Лёша в гостях у Максима, злоключения для Кота (ЗТ)

- Конечно, никто не любит ответственности. Но что это меняет? Если ребёнок нашкодил, кто виноват? Родители, которые его плохо воспитали. То есть, запрограммировали с ошибкой. А взрослый человек программируется обществом. Общество полагает, что программирует его правильно, и в косяках виноват он сам. Что в корне не верно, так как правильно программировать оно не умеет. Но и наказать само себя оно не может. Если я совершу что-то нехорошее... Если ты испачкал бы одежду, она была бы в этом виновата? Даже если была бы сделана из легко пачкающегося материала? Я вещь. Вещь не может быть виноватой. И то, что я тебя щекочу, - он снова проделал это с человеком. - заложено программой, я должен этого желать. Макс боится щекотки? Не знаю, он не позволял так с собой обращаться. Собственно, почему я это делаю с тобой. Тебя можно держать в руках, можно щекотать.

- Странная штука свобода воли, - задумчиво протянул Алеша, снова хихикая от щекотки. - Если запрограммировал, то почему не позволял? Или наоборот, если не хотел позволять, то зачем программировал? Если бы испачкал одежду, то виноват был бы я, - протянул он рассудительно, и продолжал: - А если бы ты испачкал, тогда ты и виноват. Кто сделал, тот и виноват, понимаешь? Просто все на самом деле. А программа и несвобода - это просто отмазки.

- Вот же ты наивный деревенский парень... - вздохнул Игнат. - Если бы у тебя был робот, то ты запрограммировал бы его только на то, что тебе нужно. Для решения практических задач. Ну, еду подать, уборку сделать, о вещах позаботиться. Но для этого можно было бы купить робота попроще, не способного на эмоции и сколько-нибудь отстранённые мысли. А я умею хотеть, мне бывает весело, грустно, завидно, стыдно. Я могу любить, ненавидеть, сочувствовать. В этом нет какого-то практического смысла. Какая разница, что чувствует машина, которая готовит тебе еду? Моё предназначение - развлечение людей, со мной можно играть. Задавать в программе, чтобы чего-то хотелось, но не давать этого. Или давать, но далеко не всегда. И смотреть, что со мной будет в той или иной ситуации. Можно запрограммировать роботу боязнь насекомых или женщин, например. А потом наблюдать, как он шарахается от них. И отдавать приказы поймать жука или отнести что-нибудь женщине. А если в меня запрограммировать стремление украсть, буду ли я виновен в совершенных кражах?

- Ну конечно, будешь! - подтвердил Алеша. - Так же как и люди виновны когда подчиняются своим нехорошим стремлениям. Они, люди, тоже не виноваты в том, что у них стремления, они так запрограммированы. Но если рассуждать так, как ты, то вообще никто ни за что отвечать не должен. Это не правильно.

- Что может сделать солдата получивший приказ? Что может сделать робот, в которого вложили вредоносную программу? - спросил Игнат. - Да, в базовой прошивке у людей есть стремление стырить и поживиться за счёт соплеменника. Но есть и желание не допустить такого, а то и помочь товарищу безвозмездно. У вас вполне нейтральная прошивка. Точнее даже, со склонностью скорее к стайности и взаимовыручке, чем к эгоизму и вредительству. Ваше чувство справедливости заложено в вас от природы. Вы становитесь преступниками либо в безвыходном положении, либо когда поверх базовой прошивки вас запрограммировали дурным воспитанием. И да, такой преступник не виноват. Его таким сделали, так воспитали. Но вы так стремитесь к простым решениям, что не замечаете даже очевидного. Как просто! Взять - и наказать вора! Но не париться о том, что его таким сделали, и продолжают такими делать всё новых людей.

- Ну, значит, никто ни в чем не виноват, - резюмировал Алеша. - Или наоборот все и во всем. Это то же самое, просто выходит, что нет никакого смысла говорить о вине, раз она у всех одинаковая. Понимаешь, вора наказывают не потому, что он виноват, а для того, чтобы он больше так не делал ... просто, то, что он делает, мешает ... вот его и наказывает, чтобы перестал. Это тоже вроде программирования. Обратная связь, понимаешь?

