дурно.
Затем он перевел взгляд на посыльного. Без одежды тот совершенно точно не выглядел лучше, хотя внимание в первую очередь привлекал к себе жуткий ожог, а не что-нибудь другое. Не считая нужным что-то пояснять, Белег снова взялся за веточку и принялся выводить линии и знаки в воздухе над спиной курьера.
- Не шевелись, не то у тебя вырастет третий глаз между лопаток и будешь до самой смерти спать на брюхе. Терпи. - велел он негромко Арашу, а затем линии ожили, налились сиянием, опустились вниз… встретившись с таким же сиянием заключенной в груди посланника печати, и наконец впитались в тело. Обожженная кожа тут же начала сохнуть и схватываться коркой, а она, в свою очередь – с невыносимым зудом отходить, сперва по краям, затем просто превратилась в подобие большого, очень большого куска прилипшей грязи. Там, где короста треснула, проглядывала совершенно новая, без шрамов и отметин, кожа, пока еще тонкая и розовая, как у младенца. На затылке, ближе к шее, осталось безволосое пятно, которое со временем могло зарасти и стать незаметным. В любом случае, красота Араша его хозяина не заботила.
Следующий знак был меньше, и только над головой. У него не было никакого видимого действия, кроме того, что Араш на мгновение лишился сознания. Когда он очнулся, оказалось, что мир перестал плыть, двоиться, растворяться и вызывать желание проблеваться от каждой вспышки света или громкого звука.
Все вместе заняло не более десяти ударов сердца. А может быть, прошли минуты и часы, как уже случилось однажды в доме убитой госпожи Эмены, но на этот раз солнце осталось неподвижным, а ощущение каждого, что он – муха, завязшая в сиропе, слабым и едва заметным. Когда Белег встал и оглядел собравшихся, в воздухе еще продолжали кружиться обрывки рубашки, штанов и бинтов.

- Тормейн, ты заносчивая тварь, конечно, - сказал он, припомнив, что там было про темные силы и исключительную незаменимость отдельных чародеев, - но именно честолюбивые двигают мир вперед. Лишь бы тебя хватило не только на то, чтобы поджигать женщин и распушать хвост. Однако, именно благодаря тебе вам с Ирктой придется справиться вдвоем с делом, рассчитанным на троих. Что же, раз все согласны – к делу.

Нам нужно разжиться энергией и одновременно лишить ее нашего противника.
Написаны десятки не книг – библиотек о том, как правильно и эффективно обращаться с магией, чтобы достичь желаемого результата, но все эти научные труды имеют в своей основе мнение, что магия – непостижимое свойство мира, которое нельзя понять, но можно использовать. Со стороны это похоже на то, как если бы поколения крыс передавали друг другу вековую премудрость о том, как открывается хлебница, стоящая на столе в гостиной.
Мне же удалось докопаться до истины.
«Дикая» магия – это не более и не менее, чем строительный материал для будущих миров. Податливая глина, способная по воле творца принять любую форму. Стать земной твердью, ветром, человеком, или, вот к примеру, - Белег с улыбкой протянул руку и аккуратно поднял за шкирку арашева питомца. Тот подергивал лапками, точь-в-точь как щенок в зубах у матери, - огненной лисой. Сама природа дикой магии стремится к бесконечному превращению во что-нибудь новое, поэтому не так трудно привести ее в беспокойство, как удержать в нужной вам форме. Это славное творение оказалось жизнеспособным, и чем дальше, тем более становится живым.
Отпущенный на волю, лисенок встряхнулся, отчего вокруг разлетелся фейерверк отнюдь не призрачных искр, и длинным прыжком вернулся к хозяину.
- Первые существа, которые считали себя чародеями, хотя на деле были, пожалуй, ближе к богам, по какой-то причине нуждались не в изначальной, а в переработанной магии, с которой вы привыкли иметь дело. Но они были неспособны превращать ее сами. Вместо этого использовали способность людей, тогда еще всех людей, к извлечению и преобразованию, научив их извлекать выгоду из этого процесса. Неважно, тратите ли вы энергию на постройку города посреди пустыни или на то, чтобы залить его огненным дождем – итогом становится получение преобразованной магии. Еще эффективнее это делают магические создания, и в те времена они с легкой руки человечества плодились как кошки. Очень удобно: слепил, к примеру, дракона, а он всю свою жизнь только и занимается тем, что жрет один тип энергии и выделяет другой, превращаясь с годами в ходячее хранилище.
К нашему вчерашнему дню изначальной магии в обжитых землях осталось так мало, что извлечь ее могли только сильнейшие из людей, а твари, для которых она – и воздух, и пища, и кровь, большей частью передохли.
Но по свету еще бродят несколько особей, которым повезло жить в глуши, незамеченными людьми. Им, по меньшей мере, несколько тысяч лет. Разумное существо давно лишилось бы рассудка за такой срок, но эти, на их счастье, не умнее полена и не способны осознать всю драматичность своего положения. Я не знаю, какую форму имеют эти существа, они склонны менять ее и маскироваться. И да, они любят кровь, особенно кровь магов. Обнаружить их нетрудно. Для тех, кто нашел общий язык с изначальной магией, они сияют, как костер, сложенный из целого леса.
Вам, для начала, следует прикончить их всех.
Ближайшую к нам тварь видели вчера неподалеку от столицы Игналины. Она, должно быть, выползла поглядеть, что происходит. Начните с нее.
Так мы оставим противника без источника энергии, кроме того, после смерти первого же накопленная магия вернется обратно в объеме много большем, чем высвободилось вчера с убийством всех магов и населения Эренсии. Вы сможете взять себе столько, сколько сумеете подчинить себе, и использовать, как заблагорассудится.
После этого начнем атаку. Сейчас Араш идет с вами, Сайдалара останется здесь. Иркта, если хочешь, можешь оставить брата, - Белег покосился на Делва, которого хватило только на то, чтобы исполнить приказ «иди ко мне». - Никто здесь его не тронет. Вопросы?

