Большую часть этого во всех отношениях прекрасного дождливого дня Фредерика провела у окна. Прекрасного в первую очередь потому, что с самого утра она была предоставлена сама себе. И во вторую потому, что отец обещал вечером отвести её в конюшню. С детства она любила лошадей и очень хорошо помнила, как мама учила держаться её в седле. Воспоминания о маме больно кольнули девушку в районе груди. она так и не смогла выяснить, куда она делась. Когда Фредерику отправили на лечение к лучшему Английскому психиатру докторы Альберту Кофке, мама лично отвезла её в то страшное здание и первые два дня жила с ней. Потом она еще дважды навещала девушку, а потом отец сухо и как-то излишне официально заявил дочери, что мамы больше нет и ждать её не стоит. Фредерика на тот момент как раз исполнилось восемнадцать и она прекрасно понимала, что могут означать таки слова. Но, на конкретный вопрос, отец ответил очень уклончиво. Сказал только, что она пропала в последнем своём путешествии и больше ему самому ничего не известно. Еще он пообещал, что когда закончится лечение, то обязательно отведёт Рикки в ботанический сад, где как раз открылась выставка маминых картин. С тех пор прошло почти пять лет. Уже год, как закончилось лечение и Фредерика вернулась домой, но на выставку она так до сих пор и не попала.
Окно это уютно расположилось в северной башне загородного дома семейства Ллойд, к которому и принадлежала сама Фредерика. Поместье это её отец приобрёл совсем недавно, а потому девушке еще не успела посидеть на всех окнах и поглазеть на окрестности. Не то, чтобы картинки были такими уж красочными и завораживающими, но если сравнивать с видом из их дома в Лондоне. В общем, смотреть на пасущихся коней и завидовать их видимой свободе ей еще не надоело. Машинально дотронувшись рукой до алюминиевого ошейника - или до ошейника из алюментума, как называл его Альберт - девушка грустно вздохнула и постаралась отогнать от себя воспоминания о днях проведённых в психиатрической больнице. Она так и не смогла понять, почему её туда отправили. Простить смогла, но понять.. Сейчас она конечно понимала, что родителей очень испугали симптомы. Начинавшиеся как невинная детская шутка или как разгул детской же фантазии, болезнь вскоре перешла в такую плоскость, от которой у взрослых волосы почти буквально вставали дыбом. Чего только стоит тот разговор, когда Фредерика очень точно описала место, где бабушка спрятала шкатулку с драгоценностями. И, как ни странно, шкатулка действительно была там. На вопрос о том, откуда она знает - девочка честно ответила, что ей бабушка показала. Проблема в том, что бабушка умерла задолго до рождения Рикки. Были и другие подобные случаи, но в большинстве своём они успели стереться из памяти девушки или настолько покрыться туманом за время лечения, что сама Фредерика уже почти верила, что всё это ей только привиделось, а ту шкатулку она нашла случайно. Доктор Альберт оказался настолько "хорошим" специалистом, насколько и дорогим.
Устроившись на широком подоконнике, она достала шитье. На белом полотне вот-вот должны были вспорхнуть зимородки, но пока они еще были лишь туманными тонкими силуэтами. Для нее сегодняшний день был действительно особенным. Два месяца назад она проснулась утром и впервые почувствовала, что туман в голове наконец отступил. "Лечение" начало покидать ее в конце концов. Правда, через пару часов он вернулся снова, но на следующий день период ясности мысли стал явно больше. И как только Фредерика начала по-настоящему думать, она ужаснулась тому, в какой мрачный мир погружается ее жизнь. В первую очередь ее беспокоили отношения с отцом, если можно было назвать это отношениями. Она выписала из города мастеров и пришла в ужас о того, что мода за последние годы так изменилась, а мамы, которая помогла бы ей с нарядами, рядом больше не было. В этот раз мысль о том, что Фрида осталась одна, помимо укола боли придала ей и сил. Девушка заказала три новых платья, шляпки и прочую ерунду, не особенно задумываясь о деньгах. Их прислали вчера, но она пока не распаковывала коробки. Ее не очень волновали наряды, хотя она и надеялась получить определенное удовольствие от этих милых сердцу каждой девушки вещичек, но она надеялась дать понять отцу две вещи. Во-первых, что она нормальный здоровый человек, пусть даже сама она не очень-то в это верила, а во-вторых что он ей нужен. Эта мысль заставила ее глубоко вздохнуть и опустить глаза на шитье. Рукоделие сегодня ей не давалось и она отложила его. С трудом давалось все легкое, изящное и яркое. И движение тоже давалось с трудом. Фредерика повернулась к сидевшему на том же подоконнике Томасу и вопросительно кивнула. Томас некоторое время сидел неподвижно, а затем едва заметно кивнул в ответ. Очень ленивый и очень толстый кот. Он даже на подоконник сам забраться не может, зато замечательно умеет сидеть под подоконником и истошно мяукать. Тоже в некотором роде талант.
Еще минуты три они смотрели друг на друга, а затем одновременно повернулись в сторону улицы. Из этого окна замечательно просматривалась практически вся передняя часть поместья. Ворота, мощеная булыжником площадь перед ними, лабиринт из постриженных кустов и небольшой парк с низенькими кривыми деревцами и двумя беседками. Это всё вблизи и внутри ограды. За оградой же была видна дорога, которая проходила через многочисленные поля и пастбища и убегала за горизонт. Последние минут двадцать Рикки не столько смотрела на пасущихся коней, сколько разглядывала неторопливо ползущую по этой дороге чёрную точку. Как раз в тот момент, когда подоконные седоки посмотрели во двор, открылись ворота и в них вкатился новенький трёхколёсный автомобиль. В официальную продажу это чудо современных технологий должно поступить только через месяц, но у господина Ричарда Ллойда были столь обширные и столько крепкие связи, что ему этот автомобиль просто подарили. По крайней мере, так он сам об этом сказал. Ну, может подарил господину Бенсу пару бриллиантов со своих приисков. В любом случае, утром отец уехал на двуколке, а вернулся на этом громыхающем колёсами по булыжнику монстре. Возникло неприятное ощущение обмана ожиданий.. Как-будто она ждала, что отец гордо въедет во двор на вороном красавце, а он как-то куцо закатился..