Тук-тук-тук, Дуэль №59 Storm vs Persian vs Alpaka vs Весёлая

Аннотация:
Тутук живёт в старом гнезде на верхушке пихты и носит платье из ежиных иголок. Ей нравится, как люди на полях замирают, уловив среди ветра её тоненький голосок. А мечтает она лишь о том, чтобы и ей оставляли угощенье на пороге.
Вот только люди видят её по ночам. Когда она закутывается в тень, открывает совиные глаза и начинает противное:
- Тук-тук-тук.


То ли сон беспокойный подкрадётся, то ли ветер оконной ставней задребезжит – и потянется-покатится по половицам тревожное тук-тук-тук.
Тихуша лежит, не шелохнётся. Глаза открывать боится – а вдруг то самое? Дед сказывал, что к тем, кто не спит, приходит тень с совиным взглядом. Скользнёт лунным лучом в окошко, затаится в тёмном углу. Только глаза откроешь – она и...

От окна скрипнуло, ухнуло, затопотало маленькими лапками...
– От зараза, – беззлобно проворчал дед. – Опять мыша в избу притащила.
Тихуша открыл глаза.
Из окна сочился хмурый рассвет. Дед за столом перебирал пшено, а у печки умывалась котка.
Она своё дело сделала – мышь поймала. А что дед лается – так то для порядка. Раньше котка мышей да крыс на крыльце оставляла, но то было до появления Сохатой Ржи.

Ржа всегда приходила по осени. Тянулась с полей вслед за птичьими косяками, жалась поближе к теплу очагов. Зимовала в сёлах, а с весенними паводками уходила обратно в землю. Так было всегда. А в эту весну что-то подзадержалась.

Тихуша повёл носом в сторону двери – сидит. Ждёт, когда дед угощение вынесет.
– Рано вспоролся! Спал бы ещё. – Заметил дед шевеление на печке. – Сперва скотину накормить, да Ржу умаслить. Сеять опосля будем.
Тихуша покрутился немного, но сон не шёл. Да и как тут уснёшь? В первый раз он наравне со всеми сеять будет. Не оплошать бы.
За дверью заворочалась, засопела Ржа.
– Проснулась, – нахмурился дед. – От не даёт покоя. Шла бы уже...
А сам пшено в миску пересыпал да щепотью посолил обильно.
– На, неугомонная. – Дверь отворил, сыпанул не глядя.
На крыльце пыхнуло, засипело. Пахнуло кислым.
Дед глянул в миску, почесал затылок и сплюнул.
– Тьфу ты! Что ж я тогда в печь поставил?
Тихуша тревожно глянул на дверь, где железную некогда щеколду сменил дубовый засов.
А ну как Ржа теперь завсегда рядом с ними поселится?
Но дед чугунок из печи достал, чапелу отставил и успокоил:
– Оголодает совсем – уйдёт.

—

Тутук сердито ворочалась в гнезде. Чинила-чинила платье, а всё одно дырявое. В таком и людям на глаза показаться стыдно – засмеют. Вот тебе и чудище лесное, латаное-перелатаное. Выменять что ль у Ежевихи иголок? У той ежи за зиму, небось, много наскидали. А на что меняться?
Тутук порылась в своих сокровищах.
Ивовые серёжки, дички-бубенцы, янтарные слёзки... Нет, такого добра у Ежевихи самой валом. Сливовые катышки? Лакомство. Целый туесок. Тутук сберегла его ещё с тех пор, когда люди не такие смелые были, в лес без гостинцев не совались. А теперь что? Ходят везде как хозяева, никого не боятся. Только и радости осталось, что пролететь над полями, запеть, пустив песню по ветру – и смеяться, глядя, как останавливаются испуганные, озабоченные. Всё над поделками своими трясутся, убогие.
Тутук тряхнула головой.
Решено! Выменяет иголки на катышки. А как платье подлатает – к людям наведается. Вдруг за зиму изменилось что. Вдруг кто вспомнил старые традиции – лесных чудищ добром умасливать, угощение на порожке оставлять.

