Рассказ я прочитала, и он не то, чего я ждала от названия.
Вообще, он очень приятно написан. Серьёзно, как-то и образно, и иронично, вкупе с именем "Ансельм" здорово напоминает Гофмана, рискну предположить, что он и был одним из вдохновений.
Это, наверное, самый большой плюс, потому что я вот сейчас думаю про рассказ, и мне как будто особо нечего о нём сказать.
Ну то есть, я вижу, в чём здесь соль, и название... Ок, скажу ещё про название - оно мне всё равно не нравится, хоть я теперь и понимаю, почему оно такое и на что работает. Но блин, почему не "Счастливый конец"? Почему не "Вот и сказочке конец", не "Жили они долго и счастливо"? Мне кажется, эти варианты (или ещё какие-то) прекрасно выполнили бы ту же самую функцию, но при этом не сбивали с толку и не намекали, что всё это не по-настоящему, а просто сказочка, придуманная автором. И герои не настоящие, значит, и сопереживать им незачем.
Вообще мысль столкновения жутковатой и несправедливой, но сказки с сытым и условно счастливым, но обыденным бытом - это здорово. И вроде как это то же самое, что делает и Гофман, в конце того же "Крошки Цахеса", например, где волшебные существа в качестве дара невесте кастуют заклинания, чтобы бусы никогда не рвались и в день сушки белья не шёл дождь. Не уверена, что эта концовка тут органична - она буквально врывается в текст в нескольких последних предложениях. Блин, кстати, почему и Толстой, и автор этого текста считают, что располнеть для девушки - это плохо? Что это какой-то знак того, что юность и/или волшебство закончились? Почему не вспомнить тут в конце рассказа о том, что героиня была тонкой-звонкой потому, что её почти буквально морили голодом? В тексте не указано, чтобы ей перепадало что-то кроме овсянки на воде, а это явно не полноценный рацион.
И тут я подхожу к своей главной мысли. Знаете, к какой?
К такой, что есть опасный соблазн подумать, что для автора хорошим, правильным вариантом было бы, если бы девушка не спаслась.
Ведь конец, где кончились чудеса - он описан с иронией, что как бы намекает, что он нежелательный. Что это счастливый конец лишь с сарказмом. А что, лучше было бы, останься в тех краях волшебство, замешанное на том, что живого человека держат взаперти и мучают? Ну, ок, пускай, как говорит её дядюшка, мучают не слишком сильно. Ага, всего лишь называют именем собаки вместо собственного (!), кормят одной овсянкой и эмоционально манипулируют на уровне "дать любовь и надежду, а потом растоптать". Зато чудеса живы, ага. И девчонка не толстая, а худая и красивая, и глаза у неё ух какие! Ведь так гораздо лучше. Ага.
Короче, как ни крути, фигня какая-то. Противопоставления толком не получилось, или получилось, но не то, что заявлено в тексте. Такое себе.
Но написано хорошо, и это определённо рассказ, и автор прекрасно понимает, что делает, поэтому, разумеется, плюс в финал.
Мне просто не нравится как человеку.
И как толстой девчонке, которой хочется верить, что чудеса бывают не только через страдания, а ещё что в обыденной жизни, где рожают детей и держат трактиры, им так-то тоже есть место.
Добавлено через 2 мин. 5 с. Цитата(Натанариэль Лиат)
Зато чудеса живы, ага.
Кстати, напоминаю, что "чудеса", описанные в тексте - это один мужик, который в бешеных количествах чеканил себе свинцовые деньги и превращал в золотые. Есть ещё какие-то намёки на его большой проект, но ни слова о его сути.
Вот такие чудеса, конечно, стоят того, чтобы о них вздохнуть в конце - мол, ну всё, волшебство пропало из мира.
С ним-то гораздо лучше было, ага.
Добавлено через 4 мин. 11 с. А, и ещё чуть-чуть по форме:
Цитата
Слушательница была в полном восторге, как если бы внимала итальянской знаменитости.
А эта привязка к реальности точно тут нужна? Она ничего не даёт, а погружение в сказку как-то сбивает. Мне кажется, лучше было бы оставить чисто сказочный хронотоп, несколько абстрактный (в меру - эпоха-то и европейская атмосфера и так прекрасно считываются), зато открывающий простор для любой магии и прочего невероятного.
А ещё в середине текста запятые кое-где не на своих местах.