Привет, автор. Прочел твой текст. Любопытный получился пазл. Наверное, это будет пока самый длинный разбор.
Стиль и ошибки
Рассказ имеет яркий стиль. Тут и подбор необычных слов и не менее необычный синтаксис. Но очень бросается в глаза повествовательный хаос. Чтобы передать этот повествовательный хаос, я подробно разберу один из абзацев текста:
Наверху оказалось невыносимо просторно. И — всё ещё день. Вазька оторопело оглядел городок, цветным платком растянутый на холмах по обе стороны от вокзала, сверкнул глазами на рассыпанные тут и там золотые купола церквей, на рдеющие, бурые и жёлтые крыши, на пёстрый парк, составляющий кронами гербового грифона на красном фоне, на конические крыши гимназии и шатёр кровли публичной школы. Замер, разглядев вдали чудовищные силуэты дремлющих ch?neg?ant, бездействующих по причине воскресенья.
Данный абзац начинается сразу с двух конструкций, за которыми традиционно следуют описания:
1."Наверху оказалось невыносимо просторно"
2."Вазька оторопело оглядел городок"
Казалось бы, почему тут делается сразу две подводки к тому, что видит главный герой? Более того, первая подводка ("наверху оказалось невыносимо просторно")не важна для данного абзаца (то, что вокруг просторно, станет значимым лишь спустя несколько абзацев. Да и вообще это место проблемное, потому что возникает вопрос, как герой впоследствии упал, если было невыносимо просторно). Эта информация избыточная. Читателю дают малозначимое описание локации — и тут же переключаются на вид, который с высоты этой локации открывается. Так для чего читатель узнал, что башня просторная? Единственный ответ, который я вижу: для того, чтобы два соседних предложения звучали красиво за счет нарушения ожиданий:
"Наверху оказалось невыносимо просторно. И — всё ещё день."
Читатель ждет, что после "оказалось просторно" последует описание локации, а ему дают указание на время суток. Идет нарушение ожиданий. И это красиво. Но стоит ли эта красота сразу двух подводок к описанию?
Я считаю, что нет, потому что в абзаце есть еще одна структура.
Третье предложение имеет следующую структуру: "оторопело оглядел" + описание, "сверкнул" глазами + описание. Т.е. в третьем предложении прослеживается некая системность в подаче, в первую очередь, реакции персонажа на увиденное. Но во второй половине третьего предложения уже идет просто описание без вот этих добавочных поведенческих реакций персонажа. А в четвертом реакции опять возвращаются: "замер, разглядев" + описание.
Почему эта реакция + описание конструкция нарушается?
У меня нет ответа. Ляп?
Более того: почему эта конструкция вообще есть в тексте? Ведь она явно конфликтует с описательными подводками. Ведь кажется, что " оторопело оглядел городок," — это очередная подводка к описанию. А подводка только что была буквально предложение назад.
Более того [2]. Зачем нам знать, что герой в процессе осмотра вида "оторопел", "сверкнул глазами", а в итоге еще и "замер". Разве он все это время не стоял, и так замерев? Странно было бы предпологать, что герой в процессе осмотра башни двигался, а потом прекратил двигаться и "замер".
На самом деле я догадываюсь, почему "замер" стоит в конце.
То, что слово "замер" указывается в конце, создает очень интересный эффект мгновенности происходящего. Т.е. почему герой замер? Потому что вот это все, что он увидел с крыши — он увидел за долю секунды. Его поразила вся эта пестрота. И он замер. Это попытка создать эффект мгновенности. Но попытка провальная. Потому что начало описания с фразы "Вазька оторопело оглядел городок" (конкретно глагол "оглядел") — это именно типичная описательная подводка. Если бы глагола "оглядел" не было, а на передний план выдвинулось слово "оторопело"\"оторопел", то это был бы великолепный эффект мгновенности увиденного пейзажа. Но произошел конфликт выбранных повествовательных структур. И эффект не сработал.