Он еще говорил, а на земле уже проявлялся контур новой двери, стоящей сбоку от первых двух. Когда она обрела плоть и открылась, в проеме показался уже знакомый пейзаж, похожий как две капли воды и на развалины Эренсии, и на то, что осталось от столицы Озарка. Город, построенный магами, не выдержал перемен. И если его можно было узнать, то по форме горного хребта, виднеющегося вдали, да еще по саду Владычицы, многие годы собиравшей у себя самые причудливые деревья.

Курьер охнул и поднял грязное от пыли лицо к Вивету, затем перевёл взгляд на надменного Тормейна и только затем на Белега и висящую в воздухе Сайдалару. Упёрся в землю, сел, плюя, видимо, на то, что он полностью гол, а обрывки одежды оставили на полу гостки монеток, несколько драгоценных камней и тонкие стальные не то крючки, не то ключи. Посидел немного на земле, переводя дух и всё же высказался, наконец:
- Тормейн, ты грустишь по тем десяткам тысяч магов, но забываешь те сотни и сотни тысяч, которых они убивали даже не из необходимости, из прихоти, чтобы сотворить себе новое платье или брошь. Это ли не паразиты? - курьер сплюнул, прекрасно помня, как ему самому достался дар и чем за него было заплачено.
- Владыка, есть вопросы. Первый... Вивет только что показал, что источник его сил перестал быть... структурированным и стал изначальной магией. Значит, его новый владыка сдох. Но в то же время, Тормейну силы подчиняются. Правильно ли я понимаю, что моё нахождение с ними не нужно, ведь Тормейн так же нашёл ключ к дикой магии и легко увидит цель? Второй вопрос, что делать, когда тварь будет уничтожена?

Тормейн лишь фыркнул на тираду Араша. Опускаться до спора с таким человеком - а что потом? Препираться с конюхом по вопросам правильного осёдлывания лошади? Или может философские баталии с зачуханным фермером касательно всхода пшеницы? Тьфу! Якобы стёртые границы между власть имущими и прислугой - вот первое и одно из самых страшных последствий того, что учинил Белег. Все эти идеалистические речи! Они ведь не от большого ума, а лишь от юношеских фантазий. Равноправие? Какой вздор! Уж не его ли братец на своей шкуре осознал, что значит быть у власти, не имея на неё право? Ещё страшнее обратные случаи - крестьянин с рождением имеющий сильный магический дар. По незнанию он способен принести только смерть и разрушения. Так и будет. Но разве Белег мог это понять?

