Пролог: Объятия туманов, Искры-в-Хвосте

Промозглый осенний вечер полнился клубящимся туманом, ползущим от берегов большого озера. Под ногами шуршали яркие листья, пахло мокрой уставшей землёй и грибами. В воздухе звенела шумная утиная перепалка. Вершины гор окрасило кровью умирающего солнца, а с другой стороны медленно проступала восходящая луна.
После сна в животе слегка урчало, но где-то вдали сладко пахло пережёванной травой и пронзительным заячьим мускусом, предвещая погоню и достойное сытное вознаграждение.

Молодая волчица с удовольствием вдохнула лесной воздух поглубже. Ей нравились эти запахи, такие родные, дарящие ощущение безмятежности. Ей нравилось пугать зайчат, но сама она их не убивала. Как правило, они не выглядели очень уж сытными, да и вообще за ними особо не погоняешься. Засядут в траву и, знай себе, сидят, дрожат. Взрослые зайцы совсем другое дело, эти будут улепетывать что есть сил, будут прыгать по кривой, стараясь обхитрить преследователя. Вот это настоящая охота. А Искры-в-Хвосте любила размять лапы после сна.
Хотя рыжая волчица была очень умным животным, ее звериная логика была проста - сильный запах зайца означает добычу. А значит пора приступать. Итак, хорошенько принюхавшись Искры-в-Хвосте стала присматриваться не шевелится ли где поблизости трава или кусты. Ведь возможно заяц рядом, а может она не единственный охотник на опушке.

В дальних кустах деловито копошилась мышь, с ветки на ветку соседнего дерева перескакивала беспокойная синица, больше никого рядом не было. В мягкой влажной земле вилась свежая цепочка овальных заячьих следов, и, судя по запаху, он был здесь совсем недавно. Только к звериному примешивался лёгкий незнакомый запах, мгновенно вызвавший в памяти рассказ матери о людях, странных двуногих животных без крыльев, которых нужно избегать. Но запах был довольно старым, человек проходил здесь несколько дней назад.

Очевидных соперников в охоте за зайцем не наблюдалось. Мышь и синица - менее привлекательные трофеи. А незнакомый запах, который почти выветрился... Интересно было бы понаблюдать за его хозяином, но это может немного подождать. Искать приключения всегда приятнее сытым и бодрым.
Негромко рыкнув на мышь, в попытке спугнуть ее, Искры-в-Хвосте настроилась на поиск зайца, который, по ее мнению, не должен был далеко уйти. Слегка пригнувшись, она легкой быстрой поступью принялась искать беглеца, опираясь на обоняние и зрение.

Сделав несколько тихих прыжков, волчица оказалась на небольшой полянке, где у зарослей дикой моркови деловито пыхтел упитанный серый заяц, выкапывая небольшие рыжие корешки и с удовольствием похрустывая ими. Ветерок был со стороны озера и длинноухий явно не замечал притаившейся в кустах угрозы, готовой стрелой ринуться на него. Было время приготовиться к прыжку, но под лапу не вовремя подвернулся сухой листок и предательски зашелестел. Косой замер и запрял ушами, готовый в любое мгновение сорваться и припуститься в чащу. Он пытался понять, действительно ли здесь кто-то есть или это было всего лишь ветер. Ждать больше было нельзя.

Искры-в-Хвосте прижалась пониже, затаив дыхание. Она была готова прыжком преодолеть расстояние до зайца и даже пуститься в погоню за ним. Но ей все же хотелось настигнуть его внезапно.
Выжидая примерно полминуты, рыжая старалась поймать момент когда косой чуть успокоится, решив, что его тревоги пусты. Волчица выгнула спинку. Словно пружины ее ноги распрямились от сильного толчка. Ей надо было напрыгнуть на зайца сверху, придавить его к земле. А если он все-таки ухитрится бежать, она была готова настигать его прыжком за прыжком, впиться клыками в шею, и, наконец, вознаградить себя за ловкость.