Этот абзац — чертовски сложный. По-хорошему сложный. Но кгода я пытаюсь собрать этот абзац как пазл, детали не сходятся. Тут есть две системы построения предложений, которые вступают в конфликт друг с другом. У меня складывается впечатление, что данный абзац просто писался больше по наитию. Что это не какая-то специфика изложения, а просто хаос.
На то, что в абзаце творится хаос, наводят и другие факторы.
В целом абзац складный, но пестрота образов осложняет восприятие картинки.
Например, что такое "пёстрый парк, составляющий кронами гербового грифона на красном фоне"?
В моем понимании — это Вазь видит с башни деревья, и эти деревья складываются в изображение грифона. А "красным фоном" выступают пустоты между деревьями. Но почему тогда парк "пёстрый", если в его описании есть только деревья и вот этот красный фон? Этого мало для эпитета "пёстрый".
Дальше. Какого на самом деле цвета "рдеющие" бурые и желтые крыши?
"Рдеть" — синоним слова краснеть. Этот глагол буквально означает "отливать красным". Получается, некоторые крыши были красно-бурыми, а некоторые — красно-желтыми. Но слово "рдеть" тут доминирует. Т.е. крыши были в первую очередь красными. В чем разница? Я понимаю, если бы на дворе был уже вечер, и это закатные лучи так уровняли в "рдении" бурые и желтые крыши. Но в абзаце подчеркивается — сейчас день. Т.е. на улице, предлопложительно, солнечно. Но крыши рдеют. Некоторые крыши рдеют бурым, а некоторые рдеют желтым. Так какого они цвета? Вся проблема этой конструкции, на мой взгляд, в том, что слово "рдеть" употреблено здесь не в прямом значении, а как синоним слова "пестреть". Т.е. крыши н е к р а с н ы е. Они яркие. Именно это и бросается в глаза герою: что одни крыши ярко-бурые, а другие — ярко-желтые. Но выбраный глагол "рдеть" сбивает с толку, потому что употреблен в нетипичном значении.
Дальше. Чем отличаются "конические крыши" от "шатерообразной кровли"?
Шатры бывают разные. Но, я полагаю, имеется ввиду классический шатер как у цирковых трупп. Который тоже более-менее конусообразный. Разница лишь в том, что у "конусов" шатров есть четкие грани, т.е. они как пирамидки. И все это было бы не так важно, если бы не проблемность словосочетания "шетер кровли". Слово "кровля" тут употреблено не в прямом значении. Кровля — это, конкретно, покрытие крыши. Но тут "кровля" — это метонимия. "Кровля" тут обозначает не само покрытие, а крышу целиком. И вот это неоднозначное сравнение с шатром накладывается на метонимию. Я так понимаю, это была попытка уйти от повторения слова "крыша", но бегство от тавтологии привело к неудачной метонимии.
Дальше. В чем разница между "гимназией" и "публичной школой"?
Обычно это — слова-синонимы. Но раз употреблено слово "публичный", то, получается, идет противопоставление между частной и публичной школой. Я, опять же, завис на этом противопоставлении. Зачем оно? Эти здания в дальнейшем важны для сюжета, что делается такой акцент? Вероде, не важны. Тогда зачем?
В итоге когда я читаю этот абзац, мне приходится прилагать усилия для того, чтобы сложить картинку. Ничего из того, что я расписал, не является ошибками. Я просто вырвал из текста один абзац, чтобы проиллюстрировать свое отношение к стилю данного текста в целом. И этот стиль мне кажется хаотичным. Передо мной как читателем стоит выбор: либо читать этот текст по диагонали, не вдумываясь в картинку, либо сидеть и ковыряться в том, как "шатер" накладывается на метонимию крыши внутри нарушенной описательной структуры абзаца.