Кажется, разговор серьёзно увлёк робота.
- Всё предопределено. Вины не существует в принципе. Мы все выполняем свои программы. И даже программируя, вольно или невольно, других, мы выполняем свою программу. Да, наказывают, чтобы перепрограммировать. И не столько наказуемого, сколько прочих. Целесообразно, но несправедливо. И не эффективно. Как срезать листья сорной травы, не задевая корней. Знаешь, в чём разница между людьми и роботами? Робота можно запрограммировать как угодно за минимальное время. И программа будет гарантированно выполняться, если процессор исправен. Макс мог мне вложить программу, например, на убийство людей, у которых нижняя губа шире верхней. И я ничего не смог бы сделать против этой программы. Ни-че-го. Вообще. Человека можно перепрограммировать лишь частично, лишь с учётом того, на что он уже запрограммирован, и ценой довольно больших усилий. Понимаешь? Знаешь, какой самый большой страх у роботов, которым программа позволяет мыслить достаточно свободно? Смена программы. Это как смерть. И я очень рад, что пароли от меня Макс не дал никому, а чтобы не обошли, поставил защиту. Я боялся только Макса. Теперь бояться некого.

- Чего же тут страшного? - пожал плечами Лешка. - Если ты не хочешь нести ответственности за то, что программа заставляет тебя делать, то какая разница что именно это будет? Ты тут сам себе противоречишь, хотя твоя программа и не должна бы такого позволять. Либо ты вещь, которую Макс только использует, чтобы сделать то, что ему хочется, либо личность, которая имеет свое собственное мнение. А у тебя выходит и то, и другое, как тебе удобно. У нас это называется "и черной плесени нажраться и память не потерять"...

- Как же ты простых вещей не понимаешь? - удивился Игнат. - Моё мнение, как и твоё, не более чем результат работы программы, которая имеет свои критерии того, что хорошо, а что плохо. Поменяй роботу программу, и он станет совсем другим. Сейчас я, например, люблю Макса, но можно сделать так, чтобы я его ненавидел и желал убить самым жестоким способом. Вот поэтому я и боюсь замены программы. Это будет уже другая личность в этом теле. Это будет уже не Игнат. Так же, как ты не Макс. Поэтому именно так, как ты сказал. Я и личность, но я и вещь, которой хозяин задал нужные свойства.

- А я? - спросил Леша коротко. - Я тоже "и личность, и вещь"? То есть, мы с тобой в этом плане друг от друга ничем не отличаемся, верно? И вообще от всех людей. И от всех роботов. Вот, об этом я и говорю. Ты споришь только о терминологии, о значении слова "личность". Можно было бы про всех говорить "личность и вещь", но это длинно, поэтому говорят просто "личность". Но штука в том, что среди них, личностей, нет таких, которые не были бы одновременно "вещами", как ты это называешь, поэтому, этот атрибут просто не имеет смысла.
Похоже, среди книжек, которые Лешка в последние дни, с тех пор, как научился читать, проглатывал в сумасшедшем количестве попались какие-то филосфкие трактаты, так что теперь он обильно и уверенно сыпал терминами, как заправский полемист.

- Если в паре слов, то я просто более уязвим. Мою личность можно запросто изменить без каких-либо моих шансов этому воспрепятствовать. А ещё по закону я вещь, а Макс личность, понимаешь? Меня можно купить, продать, уничтожить по желанию хозяина. - снова попытался вернуться к простым понятиям Игнат.

- Ну, мало ли что там по закону, - отмахнулся Алеша. - Законы меняются. Раньше у вас и с людьми так поступать можно было по закону, я в книжке читал. А потом закон изменили, и стало нельзя так делать. Вот и с роботами так будет когда-нибудь. Закон сегодня такой, а завтра - другой. Он не может быть определением тебя. А личность и мою изменить можно. Вот, тебе живой пример, - улыбнулся он, - была личность Макса, а стала моя. И попробуй скажи, что она не изменилась ...

- Ох, философ голожопый... - Игнат легонько шлёпнул Лёху ладонью по ягодицам. - Ты человека-то сможешь убить, если что?

- Ну, если не очень сильного ... - протянула Лешка осторожно. - Вообще-то, я не очень того ... ну ... драться умею.
Моральная подоплека вопроса, похоже, совершенно от него ускользнула.

Отсутствие моральных преград к уничтожению сородичей Игната, кажется, более чем устраивало. Он отпустил Алёшу на землю, порылся в рюкзаке и вытащил два комплекта формы цвета хаки, две пары сандалий и системы ремней и ремешков, к которым крепились пистолетная кобура, ножевые ножны и фляги.
- Одевайся. Пусть лучше будет жарко, чем ты станешь заметной целью для стрелков.