Беспечный заяц ещё некоторое время поводил носом, пытаясь найти источник напугавшего его шороха, но, видимо, удовлетворившись каким-то более мирным объяснением, чем волк, сидящий в кустах, вернулся к уничтожению плантации дикой морковки.
На секунду припав к земле, волчица прыгнула, сильное молодое тело легко взвилось в воздух по широкой дуге.
Манёвр почти удался, только в последнее мгновение косой каким-то чудом вывернулся из-под оглушающего удара сильных волчьих лап, и во весь дух понёсся в чащу, окрылённый страхом и желанием жить. Но молодая волчица не уступала в проворности, и лишь несколько прыжков отделяло её от победы и сытного ужина.
Так казалось.
Прозвучал внезапный металлический щелчок, и заднюю лапу пронзила резкая острая боль. В голове всё смешалось, земля внезапно рванулась прочь, из груди вырвался дикий рык, и всё потонуло в алом мареве.

Спустя несколько мгновений, немного придя в себя, Искры-в-Хвосте осознала себя сидящей на земле. Передние лапы изменились, стали длиннее и в несколько раз толще, изменилась форма, а пальцы венчали длинные острые когти. Опавшие листья казались гораздо дальше, чем обычно. Всё как-то странно изменилась и только высоко в небе так же светила полная круглая луна, заливая всё густым серебряным светом.

Чьи-то неживые сомкнувшиеся челюсти заставили встать дыбом шерсть молодой волчицы. Обида смешалась со страхом неизвестности. За свою недолгую жизнь она уже знала о существовании ловушек и манков, но прежде была осторожна и избегала попадания в силки. Однако в этот раз ее расслабленный настрой сыграл с ней злую шутку. И этот урок она усвоит навсегда.
Когда сознание начало проясняться, мозг волка начал болеть от напряжения. Она чувствовала под собой твердь, а угол ее обзора изменился. Обычно такое сочетания становилось возможными, если забраться куда-то повыше - на валун или гору. Но Искры-в-Хвосте никуда не забиралась, он прыгала в траву, а потом что-то вонзило в нее свои холодные острые зубы. Она отчаянно взвыла, потом заскулила, жалобно и протяжно. Волчица не понимала, что с ней произошло.
Ей стало интересно, может ли она идти. Привычно опершись на ноги, хищница застыла в оцепенении. Эти странные чужие когтистые лапы принадлежали ей. На самом деле она не запрыгнула на валун - она стала больше. Искры-в-Хвосте объял ужас. Ее голосовые связки вновь заработали, воспроизводя скулящие звуки, которые переросли в печальный вой. После, волчица опустила голову. Продолжая обреченно скулить, она попыталась осмотреть себя, чтобы все-таки найти выход из сложившейся ситуации.

Волчица выла и не узнавала собственный голос, это даже на волчий вой было не особо похоже, грубоватый, с какими-то совершенно чужими нотками, слишком низкий и злой. Это не было её голосом и одновременно это вырывалось из её собственной груди.
Встать на четыре лапы не представляло труда, задняя нога, которая ещё мгновение назад была прочно зажата в стальных челюстях, была совершенно невредимой, если так можно было назвать изменившееся до неузнаваемости тело. А то, что некогда было браконьерским капканом, теперь напоминало смятый сухой листок, тускло поблёскивающий в траве свежими царапинами и изломами.
Но, несмотря на то, что двигаться было легко и просто, всё-таки было не очень удобно опираться на изменившиеся передние лапы. Когти царапали землю, оставляя глубокие царапины, а подушечки оказались гораздо чувствительнее и ими ощущались все небольшие камушки, веточки и даже травинки. Подобное предвещало очень серьёзные проблемы с ходьбой, не говоря уже о беге. Ко всему прочему, шея жутко затекала, и голову всё время хотелось опустить носом в землю.
Повертевшись вокруг себя, волчица не смогла найти никакого утешения или выходя из сложившейся ситуации. Тело изменилось до неузнаваемости, выросло раза в четыре, а то и больше, не говоря о том, что красивое прежде, теперь оно даже не особо походило на волка.

