Дело мастера боится, Максим Геннадьевич Семёнов, 25 лет

В небольшой, но очень уютной и чистой комнатке с огромным окном, сидел невысокий, но очень широкоплечий черноволосый парень. За окном крупными хлопьями падал снег, в комнате было немного прохладно, но, не смотря на это, да еще на то, что пластиковое окно было приоткрыто в режиме форточки, он сидел в одних штанах и увлеченно во что-то рубился, быстро щелкая по клавиатуре и гоняя мышь чуть ли не через весь стол. Загляни мы ему в лицо - в не самое красивое, но доброе и простое лицо, то увидели бы на нём выражение счастья. Да, похоже, что этот черноволосый здоровяк в данный момент был счастлив. Вы только посмотрите, как он забавно сдул со своего высокого лба непослушную прядь волос, что вырвалась на свободу, не желая более быть пленницей конского хвоста и чёрной мягкой резинки, которой этот хвост был стянут.
Макс тяжело вздохнул, выключил игру, в которую играл последние полтора часа и ушел в туалет курить. Пока шел и пока курил, он еще жил этой игрой, представляя, как бы он выполнил это задание, если бы был там реально, а заодно и мечтал о том, как когда-нибудь сделает игру, в которой будет абсолютная свобода действий. Да, конечно игры стали намного лучше и реальней за последние пять лет, но он мечтал о другом - он представлял себе камеру, похожую на гроб со стеклянной крышкой, в которую можно лечь и погрузиться в сладкий сон. В сон длинною всего в секунду, и сразу же проснуться в большой, красиво обставленной комнате со множеством - с бесчисленным множеством дверей, каждая из которых вела бы в какую-нибудь компьютерную игру. Заходишь в дверь с надписью "дьябло" и оказываешься в деревне, вокруг которой бродят злобные дикобразы и живые мертвецы... Заходишь и всех спасаешь от мирового зла. Мечты имеют свойство не сбываться.
На письменном столе лежал очень красивый синий конвертик с орнаментальной окантовкой и красивой марочкой. - Марку вырезать, отмочить и высушить, - машинально отметил он про себя и уже во второй раз прочитал собственное имя и адрес на конверте. Вслух. - Семёнову Максиму Геннадиевичу, Калужская область, Жуковский район, деревня Фёдоровское... Геннадьевичу! Грамотеи, блин, - беззлобно, но с лёгким раздражением в голосе выругался он и аккуратно надрезал край конверта специальным ножом. Про нож я расскажу отдельно, но чуть позже.
Внутри оказалось официальное приглашение на весеннюю выставку в Сокольниках. - Уже третий год подряд приглашают, и каждый раз отчество неправильно пишут, - улыбнулся Макс и прочитал условия. Условия были всё теми же, совершенно не изменившись с прошлых лет. Что, впрочем, вполне устраивало весьма консервативного Макса. Если что-то менялось часто, значит оно недостойно было существовать в том виде, в котором существовало. В общем, долой несовершенство! - Долой, долой, - мысленно согласился Макс с самим собой и улыбнулся, вспомнив другую поговорку, а может и цитату про совершенство. Вспомнил, и даже проговорил её вслух: - Художник, не бойся совершенства, оно тебе не грозит.
Где-то внизу его двухэтажного домика пропел звонок домофона. - А вот и гости! - В зимнее время в этой деревушке с её тридцатью домами жило всего шесть человек, не считая его самого, да и те были старше его минимум в два раза, и гости в его доме появлялись не часто. Ну, разве-что баба Матрёна зайдёт, попросит подсобить по хозяйству.
- Макс, я это, я по делу, - чуть помявшись, сказал Кузьмич и протянул кузнецу позвякивающий пакет. - Помоги, а?
Макс принял пакет и посторонился, пропуская гостя в дом. - Чито починить? - С ходу спросил он и поставил пает к печке, даже не заглянув в него. А чего заглядывать? И так понятно, что там чёрный Миллер.
- Да если бы мне чего, - отмахнулся Кузьмич, вошел в дом и прикрыл за собой дверь. - В кузнице колхозной работы выше крыши, а оба моих напарника не просыхают уже третью неделю. Поможешь, а?
- Завтра, - спокойно ответил Макс и покосился на пакет. - Завтра помогу.
- Да хоть послезавта, - обрадовался главный кузнец колхоза "заря" и прямо засиял. Он тоже покосился на пакет, но немсколько не одобрительно.
- Не боись, не сопьюсь, - пообещал ему Макс и поставил на плиту чайник.
Кузьмич разделся и сел за стол.
А почему бы и не помочь? Со своего последнего заказа Макс получил столько денег, что хватило бы жить пол года ничего не делая, а в соседних деревнях его уважали, и уважали по делу, а не за красивые слова, которых он говорить не умел. И Макс помогал. Помогал чем мог и даже тем, чем не мог. И к нему шли. И о нём говорили. Ему завидовали, его сватали...
- Давно в гости не заходил. Может как снег стает зайдёшь, а? Дочка у меня школу закончила, ух и хороша.
- Хороша, - согласился Макс, вспоминая дочку Кузьмича Маринку. А вспомнить было чего. Не в смысле, что у него с ней чего было, а в смысле, что девчонка была весьма приметная - роста что он сам, почти под два метра, да и телосложением лишь самую малость уступала. В общем, было над чем задуматься - богатыри будут детки, если... Вот только не о том мечтал Макс.
Зимние ночи наступают рано и как-то неожиданно, и Кузьмичи в такое время не задерживаются. Была по началу мысля поработать над собственным проектом, но как-то не сложилось - неторопливый разговор под чаёк расслабил, да и не хотелось идти в собственную кузницу, хоть она и была всего в двух-трёх шагах от дома, на собственном дворе. А потому кузнец попросту прихватил пиво на второй этаж и улёгся на собственноручно выкованную кровать читать о приключениях своего тёски в городе Эхо. Читать, завидовать, мечтать, мечтать, мечтать...

