Пролог: Дорога в никуда, Курт

— Потому, что они твои братья. Да, такие вот у нас с тобой братья. И они рискуют своими жизнями за нас, так же как и мы рискуем своими ради них, ради всеобщего дела, ради нашей Великой Матери. Даже твоя смертная семья гораздо дальше от тебя, чем самый мерзкий на характер красный коготь, потому что они смертные или кинфолк, а он — гару. И выкинь из головы все эти мысли раз и навсегда. Навалять им по морде в священном поединке или остроумно опустить на муте — сколько угодно, но если ты хоть раз всерьёз задумаешься о том, чтобы уничтожить другого гару — иди и пусти себе серебряную пулю в лоб, — в голосе его звучало неприкрытое раздражение, смешенное с отвращением.
Прежде чем сказать что-либо ещё Девин сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Несколько минут тянулось напряжённое молчание.
— Скоро ты тоже начнёшь понимать волчий язык. Это был вой охоты, они загоняют оленя. Готовить его совсем не обязательно, сырое мясо тоже очень вкусно, правда есть его нужно в форме волка, так пережёвывать проще. А на счёт душа, то утром проснёшься, в волка перекинешься и до реки. Искупался, снова в волка и домой. И никакой горячей воды не нужно, да и мыла тоже. Как там говорится, естественная саморегуляция сальных желез, нормальная кислотность кожи и прочие прелести отсутствия цивилизации.

Зашибись. Если я сунусь через некую границу в этом лесочке, то они меня убьют. Даже без раздумий. И ничего им за это не будет. Вообще. Но они мои братья. И я не имею право даже думать их убить. Знаете, куда я их имел? Знаете, на чём я их вертел? Тьфу! Какие-то моральные уроды мне должны быть ближе семьи? Не, ребята, идите в пень. Я здесь отсижу свои пол года или год, а потом вернусь домой, и думать про вас, таких красивых, забуду. Ну, правда, вот только приехал, а уже спрашиваю, как терпят этих, почему не убили тех. Сами разбирайтесь в своём дерьме. Вы все мне чужды, и Фурии, и Когти, и Фианна. Вернусь к папе с мамой, которые стоят больше, чем все ваши септы, каэрны, племена со старейшинами и клиатами. А вы тут купайтесь в речках, жрите сырое мясо, передавайте привет Змею и Пауку. Однако, пока в гостях, заткнулся и не чирикаю больше. Мне от вас нужно умение контролировать превращения. И всё.

Злой и обиженный словами Девина Васька дальше топал молча, вопросов не задавал, мнений не высказывал.

Дорога, которой вёл Девин, петляла между деревьями и густым кустарником, выныривала на берег реки, снова пряталась в лесу, подходила к предгорьям. Парень показал ещё два каэрна также обнесённых символами, один из которых, по словам проводника, принадлежал чёрным фуриям, а другой — Вендиго.
Оставшаяся часть пути проходила почти в полном молчании.
Вокруг кипела бурная жизнь, множество птиц скакали по веткам, переговаривались, пели. В кустах шуршали мелкие грызуны, занимались своими делами, периодически выскакивая на тропинку, воровато оглядываясь, и снова юркая куда-то в густую траву. Старые деревья, со стволами по несколько человеческих обхватов, шелестели золотыми кронами, словно рассказывая ветру древние легенды о тех временах, когда они были всего лишь крошечными семенами. Густой аромат мокрой земли мешался с пьяными запахами прелых листьев, прохладными брызгами холодной речной воды и едва различимым терпким дымом костра.
Ничего не напоминало здесь о том, что где-то, всего в нескольких десятках километров, шумел город, а по хайвею бежали машины. Здесь была дикая, нетронутая природа, чистая, словно в первый день создания. Лес нежно обнимал и успокаивал, словно объятия матери, наполнял энергией, силой, дарил крылья. Хотелось чего-то такого, особенного, бежать без оглядки, раскинув руки, кричать во всю мощь, доставая смехом до низких облаков, спеленавших по-осеннему больное небо, дышать полной грудью и жить. Жить!