Поняв, что она совершенно не понимает, что с ней произошло, волчица стала хватать пастью воздух. Ее начинала захватывать паника. Сердце бешено колотилось.
Что делать в такой ситуации? Что она обычно делала, сталкиваясь с пугающей неизвестностью? Кто помогал ей справиться с ужасами, спрятанными в лесу? Мама. Надо скорее бежать к матери. Не получится бежать, значит надо ползти. Только для начала надо кое-в-чем убедиться...
Искры-в-Хвосте попыталась идти на четвереньках. Было неприятно ступать передними лапами, да и задние имели непривычное строение. Преодолев таким образом расстояние в пару метров, волчица стала тереться о кусты и траву. Затем чуть отстранившись, она стала принюхиваться, стараясь понять, какой запах теперь от нее исходит. Ведь если мать не признает ее в этом облике, ей придется несладко. Какие могут быть шутки с волчицей, в одиночку вырастившей потомство из пяти щенков?!

Кусты жалобно трещали, обломанные веточки застревали в густом мехе, на земле оставались впечатляющие следы. Казалось, что весь новый облик был идеален для разрушений.
Но одному можно было радоваться, запах был родным и привычным собственным запахом, а это значило, что, несмотря на странную и пугающую перемену облика, она осталась собой, и родные узнают в этом медведике свою дочь и сестру.

Собственный родной запах ласкал нюх, как никогда прежде. Она осталась собой, а эту болезнь наверняка можно вылечить! И мама, любимая мудрая мама, наверняка знает как!
Немного успокоившись, предвкушая встречу с семьей, Искры-в-Хвосте попыталась понять, каким образом передвигаться быстрее всего. Она пыталась ползти, идти на четвереньках, бежать на четвереньках и даже попыталась двигаться своеобразным галопом (как например, перемещаются гориллы, хотя о существовании таких животных волчица знать не знала).
В какой-то момент Искры-в-Хвосте попробовала встать только на задние конечности – из положения на четвереньках, она распрямила задние лапы так, что передние оторвались от земли. Спина оставалась согнутой, так что когтистые пальцы болтались ниже колен.
Выбрав наиболее удобный из испробованных способов передвижения, волчица не разбирая дороги, бежала в сторону жилища. Ей было плевать на хрустящие под ногами ветки и летящие в нее шишки со щепками.
Все, чего ей хотелось – побыстрее добраться к матери.

Волчица бежала, цепляясь за густой подлесок, обламывая ветки с деревьев, оставляя на коре глубокие царапины и создавая такое количество шума, что тому, кто не мог узреть это зловещее зрелище, могло легко показаться, что через лес ломится стадо молодых сильных кабанчиков. Перемещаться только лишь на задних лапах, хватаясь за стволы деревьев, оказалось достаточно удобно, хотя от непривычной высоты и положения тела, голова кружилась и через несколько минут начала гудеть как лес в грозу. Но дорога, к счастью, была не такой уж длинной и вскоре из кустов вынырнула знакомая полянка со входом в такую уютную, такую родную пещеру.
К счастью, мама ещё не успела уйти на охоту, потому сейчас, ждала появления того, кто наводил весь этот шорох в лесу. Припав к земле, прижав уши и оскалив клыки, она была готова в любое мгновение броситься на посмевшего вторгнуться в её владения.

Шутить с волчицей-мамой не следовало ни при каких обстоятельствах. Искры-в-Хвосте отлично это знала. Сотни раз она становилась свидетельницей материнской свирепости. Приходилось волчонку и на собственном носу ощущать тяжелую лапу.
Искры-в-Хвосте остановилась на расстоянии от входа в пещеру достаточно близком, чтобы ее саму было хорошо видно, но недостаточно близком, чтобы спровоцировать атаку взрослой волчицы.
Новоявленный оборотень протяжно завыла, в надежде, что материнский слух узнает нотки своей родни. Затем Искры-в-Хвосте стала медленно двигаться в сторону пещеры. Шерсть на загривке непроизвольно поднималась, инстинктивно чувствуя опасность. Однако, рыжая волчица старалась придать своему виду максимальную дружелюбность. Подсознательно Искры-в-Хвосте надеялась, что мать почувствует родной запах прежде, чем перегрызет дочери глотку.