- Значит нам предстоит убить магический сосуд, которому несколько сотен лет?- уточнил Камидас,- и что же? Это вместилище можно просто заколоть стилетом? Или нужен особый ритуал? Кроме того,- тут Тормейн чуть поморщился, потому что с этим вопросом его опередили,- что случиться, когда мы уничтожим тварь? Не снесёт ли нас бешеным потоком энергии? Как её укротить? Одной лишь силой воли? Или её надлежит направить на...что-то?

Госпожа Иркта нашла демонстрацию силы так называемой свободной магии весьма интересной. Пока новый бог лечил своего раба, колдунья тоже решила кое что попробовать. Стряхнув налетевшие кусочки бывшей арашевой одежды, она начертила пальцем круг у себя над головой и сказала:
-Вам сюда нельзя,- обращаясь к парящим в воздухе обрывкам.
Если принцип работы этой "дикой" магии был понят верно, сейчас все эти маленькие штучки будут ее облетать.
Внимательно выслушав обьяснения Белега о магии, с удовлетворением отметив, что крикливая чародейка, не понравившаяся еще с утра, с ними не идет и убедившись, что все необхдимые вопросы про тварь заданы, Иркта поинтересовалась:
-Скажи, о Белег, почему ты чертишь знаки, а не лечишь словом?

Ни с того, ни с сего, Тормейн и Вивет ощутили одновременно одно и то же: хлесткий удар пониже спины. И если господину Камидасу такие ощущения были знакомы только по случаям, когда кто-то не придержал ветку, проходя среди деревьев, и она летит прямо в лицо идущему следом, то Вивету случалось встречаться и с чем-то похуже, чем розга. Одновременно в воздух, где ветер еще кружил лоскутки, взметнулось облако пыли, запорошило глаза, набилось в нос и горло. Миновало оно только госпожу Иркту, стоящую словно под невидимым куполом.
- Прекратить балаган! – прикрикнул Белег сквозь пыльную бурю, и буря утихла. Все пятеро мужчин остались похожими на рудокопов и теперь мало чем отличались друг от друга. Слова худого не говоря, тот из рудокопов, который ростом и сложением напоминал владыку Кибаха и самозванное божество, подошел к голому и отвесил ему подзатыльник.
- Развлекаться подначками, местью и прочими детскими играми будете после. Теперь к делу. Тормейн, последнее убийство такого зверя было четыре сотни лет назад. Тогда его прикончили, чтобы пустить освобожденную энергию на какое-то заклинание. Вот только они не знали о том, что магия бывает разной. Хранитель испустил дух вместе с накопленной за всю свою жизнь изначальной, которую убийцы попросту не заметили и не почувствовали. Разочарованные, они не попытались сотворить свое заклинание, и только потому вернулись домой живыми. Еще пару веков из тех мест приходили доклады о необъяснимых событиях, странных видениях, искажении заклинаний. В летописи не сказано, как именно его убили. Скорее всего, уязвимость зверя зависит от формы, которую он примет. Они мастерски притворяются чем угодно – незаметным предметом, или чудовищем. Для создания, полностью состоящего из магии, это даже легче, чем сохранять один и тот же облик всю жизнь. Я не знаю, как вы убьете его, и что будет, когда это случится. В любом случае, как я уже говорил, все, что сумеете добыть из хранителей – ваше. Меня интересует только их смерть. Что до знаков, госпожа Иркта, не имеет значения, как именно выразить свою волю. Она тебя поймет. Я знаю кое-кого, кто предпочитает танцевать, и плетет этим чары не менее успешно, чем мы со своими устаревшими приемами.
Теперь мне пора. Араш не годен для полевой работы, оставлю вам вместо него кое-что для связи, - он достал из кармана и передал госпоже Иркте три браслета, состоящие из полых черных стеклянных бусин. – Достаточно разбить одну, чтобы привлечь мое внимание. Впрочем, вместо этого можно просто помолиться, - Белег усмехнулся. - Араш, Делв, отнесите Сайдалару вон туда, - он кивнул на дверь, из которой вышел Ловчий. И, когда они оба и женщина исчезли, сам прошел следом. Дверь захлопнулась, из деревянной превратилась в ту самую пыль, из которой была создана, и медленно развеялась по ветру.