—

По полям гулял ветер. Под ногами комкалась топлая земля, исходила сытым паром под жаркими лучами полуденного солнца. Не самое лучшее время для пахоты, но да не ждать же, пока Ржа одумается – сеять надо уже теперь, чтоб урожай до осенних туманов успеть собрать.

Солнце жарило в макушки, нагревало меха стальных опилок. А пахари и сами разогрелись, как вошли в раж. Поскидывали рубахи, подставляя теплу крепкие, блестящие от пота тела.
– ...обручи на бочке пожрала, скотиняка, – на всю зиму без огурцов оставила, – жаловался с соседней борозды сосед.
Дед кивал согласно. Тихуша знал – он ещё с осени весь инструмент маслом залил, чтоб Ржа не добралась. Загостила что-то она – уж и птичьи стаи вернулись, а Ржа всё нейдёт в поля, хотя пора бы и честь знать.
– Сквиррр, сквиррр, – пела мельничка, перемалывая железное ломачьё.
– Томннн, томннн… Уйть-уйть-уйть… Рррроргх, рррроргх, – догоняла её прочая машинерия.
– Тук-тук-тук, – перебивая привычный ритм ворвалась в работу посторонняя нота.
Дед замер, прислушался.
– Тихон! – позвал. – Мотор стучит, али мне чудится?
Тихуша опустил ведро с железным ломом и прислушался.
– Да не, вродь почудилось, – дал отмашку дед. – Да не стой, не стой. До полудня надо бы закончить, а то шиволга прилетала, дождь кликала.
А сам зачерпнул пригоршню железных опилок и в платок увязал.
– Держи вот. Как домой пойдём, по дороге накрошишь.
– Сманим? – догадался Тихуша.
– Может, и сманим, – вздохнул дед.

—

Тихуша старательно рассыпа?л гвозди на дороге. Опилки уж вышли, едва он в сторону села свернул, потому Тихуша на дробилку сбегал, болтов да гвоздей в карманы набрал. Эти ничего, эти уже в начале лета пойдут, насобирается ещё полное лукошко. А Ржу бы вывести уже сейчас.
Шёл спрытно, сеял дробно. А чтоб не проросли – крестил. На всякий случай. Соли-то нет.
За мостом увязалась за ним было Козья ножка. Тихуша туда-сюда – не отстаёт. Пришлось ручей вброд переходить, да в обход, чтоб и эту в село не привести – не хватало на неё ещё запас железа тратить.
Крюка дал знатного, пока на полевую тропку, где опилок рассыпал, вышел. Стемнело почти, от леса стылой сыростью потянуло.
А едва к селу повернул, глядь – девчоночка. Сидит, чумазая, лохматая, на обочине, босую пятку ковыряет, под нос себе чего-то бормочет.
Тихушу с гвоздями увидала – вскочила, застрекотала – ничего не разобрать. Наскакивает сердито, а сама глазами круглыми совиными луп-луп.
Тихуша от неожиданности как-то растерялся сперва – что за невидаль? Уж не та ли, про которую дед сказывал? А потом расхохотался – да малявка ж совсем! Ему едва-едва по плечо. И в шубе ежиной. Чудная!
– Ты это, голодная что ль?
Тихуша порылся в кармане, выискивая болт пожирнее.
– На вот, перекуси. Вку-усный!
А она ещё сильнее руками замахала, ещё сильнее застрекотала:
– Ту-тук, туки-тук-тук-тук, ту-ту-ктук, ку-ки-ткук!..
Да тоненько, противно так.
А сама всё на одну ногу припадает.
Тихуша пригляделся и ойкнул. Это ж она верно из-за него... Из-за опилок то есть.
Живо к камню, где невидаль сидела, подскочил.
– Подь сюда! – позвал, а сам за пазуху полез. – Я ж не на тебя сыпал-то. Что ж ты... Да ты не боись, не боись. Я, знаешь, сам убоялся бы, каб такое...
Он говорил, как дед, когда тот ему, Тихуше, занозу из пальца доставал. Говорил, а сам магнит готовил.
Только невидаль приблизилась – Тихуша магнитом хвать – только дзинькнуло!
Она аж села, где стояла. Не удержалась на ногах-то, когда дёрнуло.
– Ну, бывай, – важно кивнул Тихуша, возвращая магнит обратно за пазуху. – Мне ещё Ржу выводить.
И зашагал в сторону дома.