Вой получился до безобразия уродливым и неразборчивым, но, учитывая обстоятельства, радовало хотя бы то, что в нем без особого труда можно было услышать и страх и просьбу о помощи.
Волчица пока не спешила отступать, несмотря на то, что внезапная гостья была едва ли не в три раза больше её самой. Шерсть на её загривке топорщилась, да и весь вид выдавал решимость защищать свой дом. Но какие-то знакомые нотки заставили её внимательнее присмотреться к странной и внезапной гостье. Она глубоко втянула густой лесной воздух, наполненный запахами, её уши удивлённо приподнялись, хотя она и не спешила прятать клыки или подниматься навстречу.
— Искры-в-Хвосте? Это ты?
В голосе звучало нескрываемое, и вполне оправданное, удивление.

Рыжая волчица взвизгнула от радости. Реакция матери показалась ей наилучшей из возможных, ведь она не набросилась на нее, в попытках перегрызть гостье горло.
Мать-волчица узнала ее запах, в этом не было сомнений. Однако собственный голос казался Искры-в-Хвосте чужим. Это продолжало пугать. Тем не менее, она попыталась провыть:
- Мама, это я…
И в следующую секунду, испытав отвращение к этим звукам, она припала к земле, жалобно прижала уши и принялась вилять хвостом, в надежде встретить в родном доме ласку и понимание, а не смерть от свирепых когтей хозяйки.

Волчица осторожно переступила с лапы на лапу. Видимо, она всё-таки решила не нападать на странное существо, которое почему-то пахло как её дочь. Шерсть на её загривке всё ещё подрагивала, выдавая никуда не девшуюся настороженность.
— Тихо...
Она внимательно посмотрела на нечто, роющее длинными когтями землю и завывающее, словно стая взбешённых кабанов.
— Ляг. Закрой глаза. Расслабься.
По некоторым ноткам в голосе казалось, волчица сама не знала, что из этого должно получиться.

Внутри Искры-в-Хвосте свирепствовал ураган из чувств и эмоций. Нервы были натянуты словно струны, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Но слова матери вмиг могли укротить душевное волнение молодой волчицы.
Искры-в-Хвосте глубоко вдохнула осенний воздух. Частички листвы защекотали ее ноздри. Фыркнув, она выдохнула. Послушно закрыв глаза, она полностью легла на землю.
Сейчас все будет хорошо. Ведь она сумела добраться до дома, родная мать узнала ее и теперь они вместе смогут найти решение. Искры-в-Хвосте сделает все, что будет в ее силах… Лечь, закрыть глаза, расслабиться… Закрыть глаза и расслабиться… Вдыхая осенний воздух…

Запах мокрой земли и прелых листьев, такой привычный и такой спокойный... Тело ныло от напряжения, лапы, не привыкшие к таким нагрузкам, гудели, словно пришлось бежать несколько часов к ряду.
Расслабиться...
Сказать и подумать было бесконечно проще, чем сделать. По мышцам пробегала крупная дрожь, сердце стучало в бешеном ритме, отдаваясь в висках.
Расслабиться...
Сбивчивое дыхание медленно восстанавливалось, перед глазами больше не прыгали алые искорки, запах родной пещеры и матери вселяли чувство безопасности. Мама, она знает как правильно, знает...
Расслабиться...
Постепенно приходило ощущение покоя, тело больше не подрагивало, страх постепенно отступал. Нежный поцелуй в лоб заставил открыть глаза. Мама стояла рядом, внимательно смотря на дочь сверху вниз.
Это снова было привычное, такое родное тело! Длинные лапы, рыжий мех, вытянутая морда и даже поскуливание стало таким привычным, тоненьким щенячьим повизгиванием, а не угрожающей смесью рыка и стона.