Так он и заснул, и приснился Максиму странный сон. Как будто идет он по длинному туннелю, который заканчивается в гробу, и Макс ложится в этот гроб, а зачем и сам не знает - а гроб весь хрустальный и через стенки и крышку видно все вокруг. Вот, его несут по анфиладе пещер и ставят в роскошной зале на постамент. Гроб подвешивают на цепях к четырем столбам, все обнажают головы и встают на одно колено, а затем уходят. Вечность пролетает, как один миг, а потом над ним наклоняется Маринка и целует его в губы. Ровно на миг глаза застилает туман, и в нем плавают четыре слова - весна (соленое и кислое), парад (хрусткое и шершавое), чернь (пахнет сеном и мхом) и жестокость (знойное и ждущее). Внутренним чутьем Максим понял, что ему надо сделать выбор - и просто коснуться одного из слов.

Выбор оказался на удивление не сложным - засранец Кузьмич не догадался притащить к пиву хотя бы орешков... да и весны очень хотелось. Весны, с её вечной грязью и непролазными дорогами; весны, с её будоражащими обоняние запахами жухлой травы и талого снега; весны, с её давлением практически на все внутренние органы, главный из которых душа; весны, с её птицами и вялыми мухами; весны и солнца - тёплого, настоящего солнца...
Макс очень осторожно протянул свою руку с вечно опалённый волосками и, отодвинув в сторону три лишних слова, схватил и крепко сжал весну. Так крепко, как только могли его руки.

Поцелуй был нежным, как прикосновение солнца. Губы девушки - теплые, сухие, приятно пахнущие орехами и шоколадом - медленно и основательно коснулись его собственных, холодных и безжизненных, задержались ненадолго, как будто их обладательница не знала, что делать дальше, и так же медленно отодвинулись. По левой щеке Макса скользнула прядь волос. Морозный воздух с шумом ворвался в легкие, приятно щипля ноздри, отчего-то обжигая все внутри. Пальцы судорожно сжали шерстяное сукно, под которым чувствовалось что-то живое.

- Ай, он хватается! - испуганный девичий вскрик, из рук Максима рванулись.