—

Янтарные слёзки капали в прореху, дички-бубенцы по дну катались, позванивая, пока Тутук латала гнездо прошлогодним камышом. После зимы совсем прохудилось старое. Ну а чего ожидать? Его ещё прабабка строила. Зато пихта, как была самая высокая в лесу, так до сей поры и осталась.
А вот за камышом к самой затоке лететь пришлось: что поближе – люди всё вывели. Наставили своих гуделок-тарахтелок, только дым да гарь от них. Тьфу, вонища. Даже бобры сбежали.
А ещё этот, дуралей, рассыпал в пыли свои колючки. Тутук камыш на берег вытащила, чтоб увязать, да и наступила. Хорошо, достать помог.
И всё равно дуралей. Ржу выводить собрался, ишь!
Тутук ещё от прабабки слыхала, что Ржа уж если по весне не сплыла, то надолго прицепится. Раскормили её людишки, сами теперь и мучаются. Дурачьё.

—

– Тихон! – Дед заглянул в сарай, где Тишка ещё с обеда крутил старый драндулет.
В драндулете половина деталей деревянные, а спицы так и все – Ржа зимой поела, чтоб ей, пришлось из осины стругать.
– Шиволга весть принесла, что на столбах заколосилось. Так что я дня на два уйду – пора провода косить, в связки вязать. Остаёшься на хозяйстве.
Тишка кивнул, а сам расстроился – соляры на донышке осталось, не выедешь. Жди теперь деда с подводой, чтоб в волость сгонять до колонки. Э-эх. А хотел ведь аккурат к субботе. Чтоб на танцы да на драндулете...
Опустил отвёртку.
Эх, летняя страда покою не знает, а неугомон пятки так и жжёт – ну как он без драндулета? А там ещё и Маришка будет...
В приоткрытую дверь проскользнула котка. Потёрлась тёплым шерстистым боком о ноги.
– Что? Лащишься? – усмехнулся Тишка. – Вспомнила, что дома и молоко сытнее?
С тех пор, как окрестные сёла согнали в колхоз, котка редко объявлялась дома – ловила мышей по всем соседям, «отрабатывала трудовую повинность», как сказал бы председатель.
Тишке нравилось, как он говорит – сразу видно, человек умный. В следующем году Тишка окончит восьмилетку и тоже в волость подастся – набираться ума-разума.
– Ну пойдём, накормлю.
Только сказал, как во дворе заскрипело, зашипело, да как грымнет!
Выскочил Тишка во двор...
Шалёные копыря, да что ж такое делается-то!
Антенна, что он неделю собирал да на крышу прилаживал, валяется на земле, в трёх местах сломанная. А из-под перевёрнутой кадки:
– Тук-тук-тук, ту-тук, тук-ки-ки-тук.
Тишка отвёртку в руке сжал, к кадке шагнул решительно, да туканье это больно знакомым показалось. Ну, конечно! В поля выедешь, бывало, а над головой стучит, будто кто в тучу запертую войти просится. И всё ж таки...
Он присел, осторожно заглянул в кадку... и рассмеялся:
– Ну здорово-моторово! Выбирайсь давай!
И наклонил кадку пониже, ногой придержал, чтоб не каталась.
На тусклый вечерний свет, пыхтя и пятясь, выбралась знакомая личина.
– Ту-тук?
– Сама ты тук-тук! – не понял Тишка. – Ты чего не глядишь, куда летишь? Антенну мне сломала!
Невидаль на ножки поднялась, пошаталась, почесалась, и обратно в траву села. Ещё чего-то тукнула жалостно.
Тишка даже сердиться забыл – такая потешная. Мелкая совсем, макушкой всего-то ему до пояса, и незграбная какая-то со своими скрюченными ручонками – ну как тут сердиться?
Видать, летела, да на антенну налетела – не заметила в сумерках. Ну да, это тебе не сосна.
Махнул рукой.
– Лети уж. Всё равно соляры нет, так хоть антенной займусь.
И пошёл котку кормить.
Назад идёт – невидаль сидит на том же месте. Вошкается что-то, а не летит.
– Ты что это? – с подозрением спросил Тишка. – Задумала чего? Так ты не смотри, что деда нет, я, знаешь, тоже. Ежели учудить чего вздумала, то я…
Невидаль на него зыркнула, и снова за своё.
Тишка пригляделся – а у неё крыло тряпочкой.
Охнул.
Это что ж теперь делать-то?
Деда нет, и помощи спросить некого. И оставлять просто так нельзя.
Он туда-сюда, по двору пробежал, в дом заглянул, зачем-то в подпол полез, где дед соляные запасы хранил. Да одумался. Не со зла ведь она тут. Вздохнул. Постоял немного, раздумывая, и обратно к сараю помчался.
Выкатил драндулет. Соляры на донышке, но должно хватить.
– Садись. – Кивнул малявке. – Да держись крепче.
Как драндулет синим дымом пыхнул, зачавкал, та аж попятилась. Но ничего, если и убоялась, то виду не подала – пыхтя, забралась на седло позади Тишки, в рубаху вцепилась, что твоя вошь.
До знакомого тына домчали вмиг.
Тишка невидаль ссадил, а сам на двор. Перехватил Маришку после вечернего надоя – так мол и так, пропадёт небарака, выручать надо.
Невидаль что-то тукала на своём, но в руки Маришке далась спокойно. Сидела, ножкой болтала, пока та крыло штопала.
– Завтра танцы. Придёшь? – глянула мельком Маришка, перекусывая нитку.
Тишка напустил на себя важный вид.
– Соляра на нуле. Да и дед за проводами ушёл, на мне хозяйство. А там ещё антенну чинить надо...