Никогда еще Искры-в-Хвосте не испытывала такого чувства. Кажется, это было счастьем.
Родные лапы, да и все тело, казались сейчас такими маленькими и аккуратными, идеальными. В душе Искры-в-Хвосте надеялась, что все пережитое ей окажется лишь кошмарным сном. А реальность это родное тело, родной дом и мама, стоящая рядом. Разве может быть иначе?
На всякий случай Искры-в-Хвосте задала вопрос, который все это время вертелся у волчицы на языке:
- Что со мной случилось?

Волчица пристально смотрела на дочь. В её глазах мешались странные эмоции, от страха и смятения до гордости. Но что-то подсказывало юному оборотню, что ответ ей не понравится.
— Я не уверена. Твой отец говорил об этом. Но он говорил много, я не всё помню. Он говорил, что он не волк, что он дух в шкуре волка, и что он может менять шкуру и ходить на двух лапах. А ещё он говорил, что его дети могут быть такими же как он, духами в шкуре волка.
Мать села на землю и вздохнула, как после долгого напряжения. Кажется, она только сейчас начала немного успокаиваться после столь впечатляющего появления дочери.
— Он сказал, что если кто-то из волчат встанет на две лапы, то чтобы снова влезть в шкуру волка, он должен расслабиться. Или уснуть.
После этой «смены шкур» всё тело болело так, словно последние пару дней Искры-в-Хвосте без остановки и без еды бежала сквозь лесную чащу и каждая коряга стремилась зацепиться за шкуру, каждая ветка хлестнуть по морде, а каждая колючка пребольно впиться в лапу.
— А ещё он говорил, что если волчонок хоть раз сменит шкуру, то ему больше нельзя будет оставаться среди волков. Он должен будет позвать других духов в волчьих шкурах. Он называл их гару.

Вероятно, Искры-в-Хосте слишком рано обрадовалась, что все закончилось. Было похоже, как раз наоборот — все только начинается.
Мысли и чувства начали быстро сменять друг друга.
Отец был такой же, как она. Есть и другие. Их необходимо найти, они точно знают, как с этим жить.
Покинуть стаю, свою семью. Навсегда? Почему ей нельзя остаться с ними? Почему они не могут пойти с ней? Потому что они настоящие волки, а она сама нет? Как это она ненастоящий волк?! Самый настоящий! Кто решил, что она дух в шкуре волка? Кто решил, что она должна сменить шкуру? Ей нравилось быть настоящим волком, она не просила другой жизни. Или просила?
Теперь к физической боли после превращения добавилась мигрень. Искры-в-Хвосте тоскливо посмотрела на мать и родной дом.
— Я не хочу покидать вас… Но если ты говоришь, что это то, кто я есть… Может, эти гару знают что с этим делать. Наверное, отец был прав, я позову этих духов и попытаюсь найти свой путь. Но, мама… я не хочу покидать вас… Я хочу быть рядом… Хотя бы иногда… Я боюсь того, что происходит.
Поджав уши, молодая волчица с волнением ждала совета матери.

— Искорка моя, я тоже не хочу этого. Но однажды тебе придётся уйти. Ты растёшь. Скоро ты бы захотела уйти сама. Тебя бы позвала другая стая. Но ты дух-волк. Я не знаю, куда лежит твой путь. Но знай, я горжусь тобой.
Волчица нежно лизнула свою дочь в лоб.
— Все волчата вырастают. Все находят свой путь. Кто-то раньше, кто-то позже. Твои братья тоже скоро вырастут. Они тоже уйдут. Заведут свои стаи. Своих волчат. Так устроена жизнь. Только наши мужья остаются с нами навсегда.
Мама задумчиво посмотрела куда-то в кусты, словно там зашуршала мышь, но было тихо. Ни единая живая душа не смела нарушать покой этого места, после тех диких стонов, которыми Искры-в-Хвосте совсем недавно оглашала окрестности.