Медленно открылись веки. Пещера над ним была вся сплошь унизана причудливыми сосульками, на все лады преломлявшими солнечный свет, а рядом с ледяным гробом меж четырех ледяных сталактитов, в котором лежал Макс, сидела девушка в темно-зеленом плаще, отороченном коричневым мехом куницы. С каштановыми волосами, веснушчатая, курносая, голубоглазая. Довольно симпатичная, но не Маринка. Сейчас на ее личике было написано изумление, недоверие, страх и - желание оказаться как можно дальше отсюда и как можно быстрее. Он схватил ее за предплечье и явно причиняет ей боль.

- Так и должно быть, - произнесла женщина постарше, восходя на постамент и показываясь Максиму. Статная, волевая, лет сорок на вид, в белом платье и черной мантии - чем-то похожая на Снежную Королеву из сказки про Кая и Герду и в то же время другая - более добрая, что ли. - Как Вы себя чувствуете, Ваше Величество? - этот вопрос обращен уже к Максиму.

Тело постепенно оживает, - и яркая солнечная искорка бежит от головы к ступням, возвращая Максиму подвижность и силу. Руки-ноги наливаются неизвестной прежде мощью, томление из души переходит в тело - хочется бегать, прыгать, махать молотом, колдовать. Колдовать? Да, именно так. Максим уверен, что сможет колдовать, если захочет, только пока он не знает, что надо сделать для этого. Одет Максим очень просто - в узкие кожаные брюки, коричневую льняную рубаху, невысокие сапоги, коричневую накидку до середины бедер, отороченную серебристым мехом. Отчего-то Максим знает, что этот серебристый мех - знак особого происхождения, так что все сходится - может, он и правда король, только... он ничего такого не помнит, кроме Кузмича, пива, письма с приглашением и прочей мишуры, явно не имеющей отношения ни к этим ледяным покоям, ни к даме в мантии, ни, тем более, к испуганной веснушчатой девушке, рвущейся из его рук.

Пояснения

Память вся при тебе - не помнишь, король ты или нет и кто твои подданные

Макс с явным недоумением уставился на свою руку - ту, что сжимала запястье девушки и скривился, как от боли. - Прости, - тихо сказал он, мягко притянул девушку к себе и, слегка расслабив хватку, погладил её по руке. - Я хватал весну, а не тебя, - невнятно пояснил он и снова скривился, поняв, что несёт какую-то околесицу.
- Жив, вроде здоров, скорей всего, могу двигаться, - не совсем уверенно, сказал кузнец, рассматривая женщину, но по прежнему не отпуская девушку. Ему было не по себе, от того, что он причинил ей боль, но он боялся, что если отпустит, то она убежит, и он никогда её не найдёт и не сможет извинится. Сейчас он не сжимал её руку, но держал с настойчивой мягкостью.
Очень хотелось задать вопрос "где я?", но Макс чувствовал, что вопрос прозвучит глупо и неуместно, а потому молчал и рассматривал сосульки, мучительно пытаясь примирить две личности, что сейчас жили в нём. Он точно помнил, что он Макс, обыкновенный, ну, может не совсем обыкновенный, но всё-таки кузнец, и одновременно с этим он знал, что он король. Ему было плохо.
- Где я? - всё-таки не выдержал он и задал свой вопрос.

- В Ледяном Чертоге, - ответила старшая. - Идемте, Вам надо подкрепиться - Вы долго спали.

Женщина в мантии подала Максу руку, словно собиралась поддержать его. Когда Макс поднялся, то увидел у подножия постамента огромную толпу самых разных существ - в основном коренастых дварфов, хрупких, тонких в кости гномов и высоких изящных эльфов, по росту превышавших остальных раза в полтора. Выбравшись из гроба, Максим с пугающей ясностью обнаружил, что и сам ниже женщины в мантии и целовавшей его девушки. В этот момент его осенило: он - дварф, а девушка и женщина - эльфы. Он по плечо той, что в мантии, и это, судя по всему, очень высокий рост для его расы. Девушка ниже женщины, так что она выше его самого всего на полголовы.

- Отпустите, прошу Вас, - взмолилась молодая эльфийка, еще раз робко пытаясь выдернуть руку из захвата короля. - Ваше Величество...