Обратно драндулет дотолкал уж затемно. Антенну сломанную прибрал со двора, в дом сходил – из мышеловки мыша достал, на крыльцо положил. С тех пор, как котка стала «коллективной собственностью», вредители расплодились, пришлось мышеловкой обзаводиться.
А невидаль, видать, голодная. За летучими мышами погналась – они со всей окрестности к Тишкиной антенне слетаются – вот и снесла.
Уж лучше пусть с порога полёвок подбирает.

—

Шум на селе стоял с самого утра.
А то! Поле уродило так уродило! Тихон сам не видел, но ребятня толпой прибегала, сказывала: вспучило от реки и аж до леса. Густо-о! Копать не выкопать. А ближе к середине, так и вовсе что-то здоровенное – выкорчёвывать придётся.
– Должно быть цельный трахтор! – Делал круглые глаза Васятка, соседский малец.
– Трактор – это хорошо, – согласился Тихон. – Это можно договориться с председателем и не сдавать в волость, себе оставить.
– А даст ли?
– Не даст, так всё одно выгодно сменяем.
– Это ж сколько зерна за него выручить можно! – подивился малец.
– Что зерно, – хмыкнул Тихон и, подхватив Васятку подмышки, подкинул в небо. – Бери выше! Капусты!

—

Тутук сонно сопела в гнезде.
Вот же неугомонные! С самого утра орут. А что орать? Ну уродило поле, так оно каждый год родит.
В лесу хорошо было, тихо. Зря, может, к людям перебралась? Впрочем, выбирать не приходилось: подлатанное крыло попервой плохо слушалось, далеко не улетишь. Да и гнездо старое совсем рассыпалось, а тут целые хоромы на крыше бани – после аистов остались. Что ни говори, а Тихон с дедом соседи неплохие, что ни день гостинцами балуют. Попривыкла к ним.
Тихон совсем деда перерос, на учёбу аж в волость что ни день катается. Да и вечерами пропадает где-то. Зато как вернётся – байки бает что твой соловей. Про ячейку общества, про коллективизацию, про миртрудмай.
Заслушаешься!
А как солнце за лес сядет – Тутук на двор спустится, в тень завернётся, видна глазу людскому станет.
Примостится, бывало, на крылечке, дед семок горку насыпет, трубку раскурит. О былом сказывает, на жизнь сетует. Тутук слушает и соглашается: раньше лучше было.
А сейчас что?
Бегают, руками машут, суетятся почём зря. На поле собрались, урожай копать, а крик подняли, будто село в землю по самые крыши ушло.
Вот разбудят Ржу раньше времени – потом сами ж охать станут.
Однако любопытство взяло верх и Тутук, зябко потянувшись спросонья, вылетела из гнезда.