Угу. Туда не ходить и туда не ходить. Там убьют, а там оторвут яйца. Да не больно-то и нужно, сами делите свои сраные каэрны. Год как-нибудь, а там и домой.

Природа тут сохранилась хорошо, и это радовало. Хоть что-то хорошее в этом месте, населённом придурошными оборотнями. Можно будет сюда приходить, когда станет совсем тоскливо.
И так вдруг легко и приятно стало Ваське, что он и забыл обижаться на Девина. А что с него взять, духопоклонника? Это как Свидетели Иеговы, мозги набекрень, но если не сильно слушать ту чушь, что они несут, очень даже милые люди. Пока есть время на этой экскурсии, надо пользоваться и наслаждаться. Ведь потом не дадут так просто гулять, наверное. Не для этого на пол года забирают так резко.
Наверное, круто будет превратиться в волка и уже волком тут побегать, побеситься. Волком же всё по-другому чувствуется. Интересно, а другие тут есть такие же ученики? Компанией куда веселее. Хотя... сколько из них вменяемы? Вот Девин тот же, вроде бы, казался нормальным, а тут на тебе... пулю серебряную в лоб.

Впрочем, нарушать молчание первым, не смотря на всю благодать, щенок не собирался. Это как признать свою неправоту. Глупо, конечно, но иногда хочется быть принципиальным.

Кажется, что Девин не особо обращал внимание на молчание своего спутника, оно его вообще не напрягало. Это было непривычно, идти в тишине с незнакомым человеком по лесу, но здесь это казалось не просто уместным, это казалось естественным, словно все слова вдруг стали не нужны. Это было неправильно, неестественно, да попросту глупо, что вот с этим заносчивым парнем, у которого в голове какие-то совершенно ненормальные идеи, можно было так по-братски молчать и не чувствовать себя неловко.
Прогулка оказалась долгой и, честно говоря, несколько утомительной. Ноги с непривычки гудели, хотелось развалиться прямо на траве и хотелось чем-нибудь перекусить. Но никаких столовых и кафе здесь явно не наблюдалось, а потому мысль об увесистом свёртке с маминой кухни приятно грела душу и дразнила желудок.
Вернувшись на поляну, Девин протянул руку Курту. Судя по его спокойной полуулыбке, его прогулка совсем не утомила, а размолвку он явно не принял всерьёз.
— Рад был с тобой познакомиться, Курт. Я показал тебе септ и, надеюсь, тебе у нас понравится. Если вдруг что, то всегда можешь рассчитывать на мою помощь. А сейчас тебе стоит вернуться к старейшине. Думаю, что он уже нашёл тебе наставника.

Однажды, когда у отца собрались его приятели, один из них, очень важный вице-президент по каким-то там вопросам, слегка опьянев, приобнял отца и сказал примерно следующее: "Не завидуй мне. Да, денег много, да, связи и уважение, но если бы ты только знал, каким пидорасам мне приходится улыбаться и жать руку каждый день. И не просто улыбаться и жать руку, а выполнять их не совсем адекватные распоряжения. Оно того не стоит, вот только назад уже нет дороги". Похоже, тут тоже придётся иметь дело не с самыми приятными людьми и терпеть. Одеть намордник и радоваться. А этот Девин даже не говнюк ни разу. Скорее уж, просто милый псих, слега спятивший от общения со своими духами. В конце концов, от войны с ним пользы ровно ноль, одни неприятности будут. А так... если не наступать ему на любимую мозоль, то можно даже приятельствовать. Возможно, из местных он окажется самым адекватным.
- Взаимно, Девин. - здесь Васька не лукавил, пожимая клиату руку, даже с учётом неприятного инцидента, в целом знакомство он расценил как приятное и полезное, - Спасибо.
Была мысль пригласить нового знакомого на уничтожение домашней еды, но пожалуй, стоило прислушаться к рекомендации, отложить всё и идти к старейшине. Начальство долго ждать не любит.