Араш видел это помещение впервые – холодная пещера, оборудованная под казарму, человек так на сто, если не больше. Никаких украшений, никаких удобств, только ряды голых двухэтажных деревянных коек. К ним не прилагалось даже ящиков, в которые бойцы могли бы складывать свои вещи. Вероятно, потому, что у них не предполагалось никаких своих вещей. Видел впервые, но не узнать выдолбленную в скале Цитадель Ловчих мог бы только слепой. Насколько хватало глаз и магического чутья, вокруг не было ни души.
Пока Араш с Делвом пристраивали на ближайшую койку бесчувственное тело женщины, с которой теперь исчез воздушный кокон, Белег прошелся вдоль стены, повернул едва заметный рычаг, и по камню заструилась вода, стекающая в желоб, продолбленный вдоль стены. Пройдя сквозь рукотворный водопад, он вернулся к своим сухим, чистым и очень задумчивым.
- Араш, - негромко позвал Белег. Он не выглядел разгневанным, скорее, бесконечно усталым человеком, который даже не особо удивлен очередному удару в спину, но все еще хотел бы верить, что идущий следом просто споткнулся, а не имел цели столкнуть его в пропасть. - Я хочу знать, что происходит. Что за шалости на переговорах с врагами и почему ты позволяешь себе оспаривать при них мою волю?

Похоже, что не только Вивет решил испытать свои силы. Обижаться на Араша смысла не было: в конце концов, у него сегодня был далеко не самый лучший день, причём частично в этом был виноват сам Вивет. Но сейчас было явно неподходящее время, чтобы испытывать муки совести. Куда полезнее (а главное, веселее) было заниматься исследованием магии. Последствия действия заклинания на Араше ещё не успели раствориться в озере памяти, так что на этот раз Вивет решил быть конкретнее. Стараясь использовать лишь необходимое количество магии, он направил заклинание на свою одежду:
- Избавься от грязи и пыли, - после чего уже самостоятельно, вручную вытер лицо и руки: рисковать собой, пока он ещё не разобрался в действии магии, было бы глупо.

Закончив с чисткой, он первым направился к единственной двери, которую ещё не превратило в пыль:
- Пошли. Чем раньше начнём охоту, тем быстрее поймаем добычу, а этих охот, если верить Белегу, у нас впереди выше крыши.

Тормейн молча пошёл вслед за Виветом. Сейчас он совершенно не понимал Белега. Но быть может чародей ещё просто что-то не знал. Ха, что-то? Да его знания о происходящем можно было сравнить с гладким камешком на морском берегу. Впрочем и самозваный божок знал далеко не всё. И для него у Тормейна есть подарок. Чуть ли не с любовью чародей подумал о найденном бруске.
Но сейчас так или иначе придётся сыграть в помощника Белега и прежде всего осадить того малого, который шёл впереди. Мысленно Тормейн представил себе, как воздух сгущается. Потоки закручиваются, уплотняются. Можно буквально почувствовать, как они складываются в плоскую крепкую доску. Один её конец оттягивается, набирая инерцию. Ещё немного усилия. Камидас буквально чувствовал, как затрещала от напряжения это воздушная доска, словно она была деревянной. И чародей отпустил натянутый конец, направив импульс на спину Вивета. Удар должен был стать весьма и весьма ощутимым. Вполне вероятно недотёпу даже толкнёт вперёд. Но это самое мягкое, что он заслужил. Самое мягкое.

Такой чистой одежда Вивета не была никогда. Ни до того, как Эренсии настал конец, ни даже в дни, когда мать шила эти вещи из домотканого полотна. Вокруг парня, как вокруг отряхивающейся собаки, разлетелось новое облако пыли и песка, снова обдав Тормейна и по-прежнему защищенную неведомой силой Иркту. Да и сам парень почувствовал себя заново родившимся. Казалось, его кожа дышит не хуже носа, а волосы впервые в жизни заблестели, как у какой-нибудь там принцессы. Но стоило Вивету, такому красивому и неуместному посреди военного лагеря, сделать пару шагов к двери, как душевный удар в спину чем-то тяжелым и твердым, похожим на торец доски, сбил его с ног и заставил растянуться прямо на пороге - одной половиной здесь, на пыльном плацу в горах Озарка, другой - в саду разрушенного дворца Владычицы Игналины.