- Да, конечно, - неуверенно ответило величество, но руку всё-таки выпустило. - Еще раз простите.
Макс замер на месте и принялся рассматривать свои ладони, а затем и всё остальное, что мог увидеть - даже за спину заглянул, но там ничего особенного не разглядел. Двойственность восприятия изрядно мешала, но кузнец никак не мог решиться и выбрать одну из своих личностей. Да, он чувствовал, что их две и знал, что должна быть одна, но ему сейчас были дороги обе.
Как Макс - он был до крайности удивлён и отказывался верить в реальность всего происходящего, пытаясь убедить себя в том, что это всего лишь очень яркий сон. Как дварф - он пытался заткнуть Макса куда подальше и даже злился на него за глупое недоверие. Злился, и в то же время, никак не мог вспомнить ничего, помимо своего высокого положения в обществе дварфов.
- Вы правы, я бы не отказался сейчас от хорошего куска мяса и от доброй кружки эля, - вымолвил он, когда ему надоело разглядывать собственное тело и копаться в собственной душе.

Девушка проворно спрятала руку под плащ и отступила назад, за старшую. Убегать никуда она явно не собиралась, как не собиралась и привлекать к себе внимание. Стояла, потирая руку и исподтишка разглядывая короля - с любопытством и уже без страха.

На речь Макса женщина в мантии с улыбкой кивнула, а толпа приветственно загудела и расступилась, пропуская всех троих к двери в дальнем конце залы. Единственное место, где не было сосулек - все они недавно были сбиты и сложены беспорядочной грудой у стены. Уже у самой двери что-то заставило Макса обернуться, и он увидел, как зала преображается. Тают сосульки, ручейками бежит вода по стенам и полу, плавится и исчезает гроб и ледяные сталактиты.

- Свершилось, - в голосе женщины в мантии слышна едва уловимая радость. - Заклятье пало, мы свободны.

- Слава королю! - зашумели новоявленные подданные Макса и, следуя на почтительном расстоянии за девушкой в зеленом плаще, державшейся позади Макса и его высокой спутницы в мантии, отправились в пиршественную залу, где длинные столы уже ломились от яств.

Есть хотелось несказанно, но ронять чести не стоило.
Дварф чинно прошествовал в пиршественную залу за своей доброй проводницей, степенно кивая всем существам, которых встречал на пути. Макс внутри него рвался наружу и пытался броситься к первому встречному, чтобы приняться трясти того за руку, но король уже научился сдерживать своё второе Я - это был его мир.
- Где моё место, и как мне подобает себя вести, - очень тихо спросил он у "снежной королевы", продолжая раздавать направо и налево приветственные кивки.

- Миликки, проводи Его Величество, - приказала женщина в мантии, и девушка проворно вынырнула из-за спины, взяла короля за руку и подвела к возвышению в конце залы. Здесь столы, стоявшие буквой П, образовывали узкую перекладину, за которой было всего пять мест. К центральному из них девушка и подвела Макса. Женщина в мантии дождалась, когда Его Величество сядет, и сама опустилась рядом - на сидение справа от Макса, а возле левого неуверенной статуей застыла Миликки. - Будьте собой, - посоветовала "Снежная Королева". - Это лучше всего.

Толпа постепенно вливалась в зал, занимая места за столом, но никто не набрасывался на еду - все чего-то ждали. Наконец, все расселись и тогда молодая эльфийка низко поклонилась Максу и дрожащим голосом произнесла:

- Ваше Величество, пожалуйста, назовите Ваше имя и скажите, признаете ли Вы меня своей законной женой?

По тому, как она нервно теребила край плаща, можно было заключить, что ответ был отчего-то очень важен ей. Причем какой-то определенный ответ - какой именно, Макс, конечно, не знал.

- Хе, не успел в сказку попасть, как уже захомутали, - отчего-то весело подумал Макс.
Гному было не до веселья - он не мог вспомнить своего имени, хотя и не имел ничего против эльфийки. Ему даже смотреть на неё не понадобилось, чтобы принять решение, он помнил её и её поцелуй. Очень хорошо помнил.
- Двалин сын Балина, - громко сказал Макс, и король не сумел его заткнуть. Максу было весело, Макс был в сказке и собирался использовать сложившуюся ситуацию по максимуму.
- Да, признаю, - немного мрачно сказал новоиспечённый Двалин, повернувшись к Миликке. Хотя, его мрачность вполне могла сойти за торжественность.