Без лишней спешки, наслаждаясь последними минутами в этом чудном месте, щенок отправился назад, к Блуждающему Дождю и рюкзаку.

Хмурый туманный день постепенно клонился к вечеру. Септ оживал, и если до этого момента казался вымершим, то сейчас между домами можно было увидеть и волков, спокойно занимающихся своими делами, и мужчин, многие из которых были украшены шрамами, и женщин, хлопочущих по хозяйству, и, даже, детей разных возрастов, от грудничков, висящих на мамках, до подростков, шумно гоняющихся друг за другом в салки.
Блуждающий Дождь всё так же сидел у входа в круглое приземистое строение, которое, как теперь знал Курт, было одним из домов, где жили оборотни племени Уктена. А вместо волков рядом с ним стоял высокий жилистый мужчина лет тридцати — тридцати двух. Черноволосый и светлокожий, с пронзительным взглядом карих глаз, он был одет в кожаные штаны, в каких часто щеголяют металлисты, тёмно-серую блузу со шнуровкой и широкими манжетами, и в чёрную пушистую меховую безрукавку. Через всю левую щёку, от переносицы до острой скулы, шёл заметный шрам, делавший и без того жёсткое лицо ещё более суровым.

У них тут маскарад или этнографический музей? Или это косплей своего рода?
Кстати, а кто эти дети? Ну, взрослые понятно - оборотни. Папа после превращения сказал, что он, Васька, слишком рано вырос. То есть, четырнадцать лет - это мало, а обычно позже получается. Можно предположить, что четырнадцать не рекорд, и бывает ещё и в тринадцать или даже в двенадцать. То есть, дети, которые младше двенадцати - не факт, что оборотни, они могут быть и кинфолками. Получается, что тут не только оборотни. Интересно, а взрослые кинфолки тут есть? А ещё... учебный год же идёт, почему кинфолки не в школе? Или тут своя школа? Но, вообще, хорошо, что есть ровесники, не так тоскливо будет, наверное. Думал уже, что придётся, быть может, одним Девином ограничиться.
Не понятно, как тут у них начальству докладываются.

- Септ мне показали, сэр. - сообщил Васька, приблизившись к старейшине.
Попробовал угадать племя мужика, но понял, что такая задача не по зубам.

Индеец медленно выпустил изо рта небольшую струйку дыма. Казалось, что что-то незаметно изменилось в нём и окружающем пространстве, потому как теперь он не выглядел столь добродушно-спокойным. Теперь перед Василием сидел суровый могущественный шаман, окружённый некой потусторонней аурой, словно овеваемый движениями невидимых человеческому глазу духов. Но ни в его движениях, ни в выражении лица не изменилось ровным счётом ничего, разве что прибавилось пепла в небольшой глиняной миске, куда, видимо, вытряхивалась трубка.
Мужчина, стоящий рядом, пристально рассматривал Курта. В нём чувствовалась скрытая угроза, хотелось отодвинуться подальше и не встречаться с ним взглядом.
— Хорошо, — индеец кивнул, — Я говорил с Сирилом и он согласен стать твоим наставником. Он мудрый знающий гару и я доверяю ему.

Похоже, местный антураж даёт о себе знать. Уже и шаманы мерещатся. А может, этот Блуждающий Дождь и взаправду шаман? Дунул своей травки, и вставило ему так, что даже окружающим он кажется чем-то не от мира сего.
- Очень приятно, мистер Сирил. Спасибо. - всё же, Курт заглянул в лицо "мудрого гару".
А что ещё сказать? "Он мне не нравится?". Может, так и надо. Может, наставник реально должен быть суровым мужиком, чтобы щенки не распускались. Да и кто тут будет мнение васькино выслушивать? Вася тут никто и звать никак.