—

Поле встретило селян сытой тишиной.
Бугрилась отъевшаяся за лето земля. То тут то там треснула как спелый нарыв, а в прорехах масляно поблескивал металл. Вот только…
Тихон с удивлением разглядывал «урожай».
Это тут ещё откуда?
Вместо привычных патрубков и маховиков поле щетинилось оружейными стволами. Ухмылялось зубами пулемётных лент. А то, что выпирало из земли аккурат посерёдке, словно грозило небу тяжёлым перстом.
– Да это же…
– Танк, – подтвердил дед. И зачем-то стянул с головы шапку.
Село вновь зашумело, загомонило. Кто прикидывал, сколько зерна волость за такое диво отмерит. Кто предлагал закопать поглубже, да умолчать обо всём.
Только где ж тут умолчишь, когда намного окрест все звон слышали.
– А помните, Ржа всё в поля не шла? – вдруг всполошился кто-то. – Ещё человек из столицы приезжал, по всей округе топтался, порошки какие-то сыпал.
Народ загудел, припоминая.
– Так то ж когда было! – недоверчиво протянул сосед. – У меня ж тогда все огурцы того этого. Почитай что с десяток лет уж минуло.
– А ты думаешь, сколько земле надо, чтоб такое… – Дед кивнул на танк. – чудо-юдо выродить?

—

Тутук прислушивалась к разговору, но в дом не шла. Тревожно стало в доме после того, как последний урожай собрали. Тихон байки совсем уж чудные говаривать начал. Дед перестал семки на крыльцо сыпать, всё чаще за сердце держался, всё больше на печи лежал.
– Целый воз сена отвалят! И дробилку новую, говорил, дадут. А ещё капусты отмерют, ого-го! – хвалился Тихон.
– Не к добру это, – хмурился дед.
Ковылял к окошку, прикрывал ставню плотнее, перед тем оглядев двор хорошенько. И продолжал так тихо, что кто другой не разобрал бы:
– Недобро жизнь на смерть выменивать.
Кто другой бы не разобрал, но Тутук слова сквозь стены ловила. Опасливые, несогласные, шершавые как старая кора слова. Дед их выскажет, а Тутук ловит и в туесок прячет. Ни к чему им на двор сыпаться, тому, кто ночными тропами ходит, чужие слова собирает, в уши порхать.
Тишину и покой беречь надо.

Не сберегла.

—

– Ох, дед! Ох, дед! Слыхал? Антенна поймала столичную волну, там такое!.. Нелюдь за холмами совсем разошлась, людей притеснять стала. Добровольцев стало быть набирают, нелюдь этую ловить – и обратно в истинную веру крестить.
– Какая? Кто? Чего? – непонимающе бормотал дед. – За холмами там же… И бабка твоя оттуда, из-за холмов.
Тутук головой вертела, ошалелая от хлынувших во двор вместе с Тихоном наваждений.
А Тихон споро шуршал под лавкой, собираясь в дорогу.
– Рубаху запасную... Рубаха где? А, вот она... Штаны... Штаны выдадут. И гимнастёрку.
– Ку... Куда же ты? Тихуша... – только и проронил дед.
Тихон завязал мешок и распрямился.
– А кому ж ещё? Кому-то же надо.
Да и гроши хорошие обещают. Вернусь – на Маришке женюсь. Избу поправим, а то, может, и вовсе в город переберёмся. Там это, возможности большие. Заживё-ом!
– Дурень, дурень, дурень! – Металась на крыльце Тутук.
Да что там кроме «тук, тук, тук» слышалось Тихону!
Он закинул за спину мешок, обнял деда, присел, потрепал невидаль по спутанным волосьям.
– Ты обожди пока грустить, – усмехнулся, – может, и не переберёмся. Вот вернусь, женюсь, председателем стану – поднимем наш колхоз! Заживё-ом!

Не успел замереть скрип калитки, а пустота уже вошла в дом, по-хозяйски развернулась во всю ширь, осела на лавку.
Дед осел следом.
Рядом с ним растерянно притулилась Тутук.
Молчали.

