Элиаш Элиаш еще побродил в странном месиве из мрака стен и мрака пустоты, слыша женские голоса, когда, наконец, один из них донесся рядом, совсем близко. И это был голос Нелли, напуганный, но хорохорящийся:
— Элиаш, да где ты? Что это за дурацкие шутки такие? Сначала свет вырубили, потом еще кто-то напал из темноты...
Тут он нащупал ее руку, и рука эта немедленно вцепилась в его рукав, а затем и вся девушка прижалась к нему, обнимая и пряча голову на груди.
— Это ты? Ну наконец-то, уже начала бояться, что никогда не найдешь меня! А Берта пропала куда-то и не отзывается...
Джим и ТаймаЗвук двигателя показался оглушительным и жизнеутверждающим. Он вспорол неестественную тишину, которая действовала на нервы не хуже тьмы, заполняя уши не хватающим им техногенным шумом, который в баре восполнялся музыкой. Однако, со светом все вышло много хуже: даже дальний свет выхватывал из визуального небытия лишь пятиметровый участок, далее мрак непроницаемо смыкался, проглатывая свет как заправский фокусник проглатывает шпагу. Возникшие сомнения насчет того, не перегорела ли в фаре лампочка, были опровергнуты экспериментально, путем переключений, ближний свет горел еще тусклее.
Шерри и Ева Пока Ева решала к кому прибиться, в баре почти никого не осталось, только истеричка со своим ухажером, который раздобыл-таки воды и применил ее по назначению, в результате чего истерические визги перешли в судорожные всхлипывания. Музыка тоже изменилась и теперь играло великолепное танго, которое кому-то могло быть знакомым по посредственному фильму, где Аль Пачино играл слепого экс-спецназовца. А мрак тем временем подкрадывался все ближе, поглотив уже ближайшие к задней стене столики.