Девушка порозовела и обернулась к сидящим в зале существам.

- Слава королеве! - вознеся к потолку громкий клич. - Слава королю Двалину и королеве Миликки!

Девушка улыбнулась Максу и заняла место по левую руку от него. Пир начался.

- "Ну вот, теперь у меня есть имя в этом мире", - изрядно удивляясь тому, что его не обвинили во лжи или ошибке, подумал Макс, и украдкой посмотрел на свою жену. - "И раз уж я выбрал именно это достойнейшее из имён, то нужно ему соответствовать и не опозорить", - появилась следующая мысль, которая ввела дварфа Двалина-Макса в долгую задумчивость. Он не понимал от чего, но у него появилось такое чувство, как-будто он очень долго спал и только сейчас проснулся. По сути, так оно и было здесь, в этом мире, но он ведь прожил целую, пусть и не очень длинную жизнь там, в родном, как ему казалось мире. А еще его очень занимал тот вопрос - отчего у него жена эльфийка? Возможно такое, что это из-за его высокого здесь положения?
Сделалось очень неуютно и даже жутковато. Ища хоть какой-то поддержки, он непроизвольно накрыл изящную руку Миликки своей широкой ладонью, а другой рукой вцепился в кубок.
- Помоги мне вспомнить, - очень тихо шепнул он, надеясь, что только эльфийка услышит его в воцарившемся вокруг шуме.

Миликки повернулась к мужу - отчасти удивленно, отчасти взволнованно, но - ласково.

- Что? - поинтересовалась она. - Что Вы... ты хочешь вспомнить, Дв... э... супруг мой?

Она еще не начинала есть - только примеривалась к разным яствам и напиткам, то ли ждала чего, то ли просто не решалась.

- Я хочу вспомнить то, что случилось до того, как я попал в тот гроб, что в пещере, - чуть более уверенно, но так же тихо сказал он и нахмурился. - А еще, мне бы хотелось узнать моё настоящее имя. - Свою ладонь с руки девушки он так и не убрал - не хотелось.

- Твое настоящее имя? - удивленно переспросила Миликки. - Разве тебя зовут не Двалин сын Балина?

На лбу девушки обозначилась взволнованная складка, как будто она не понимала, почему Макс интересуется такими вещами, но затем эльфийка обратила свой взор на тарелку и принялась негромко рассказывать.

- Тысячу лет назад мой народ был свободен - как и сейчас. Я не помню этого времени, я тогда еще не родилась, поэтому я и не могу ничего рассказать о нем, кроме того, что узнала от родителей и Ма Неллы, - девушка украдкой указала взглядом на "Снежную Королеву". - Тогда мы могли жить везде, где пожелаем, не только в этих пещерах - и мой народ жил в лесах и холмах, под солнцем и небом, летал наперегонки с ветром и мог достать до звезд. Так рассказывают. Но потом мы проиграли войну с людьми, и Большой Народ загнал нас в эти катакомбы и завалил вход. Мастера-камнеделы разобрали завал, но на выходе их ждала еще одна неприятность: Ледяное Зеркало, поглощавшее каждого, кто прикасался к нему. Ма Нелла - тогда она была совсем юной и только стала скууни, - Макс понял, что это слово обозначает духовного вождя народа, что-то вроде шамана у индейцев, - сумела определить, что все, кто пытается пройти через Зеркало, погибают, усиливая тем самым заклятье, и велела снова заложить проход камнями.

- С тех пор многие пытались пройти и никто из них не вернулся. С каждым годом в пещерах становилось все холоднее и холоднее, снег и лед расползались от Чертога, где ты очнулся, мой повелитель, пока, наконец, Ма Нелла не поняла, как снять проклятие. Воды глубин сказали, что народу нужен король - наш прежний повелитель погиб в той войне, не оставив наследника, и был погребен в Чертоге Предков, ставшим со временем Ледяным Чертогом.