Теперь Искры-в-Хвосте шумно выдохнула. Мама как всегда оказалась права. Рано или поздно, рыжей волчице пришлось бы уйти. Только она не думала, что это будет так больно. Причем буквально.
— Хорошо. Незачем откладывать то, чему суждено случиться. Но я хочу знать, что если вдруг новая ноша окажется слишком тяжелой, ты примешь меня назад. Я уйду из дома, но не из твоего сердца. И как мне позвать этих гару?
Искры-в-Хвосте поднялась на четыре лапы, и была наполнена решимостью действовать.

— Конечно, хвостик мой рыжий. Я никогда не откажусь от тебя.
Она улыбнулась. Нежно и ласково, как только матери умеют улыбаться собственным детям.
— Он сказал, что нужно забраться как можно выше. Там нужно поприветствовать ветер. У ветра попросить донести твою песню до других гару. Потом пропеть своё имя и что ты меняющая шкуру.
И пой пока тебе не ответят.

На пару секунд Искры-в-Хвосте задумалась, но после просияла.
— Я знаю куда бежать!
Определенно в памяти волчицы появилась одна вершина, которую она часто видела — возможно, это и есть самая высокая точка. По крайней мере, в области обозримой досягаемости.
Теперь юному оборотню не терпелось узнать, что будет дальше. Она завиляла хвостом и лизнула нос матери. После этого она прошла в пещеру, чтобы посмотреть на братьев и сестер, и попрощаться с ними, уткнувшись носом в мягкие теплые шкурки. А дальше ее путь лежал наверх.

Притихшие братья и сёстры, наблюдавшие происходящие из глубины пещеры, не особенно понимали, что происходит, но чутьё подсказывало, что они увидят свою сестру ещё очень и очень не скоро, потому прощание заняло чуть больше времени, чем ожидалось. Каждый хотел дотянуться носом и втянуть на память запах молодой волчицы.
Лес мягко ложился под лапы, золотая листва тихо шелестела. Под четырьмя надёжными, сильными, родными лапами. Знакомые кустарники, казалось, качают ветками, словно прощаясь со вчерашним волчонком, что охотилась здесь на кроликов и мышей. Старые деревья, у корней которых так уютно было устроиться вечером после удачной охоты, тихо поскрипывали кронами высоко над головой. А вскоре и показалась тропинка в скалах, мимо которой не раз приходилось пробегать к реке, но ещё ни разу не доводилось взобраться по крутым, поросшим мхом и лишайником, ступеням.
Наверху оказалась небольшая площадка, откуда открывался великолепнейший вид на золотистые верхушки деревьев и на зеркальную гладь большого озера, залитые серебром. На чистом синем небе в окружении звёзд висела в небе, такая близкая и такая недоступная, громадная полная луна. Казалось, что её серебристые лучи мягко касаются шкуры и проникают в самую глубину души, к трепетному сердцу.
Ветерок, словно любопытная синица, мягко тронул волчье ухо и отпрянул, будто предлагая поиграть с ним в догонялки.

Это чувство, которое ощущала волчица каждый раз во время бега по лесу, снова наполнило ее тело. Несравнимая свобода бежать, чувствуя потоки встречного ветра. Но на этот раз Искры-в-Хвосте спешила в конкретное место.
Взобравшись на площадку, оборотень почувствовала себя на вершине мира. Игривый ветерок звал ее с собой, и она очень хотела побежать за ним вслед. Но другое, более сильное желание, взяло верх.
Несколько минут волк просто стояла, наслаждаясь ласковыми прикосновениями ветра. Совсем скоро ее жизнь навсегда изменится. Она призовет гару и станет одной из них. С другой стороны, она уже сменила свою шкуру однажды, а значит, обратного пути точно нет. Искры-в-Хвосте села и вдохнула полную грудь свежего воздуха. После чего затянула протяжную волчью песню, рассказывая ветру свою историю о том, кто она и что с ней случилось, и о то, что она ждет ответа от подобных себе.