Мужчина едва заметно усмехнулся лишь уголками рта. Было в этой усмешке нечто не предвещавшее ничего хорошего.
— Бери свои вещи, и пойдём. Покажу тебе твой новый дом, — голос новоиспечённого наставника оказался хриплым и резким, чем-то неуловимо напоминающий толи карканье ворона, толи дальний раскат грома. Это особенно резануло по ушам после приятного музыкального голоса Девина. Кроме этого в его речи слышался едва заметный, но очень знакомый славянский акцент, хотя и не было уверенности в том, что этот акцент именно русский.
Не дожидаясь, пока Курт оденет свой рюкзак, мужчина развернулся и зашагал прочь от круглого дома, в сторону одного из коттеджей.
— И я тебе не мистер и не сэр, оставь это для города. Хочешь привлечь моё внимание, зови по имени или наставником, — он заговорил не оборачиваясь, но только лишь тогда, когда Курт догнал его.

Небось, собирается начать с выбивания разгильдяйства, раз так усмехается. И будет это тяжко. Для Васьки, конечно же. А как звать, для Васьки это не принципиально. По имени - значит, по имени. Непривычно, конечно, но потом как-нибудь станет нормой.
"Твой новый дом" - звучит достаточно обнадёживающе. Ну, в плане того, что этим домом станет коттедж, а не... вот та холупа для Уткена. Конечно, могут поселить куда-нибудь в подвал или под лестницу. Но щенок готов был пережить и такое. А если там можно будет подзаряжать ноут, вообще шикарно. Что там ещё говорил Девин? Тёплый душ и плита? Тоже неплохо, если разрешат пользоваться.
- Понял. - отозвался догнавший наставника мальчишка.

Он шёл быстро, не особо оглядываясь по сторонам, в результате чего дорога до дверей заняла совсем немного времени. Это оказался небольшой двухэтажный коттедж, из тех, где второй этаж уютно прячется под высокой двускатной крышей. Мужчина привычно поднялся на крыльцо и открыл массивную тяжёлую дверь. Видимо, здесь не особо была распространена традиция запирать на ключ, хотя замок наличествовал.
Как только дверь закрылась за Василием, его буквально оглушила тишина, как бывает только в домах, сложенных полностью из прочных цельных материалов. Так было у бабки по материнской линии, в деревне, в старом, почти столетнем доме, сложенном из толстенных брёвен ещё при царях. Видимо, дом, и правда, был сделан из настоящего камня, что только подтверждалось шероховатой серой поверхностью внутренних стен, над резными деревянными панелями. Несколько гобеленов, украшавших холл, металлические кованые бра и запах камина создавали яркое впечатление европейского средневекового замка, а не американского пригородного коттеджа.
— Жди здесь, — мужчина махнул рукой в сторону гостиной, а сам поднялся по лестнице на второй этаж.
Вскоре там раздался стук и донёсся разговор Сирила и другого мужчины, судя по более мягкому голосу, достаточно молодого, на каком-то славянском языке, но не на русском.
Через несколько минут со второго этажа спустились двое, наставник и парень лет двадцати в чёрных джинсах и простой тёмно-синей рубашке. Он был черноволос, но, в отличие от Сирила, у которого были волосы средней длины и находились в лёгком беспорядке, его длинные, почти как у женщины, волосы были аккуратно расчёсаны и волной спускались по плечам. Но в остальном, телосложением, светлой кожей, пронзительными карими глазами и острыми чертами лица он неуловимо был похож на Сирила.
— Здравствуй, — парень обладал тем же едва заметным акцентом, — моё имя Земовит.

- Здравствуйте. - ответил Васька. - А меня звать Курт.
Спрашивать вот так сразу, из какого они народа, эти Сирил и Земовит, парень постеснялся.