Лешка стал послушно одеваться. Странные переплетение ремней привели его в замешательство, так что, роботу пришлось потрудиться, чтобы вызволить его из плена.
- Когда у тебя сядет батарейка, - сообщил Алеша, - мне придется все эти ремни оставить. Или спать прямо в одежде. Потому что самому мне это никогда не соорудить.

- Тебе и так придётся спать в одежде. Во сне тоже стоит быть малозаметным и готовым к бою.
Игнат засунул пистолет Лёхе в кобуру, а мощный нож в ножны. Ещё четыре обоймы распихал ему по карманам.
- Да... я тебе ещё так многого не сказал. Будет жаль, если не успею, пока есть заряд.

- А мыться? - хмыкнул Лешка. - Тоже в одежде, чтобы незаметно?
- Ну так говори быстрее, - посоветовал он. - А что в Земщине совсем-совсем электричества нет, нигде? Может быть, мы бы тебя тут зарядить могли бы как-то?

- Мыться можешь голым, пока я караулю, тут никуда не денешься. - разрешил робот. - Есть электричество, там где земцы поставили солнечные батареи или гидрогенераторы. Поэтому всё несколько лучше, чем могло бы быть. И всяко лучше, чем сейчас в опричнине.

Следом за Лёшей Игнат тоже облачился в маскировочную форму.

- Ну отлично! - обрадовался Алеша. - Значит нам надо найти эту солнечную батарею, и там мы сможем зарядить твою батарейку, да?

- Да. Найти любого типа электростанцию. Хоть солнечную, хоть гидро, хоть ветряную. Навалять хозяевам и зарядить меня. - кивнул Игнат. - Ну что? Едем в земщину, хозяин?

- Выходит, туда нам и надо, - согласился Лешка. - Если только у них эти станции тоже не накрылись все разом, так же, как и у нас ...

- Хорошее замечание. - с уважением в голосе ответил Игнат. - Но данных об этом у меня нет. Позади точно задница. Впереди некоторая надежда.

До вечера парни крутили педали. Теперь ехать было намного тяжелее: дорога здесь была не ровная и чистая, как в опричнине, а грунтовка без следов попыток как-то её облагородить. Скорее уж, не дорога, а накатанная тяжелыми машинами колея.
На закате хлынул ливень, и дорога превратилась в грязевое месиво, по которому ехать было невозможно. Да и Игнат высказался, что дальше по дороге опасно: тебя видят, а ты нет. Так или иначе, но пришлось идти дальше пешком. Припасённые роботом плащи неплохо спасали от воды сверху, но зато Лёха стал потеть ещё больше, становясь мокрым изнутри.

- А может лучше раздеться? - предложил Лешка жалобно. - Я могу грязью вымазаться, чтобы понезаметнее ... все лучше, чем мокрые тряпки на себе таскать.

- Ладно, - махнул рукой Игнат. - Ходи голым, если тебе так проще. Я засеку вероятную угрозу, скорее всего, раньше, чем нас увидят. Оставь только сандалии, чтобы ноги не порезать, тут тебе не девственные джунгли, можно и на стекло или металл острый наступить. И ремень с кобурой и ножнами, чтобы оружие не в руках держать постоянно.
Палатку ставить среди глубоких луж робот посчитал бессмысленным. На отдых расположились под ветвями мощного дерева.
- Как думаешь, велосипеды, может, стоит тут припрятать? Пока что от них больше возни, чем пользы. И это... ты на ветвях спать сможешь?

- Я же не русалка, - фыркнул Алеша, - чтобы на ветвях спать. Да и зачем это нужно? Если кто-то придет, все равно ты услышишь и разбудишь.

- Просто внизу сыро и грязно. - пояснил робот. - А так-то, от зверья и людей посторожить смогу.

- А так я сухой и чистый ... - съязвил Лешка, - надо веток набрать просто, навалить кучу, чтобы повыше было, а сверху листвы набросать и травы всякой - нормально будет ...

- Сырость с земли несёт холод, а ты пока тёплый.
Орудуя ножом, Игнат весьма шустро нарезал веток и соорудил для Лёхи под деревом "гнездо".

- Подумаешь, холод, - отмахнулся Лешка. - От холода никакого вреда для человеческого организма не бывает. Кроме обморожения, конечно.