Надо признать, внезапная буря несколько насторожила колдунью, мало ли чего можно ожидать от освободителя магии. Но это оказался всего лишь Араш. Поблагодарив Белега за браслеты госпожа Иркта попросила его позаботится о брате. Когда же дверь за четырьмя закрылась, чародейка облегченно вздохнула. Не обладая непосредственностью господина Камидаса, она чуствовала себя несколько напряженно в обществе такой большой и малопостижимой силы, хотя ей и хватало выдержки это не показывать. Дар, выданный властелином Озарка, все еще ощущался, и чуство чужеродности исчезло. Пока мужчины чистились Иркта мельком осмотрела лагерь. Как собирается Белег остановить войну, или это были просто слова?
-Как хочешь. Я же сначала потренируюсь использовать новую магию, что бы подготовится к такому опытному противнику,-ответила госпожа Вивету.

- Владыка, я не думал оспаривать твою волю, я намеревался показать, что не все его козыри скрыты та3 хорошо, как он того считает... но правда, я подвел тебя не желая того. Прости. Отвечать же за все, совершенное ими двумя я хотел сам, не привлекая тебя. Не даром говорят про твоих гонцов, Владыка - Лисий хвост, да волчья пасть.
Араш покачал головой и пыль просыпалась тонким водопадом на босые и, между прочим, мерзнущие ноги гонца.
- Так же, я... помню, теперь помню откуда мой дар взялся и... не знаю, кто мне друг, кто враг, какие мысли принадлежат мне, а какие навязаны печатью. В любом случае, я стал больше задумываться над происходящим и вопрос 'для кого я делаю' стал для меня менее важным, чем 'для чего я делаю'. Прости за прямоту, Владыка, но мои ноги хотят коснуться соего пути, а не топтать следы прошлых гонцов.
Араш умолк, опустив голову и ожидая наказания за все это в совокупности. Подождав 2дар сердца, он все же задал свой вопрос:
- Это место ловчих. Ты привел меня сюда, чтобы убить меня их руками?

Казалось, ничто уже не способно удивить человека, на вчерашней вечерней зорьке ставшего богом, но Арашу сегодня, определенно, удавалось невозможное. Белег уставился на него, как будто увидел в первый раз.
- Ты правда думаешь, что мне нужны чьи-то руки, чтобы убить тебя? - переспросил он, кажется, не веря своим ушам. Не откровению о том, что Араш помнит, и не признанию в том, что хочет сам решать свою судьбу, а тому, что его, кажется, посчитали неспособным запачкаться в крови. - Араш, ты в своем уме? Или, я догадываюсь, мне должно быть стыдно за то, что ты был предназначен в жертву одному из экспериментов и спасен добряком Рейнардом? Нет. На мне столько смертей, что сожалеть о том, кто сумел выжить - глупость. Я не жалею ни о чем, что было сделано на этом пути, потому что только так можно остановить катящееся веками колесо безумия и дать свободу выжившим. Я взял на себя смелость решать за всех и стою на том, что свободное будущее ценой большой крови все же лучше поколений одной и той же скотской жизни двуногих коров, рожденных на убой. Ты не хуже других, и пожалуй, вполне заслужил право самостоятельно выбирать свой путь.
На сей раз не было ни торжественных речей, ни витиеватых клятв. Он просто протянул руку, и Араш почувствовал не боль, нет - невыразимое ощущение человека, у которого вырывают живьем кусок души. Пусть чужеродный, пусть приживленный обманом, но давно уже сросшийся с тем, кем Араш привык считать самого себя. Печать разгорелась до зримого, режущего глаза сияния... и вдруг погасла. На грани сознания Араш услышал тихий звук, с которым рвется нить.
Перед ним стоял Белег, совершенно посторонний, обычный человек, и отчего-то глядел с грустью. На месте сломанной и исчезнувшей печати в груди и в душе Араша поселилась щемящая пустота и полное одиночество, которого он, как выяснилось теперь, не испытывал с тех пор, как произнес свою клятву. Малая толика внимания владыки была с ним всегда, как бы далеко Араш не забирался в своих странствиях. Но не теперь.
- Свободен. Хочешь - оставайся, хочешь - иди. В любом случае, в коридоре налево у них склады. Сперва возьми там себе, что понравится. Делв - последний оставшийся в живых Ловчий, вряд ли будет против.
С этими словами он склонился над Сайдаларой, давая понять, что оставляет свободного человека Араша наедине с его выбором пути, судьбы и подходящей по размеру одежды.