Здание внушало уважение. Ребята жили не бедно, надо сказать. Конечно, отцовский дом куда как круче, но тут, похоже, стоял скорее вопрос стиля, чем функциональности. В общем, логичное продолжение того этнографического музея, что был на улице. Вот только Земовит выбивался из всего этого своей современной нормальной одеждой. Да, имена у них тоже, того. Чем-то доисторическим отдают.
Интересно, сколько их в этом доме живёт? И почему их племя так называется. Надо было у Девина спросить. А пока, как завещал профессор Преображенский, Васька молчал и слушал, слушал и молчал. А ещё присматривался к тем, с кем придётся быть рядом ближайшие месяцы.

— Очень приятно, — парень улыбнулся, — надеюсь, что тебе у нас будет спокойно.
— Пойдём, — мужчина сделал знак идти за собой, — покажу тебе твою комнату.
На втором этаже был небольшой холл, где стояла софа, пара кресел и небольшой столик. Из холла вели три двери. Подойдя к одной из них, Сирил открыл её ключом и пригласил Курта войти.
Это была достаточно большая комната, в которой стояла простая полуторная кровать с прикроватной тумбой, большой рабочий стол, массивный стул и платяной шкаф. Здесь явно никто не жил, но порядок исправно поддерживался.
Мужчина подошёл к шкафу и открыл дверцу.
— Здесь подушка, одеяло и бельё. Ванная внизу, вода на кухне, чашки там же. Если что-то нужно — спрашивай. Полчаса тебе на обжиться, потом жду тебя внизу.
Оставив ключ на столе, Сирил вышел и прикрыл за собой дверь.

Спокойно? Почему именно это слово? Чёрт, они пугают такими высказываниями.
- Спасибо. - поблагодарил пацан, пока хозяин ещё не ушел.

Это было круто. Для гостевой комнаты, конечно. Дома, ясен пень, лучше, но тут Васька рассчитывал, откровенно, на меньшее, а после слов Девина, так и вовсе на полную дикость и антисанитарию. Но, с другой стороны, чем больше тебе дают, тем более ты обязан. Это напрягает. Особенно в купе с недавней улыбкой Сирила.

Ключ перекочевал на связку собственных ключей Василия, на наручных часах был выставлен будильник, чтобы не прозевать время. Разбирать рюкзак полностью парень не стал, вытащил только еду и планшетку. Остальное пока не требовалось и могло спокойно храниться и в рюкзаке. Слегка перекусив домашними запасами, Васька прилёг передохнуть после езды и прогулки на кровать. Сначала хотел почитать с планшетника, но потом просто прикрыл глаза.

Через двадцать пять минут после ухода наставника запиликал будильник. Вася поправил одежду, поправил покрывала, поставил планшетник заряжаться и отправился вниз. Но не сразу к Сирилу, а сначала глянуть санузел, про который тот говорил.
Свою комнату щенок запер. Не потому, что опасался за вещи, а из соображений того, что если ключи дали, то значит, так положено.

Самой необычной деталью обстановки было большое зеркало в полный рост, которое находилось с обратной стороны двери. Оно единственное не вписывалось в общую «средневеково-замковую» обстановку.
Ванная комната оказалась совсем небольшой. Душевая кабинка, раковина, шкафчик с полотенцами, унитаз. Серо-голубая плитка покрывала пол и стены, большое зеркало с подсветкой. Словно и не глухой лес был вокруг.

Мило. А то уже думал, что в лесу и лопухом подтираться. Или тоже в волка превращаться для этого дела?

Закончив на этом изучение дома, Василий направился в гостиную, ждать наставника.

В гостиной было очень уютно. Тепло тихо потрескивающего камина разливалось по комнате, вместе с запахом миндаля и корицы. За массивным резным столом сидел Сирил и что-то писал в толстом ежедневнике. Его меховая безрукавка висела на высокой резной спинке тяжёлого стула.
Оторвавшись от своего занятия, мужчина мельком глянул на высокие напольные часы с маятником, мирно тикающие в углу, и сразу перевёл взгляд на Курта.
— Садись, — он указал на место напротив себя, на другой стороне стола, — рассказывай. Как тебя зовут, сколько тебе лет, откуда родом ты, твои родители, твои деды-прадеды. Чем ты занимаешься, какие у тебя хобби. И всё что сочтёшь нужным добавить.