Честно сказать, только в процессе разбора этого абзаца до меня дошло, сколько в рассказе попыток выйти на интересное изложение и какие прикладывались усилия в борьбе с текстом. Да, это хаос. Но всковырнуть этот хаос было очень любопытно. Даже если согласиться с моими претензиями к изложению (а с ними можно и не согласиться), данное изложение однозначно вызывает интерес. Понятно, почему текст попал в финал.
***
А потом я сел читать рассказ по второму кругу...
И я вдруг начал видеть то, что до этого ускользало от меня. Только со второго раза я вдруг увидел машущий крыльями корабль, звон трубы, почувствовал запах сиропа (хотя при чем тут сироп, не понял), прорвался сквозь плеоназмы "гвалта" и "ора" вместе со встречающими людьми к этому измутиельному кораблю.
Я очень. ОЧЕНЬ зол ну ту войну, что разыгралась между формой и содержанием в этом тексте. На команду кленеры, которая с "шипением" стравливала газ (т.е. люди шипели и травили, а не газ выходил и шипел), на вот этот "ой", которое с чувством "сказал" герой, на то, что герой "потупился, уставившись" (плеоназм), на "шкодников" и "проказников" (по сути, тоже плеоназм) и т.д. Все это — как пелена, мешающая с первого прочтения увидеть картинку.
***
Наверху оказалось невыносимо просторно. И — всё ещё день.
На будущее. На когда-нибудь.
спасти их всех сразу. Сразу и навсегда.
Не мог одного: верить. И второго: пойти и спросить самому.Мне очень нравятся все эти обороты текста. Это такая стилизация под ошибки речи ребенка. По-моему у этого приема даже есть название. Но я его не помню. Назовем этот прием "наивнизмом". Вот этот наивнизм — одно из достоинств текста.
***
Нападавших, кинувшихся на них, было трое. Двое подсекли ноги Карло, продолжая нахраписто и от души колотить даже после того, как раздался выразительный хруст. Третий накинул на голову Вазьке мешок и, не успел он решить, стоит ли вопить или всё же поостеречься, отвесил пару могучих оплеух. Вазька упал на колени. Его вырвало — громко и противно.Получается, Ваську вырвало внутрь мешка, который был у него на голове?
***
Два килограмма кедровых орешков рассыпались по сырой почве
Поправив оружие за поясом, он в который раз погладил пакет с дракедровыми орешками...Так орешки кедровые или дракедровые? Описка?
***
Текст сложный. Пришлось читать его по второму кругу. И при повтором чтении я наткнулся на неожиданную несуразность:
…Падает ли дерево посреди чащобы, если окрест никогошеньки нету?
Вазь думает это чётко, оглушительно ясно, задрав курносую головёнку к причальной площадке с обтрепавшимися флагами. Папка часто спрашивал про дерево в буераке, иной раз с усмешкой, а подчас — глядя строго, немигающе. У Вазя, конечно, не спросил бы нипочём; Вазя он таскал на плечах, подкидывал к вечернему небу в погожие осенние дни и обожал просто так, не ожидая никаких ответов. Вазька Оксин, однако, на всякий пожарный вызубрил и ответ. На будущее. На когда-нибудь.Почему тут глаголы в настоящем времени, если дальше в прошедшем? Вряд ли, же специально...
И как же меня улыбнула фраза "задрав курносую голову". Курносая голова — это еще один пример не совсем удачной метонимии. Ведь это не нос курносый при голове — это голова в форме курносого носа. Курносый — значит, задранный, вздернутый. И тут слово "курносый" берет на себя описание формы головы. Отрибут головы (нос) берет на себя описания головы целиком. Это метонимия. Т.е. голова имела вздернутую форму. При этом про голову и так сказано, что она была задранная. Т.е если убрать всю художественность, то получится, что задранная голова имела вздернутую форму.
Ох уж эти метонимии в рассказе...