Араш много раз представлял себе, какой будет его жизнь, когда печат будет сломана и результат был... ожидаемый. Вот только он не был тем человеком, который ломает что-то, не подумав наперед о тгм, что же он собирается построить.
- Теперь, когда раб ушел, Белег... остался друг. Клятва, взятая обманом меняется на клятву добровольную. Я готов служить тебе как прежде, Владыка. Прими мою добровольную клятву в верности, пусть это и не имеет для тебя большлй цености.
А для гего, Араша, это было для важней прочих обстоятельств, чьих-то слов и непонимания, такая глупая и бессмысленная вещь, как возможность выбирать. Ведь совсем не об отказе от печати Араш сейчас говорил, а о целепологании, о том, что в своих поручениях Араш ослеп окончательно и хотя видел то, ради чего трудился Белег, он совершенно не понимал шаги, которые к той цели вели. Вместо объясне6ия он вдруг получил разрыв связи.
- Я не виню тебя, Владыка. Если не было другого способа избавиться от паразитов, то этот ничем не хуже любого другого. Просто маги впервые оказались теми, кем жертвуют. Как я могу помочь тебе?

- Он меня не винит, - передразнил Белег, которого снова оторвали от работы. На мгновение Арашу показалось, что в худшем случае его превратят в пепел, а в лучшем время сейчас снова замрет и будет стоять до тех пор, пока у божества не найдется кусочек для него лично. Но тот выбрал повременить с лечением слегка обугленной любовницы, может быть потому, что не знал, с какой стороны подступиться. Араш мог заметить, что кровь из лопнувшей кожи на ее руках течет медленно-медленно, как смола, и падение каждой капли на пол занимает слишком много времени. – Теперь я буду спать спокойно и совесть моя будет чиста, как слеза младенца. Сходи оденься, что ли, я не собираюсь превращаться в бога-покровителя лекарей и знахарок.

То, что Белег пренебрежительно назвал складами, на деле оказалось целым лабиринтом пещер, отведенных под огромную костюмерную. Сперва шла, действительно, одежда – аккуратно развешанная рядами, разделенными сперва на страны, затем на статус и достаток. Вся она была мужской и на вид совершенно новой. Одеться как рыбак с побережья моря Скорби или как фаворит Владычицы Игналины? Легко. К костюму прилагались личные вещи, под вешалками рядами стояла подходящая обувь разных размеров. Кто-то всерьез озаботился тем, чтобы проблема маскировки для Ловчих не была проблемой.
В других комнатах открыто хранилось оружие разных видов, сохранности и качества – только выбирай, что тебе по руке и не вызовет слишком много подозрений. Изящный стилет из превосходной стали, инкрустированный камнями или немного заржавленный боевой топор, с каким мог ходить на войну еще дед Араша, а может быть, церемониальный меч, который ни на что не годен в бою? Или простой клинок, единственное предназначение которого – быстро, безошибочно, эффективно отнимать жизни?
Были здесь и странные штуки, которыми Ловчие пользовались сплошь и рядом. Ни на что не похожие шарики, коробочки, трубки, петли… И все это – такое же сломанное и безжизненное, как обычные магические артефакты. Сила противодействия, которая питала их, исчезла вместе с действием.


Когда Араш вернулся, Белег уже достал откуда-то бутылку черносмородинового бренди – с виду ту самую, которую посыльный получил от Рейнарда… Или от него самого вчера вечером. На бутылку была надета пара кривоватых глиняных стаканов. Владыка кивнул на эту конструкцию, безмолвно предлагая Арашу заняться делом.

- И если уж ты хочешь сделать что-то полезное, почему бы тебе не сходить на разведку. Небольшая, почти закрытая от внешнего мира горная страна, ни на что не похожие ремесла... Жители - веселые религиозные фанатики. Для меня эти места закрыты, но коль скоро у тебя нет печати, есть шанс, что тебя не признают как лазутчика. Вот только если признают, в пределах столицы, я едва ли смогу тебя вытащить. Стражи могут оказаться умнее Тормейна, и если поймут, чей ты, они сделают все, чтобы ты позвал меня на помощь правом служения. Они могут и не знать, что без печати это не имеет смысла. Это, вполне возможно, не просто верная смерть, а смерть длиной в пару недель. Смерть или слава, да... Так что заставлять тебя, или приказывать, не стану.