- Кронар Девятый был последним королем народа холмов, и он был эльфом. От него должен произойти следующий король, живой он или мертвый, - так сказала Ма Нелла. Так и случилось. Скууни провела обряд и сказала, что новый король найден, но спит. Это было пятьсот шесть лет назад. С тех пор она все ломала голову, как разбудить короля - многое перепробовала, но все было напрасно. Тогда в отчаянии она решила обратиться к последнему средству - очень опасному, но действенному. Жертве. Десять лет назад Ма Нелла смогла установить, какая жертва требуется - молодая девушка, которая смогла бы стать женой королю. Опасность заключалась в том, что в момент пробуждения другой дух мог вселиться в тело короля и тогда весь народ погиб бы. Но этого не случилось, - Миликки нежно улыбнулась Максу. - Ты признал меня, это косвенно доказывает, что ты истинный король, но было и знамение. Когда ты проснулся, ты сказал, что хватал весну - это значит, что все верно и ты - тот, кого мы ждали. Я люблю тебя, - тут эльфийка густо покраснела и свободной ладонью испуганно прикрыла рот. - Ой, простите, Ваше Величество, я, кажется, что-то не то сказала... - растерянно пробормотала она.

Макс пропустил мимо ушей последние слова своей нечаянно обретённой жены. Нет, он конечно их слышал и даже почувствовал какое-то странное тепло на щеках и на кончиках ушей, но было кое-что поважней в её речи - она сказала что-то про духа, который мог вселится в тело короля в момент пробуждения. Духа, который мог погубить весь подземный народ. Не был ли он сам этим духом? Кажется, она называла его злым, но Макс никогда себя таковым не считал, и это немного успокаивало.
Дварф нежно погладил руку девушки и улыбнулся ей. - Всё в порядке, ты сказала мне то, что я хотел услышать.
Сказка оказалась не такой уж и весёлой, но с другой стороны, это означало, что у Макс появился враг и появилась цель - всё лучше, чем тупо валить скелетов.
- Я должен сделать тебе свадебный подарок?
Получалось, что они не знали его настоящего имени и даже не знали, откуда он взялся в той пещере с сосульками. - "Ну чтож, так наверное даже лучше. Значит, будем изображать из себя Двалина, раз уж назвались его именем," - Подумал Двалин, наливая вина себе и своей прекрасной жене.

Миликки улыбнулась и повеселела.

- Ты уже сделал мне свадебный подарок, - ответила она. - Когда признал женой. Если бы ты этого не сделал, меня бы убили, - пояснила она. - Но если ты хочешь сделать еще один - я не откажусь, - она лукаво подмигнула Максу и пригубила вина. - Я люблю голубые топазы и серебро и всегда мечтала побывать наверху и увидеть водопад - настоящий, высокий, с радугой... - она мечтательно прикрыла глаза, видимо, представляя себе это чудо природы. - Вот не думала, что ты проснешься от моего поцелуя!

Двалин на секунду помрачнел, представив, как из-за него казнят эту милую, пусть и не любимую девушку, но вспомнив когда-то очень давно слышанную Максом притчу о старухе и полене на печи, улыбнулся.
- Я рад, что не ошибся с выбором. Не могу пообещать тебе серебро и топазы, но водопад ты еще увидишь, даю слово. - Он не очень верил в то, что сказал, но сказано это было таким тоном, как-будто он уже нашел путь наверх - наверх к весеннему солнцу.
- Здесь есть кузня?

При упоминании о водопаде девушка расцвела и тепло поблагодарила короля улыбкой.

- Да, конечно, - кивнула Миликки в ответ на вопрос о кузне. - Я провожу тебя, когда пир закончится. Или когда скажешь. Что тебе положить? Гуся? Барашка? Фаршированные грибы? Может быть, фрукты?

Дварф только сейчас заметил, что стол ломится от разных яств, чему несказанно удивился, помня ту историю этого народа, что ему только-что рассказала Миликки. - Завтра я сделаю для тебя брошь из лучших камней, что найду здесь, - пообещал Макс, взял нож и придвинул к себе блюдо с поросёнком. - Откуда это? - спросил он, вырезая лучший кусок и кладя его на тарелку жены.