—

Как уехал на сборы Тихон, дед неделю хмурной ходил. А потом как подхватился.
Кряхтел с натуги, вытягивая из подпола мешок с солью. Но пёр. Тащил на порог, мостил на тачку.
– Пусть... пусть с десяток лет ни…чего не растёт. Уж как-нибудь... уж не пропадём. Гри…бы в лесу, ягоды... по... поклонимся в пояс, лес не о... не обидит…
Привалился к мешку, перевёл дух.
– Всего-то с десяток лет, а там, глядишь, и поутихнет. А горсть болтов да отвёртку можно и на своём огороде вырастить.
Ухватился за ручки, поднажал плечом – гружёная тачка скрипнула, с трудом, но пошла.
– Ту-тук? – встрепенулась невидаль.
– А ежели чего, скажем – Ржа поела. Пусть с неё и спрашивают.

Это шедевр!
Из такой ванильной аннотации расписать целый мир, не только выполнив досконально условия, но и драмы, и философии занести...
Завидую авторским скиллам.
Прочла всё, но тут совсем другой уровень.

Здравствуйте, Автор!

Довольно интересное раскрытие заданной аннотации. В принципе, в этом огромная заслуга, собственно... аннотации. В ней не заложен какой-то определенный конфликт, зато акцент делается на мотивах протагониста. Эдакая натянутая стрела – точка, за которой произведение имеет сотни вариаций.

Вроде бы история не тяготится лишними деталями да сюжетными безразмерными хвостами. Сказочное вплетено в повествование крайне тонко и аккуратно. Автор представил мир, органично существующий на стыке меж двумя измерениями – магическим и реальным. Это мир, где магическое и реальное вступают в противоречие; магический мир непременно уступит людям, и лесным чудовищам только и остается, что противится неизбежному (с ожидаемым результатом), либо попробовать сосуществовать с людьми – что и пытается сделать протагонистка. В это же время, думаю, поднимается вопрос о человеческой ответственности: раньше вернее было скинуть неудачи на лесных чудиков, но в мире победившего прогресса и все последствия действий теперь ложатся на людские плечи.

Раздробленность эпизодов не идет рассказу на пользу. Условно их можно поделить (как и мир произведения) на две части: эпизоды мистические, от лица Ржи, и эпизоды реальные, от лица персонажей-людей. Первые эпизоды метафоричны, и в их суть погрузиться сложненько, тогда как вторые более понятны и линейны. Так вот, равномерные по смысловой нагрузке части сюжета перетягивают одеяло друг на друга, из-за чего смысл происходящего ускользает. Плюс, и сам Автор не спешит выкладывать карты на стол (более того, он оставляет большую их часть и в конце партии).

Хм, выражусь более ясно: композиция хромает. Поэтому важные для сюжета "узлы" (например, внезапный оружейный урожай на полях) остаются затянутыми до самого финала. Почему техника растет в земле? Как это связано (и связано ли вообще?) с лесными чудищами, с какими нелюдями идут воевать... люди (или это аллегория на войну? ведь рассказ привязан к конкретному историческому контексту? тогда странно, что речь идёт о "перекрещивании", так как реплика звучит из уст персонажа, которому вряд ли свойственна религиозность, опять-таки исходя из исторического контекста). Вопросы остаются то ли без ответа, то ли с топливом для читательских размышлений.

Персонажи статичны, и не особо меняются от завязки к развязке: Тишка остается бойким пацаном, Ржа как живет рядом с людьми в начале, так и остается с ними в конце. Дед – это просто дед. История не ощущается историей, она больше походит на умелую, масштабную, но зарисовку. Описать происходящее возможно, но структурировать крайне сложно – текст певуч и текуч.

В целом, рассказ представляет из себя противоречивый и интересный случай. Мастерство слова здесь однозначно на высоте (сдвоенные слова а-ля "потянется-покатится" – моя любовь). Умелая и выразительная работа над образами и описаниями – картинка сочная. Да и то, как из не самой информативной аннотации выросло довольно комплексное произведение, не может не радовать. Однако, я сомневаюсь, что история работает как история. Повествование есть, а сюжет не завезли, и кажется, что поставь точку в любой момент, и восприятие рассказа не сильно изменится...
...Возможно. На этот счет я ещё поразмышляю.

