Вкусные булочки
Владыка Тьмы Сообщений: 14777 профиль
Репутация: 47
|
Мальчишка перевел взгляд на Лил - настороженный, совершенно недоверчивый. Кажется, даже отодвинуться попытался. - Не бойся, Хааш. Здесь ВСЕ друзья, - обращаясь к молодому троллю, произнес Зан, успокаивающе взяв того за руку, - Эта мада может увидеть, что случилось. Так ты нам поможешь. Хорошо? Тот, сглотнув, медленно кивнул. И Лилиане удалось заглянуть...туда.
Она пряталась. Пряталась в тени одной из построек, не понимая, почему ее соплеменники словно как обезумели, все разом. Все поселение словно превратилось в одну огромную ритуальную площадку - все те, кого она знала, заходились в каком-то странном, незнакомом ей ритуальном безумии. Но не столько пугал ритуал, сколько его неправильность. Все должны были давно спать. И давно ушли спать! И она..он бы сам спал, если бы какое-то необъяснимое беспокойство не погнало его наружу. И сейчас он был свидетелем того, как его соплеменники, в полной тишине, без единого звука резали себя, орошая кровью землю, двигаясь словно в трансе, и шагая так бесшумно, что ему самому подумалось на мгновение, не оглох ли он. Но нет, не оглох. Ритуал, словно одно большое кольцо. И так же бесшумно ступающая среди его соплеменников фигура. Женская фигура с ритуальной маской на лице. Около кого-то из погруженных в ритуал троллей женщина останавливалась - и тролль оседал на землю, так же тихо, беззвучно, поддерживаемый этой страшной женщиной. Очень страшной. Он не видел ее лица, он не знал, кто она - но он ощущал, понимал, что выдай он себя - и ему не жить. А он мог быть незаметным. Умел. Его и в обычной жизни редко замечали, слишком слабого, слишком бестолкового, никакого, двух слов связать неспособного... Ещё несколько троллей осели на землю, и у него возникло нестерпимое чувство бежать. Делать ноги. Но накатившее на него оцепенение не давало и пальцем пошевелить. Видение прервалось, уступая место другому. Вот те тролли, что не осели безвольными мешками на землю, стоят на коленях, уронив головы на грудь, а все та же женщина выходит из одного из домов, а за ней медленно, неестественно перебирая ногами следует ещё одна фигура. Фигура, которую он безошибочно узнает - это дядя Неккара, пришедший в их Заводь накануне вечером. Тот, чьего прихода и бесконечных историй он всегда ждал с огромным нетерпением, и чьим умением без слов разговаривать с кем-либо через лягушек он немало восхищался. В груди болезненно заныло от этого зрелища, пробуждая старые воспоминания, которые он так старался забыть, и эти же воспоминания заставляют его...следить. Идти следом, несмотря на удушающий страх. Таиться. Прятаться. Сливаться с тенями. Быть таким же бесшумным, как те тролли, которые остались в его родном поселении, безвольными куклами, сотворившими что-то ужасное. Быть незаметным. Быть тенью. Тенью следовать за этой страшной женщиной, за ее то и дело останавливающейся, словно пытающейся бороться добычей, за теми мертвецами, что сопровождают их. Следить. И идти дальше и дальше от родных земель, пока лучи рассвета все сильнее озаряют землю... Снова смена видения. В этот раз - каменные руины и частично разрушенная пирамида. Он наблюдает здесь уже давно. Кажется, процессия из страшной женщины и ее мертвецов больше не двигается. Они остались здесь, скрылись в этой самой пирамиде, и он.. Он должен вернуться. Позвать на помощь. Хоть кого-то. Дать знать. Не струсить, как когда-то давно. Если рассчеты его верны, то быстрее и надёжнее будет добраться до Некрополя, а там... - Думаешь, на одного тихого не найдется ещё один более тихий? - прозвучал за его спиной мужской голос, посмеивающийся и вместе с тем до мурашек ледяной, - Ошибаешься, дитя. Видение снова моргнуло. Бег. Стремительный бег. Колотящееся в ушах сердце. Он моложе, он стремительнее, он сильнее. Он не может, нет, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА проиграть в этой гонке. Па'ку, Па'ку, Па'ку! Ветер в деревьях! Парящие крылья! Если бы твоя милость дала ему сил, оторваться от земли, улететь прочь... Он в какой-то момент и правда полетел - но не вверх, а навзничь, на землю, когда левую ногу пронзила волна невыносимой боли. Боли, которая вышвырнула Лил из видения, заставляя вторить чужому крику, заставляя тяжело дышать, и отзывалась теперь чужой болью уже в собственной здоровой конечности. - Тише тише... Не плачь, - донёсся до ее ушей успокаивающий шепот. Слишком свежее видение, слишком живая и настоящая боль, от которой непроизвольно сами потекли слезы из глаз, слишком...слишком много всего для мальчишки, на глазах которого происходило какое-то безумие - причем уже не в первый раз. - Тише... Удерживающее ее полуобъятье серого было уже совсем привычным. В этом всем, и в том, как шершавый палец осторожно стирал с ее лица бегущие по тому слезы, было в разы больше того домашнего, успокаивающе-братского, чем в так внешне похожем на брата Зене. Беспокойство, забота, плечо, которое не даст упасть... После этого дурного, неправильного видения это все казалось особенно нужным.
|