Кузня, Максим Геннадьевич Семёнов, 25 лет

Миликки кивнула и переключилась на клубок, Двалин же побежал к человеку. Тот продолжал метаться, наконец, приподнялся и побежал назад, в неизвестный проход, Макс рванул за ним, а Миликки... помявшись, кинулась за ними следом. Короткое путешествие привело троих беглецов в странно фосфоресцирующий голубым и фиолетовым сад. Пока Макс и Миликки моргали, привыкая к новому освещению, проход позади исчез, как будто его никогда и не было. Голый человек тоже был удивлен, но приободрился и со всего размаху плюхнулся в фонтан, стоявший в центре. Спустя некоторое время Макс понял почему: здесь было гораздо теплее, а от воды поднимался слабо различимый из-за освещения пар. Беглецу явно сразу полегчало: он радостно плескался в теплой воде, всем своим видом выражая восторг.

...Между тем Макс заметил, что его руки стали прежними - такими, к каким он привык, когда жил на старушке Земле.

- Жесть, - выдохнул Макс, разглядывая свои пальцы новые-старые пальцы. Появившиеся было на лице блаженство и радость сменились сначала на растерянность, а затем и на почти ужас. С того самого момента, как кузнец заметил своё превращение, он и думать забыл про странного человека, а теперь Максу и вовсе стало не до него. Миликки!
Медленно, очень-очень медленно бывший король обернулся к своей скорей всего уже бывшей жене. Он очень боялся увидеть на её лице выражение ужаса, а потому как мог старался оттянуть момент встречи глазами, понимая, что момента этого избежать не удастся.
- Миликки?

Миликки тоже теперь выглядела иначе. Рост ее не изменился, но теперь она была чуть ниже Макса, у нее была голубая, почти синяя кожа, серебристые волосы, пронзительные зеленые глаза и неестественно тонкое телосложение. Серебряная кольчуга превратилась в тунику, из-под которой выглядывало ярко-синее платье, однако в руках его жена по-прежнему сжимала лук.

- Да, Двалин? - обернулась Миликки и слегка изменилась в лице. Безграничное удивление сменилось едва ли не благоговением. - У тебя очень большой Дар, Двалин. Я рада, что увидела тебя в Саду Богини. Что будем делать с этим? - она кивнула на плещущегося в фонтане человека. - Он не изменился, значит, Мать не принимает его.

Макс-Двалин смутился, открыл рот чтобы что-нибудь сказать, но подобрать слов не сумел и захлопнул его. Слишком много всего за раз случилось, и нужно было расставить приоритеты.
- Сад богини?... Так ты знаешь, что это за место? Зачем мы здесь, и что значит "мать не принимает"?

Максу не очень понравились изменения произошедшие с его женой, но он решил пока считать, что это временно. У него не совсем получалось делать вид, что он не замечает синей кожи и других изменений, но он очень старался контролировать свою мимику.

- Да, это Сад Богини, место, которое показывает истинную сущность того, кто войдет в него, - Миликки оглядела себя и вздохнула. - Я жрица и даже сейчас выгляжу здесь как жрица. Наверное, это судьба. А ты - маг, и очень сильный, и это тоже видно здесь. По внешности.

- Не то, чтобы я знала, что это за место, но... да, я узнала его. Я была здесь - очень давно, когда еще не была ученицей скууни. Здесь я впервые встретила Ее и стала служить Ей, но об этом не надо рассказывать.

Миликки помолчала. В измененном состоянии она была гораздо красивее, чем обычно.

- Сад появляется тогда и там, где он нужен. Предсказать его появление невозможно, но можно попросить Богиню, чтобы она открыла его в критический момент. Иногда Она даже уступает мольбам смертных. Зачем мы здесь, я не знаю, но, видимо, это нужно Матери.

- Если кто-то, попав в Сад Богини, не меняет свою внешность - значит, оно находится вне желаний Матери и Она заботится о нем не больше, чем о траве или жуках. Это значит, Она никогда не попросит его ни о чем, но и не услышит его мольбы, когда он обратится к ней, но он и не обратится. Те, кого не принимает Мать, обычно не верят в нее и не просят Ее ни о чем. Мы здесь не потому, что этому, - она кивнула на человека, который заинтересовался, наконец, своими преследователями и внимательно их разглядывал, греясь в фонтане, - нужно было согреться. Мы здесь по какой-то другой причине, но по какой - я не знаю.

- Истинную сущность? А я всегда думал, что моё призвание творить красоту, а не кастовать, - чуть обиженно и очень тихо сказал Макс и пошел к фонтану, собираясь посмотреть в него как в зеркало.

