Экспрессом в Преисподнюю (Baralgin), Часть I "Крещение Зоной"

Колёса равномерно отбивали ритм на стыках ржавых ведущих в Зону рельс.
Сказать что сердце Романа жизнерадостно им вторило - значило бы соврать. Оно даже не колотилось! Оно бешено, с захлёбыванием и икотой рвалось вон из грудной клетки.
Не далее чем пару минут назад, его тепловоз (бывший государственный, а теперь собственно краденый) лихо протаранил металлическое заграждение отделявшее Зону от всего остального мира.
По кабине гулял ветер. Ветровые стёкла были выбиты пулемётными пулями вояк, которые естественно попытались пресечь попытку несанкционированного проникновения в Зону. Но для того что бы остановить многотонную махину тепловоза пулемётного огня естественно не хватило. Залп из Шмеля мог бы это сделать, но к счастью гранатомётчик промазал.
Роман поднялся с пола, стряхнул с себя стеклянное крошево и взглянул вперёд по курсу следования.
Впереди простиралась Зона.
Та самая Зона, о которой он столько всего слышал, но так толком ничего и не знал.
Ничего, еще десяток километров и всё. Его встретят, он сдаст этим людям Груз, его проводят до кордона, заплатят по счёту, выведут и... Вот тогда точно всё. Его короткое знакомство с Зоной будет закончено. И начнётся его знакомство со счастливой, безбедной жизнью где-нибудь на Канарах.

"Канары!!!" - последнее что успел подумать Роман перед тем как тепловоз влетел в здоровенную Комариную Плешь обосновавшуюся прямо посреди путей. Тепловоз словно заправский сверхзвуковой истребитель на старте резко задрал своё тупое, посечённое крупнокалиберными пулями рыло метра на два вверх, а затем буквально спрыгнул с путей в право, и завалился набок.
Не вылететь по инерции сквозь разбитое окно Роману по счастливой случайности не дала та же самая Плешь. Её гравитационное поле погасило энергию, так что Роман хоть и весь в ссадинах и ушибах таки остался в кабине тепловоза, а не стал окровавленным, расплющенным куском мяса на рельсах, где-нибудь метрах в 20 впереди.

В себя он пришел не сразу. А когда сознание таки вернулось, в искореженной кабине уже начинался пожар.

Роман все еще блуждал в потемках своего сознания, прокручивал вновь и вновь секунды той мимолетной перестрелки, которая была, наверное... Да не наверное, а абсолютно точно была самой яркой минутой в его неторопливой размеренной жизни. Ведь следующей по яркости было воспоминание о пережитой когда то в детстве беде, когда в десять лет его покусала соседская собака. По сравнение с той "бедой", эта - сущий кошмар.

"Мина," - подумал он, "теперь канары, похоже, накрылись медным тазом... "

Сознание постепенно возвращалось к Роману и он открыл глаза.

- Так перетак! - вырвалось у него, когда он заметил разгорающийся огонь. Глаза судорожно стали искать огнетушитель, - Где же он, мать его?!!!

Все тело ныло хотя и терпимой, но не дававшей покоя болью. Левая рука, почему то, периодически вздрагивала, а при попытке подняться на ноги и принять вертикальное положение все вокруг начинало кружиться, что при наличии пламени, оказывало какой-то ужасающий эффект.

- Где же этот проклятый огнетушитель!...

Огнетушитель обнаружился там где ему собственно и надлежало находится - на внутренней стенке кабины с права от машиниста. Просто оглушённый Роман не сразу сообразил, что сейчас пол это и есть правая стена, и что он об этот-то самый огнетушитель головой и приложился, когда тепловоз опрокинуло.

Роман сорвал с крепежа найденный огнетушитель, снял защитную пломбу, потом минуту подумал и поискал глазами свои вещи: рюкзак и охотничий карабин. Голова кружилась и не давала сконцентрироваться, а разгорающийся яркий огонь слепил глаза. Он все еще никак не мог сориентироватся в таком знакомом пространстве обычного рабочего места, ведь в кабине такого тепловоза он провел годы, работая машинистом на Транссибирской магистрали и мог с закрытыми глазами найти все рычаги и тумблеры.
"Какого, вообще, черта меня понесло в эту украинскую глубинку?" - в отчаянии подумал он, - "Никак чтобы сотрясение мозга заработать... Нехило меня приложило!"

Рюгзака и оружия в разгромленной кабине видно не было. Толи вещи выбросило наружу при падении, толи они всё таки были где-то здесь.
Из-за огня и удушлевого дыма каждая следующая секунда прибывание в тепловозе становилось всё невыносимее и опаснее.