- У нас здесь хозяйство, мы не голодаем. Волшебники приспособили эти пещеры для жизни - иначе бы мы все давно уже умерли. Конечно, это был долгий путь. Говорят, поначалу многие умирали - от голода и холода, необычных болезней и неправильного питания, но со временем удалось все наладить. Спасибо, - мимолетно улыбнувшись, Миликки принялась неторопливо разрезать мясо.

- Наздоровье, - машинально ответил дварф, бросил себе на тарелку целую ногу и некоторое время ковырялся в ней ножом, пытаясь себе представить, как это бессолнечное хозяйство выглядит. Наконец, решив, что проще посмотреть, чем гадать, он отложил в сторону нож, взял кабанью ногу прямо в руки и принялся неторопливо её поглощать, не особо заботясь о тщательности пережевывания. Вино оказалось на удивление вкусным, хоть он всю жизнь и предпочитал пиво - особенно чёрное. Разбираясь с мясом и закусывая его кусочками овощей и фруктов, он украдкой поглядывал по сторонам, изучая соседей по столу, но главным образом их поведение и настроение, с которым они ели и пили.
- А пиво у вас делают?

- Делают, - кивнула Миликки, наливая в один из кубков темный пенящийся напиток. - Попробуй.

Эль был немного резковат, но ароматен и густ - вполне нормальное темное пиво, только покалорийнее чуток.

Эльфы, гномы и дварфы ели и пили вполне чинно, негромко переговариваясь. Приглядываясь, Макс заметил еще и тех, кого с полным основанием можно было бы назвать хоббитами - они были ниже и толще гномов, но изящнее и проворнее дварфов, больше других смеялись и рассказывали историй и вообще неуловимо напоминали людей, только маленьких. Эльфы - веселые, но немного отстраненные, больше общались промеж себя, хотя особого высокомерия в них заметно не было. Просто какой-то оттенок внутренней свободы и отрешенности, больше тишины, больше значимости, меньше слов и резких высказываний. Дварфы - те горланили во всю, разве что не дрались, бурно обсуждали прокладку новых туннелей, падение Зеркала и фаршированных фазанов. Не прошло и нескольких тостов, как почти все они уже были пьяны и сидящие рядом гномы вежливо отодвигались, чтобы не дышать перегаром. Эти - гномы - больше всего напоминали девочек лет восьми - жеманные и смешливые, много ломаются и воображают о себе невесть что, но на самом деле добрые и хорошие, не испорченные жизнью, не разочарованные, легкие в общении и спокойные. Все были рады и счастливы - чувствовалось, что в их жизни произошло знаменательное событие, которое они еще не до конца осознали и которому еще не на полную катушку порадовались. Они как будто еще чего-то ждали.

Макс осторожно сделал небольшой глоток из кружки с элем и несколько раз забавно причмокнул непривычно толстыми губами - по его лицу расплылась блаженная улыбка. В несколько добрых глотков он осушил кубок, не сильно ударил им по столу и крякнул от удовольствия. Он еще не знал пределов и норм этого тела, но в бытность свою деревенским кузнецом-отшельником он запросто выпивал три литра пива и почти не хмелел. По крайней мере, он себя отменно контролировал, ну разве-что его всё смешило и появлялось ощущение какой-то лёгкости.
- Отличное пиво, миллер по сравнению с ним мо.... кхе-кхе... в общем, это лучшее из того, что я пробовал. Подлей пожалуйста еще, - попросил он, с удовольствием рассматривая лицо своей жены.
По честному, Макс никогда не задумывался всерьёз о своей женитьбе, но почему-то принял её здесь легко и как должное - есть жена, ну и ладно. Возможно, если бы она была некрасива и не так мила, может быть и не признал бы её, но об этом думать не хотелось. А к Миликки он точно привыкнет, и может быть даже научится её любить.