Он не мог не заметить и не отметить для себя, что Миликки стала красивей по меркам его мира, но ему это не очень нравилось - появилось в её внешности что-то кукольное и неживое, что обычно бывает у моделей или у актрис. Единственное, что его радовало и даже немного забавляло - это синий оттенок кожи, очень напоминало одну из героинь фильма "люди Х".

- Я тоже не знаю, - сказал кузнец, подойдя к фонтану и в упор глядя на странного человека. Сейчас он его немного раздражал, так-как мешал осуществить желание посмотреться в воду. - Грелся бы ты где-нибудь в другом месте, - очень сурово посоветовал Макс.

Миликки рассмеялась.

- Творить может только маг, - сказала она. - Или бог. А что значит - "кастовать"?

Девушка сейчас действительно была похожа на куклу или, вернее, на фею - так, как их рисуют в мире Макса самые талантливые из художников. Но было в ней и что-то еще - то, что делало ее реальнее всех фей вместе взятых. Что-то, что придавало ей некую ауру сверхреальности - по сравнению с Миликки все остальное казалось чуть менее живым. Это-то и служило источником ее очарования.

Заглянуть в фонтан и правда не удалось, т.к. сидевший в нем человек захихикал и брызнул в Макса целой волной теплых капель, ударив по воде рукой.

- Тебя как звать-то, чучело огородное? - беззлобно и очень весело поинтересовался он у Максима. - Выглядишь, как все, а строишь из себя невесть кого. Меня Стоун зовут, Макс Стоун. А тебя? А вылезти я не могу - стыд не позволяет! - последняя фраза сказана была таким наглым тоном, что вызывала невольную улыбку.

- Или художник, - чуть улыбнувшись, добавил Макс и едва удержался от того, чтобы не показать своей красавице язык. - Кастовать - значит колдовать, - постарался объяснить он и едва слышно хмыкнул - ему вдруг показалось очень забавным, что он сказал именно "кастовать", а не как-то по другому.

- Сам ты чучело. Ткнуть бы тебя кулаком в морду буржуйскую за наглость и за фамилию, да возиться с тобой не хочется, - с изрядной долей грубости сказал Макс и погрозил голышу кулаком. - А ну уйди на другую сторону фонтана. Не смущай мою жену и мне не мешай.

Стоун беззлобно рассмеялся и медленно отплыл на противоположную сторону. Миликки старательно делала вид, что она всего этого не видит.

- Шо ты такой сурьезный? - поинтересовался он без малейшего признака английского акцента.

В воде Макс увидел свое отражение - такое, каким оно и должно быть. Максим Геннадьевич Семенов - каков он есть. Во всей красе. И даже без доспехов, а обычном своем фартуке, в котором он обычно мастерил что-нибудь в кузнице.

Макс секунд двадцать рассматривал себя, пытаясь найти... Он сам не знал, что пытался найти, но понял, что не найдёт и разбил своё отражение ладонью.
- Накинь, - уже без малейших оттенков грубости и раздражения в голосе сказал кузнец, бросая на край фонтана свой кожаный фартук.
- Здесь тепло, я и в одних штанах не замёрзну.
Подойдя к Миликки, он дотронулся до её руки, привлекая к себе внимание, приобнял и прошептал на ушко: - Ты расстроишься, если я таким останусь?

- О, премного благодарю! - немного издевательски, но смешливо сообщил Стоун и проворно подцепил фартук, чтобы скрываться с ним в зарослях.

Миликки между тем непонимающе посмотрела на Макса:

- Нет. Почему я должна? Но ты не останешься. Когда мы вернемся - ты снова станешь прежним, - она улыбнулась и ласково погладила мужа по руке.

Макс чуть грустно улыбнулся, поймал руку жены и приложился к ней губами.
- Жаль, я изрядно привык считать это тело своим настоящим, хотя и усомнился в этом за последние дни, - сказал он, не выпуская руки Миликки и слегка нахмурился.
- Как отсюда возвращаться, и главное - зачем мы здесь?
На Стоуна он решил не обращать внимания, пока тот сам его на себя не обратит.

Миликки слегка порозовела, когда Макс коснулся ее руки, но справилась с собой и ответила, слегка удивленно:

- Так ты живешь в Чертогах Матери? Счастливый... Нам это обещано, лишь если мы будем блюсти Ее заветы. Впрочем, это не так важно, да. Я не знаю, зачем мы здесь, и не уверена, что мы должны сами пытаться найти отсюда выход обратно. Думаю, Мать сама нам покажет, чего от нас хочет, и сама выведет, когда это потребуется.