- Так перетак, - вырвалось у машиниста, когда он нажал рычаг огнетушителя, и обильная струя пены вырвалась в направлении открытого огня. Однако результатов это не принесло и он решил выбираться наружу через разбитое окно, ведущее, как ему казалось, наружу. Дабы не порезаться, он предварительно хорошенько ударил по остаткам крошащегося в мелкую крошку стекла. "Блин, карабин жалко и вещи!" - с этими мыслями он попытался нашарить в дыму еще хоть что нибудь и начал выбираться из горящего тепловоза, все еще держа в руках спасительный огнетушитель.

Кашляя и задыхаясь от едкого дыма Роман буквально выполз из кабины тепловоза волоча за собой наполовину опустевший огнетушитель.
И едва ему удалось глотнуть свежего воздуха, как перед глазами поплыли зелёные пятна, а уши как буд-то заложило ватой. Роман вновь начал терять сознание.
Тем не менее сжав в кулак все остатки сил и воли он на четвереньках продолжил отползать от уже вовсю полыхающего тепловоза, героически таща огнетушитель с собою.
Сколько метров ему удалось проползди Роман вряд ли смог бы сказать даже приметно. Ему показалось что как минимум метров 100-200.
На самом деле Роме удалось преодолеть вмего лишь метров 10 от силы, где скатившись в крохотный овражек он наконец-то вырубился так и не выпустив из рук, захваченный мёртвой хваткой огнетушитерь.

\\\ напишу цитатой из своего произведения, она так кстати сюда подходит:

Снились ему пустынные дымные улицы родного города, летящая по ветру над асфальтом мятая газета, пустая консервная банка, привязанная к хвосту дохлой собаки, предприятие по обогащению урана, вокруг которого водили хороводы недовольные «зеленые». Снились ему черные слюнявые негры, одетые в форму фашистских гестаповцев, какие-то злые зеленовато-коричневые клыкастые рожи, заполонившие родной город, а также его старуха, рассказывающая про далекую Россию и почему-то яростно помахивающая наточенным мачете. Чей-то голос бубнил на непонятном языке странные фразы, смысл которых доходил до него с трудом, а дойдя, тут же терялся в дебрях душивших его разум зарослей шиповника, сквозь которые он вновь и вновь пробирался в уральской тайге. Потом ему снилась целая кастрюля сочных, больших опарышей, которые он и вся его дружная семья, причмокивая, половником накладывала по своим тарелкам и незамедлительно начинала поглощать с таким аппетитным чавканьем, что уши сворачивались в трубочку. Еще ему снилась больница и замотанный в бинты племянник, радостно разряжающий обойму автомата в активистов «Greenpeace», лезущих в окна и выломанные двери. Потом были гриппозные окорочка Буша, бешеные коровы и человек в белом халате и круглых очках с экрана телевизора вещавший: «…скоро настанет то время, когда уже не надо будет засорять кишечник пищей, а чтобы жить, необходимо будет просто выпить таблетку! Выпил таблетку и дальше живешь, выпил еще и дальше живешь…» Следом за белым халатом принялись маршировать пионеры, напевая бодрую песню на не очень понятном языке. Какие-то люди возводили частокол и копали ров. Потом пропел петух и в глаза ударил яркий свет…
Солнце было в зените.
– Выпил таблетку и дальше живешь, – сделал заключение Рома.

(це) Убей соседа. Marazm Manufactured Corporation™

Поморгав и пару раз тряхнув тяжёлой головой Роман постарался выгнать странное навождение проч из сознания.
Удалось...
Никакого города, никакого «Greenpeace», никаких национал-афро-американцев, никаких пионеров, никакого частокола вместе со рвом и людьми и конечно никакого петуха небыло.
Всё было намного хуже - кругом была Зона.
И Роман не имел ни малейшего представления о том как здесь себя следует вести что бы побыть еще какое-то время живым.

Осторожно привстав и выглянув из своего импровизированного убежища Роман увидел покоробленый, выгоревший до тла остов своего (бившего государственного, затем краденого, а теперь просто "убитого" тепловоза).
Сколько же времени он провёл в отключке если машина успела сгореть целиком...

У него не осталось совсем ничего, но еще теплилась надежда найти хотя бы остатки провизии, и может быть что нибудь еще, чтобы заглушить накативший на него озноб.
Теперь уже и мысли не было ни о каких канарах, лишь бы убраться поскорее из этого проклятого места, о котором столько всякой всячины он наслушался за две трудовые недели, проведенные в этих местах.
Но не так страшили его сами слухи, ведь скорее всего большая часть из них - вымысел, однако факт часто пропадающих людей и уже семи похорон погибших, как все говорили, здесь, в зоне...
- Как же они их называли... ста... стар... ладно, не важно, - даже не осознавая этого, роман говорил непонятно с кем, - за две недели они здесь погибли, а значит тут все таки опасно... погибли, а сколько не вернулось?... Не ведомо никому!

Так или иначе, Роман неспеша прогуливался вокруг сгоревшего до тла тепловоза теша себя надеждой найти что нибудь, что хоть как то помогло бы ему выжить в столь тяжелых условиях.

