Всадник представлял собой жалкое зрелище, ожидая Кагара на самой вершине холма. Мало того, что больше всего с виду он походил на огромную кучу, обитавшую в пещерах на самом дне выгребной ямы, так еще вместо того, чтобы пахнуть подобающим образом, противно вонял горелым хлебом, который иногда приходилось есть, так как младший кусок, которому было поручено следить за огнем в печи, нагло засыпал мертвецким сном, в результате чего несколько дней приходилось есть не мягкий хлебушек, а обугленные сухари.
Присмотревшись, ведьмак разглядел в куче обугленное человечское тело и еще одно тело, а затем и квадратную голову точно такого же животного, как то, что было запряжено в телегу или телега в него была запряжена, когда люди покидали деревню, страшась вихря.
- Ты куда приперся, батю твоего?! - шепотом заорал Кудляк, прихватывая за руку и тяня к земле вставшего во весь рост Фореста, так его, Гампа, - Щщас мония как шандарахнет!!! Обуглишься, как эта лошадь!!!
Когда ведьмак наконец отвлекся от неприятного зрелища, командир осторожно показал рукой в сторону дороги, скрытой в тумане, образовавшемся в низинах между холмами. По дороге как раз сейчас из дымки выезжали такие же запряженные в телеги животные, и много людей сновали туда сюда, вдоль пути следования телег. Некоторые животные не тащили за собой телеги, а несли на своих спинах людей, сидящих на них верхом, чем то напоминая Марту, сидящую на кусках мяса в момент совокупления.
Ближе к нам дорога петляла между холмами, как подземный ручей меж камнями в пещере, стараясь идти низиной, а затем сворачивала далеко вправо и делал крюк, огибая крутой холм. На дороге чуть дальше поворота Кагар заметил какую-то массу, похожую на пораженного молнией всадника.
- Вон видишь, обоз уже приближается, - прошептал командир и стал махать бойцам. Те его заметили и тоже помахали в ответ, начав неспешно подниматься на холм с бокового склона.