Стоун пока из-за кустов не показывался.

Макс немного смутился и огляделся.
- Нет, не думаю, что до своего просыпания королём-дварфом я жил в чертогах матери, но там где я жил, я жил с этим телом.
Чуть подумав, кузнец добавил: - Я с ним не просто жил, я с ним родился и вырос. - Он улыбнулся. - Поэтому я и успел привыкнуть к этому телу.
Ему нравилось, что тот голый тип, который его от чего-то раздражал, не торопился напоминать о себе.
- Хорошо, значит будем ждать, когда Великая Мать соизволит отпустить нас...
- Может прогуляемся и поговорим, раз уж такая возможность выдалась?

- Конечно, - обрадованно улыбнулась Миликки. - Куда пойдем?

Макс очень нежно взял жену за руку, легким касанием поцеловал в губы, расплылся в счастливой улыбке и осмотрелся, выбирая направление.
Вспомнив, что где-то за фонтаном прячется очень странный для этого места человек, он указал свободной рукой в противоположную сторону. - Пойдём туда?
Ему вдруг подумалось, что это место всегда выглядит одинаково, и тогда Миликки знает его, но спрашивать у неё об этом он не стал.

Миликки нежно улыбнулась в ответ и слегка зарделась, опустила голову, пряча глаза - смущенные и счастливые, слегка коснулась лбом плеча Макса...

- Да, идем, - шепнула она.

И тут произошло нечто странное: пространство вокруг как будто раздвинулось, деревья отступили в сторону и король и его супруга оказались на вершине огромного утеса. Над ними вечерело голубое небо, а внизу расстилались квадраты возделанных полей, широкие, матово блестящие реки, темные пятна лесов и далеко впереди, в лазоревой дымке неспокойным сном спало море.

- Смотрите и запоминайте, - раздался громкий, как гонг, гулкий голос, и трудно было сказать, кому он принадлежит - мужчине или женщине. - Это - твои земли, король Двалин, и тебе предстоит править ими. Земли, которые падут под натиском врага, если ты откажешься. Тебе и только тебе я могу поручить это дело. Готов ли ты?

- Ну вот, только я начал прикидывать, где построить нам домик, - разочарованно прошептал Макс, прижал к себе девушку и посмотрел в небо. Как и следовало ожидать, говорившего он не увидел. Вправду сказать, не очень-то он и хотел его видеть. На какую-то секунду в его голове начала оформляться мысль о чем-то забытом в фонтане, но её быстро вытеснили более насущные мысли.

- Готов к труду и обороне! - громко, но мрачно отрапортовался Макс и хмыкнул. - А могу я поставить одно условие?

- Великая Мать... - благоговейно прошептала Миликки, прижимаясь к мужу. Губы ее непроизвольно коснулись плеча Макса, руки вцепились ему в локоть - не то, чтобы молодая женщина была напугана - скорее, Мать застала ее врасплох, когда жрица уже почти поверила, что этого не произойдет. Дернулась, когда муж заговорил об условиях, - протестующе, но не стала ничего говорить, а Мать тем временем невозмутимо продолжила:

- Слушаю тебя, Двалин, король народа гор и холмов.

- Да мне не много, надо, - извиняющимся голосом начал говорить Макс. - Очень не хотелось бы столкнуться с другими претендентами на престол. Если с ними придётся драться в честном поединке - это еще куда ни шло, но интриги... - Он говорил очень тихо и смотрел на свои босые ноги в кожаных штанах. Говорил и думал о том, как смешно будет выглядеть, когда заявится ко двору в таком виде и заявит, что он новый король. Эта мысль заставила его улыбнуться. Да и Миликки заставляла его улыбаться. Может чуть глуповато улыбаться, зато искренне.
- Какие тёплые у неё губы, - подумал Макс и обнял девушку чуть крепче.

- Интриги, - пророкотали слова Великой Матери. - Никогда не опасайся того, что неспособно тебе повредить, король Двалин. Я поставила тебя королем, я и позабочусь, чтобы ты им был. Кто бы что ни говорил, как бы тяжело тебе ни было, помни: я решаю, кому быть королем в моих землях. Я выбрала тебя. Очень надеюсь, мне не придется менять свое решение. Удачи тебе, король Двалин, а новой скууни я все же рекомендую тебе поставить свою жену, хоть это и против правил. В конце концов, когда-нибудь ведь надо менять традиции? - Максу показалось, что он услышал в голосе говорившей легкую усмешку, после чего видение исчезло и перед супружеской парой вновь расстилался дивный сад, соблазнительно пахнущий множеством крупных фруктов, похожих одновременно и на груши, и на персики.