Миликки ела неторопливо и торжественно, утирала рот краешком салфетки, поглядывала то на мужа, то на подданных. О чем она думала? Неизвестно, но внешне она выглядела спокойной и довольной. Наконец, пир подошел к концу - много речей сказали, много заздравных чаш выпили. Где-то в середине пришли советники и заняли места слева от Миликки и справа от Ма Неллы. В какой-то момент скууни встала и жестом пригласила Макса следовать за ней. Все остальные поднялись и поклонились королю и королеве.

Двалин уже давно утолил свой голод и жажду и последние полчаса, а может и больше, спокойно сидел с кубком эля, делая из него небольшие глотки и с живым интересом в глазах разглядывая собравшихся за столом гостей. Или это хозяева?
- Да, конечно, идём, - кивнул Макс, повинуясь жесту "снежной королевы". - "Надо будет спросить у Миликки, как её зовут", - подумал он, следуя за скууни.

Женщина в черной мантии долго вела дварфа с его молодой женой-эльфийкой по коридорам, пока они не оказались в богато обставленных покоях, здесь скууни простилась с Максом и Миликки и передала их попечениям молодой служанки-гномки, которая, любопытно вытянув шею, во все глаза рассматривала нового короля. Как оказалось, ее звали Нула и она была третьей хранительницей королевских покоев. Задав несколько ничего не значащих вопросов о том, как Его Величеству понравился пир, подданные и подземные чертоги, она провела молодых в спальню, где и оставила их одних. Кровать была одна и ничего, кроме нее, гобеленов на стенах и ковров на полу в помещении не было. Помимо входной двери была еще неприметная дверка в туалетную комнату, где стояло два чана с горячей водой, ведра с водой для обливания и кувшин. Полотенец, к счастью, было штук десять и все довольно большие. Мыла Макс так и не нашел, зато вместо него был пузырек с пахучей желеобразной субстанцией темно-зеленого цвета.

Миликки, похоже, была здесь первый раз, так как она застыла посреди спальни, явно не зная, куда себя деть.

Макс вежливо ответил, что ему всё понравилось, и что он очень рад, что его разбудили. А потом гнома ушла, и он остался наедине с Миликки.
Первым делом, дварф осмотрел комнату, потрогал кровать, убедился, что она цельная и раздвигаться не собирается, и заглянул в туалетную комнату, рассудив, что проблемму с кроватью можно пока и отложить. Два чана с горячей водой недвусмысленно намекали на необходимость помыться. Двалин едва сдержался, чтобы не начать чесаться, когда сообразил, что не мылся лет эдак шестьсот.
- Ты будешь мыться? - Спросил он у Миликки, стараясь придать своему грубоватому голосу как можно больше мягкости. Макс заметил, что она если не испугана, то уж точно растерялась. Ему не хотелось её пугать. - Если хочешь, закройся там и плескайся пока вода в чане не остынет, - улыбнулся он и тихонько подтолкнул жену к неприметной дверце.

Миликки испуганной не выглядела - скорее, она не совсем понимала происходящее и свою роль в нем.

- А? Да, - она кивнула и направилась было в "ванную", но потом остановилась и обернулась: - А ты?

Кровать и в самом деле не раздвигалась, но была достаточно большой, чтобы двое поместились на ней, даже не заметив друг друга.

- Что я? - Не сразу понял дварф. - А, а я после, - улыбнулся он, сообразив, о чем идёт речь. - Ну, если помощь понадобится, то зови, - на всякий случай добавил он, опасаясь быть обвинённым в холодности. Вышло немного сально, но зато всегда можно списать на шутку. Макс еще не совсем, а точней совсем не знал характера этой девушеи, да и с тридициями местными знаком не был, а потому нужно было вести себя как можно осторожней, чтобы не обидеть эту милую девушку, которая отчего-то казалась ему еще совсем ребёнком. А ведь, она могла быть и старше его - возраста Миликки он не знал, но помнил, что эльфы живут долго. В общем, стоял он посередине комнаты и корил себя за то, что не догадался расспросить обо всём "снежную королеву". Придётся выпутываться самому.
- О чем думаешь? - Спросил Двалин, осторожно беря в ладони маленькую, по сравнению с его, ручку своей жены.