ЛексикаВот выписка лексики из текста:
Кленера, букцина, Макоцветье, ch?neg?ant, Бор (в значении "Бог". Это как Нильс Бор? Физика уподобили богу? Или как сосновый бор? Это такая аля-детская игра слов?), боромальный, бороизбранный, шенжант, корнеплеть, авригавайский, каулифлория, хлорофилловый шок, арборьеры, сильворг, мыслипы, мудрёны.Большинство этих (и других попроще, что не стал записывать) слов являются переделками реальных слов, но с таким себе растительным акцентом. Проблема в том, что контекст их употребления не всегда дает понять, что эти слова означают. Больше всего у меня возникло проблем с шенжантами. Я так и не понял, что это. Мехи что ли какие-то?
Мне по большей части понравились эти слова как таковые, местами это сильно усложнило восприятие. Особенно "авригавайский", "арборьеры", "сильворг", "шенжант" и "ch?neg?ant". Если кто-то из комментаторов сможет объяснить мне эти слова — буду рад.
Казалось бы, при чем тут буратино?Некоторые авторы при написании подростковых историх берут какие-либо сказки и овзросляют их. Мне показалось, что все эти упоминания буратино\пинокио — это не отсылки, а конкретная такая попытка представить известную сказку в формате нф. Прием этот довольно распространен, но отдаю должное, что превращение истории про Буратино в древо-панк удачное. А еще название рассказа что-то мне напоминает. Как будто это отсылка на что-то.
При этом рассказ помимо аммажа нашпигован отсылками и какими-то непонятными мне двойными смыслами, из-за чего происходит сдвиг реальности. Ощущение, будто попал в бедтрип сына автора буратино, познакомившегося с современным стимпанком.
Честно говоря, у меня нет однозначного мнения, как тут работает тема с Буратино.
Некоторые отсылкиВ начале рассказа идет отсылка на известную концепцию падающего
дерева в лесу, суть которой звучит так: может ли вещь существовать без возможности быть воспринятой? Из этой концепции у меня вырастает несколько наивная логика: а, может, корабли падают от того, что их никто не видит? В начале рассказа на героя падает корабль. А потом Табурет говорит, что "корабли падают и дальше", словно намекая на то, что пространство восприятия сужается, и реальность рушится. Может, в этом и есть суть ордена, в котором состоит отец гг?
Но это так, вилами по воде.
Также в тексте упоминаются горы Галаада — плодороные земли из Ветхого завета. Гилеяд (искаженное от Галаад) является местом действия рассказа. В тексте Галаад пытаются приравнять в споре к Гилее — влажным тропическим лесам. Это наводит на мысль, что лес является своего рода божественным (борественным, хе-хе) ресурсом, за который могут вестись войны. Ведь в тексте идет речь о некой войне с каким-то врагом, право на небеса которого нельзя признавать.
Также в тексте упоминается Ролан Быков — советский актер, имеющий отношение к Буратино (Кот Базилио). Т.е. получается, герой — сын Кота Базилио))
Еще есть имя Карло Джепетто — совмещение двух имен отцов из буратино и пинокио.
СюжетТеперь я попробую уложить сюжет по полкам в рамках пяти разделов рассказа:
1.
В самом начале идет отсылка на философскую загадку. Потом герой поднимается на причальную башню встречать некий воздушный корабль, но корабль терпит крушение. Один из членов экипажа спасает героя от падения с башни, они вместе падают по крышам к боковому входу вокзала. Потом какие-то приходят люди. Стреляют в них. А потом на героя что-то падает (по-видимому корабль) и он теряет сознание, а перед этим ему чудится похожая на Мальвину девочка.
2.
Второй раздел по сути полностью посвящен отсылкам. Герой оказывается в больнице вместе со своим спасителем Табуретом, слышит мельком про Галаад, узнает о мимолетном приходе отца (точнее, узнаем имя отца — Ролан Быков). В конце раздела становится понятно, что герой терял ноги.