Вивет медленно встал, опираясь руками о землю. К счастью, он успел поднять руки и закрыть лицо, но вот предотвратить удар животом об порог двери не вышло. Зато Тормейн (Кто же ещё? Явно не Иркта, которая буквально только что показала, что ей не важен Вивет и его действия, а больше никого из магов, кроме самого Вивета, здесь не было.) показал один просчёт, сделанный Виветом. Монстр вполне мог ответить на нападение, а, значит, было необходимо подумать о защите.
- Никто и ничто не коснётся меня, пока не будет на то воля моя, - конечно, говорить стихами было вовсе не обязательно, но слова заклинания сложились в двустишие без какого-либо усилия, так что оставалось лишь произнести их и порадовать своего внутреннего поэта. Теперь же, когда с собственной защитой было покончено, можно было заняться местью. Вивет, не оборачиваясь, представил под ногами Тормейна небольшое круглое болото и тихо, чтобы никто не услышал, произнёс:
- Завязни, - после чего, наконец-то, зашёл в портал.

Кто то когда то сказал Иркте, что мужчины никогда не растут. В жизни колдунье встречались разные мужчины, одни подтверждали это высказывание, другие опровергали. Господин Камидас с учеником относились к первым.
-Господа маги, серьезнее.
Женщина прошла через портал и с грустью осмотрелась. Еще вчера она считала это место своим домом, а сейчас тут была просто груда камней. Кажется, новый божок говорил, что "дикая" магия может с одинаковой легкостью разрушать и создавать? Проверим.
Госпожа подошла к ближайшим развалинам, закрыла глаза и представила стену, какой она была до разрушения.
-Что разрушилось, обратно соберется.

Тормейн почувствовал, что вновь начинает проваливаться в трясину, прямо как вчера, на дороге из Эренсии. Утоптанная в камень земля успела поглотить его сапоги до середины пятки, но когда Вивет шагнул в дверь, ловушка превратилась в обычную грязь, засохшую под палящим солнцем.


Еще одна разрушенная столица, с виду не просто спокойная – погруженная в вечность, где нет ничего, кроме наступления природы на когда-то подобный муравейнику город, пока среди восставших на площадях и улицах лесов не останутся зарастать мхом самые прочные из уцелевших стен, и пока откуда-то издали снова не явятся люди, чтобы вырубить деревья и построить новый город, быть может, даже не зная о том, что когда-то здесь была столица могущественной страны. На улицах, удивительно, почти не было видно погибших. Но в воздухе царило не умиротворение вечного покоя руин, а, напротив, напряжение, которое, казалось, еще чуть-чуть – и можно будет потрогать руками. Казалось, сама ткань бытия здесь натянута до предела, подобна струне, которая вот-вот должна лопнуть и больно хлестнуть музыканта по лицу.
Вивет почувствовал, что его воля «ничто не коснется меня» - исполняется здесь в самом прямом смысле. Его не касался ветер, который шевелил листву деревьев и волосы госпожи Иркты. Его не касалась земля, хотя от нее стопы молодого чародея отделяло не более волоса пустого пространства. Но хуже всего то, что его не касался воздух. Вивет почувствовал себя, словно вдруг оказался под водой и у него оставалось не так много времени, чтобы растолковать окружающему миру вообще и дикой магии в частности свою волю немного точнее.
Тем временем стена под взглядом госпожи Тнаме действительно пришла в движение. Несколько камней из развалившейся кладки бодро запрыгнули друг другу на спины, но затем вдруг утратили свою энергичность и вовсе замерли, словно почувствовали то же, что и она сама, и Вивет: ощущение тяжелого взгляда. Чувство того, что они привлекли внимание чего-то, смотрящего на них как на еду. Они ничего не слышали и не видели, но зато могли понять, каково быть рыбешками, когда зверь подходит и выпивает воду из лужи, в которой они надеялись переждать засуху. Воздух, и весь мир поблизости стал пустым, словно кто-то забрал из земли, камней, ветра самую их суть, сделав ненастоящими, никчемными. Неживыми.

Для костра, сложенного из целого леса, тварь оказалась на редкость незаметной. Впервые за очень долгое время госпожа почуствовала настоящий страх, не просто легкое беспокойство, что что то пойдет не так, а дикий первозданный ужас, от которого сводит дыхание, холодеют конечности и хочется бежать и бежать, не оглядываясь. Усилием воли взяв себя в руки, колдунья осмотрелась по сторонам, но ничего не увидела. Как же узнать, где оно сидит? Как там сказал Белег? Любит кровь, особенно магическую.
-Вивет, нам надо заставить его выдать себя. Отвлеки тварь, а я ударю.