Говорят надежда умирает последней. Врут конечно. История знавала множество случаев того когда человек окончательно потерявший надежду и веру в самого себя вдруг каким-то чудом спасался из абсолютно безвыходной ситуации.
Похоже на этот раз чудо таки снова решило явить себя.
Ну вообще-то это конечно было вовсе не чудо, просто благополучное стечение обстоятельств, но когда метрах в двадцати от тепловоза Роман заметил свой туристический рюкзак, то он обрадовался этому словно настоящему чуду. Безусловно помогла красная демаскирующая расцветка туристического рюкзака. Армейский камуфлированный среди высокой травы можно было попросту и не заметить.
Сам рюкзак и всё его содержимое казалось не пострадали. Хотя скарб и совершил нехилый полёт, видимо его в отличии от Романа выбросило из кабины сразу же в момент столкновения. Даже бутылка водки "Кедровая" не разбилась. Благо Роман сам её завернул в свой спальный мешок как наиболее хрупкую часть снаряжения.
Дробовик притороченный к боку рюкзака кажется тоже был вполне в норме.

Радости Романа не было предела, он заботливо развернул вещьмежок и открыв бутылку, отхлебнул пару глотков и достал целлофановый пакет, в котором были припасены сухари и пара луковиц. Смачно откусил от той цыбцлынки, что побольше целую половину, а потом похрустев парой сухариков, отхлебнул еще три глотка живительной 40 градусной жидкости.
Жизнь, похоже, стала налаживаться, - подумал он, закрыл крышку бутылки, вернул оставшуюся половинку лука в пакет, завязал его, чтобы не повяло. Затем бережно укутал бутылку в спальный мешок, а то вдруг опять что получится. Ведь так нехотелось потерять столь важную деталь аммуниции.

Роман смачно рыгнул и, повернувшись к рюкзаку спиной, просунул руки в лямки, резким движением встал и попыгал - не гремит ли что?. Вроде бы не гремело. Он поднял с травы карабин и передернув затвор, проверил есть ли патрон в патроннике. Затем проверил, на месте ли магазины, посмотрел еще раз на обгоревший остов тепловоза, вздохнул и осмотрелся с целью понять, куда можно отправиться.

Прямо перед Романом находились останки тепловоза. За ним, по небольшой насыпи разбегалась в стороны ЖД.
Если смотреть так, то пути уходившие в лево вели в сторону кордона, т.е. туда откуда Роман собственно говоря и приехал.
По правую руку, ржавые рельсы убегали куда-то в даль соединяясь из двух прямых в точку.
За спиной у Романа был небольшой изрытый канавами и местами заболоченный клочок земли шириной метров в 200, за которым начиналась лесополоса.

Надо отсюда как то выбираться, - подумал железнодорожник, - но идти по путям назад к кардону - это верное самоубийство - обязательно получишь пулю - военные какие то нервные пошли."
Роман почесал затылок.
"А идти по путям в направлении места назначения - тоже опасно, ведь получатели груза скорее всего сейчас разгневаны и тоже могут убить. Еще оставались те, кто подорвал локомотив, а уж они скорее всего его в живых не оставят," - сделал умозаключение Роман.
Он вновь почесал затылок и взглянул на лес вдали.
- Нет, в лесу зомби и крысы-мутанты... так перетак... - прошептал он себе под нос, вновь передернул затвор и медленно поднялся к путям ведущим в сторону его места назначения, там по крайней мере кто то его ждал, а другого варианта выбраться из этого непонятного места он сейчас не видел.

Старые деревянные шпалы не сгнили только непонятно каким чудом. Уцелели конечно не все, некоторые буквально разламывались под ботинками Романа, когда он на них ступал, но большинство всё таки еще как-то держались. Роман поймал себя на мысли что даже как-то не подумал соглашаясь на сделку о том что старые железнодорожные пути в Зоне могут быть попросту разрушены или находится в аварийном состоянии.
Над Зоной царила тишина. Если не считать лишь слабый шелест травы качающейся под лёгким западным ветерком и шарканий Романовских ботинок по щебню железнодорожной насыпи.
Роман шёл наверное уже где-то около минут сорока, а окружающий пейзаж менялся слабо, но вот впереди показалось что-то похожее на железнодорожный переезд.

Роман прошел еще несколько шагов, присел и решил попробовать подкрасться незаметно к переезду, вдруг там недоброжелатели?
Он старался ступать по тем шпалам, которые еще остались целы,а если приходилось намтупать на щебень, старался это делать как можно аккуратнее, чтобы оставаться неуслышенным.
Передвигался он переходами по пять-десять шагов немного пригнувшись, так чтобы не особо выделяться на фоне травы, хотя это и было глупо, он все равно думал, что так лучше. Затем садился на корточки и посматривая в сторону переезда пытался заметить не шевелится ли там кто-то.