Сначала ветер стих, словно прислушивался к волчьей песне, но спустя пару минут снова появился и теперь, видимо, в его планы не входило игр. Подхватив громкий и стройный вой, он, словно птица, понёс его над лесом, заставляя покачиваться кроны старых деревьев. С каждой минутой он становился сильнее и в какой-то момент Искры-в-Хвосте уже не слышала собственный голос, ветер срывал звуку у самого носа и уносил их прочь, в одному ему ведомом, направлении, шелестя своими мощными крыльями.
Внезапно ветер стих и на мгновение наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь стройной песней юной волчицы.
Прошло несколько минут, прежде чем Искры-в-Хвосте осознала, что не только лишь её вой наполняет ночной воздух. Откуда-то издалека летела мощная волчья песня, завораживающе-прекрасная, хотя и звучащая словно из-под земли.
« Я иду к тебе, Искры-в-Хвосте. Не зови больше. Жди...»

Затаив дыхание, волчица замолчала и стала ждать.
Нельзя сказать, сколько прошло времени, волчице казалось, что вечность, но луна, мягко скользящая по тёмно-синим небесам, подсказывала, что прошло меньше часа.
Наконец, откуда-то снизу, от подножья скалы, раздался громкий вой.
— Где ты, щенок? Я здесь, у-скалы-что-выше-других. Отзовись! Я жду тебя.
Мощный голос волка разливался по лесу, достигая площадки, где сидела Искры-в-Хвосте. Она никогда раньше не слышала столь громкого и выразительного воя.

Шерсть на шкуре волчицы встала дыбом. Сердце бешено колотилось, готовое взорвать пушистую тушку изнутри. Безграничная сила, какую Искры-в-Хвосте еще никогда встречала, наполняла собой все пространство вслед за раскатами незнакомого голоса.
Оборотень начала суетливо крутится вокруг своей оси, бегло осматривая окрестности. Какая скала выше других? Вершина, на которую она забралась недостаточно высокая? Волчица фыркнула.
Нерешительно Искры-в-Хвосте ответила воем:
- Я слышу тебя. Я ищу тебя.
Правильным решением рыжему волку показалось спуститься вниз и довериться своему чутью. Прыжками она быстро достигла почвы и осмотрелась, в надежде, что за ней пришли именно сюда.
Не обнаружь она здесь следов гару, Искры-в-Хвосте собиралась ориентироваться по звуку, пытаясь отыскать местоположение источника.

Но искать особо не пришлось, в серебряных лунных лучах, пробивающихся сквозь редкую осеннюю листву, без особого труда проглядывал тёмный силуэт самого крупного волка, которого когда-либо доводилось видеть молодой волчице. Он был ростом с молодого оленя, чёрный мех переливался под лунным светом, глаза поблёскивали в ночном сумраке, а подвижное гибкое тело излучало мощь.
Он был недалеко, в нескольких прыжках от Искры-в-Хвосте. Видимо, волчица действительно нашла одну из самых высоких вершин рядом со своим прежним домом.
Волк мягко переступал с лапы на лапу, оглядывая незнакомые окрестности цепким взглядом. Вокруг него разливалась аура скрытой угрозы, которая без лишних слов заявляла, что перед тобой не просто волк. Это был вожак, такой, за которым хочется идти, с которым хочется бежать в ногу на охоте, которому без жалости отдаёшь лучший кусок добычи.
— Щенок? Я рад, что с тобой всё в порядке. Ты готова идти со мной? — его голос звучал низко и очень красиво, но в нём слышалась не угроза, а мягкость, с которой обращаются к маленьким детям.