Все, что вы скажете, будет использовано против вас. Как-то так. И, таки да, этот господин, похоже, любит пунктуальность. Будильник был выставлен не зря. И, вообще, эта вся аристократичность Ваську напрягала.
- Спасибо, - мальчишка занял предложенное место и начал отвечать. - Курт Вальдбург, четырнадцать лет, родом из Ленинграда. Отец родом из Эстонии, мама родилась в Ленинграде. Дед по отцу из Эстонии, бабушка по отцу из Ленинградской области. Дед по маме из Тамбовской области, бабушка по маме из Ленинграда. Про прадедов мало знаю. Один них точно из Эстонии. Второй по отцу из Пруссии, вроде бы. По маме один прадед из Тамбовской области, второй из Архангельской.
О прабабках Васька ничего не знал, только на фотках видел, в живых не застал, к сожалению. Да и какая этому Сирилу разница, откуда родом предки?
- Сейчас учусь в школе. Раньше занимался стрельбой и рукопашным боем, но не долго. Сейчас увлекаюсь компьютерами и сетями. Это, пожалуй, единственное постоянное хобби, на остальное не остается толком времени.
Про взломы Васька умолчал. Это таки статья. Добавил только про прадеда:
- Прадед, который барон фон Вальдбург, был оборотнем, Гуляющим по Стеклу. Но про него мне не рассказывали. Знаю только, что он был железнодорожный чин.

Мужчина очень внимательно слушал, делая пометки в своём ежедневнике. Писал он на латинице с диакритическими знаками. Несколько секунд Сирил внимательно разглядывал Курта, словно желая увидеть что-то особенное.
— Хорошо. Теперь расскажи мне о своём первом превращении. Когда это было, как, что спровоцировало. Что ты успел натворить.

Ваське даже интересно стало, относится писанина к нему или нет.
- Это было вчера. Я возвращался домой через пустырь, где собачники выгуливают своё зверьё. Их там немного было, но у одной девушки бульдог вырвался и кусил меня. Дальше я не помню, но пришел в себя уже превратившимся с половинками собаки в лапах. В общем, никого не убил, ничего не сломал, только напугал народ.
Своего отношения к собачникам и собакам парнишка решил не высказывать. Мало ли. Тем более, что и не просили.

— Оперативно гласволкеры работают, — он усмехнулся и отложил ручку, — это им плюс. Они хорошо умеют быть людьми и жить по их законам, но уже давно разучились быть волками. Радует, что они осознали эту проблему.
Где-то за стенами дома, пробиваясь сквозь камень, раздался вой, подхваченный десятком голосов.
— Человеком ты быть уже умеешь, а мне поручили сделать из тебя волка, прочно стоящего на четырёх лапах и с гордостью носящего свою шкуру. Сегодня у меня ещё есть дела, а завтра мы приступим, утром, в шесть. Септ, как я понял, тебе уже показали, так что не потеряешься. Сейчас можешь быть свободен.
Он снова вернулся к своему ежедневнику.

Обещание сделать волка из Васьки отдавало почему-то совсем не романтикой. Конечно, здорово побегать на четырех лапах, повыть на луну, но пацан опасался, что ждет его суровая муштра, адская физподготовка и радость в виде сырого мяса. Но что поделаешь? Хочешь быть страшным оборотнем - учись и тренируйся. Да тут и не спросят, хочешь или нет.

В шесть утра к наставнику. Вот чего ему не спится? А раз так, Васька поставил будильник на пять, чтобы с запасом. То есть, лечь надо в девять. А в дом вернуться в восемь. На восемь вечера тоже был выставлен будильник. Между поиграть, почитать, попрограммировать и погулять щенок выбрал последнее. Уж очень ему понравилось там, куда водил клиат. Главное - не ходить к фашистам и феминисткам. А еще можно будет глянуть на добычу, наверное, оттого и выли, что загрызли кого-то.