3.
Мальчик все еще в больнице. В этом разделе мы узнаем, что ведется некая война в небесах, а его спаситель Табурет — ветеран этой войны (хотя что это за вйона и ветеран войны такой, на не военном, грузовом корабле, непонятно). Мы узнаем, что мама героя актриса, и она куда-то сбежала. Мы узнаем, что Табурет чем-то болен (нечто, возможно, связанное с войной, постепенно превращает его в растение). А еще узнем, что Табурет мастерит герою деревяные ноги. А еще узнаем, что у героя, оказывается, есть тетя. В конце раздела герой учится ходить на деревяных ногах.
4.
Мы узнаем, что у загадочной теты есть две дочки. И сразу же — что тетю и дочек забрали в концентрационный лагерь (отсылка?). Еще узнаем, что у героя целых шесть искусственных ног. Табурет и герой зачем-то решают сбежать из больницы. Но на них нападают трое каких-то людей и избивают. Но приходит отец героя и спасает их. А потом лица всех людей, включая лицо Табурета, превращаются в лицо девочки, и она произносит:
— На самом деле всё и всегда просто. Кому-то надо получить что-то. Получить больше, новее, быстрее… иногда — просто задаром. Всё просто.
При этом девочка окружает главного героя, словно под ней подразумеваются вообще все люди вокруг. Окружившая девочка предлагает герою не быть жертвой и брать самому (что — непонятно). И герой соглашается.
5.
Следующий раздел начинается с указания на то, что девочка существует где-то на грани реальности (покрывается кракелюром и на миг становится едва различимой), а у героя уже есть какое-то оружие (которое в дальнейшем не сыграет никакой роли в истории) и некие дракедровые орешки. Девочка объясняет: кто-то заражал рощи долин Гилеяда (кажется, это то же самое или близкое по локации, что и Макоцветье, город в котором живет гг и из которого сбежала его мать) мицелием, выжигая древние, отлично налаженные корнеплети. Она же говорит, что отец героя занимается ввозом каких-то других семян, чтобы предотвратить выжигание корнеплети.
(С этого момента у меня как у читателя начинает закладываться подозрение, что Мальвина является неким воплощением корнеплети, разумным растением-системой, использующей героя для собственного выживания)
Герой идет по улице. Следует любопытное описание стрекоз, которым якобы раньше можно было управлять, а теперь они сами по себе. В итоге герой сталкивается с пробковыми шенжантами (пробковые шенжанты, к слову, в тексте противопоставлены деревяным шенжантам). Герой поднимает руки, роняет пакет с орехами, орехи проростают, шенжаты начинают рыть землю, чтобы остановить рост.
А потом описываются похороны гг и то, как он проростает в землю, подобно корнеплети.
Вывод по разбору сюжета и отсылокЕсли кратко — я ничего не понял. Как философская загадка про лес и тема с Галаадом связаны с этим миром? Что это за война? Действительно ли девочка является воплощением корнеплети или мне только показалось? Что это за тетя с дочерьми? Что с матерью? Чем занимается отец в этом ордене по добыче семян и чем он так плох по мнению Табурета? Кто этот Табурет? Он что, случайно залетевший на территорию врага солдат?
Мне смутно показалось, что рассказ посвящен войне между деревом и плесенью, но в целом я н и ч е г о не понял. Призываю других прочитавших помочь мне.
Но даже если бы я понял, суть перессказа рассказа можно свести к следующему: с героем что-то происходит до и после того, как он лежит в больнице. Большую часть текста герой лежит в больнице. Весь 2-й, 3-й и часть 4-го разделов.
Очень странная динамика.
Конечный выводВсе эти отсылки, сложно интерпретируемая лексика и очень замудренный сюжет создали пазл, который мне очень захотелось разгадать. Но я не разгадал. В голове у меня после двух прочтений каша. Но, видит Бор, я старался.