Искры-в-Хвосте утвердительно кивнула. Ее переполняло чувство, что впереди ее ждет что-то совершенно необыкновенное, какой-то удивительный опыт. И конечно все сомнения полностью покинули ее, стоило ей взглянуть на этот величественный силуэт. Совсем скоро она сможет приблизиться к чему-то новому. Возможно, это и есть та самая мистическая иная судьба, о которой она грезила, глядя в уединении на звездное небо…
— Я готова, как никогда!

Путь оказался совсем не близким. Незнакомый волк шел неспешным шагом, а вот волчице приходилось бежать, чтобы не отстать от своего проводника.
Когда воздух начал становиться прозрачнее, предвещая, что скоро небо на востоке начнёт сереть, лес вокруг стал наполняться незнакомыми непривычными запахами. Но интересны были не столько запахи, сколько то ощущение покоя и умиротворения, царившее в этом незнакомом месте. Словно сама земля оживала здесь и по-матерински ласково встречала свою дочь нежным прикосновением носа, говоря, что здесь безопасно, что можно остаться здесь, что воды здесь чисты, охота обильна, а пещеры сухи и устланы старым мхом. Но волк вел её дальше, туда, откуда доносился запах огня, дыма и смутно знакомый запах человека. Без труда угадывались тропинки среди кустов и толстых старых стволов, тропинки по которым ходят не звери.
И вот перед Искры-в-Хвосте открылась громадная поляна, на которой стояли странные сооружения, которых она раньше никогда не видела. Здесь были странной формы «холмы» покрытые шкурами, непонятные куски «скал» и совсем уж невероятные «пни», которые, должно быть, остались от деревьев исполинов.
Проводник остановился у одной из «скал».
— Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
Сказав это, он внезапно перестал быть волком. Он стоял на двух ногах, его тело было голым, и только на голове был небольшой участок меха. Его передние лапы были странной формы с длинными гибкими пальцами и совсем без когтей, и этими лапами он взялся за сучок, торчащий из куска дерева, прислонённого к скале. Раздался лёгкий скрип, когда отодвигался этот кусок дерева отодвинулся, приоткрыв вход в пещеру, откуда остро пахло теплом тлеющего костра, людьми, волками, кислым мёдом и мясом. Это точно было мясо, но у него был очень странный запах, как будто его облизал огонь, но не сжёг. От запаха мяса в животе настойчиво проурчало, напоминая о том, что завтрак сегодня так и не состоялся, а время медленно, но верно, двигалось к ужину. К тому же, от долгого перехода, сразу после превращения, лапы гудели, и хотелось заползти в тепло, где можно уснуть и проспать до полудня, не меньше.
Мужчина вошёл в пещеру, оставив небольшую щёлку, через которую можно было слышать и видеть, что происходит внутри.
Внутри было темно, только красненькие угольки выхватывали мех двух волков, чутко спящих у тлеющего очага. Мужчина подошёл к одному из них и осторожно тронул его за плечо. Волк проснулся и вопросительно посмотрел на человека. Тот что-то ответил ему шёпотом. Конечно, волчица без труда слышала его голос, такой же мелодичный и ещё более мягкий, чем в волке, но понять, о чём он сказал — не могла, он говорил не по-волчьи.
— Молодец, — ответил ему волк, который, казалось, без труда понимал человеческую речь, — иди спать, дальше я сам.
Мужчина кивнул и, потянувшись, залез под одну из шкур, лежащих на возвышении у стены. Тем временем волк встал и направился к двери.
— Здравствуй щенок, — он был выше волчицы, и от него исходило то же ощущение сильного вожака, но всё-таки он был обычным волком. Его рыжий мех серебрился под лунным светом, словно на каждом волоске навсегда осели крохотные кристаллики инея, — Добро пожаловать в наш септ. Меня зовут Туман. Завтра я представлю тебя старейшинам и твоей наставнице. А сейчас я провожу тебя в дом, где ты теперь будешь жить. Если хочешь что-нибудь спросить прямо сейчас, то я готов ответить тебе.
Он сделал знак следовать за ним и направился в сторону очень похожей «скалы», которую назвал домом.