Наметив приблизительные цели прогулки, Вася покинул коттедж.

Как только дверь отворилась, на Курта накатила волна звуков, едва ли не сбивающая с ног. Это был шум оживлённого поселения, перемешанный со звуками живого леса. Среди людей совершенно спокойно чувствовали себя волки. На первый взгляд казалось, что это большие сильные псы, но стоило приглядеться, и никакими силами невозможно было заставить себя назвать этих гордых диких животных домашними.
У каменных домов, в которых, по словам Девина, жили фиана, наблюдалось особое оживление и оттуда ощутимо тянуло запахом свежей крови. По возгласам можно было понять, что мужчины вернулись с охоты, принеся богатую добычу, большого оленя. Странно было слышать столько радости, смешанной с тонким ароматом смерти.
Уже знакомая тропинка уводила вглубь леса. Мягкое спокойствие, разливающееся в воздухе, нежно обволакивало сознание, наполняя тихой радостью. Словно желая дополнить и без того умиротворяющее состояние, из-за серой пелены облаков выглянуло закатное солнце, утопив алые листья в золотом сиянии.
Река тихо шелестела камнями на дне русла, деловито журча между густо поросших кустами берегов.
Время текло медленно, словно густой мёд, стирая границы пространства и уже не верилось, что где-то за пределами видимости есть что-то кроме бескрайнего леса. Существовало только здесь, но это «здесь» не существовало в рамках привычного мира. Серое утро этого дня, встреченное в доме родителей, казалось странным сном, но именно оттуда начался путь в это нигде, затерянное во времени и пространстве.
Постепенно золото сменилось густой кровью умирающего дня.
Внезапно резкий звонок мобильного ворвался в пространство, нарушив, осквернив тишину и покой этого места. Было восемь вечера.
Септ гудел, словно потревоженный улей. Казалось, что жизнь здесь начиналась с вечера и до глубокой ночи спать не ложились ни взрослые, ни дети. Где-то звучала живая музыка, где-то слышалось пение на незнакомом, но красивом языке, со всех сторон доносился запах готовящейся пищи.
Но за дверью коттеджа лордов вновь ждала тишина. Не яркая и сладкая, как тишина на берегу реки, между каэрнами, но уютная и очень спокойная.

Определённо, Курт не был охотником. Он не понимал радости от убийства тех, кто тебе не вредит. Когда убивают грызунов или хищников, мешающих сельскому хозяйству это понятно. Когда убивают кого-нибудь вроде этого оленя, тоже понятно, если нечего есть. Тогда всё честно: или выживает он, или выживаешь ты. А ради развлечения нести смерть - это как-то не очень хорошо. Кошки, конечно, развлекаются, убивая то, что потом не станут есть. Но у кошки на то есть веская причина: кто не тренируется, не поддерживает себя в форме, тот имеет больше шансов погибнуть. Может, оборотни тоже так тренируются? Хотя, какие шансы у оленя против оборотня? От волков-то уйти не слишком просто, а уж оборотень, факт, на порядок или два опаснее.
Но чему тут удивляться? Фашисты им братья, феминистки им сёстры, а мыться в волчьей шкуре в холодной воде. Ну, живут своими порядками - и пусть живут. Главное продержаться тут, пока обучение не закончится.

На обратному пути захотелось посмотреть поближе на жизнь септа, послушать местные песни. Да, происходящее здесь несколько пугало и отталкивало, но в то же время было и что-то притягательное одновременно. А ещё банальное любопытство толкало на то, чтобы изучить это место и этих... оборотней получше. Но учёба важнее. Надо лечь вовремя, чтобы выспаться. И всё, что щенок себе позволил, это удлинить путь к дому и сбавить скорость.

Утро следующего дня