Спасибо за рассказ.

Хм, выражусь более ясно: композиция хромает. Поэтому важные для сюжета "узлы" (например, внезапный оружейный урожай на полях) остаются затянутыми до самого финала. Почему техника растет в земле? Как это связано (и связано ли вообще?) с лесными чудищами, с какими нелюдями идут воевать... люди (или это аллегория на войну? ведь рассказ привязан к конкретному историческому контексту? тогда странно, что речь идёт о "перекрещивании", так как реплика звучит из уст персонажа, которому вряд ли свойственна религиозность, опять-таки исходя из исторического контекста). Вопросы остаются то ли без ответа, то ли с топливом для читательских размышлений.

Персонажи статичны, и не особо меняются от завязки к развязке: Тишка остается бойким пацаном, Ржа как живет рядом с людьми в начале, так и остается с ними в конце. Дед – это просто дед. История не ощущается историей, она больше походит на умелую, масштабную, но зарисовку. Описать происходящее возможно, но структурировать крайне сложно – текст певуч и текуч.

А Вы точно прочли рассказ до конца?

УВ АВ, и вас я тоже прочитала.
не думаю, что это очень важно (скорее всего вообще не важно), но рассказ вызвал у меня множественные дежавю-отсылки на другие прочитанные мной когда-то рассказы. Это не плохо и не хорошо, вообще, просто вот как есть — голое впечатление. А так — написано очень хорошо, хотя кой-чего мне не хватило — какой-то звенящей пронзительной детали (да-да, именно детали) в финале, усиливающей смысл всего прочитанного. Но и без этого — круто, автор маладец.

Ох! Автор! Ай-да сукин сын! Поймите нас правильно! Прям, аплодируем всеми рукокрыльями! Это ж надо и коллективизация аукнулась, и ВОВ, СВО! А сколько донышков в Ваше поле закопано не одно, не два, откапывай и дивись! И все это на самобытном вашемирном языке! Ох, Котка и Шиволга-чудо как хороши! Всего по букве одной, а как звучание поменялось! Просто супер! Да, нам непросто читалось, но в этом огромный смак! Очень, Вы, Автор, круты! Носили б шляпу - сняли бы! Удачи и победы!

Здравствуйте!
Меня завлекла сюда TbMA.

И не зря!!!

Рассказ мне понравился оооочень!
Все двойные смыслы понял.
Отлично написано! Аккуратненько...
Кому надо, тот понял.

Огромное спасибо!

Что с этим делать дальше, не знаю.

Тут дуэли, а кто, кого, куда и во что, я не понял.

Что с этим делать дальше, не знаю.

С нетерпением жду нейросетевой иллюстрации. )

С нетерпением жду нейросетевой иллюстрации. )

Плюсуем! Здравствуйте, доктор! Картинки в студию.
*Сова заинтересовано поворачивает головеху и луп-лупает такими же глазищами, как у Туктук

С нетерпением жду нейросетевой иллюстрации. )

Плюсуем! Здравствуйте, доктор! Картинки в студию.

По просьбам трудящихся путем долгих переговоров с нейросетью получились вот такие Тутуки (отобрал лучших из многиииих):
Голосуем, кому какая нравится.

Номер 1

Свернутый текст

Номер 2

Свернутый текст

Номер 3

Свернутый текст

Номер 4

Свернутый текст

Ну и обчий вид на сказошную страну:

Свернутый текст

Ilsyadar, все кайфовые, но вторая и третья просто восторг! )
Хз, что понравится автору, но я беру оптом! )

ЭЭЭх! Плюсомет на паузе, но мы наплюсуем, как очнется! Портреты №1 и№4, просто ОГОНЬ, особенно №1! И общий вид удался)))!!! Браво, доктор! Пусть на Ваших дежурствах всегда будет все настолько хорошо, чтобы хватало времени нас радовать такими славными иллюстрациями! И Автору, я думаю, очень приятно!

Ух, давненько я отзывы не писала, навык подрастеряла слегка. Но надо ж было рассказ по своей аннотации прочитать как-никак. И да, сразу скажу, я здесь буду предвзята))

Скажу только про своё впечатление, а то все технические вопросы уже до меня в отзывах обсудили.