Макс вздохнул с облегчением, посмотрел на жену, улыбнулся и поцеловал её в губы. А затем он рассмеялся. Не то, чтобы ему было смешно, а просто от облегчения. Словно камень с души упал, хотя он и не очень понимал, что за камень лежал на ней. В общем, ему было не очень хорошо, а сейчас стало легко и просто.
- Мы вроде прогуляться хотели и поговорить? - тихо спросил он, глядя Миликки в глаза.

Миликки собралась ответить, но тут сзади раздался вопль - того, несносного:

- Эй, с кем вы там разговариваете?! Я тоже хочу! - и из кустов вышел одетый в фартук давешний американец. В том, что это именно американец, Макс почему-то не сомневался, причем на ум почему-то приходила мысль о бирже и нечистой игре с акциями.

- Да, конечно, супруг мой, - подчеркнуто официально согласилась Миликки, выразительно поглядывая на американца. - Мое время всегда принадлежит тебе, если ты это хочешь.

После такой речи американец несколько стушевался и отстал, но продолжил идти за парой - теперь уже не почтительном расстоянии.

- Да, хочу, - ответил Макс, п одолжая улыбаться. Затем его улыбка чуть изменилась, становясь чуть более злой. - А я еще я хочу треснуть в бубен этому засранцу в кожаном фартуке. - Улыбка снова изменилась, становясь... счастливой наверное.
- Сильно расстроишься, если он полежит оглушенный где-нибудь в кустах? - спросил кузнец и подмигнул своей жене. Всё, что он сказал, он сказал достаточно громко, чтобы настырный прилипала мог его услышать.
Сейчас, когда Миликки была рядом, когда в обозримой округе не было никаких чудовищ и проблем, Макс был счастлив, и это было заметно по нему.
Очень хотелось поцевать Миликки по настоящему, но мешал американец - единственный факт мешавший его счастью стать абсолютным.

- Нисколько, супруг мой, - Миликки нежно провела пальчиком по плечу Двалина и скосила глаза в сторону настырного американца.

- А вот и не поймаешь, - ухмыльнулся тот.

По спине Макса пробежали мурашки, когда Миликки провела пальчиком по его обнаженному плечу. Сделали пару кругов вокруг лопаток и исчезли. Парень расплылся в улыбке, чмокнул девушку в носик и повернулся к американцу.

- А вот и не буду ловить, - ухмыльнулся Макс и погрозил вредителю кулаком, надеясь, что тот правильно поймёт этот немудрёный намёк. Конечно, кулаки чесались, но портить настроение себе и окружающим не очень хотелось. - Слушай, Джон, шел бы ты в..., - начал было говорить король но смутился, запнулся и огляделся, пытаясь срочно отыскать подходящей слово. - Шел бы ты в фонтан, искупался бы, - почти попросил Макс. Его достал этот настырный, но не гоняться же за ним, в самом деле... Смешно это будет выглядеть, да и не был кузнец никогда хорошим бегуном - не те габариты, воздух сильно сопротивляется.

- Макс меня зовут, дружище, Макс, - широко ухмыльнулся тот. - Ну можно и в фонтан, раз дама просит.

И Стоун с размаху нырнул в фонтан, окатив короля с супругой волной теплой воды. Миликки засмеялась - легко и весело.

Макс фыркнул и стёр воду с лица своей мозолистой ладонью. Смех Миликки заворожил его. Король вдруг подумал, что еще не видел её смеющейся и улыбнулся, глядя на жену. Жаль только, что это не он её рассмешил.
- Это меня зовут Макс, а тебя Джон. А зовут тебя так потому, что ты напоминаешь мне одного ковбоя из анекдота про неуловимого Джона. - Макс вопросительно посмотрел на Стоуна. - Знаешь этот анекдот?

- Не-а, - отплевываясь Стоун вынырнул и подплыл к ближнему краю фонтана. - Расскажи.

На лице Миликки возникло вопросительное выражение, но она пока молчала.

- Странно, я думал, что все ковбои знают этот анекдот, - чуть смущенно ответил Макс и посмотрел на Миликки. Заметив на её лице вопросительное выражение, он вздохнул и снова посмотрел на Стоуна.
- Сразу предупреждаю, что рассказчик анекдотов из меня плохой, - почти сурово сказал он, и принялся рассказывать обещанный анекдот, уже жалея, что вообще про него вспомнил...
- В общем, жил такой ковбой по имени Неуловимый Джон. А неуловимым он был потому, что нахрен не был никому нужен. - Кузнец замолчал и немного покраснел.