Начну с того, что большущее спасибо автору! Увидеть такой широкий и закрученный мир было неожиданно и очень приятно) Того сеттинга, что по итогу раскрылся в рассказе, думаю, никто из аннотации не ожидал, но вышло здорово! Все эти отсылки и неожиданные повороты - в общем, читать было интересно. Да и стилистика реализована отлично, видно, что автор в этом уже собаку съел.

Тяжеловато мне было читать, ибо стиль совсем не мой. И текст получился, как мне кажется, слишком уж дроблёный и торопливый. Не хватает истории знаков, такой большой мир не упихивается с них в полной мере. А хотелось бы поподробнее про него послушать. Но это больше придирки, история-то хорошая, и это не только моё мнение)

Сама нечисть очень милашная получилась, вот прям так я себе её и представляла)) За неё автору отдельное спасибо!

И ещё отдельное спасибо Ilsyadar за картинки, прям идеально в образ попали, по крайней мере в тот, что у меня в голове))

Скоро уже результаты, так что автору искренне желаю удачи!

Первое, что хочется отметить: у рассказа очень густая атмосфера, ржавая и вместе с тем пшеничная. Он очень интересный с точки зрения метафор и образов. Особенно хочется отметить Ржу-Ржавчину: она будто аллегория бедности, болезненности социума.

Меня поражает, как за, казалось бы, бытовой и милой историей автор запрятал пугающую сторону обнищавшего общества. Даже на войну Тихуша идёт не за идею – ему той лжи по радио достаточно, чтоб оправдаться. Идёт он, чтобы «вернусь – заживём!». Знакомая картина, со времен пещерных людей неизменная.

Дед в конце порадовал. Хэппи-эндом это не назвать, но оставляет с чувством колюче-болючей… Надежды? Нет, скорее веры в человечность.

В общем-то, сказать мне больше нечего. Понимаю, какой уровень погруженности и рефлексии стоит за этим рассказом. Словами так и не выразишь.

Спасибо за рассказ!

Ну, что могу сказать...

Все очень здорово высказались. И судьи и не судьи. Мне было очень тяжело писать, потому что тут напрашивалась добрая сказка с Тутук в главной роли. А меня ну вот вообще не пёрло в ту степь. Потому и вышло так что главная героиня аннотации стала скорее наблюдателем да, как верно заметили. Через неё основная история раскрывается ещё с одной стороны.

И всё же мне самой очень зашла она Тутук. Есть мысль написать серию рассказов "до того как", о Тутук, о Ежевихе, Рже и вообще об этом мире и его хтони (лесной и техногенной).

Ну и напоследок.
Поигралась и я с Кандинским. Он мне выдал Тутук как раз очень близко к тому образу, который сидел в моей голове.
Вот примерно так я её вижу:

Свернутый текст

И мои нежные обнимашки Альпаке за аннотацию!

Кать, ну ты, прости, Кошкина Дочь дааалаааа! Такого мира, такого смысла!!! Мы жабу еле под лавку загнали! Сове пришлось пригрозить ее сожрать!!! Красотка, короччи, чо тут!
А картинка ну детё-детё жаль такое в гнездо, конечно, такое надо к людям ( к мудрому Деду на воспитание)…но как жешь оно полёвок буит хрумкать, оно же не сова, Кать?

Он мне выдал Тутук как раз очень близко к тому образу, который сидел в моей голове.
Вот примерно так я её вижу:

О божечки, это оно!!! Как же здорово, что у нас один и тот же образ сложился))

И мои нежные обнимашки Альпаке за аннотацию!

*нежно обнимает в ответ*

Есть мысль написать серию рассказов "до того как", о Тутук, о Ежевихе, Рже и вообще об этом мире и его хтони (лесной и техногенной).

Слуууушай, а мысля хорошая! У тебя образы всей этой хтони очень здоровские получились. Мне даже Ржа понравилась больше, чем сама Тутук. И имена у них у всех так классно смотрятся. В общем, могёшь, молодчинка! Так что дерзай, если напишется чего, меня обязательно зови в читатели))