С того дня, как Прекрасный Царь Обезьян устроил переполох в Небесных Чертогах, прошло много-много лет...
И заключили они договор.
Да не вмешаются они в дела друг друга.
Да не скрестятся их мечи.
Не столкнутся силы.
И в мире и процветании будут плыть Небесные Чертоги.
- Опять ногами еле перебираешь! Пошевеливайся, кому говорят!
- Не перепутайте блюда! Сом - на главный стол, Императору! Напутаете снова - отправлю в конюшни, за лошадями убирать!
- Кто принес зеленые персики? Сколко можно учить, они должны порозоветь пол-но-стью, прежде чем можно будет срывать!
- Волосы поправь!
- Опять рукава запачкала?
- До обеда осталось всего пара часов, а вы спите на ходу, бездельницы!
Матушка Лю - как здесь ее называли, была в своем неизменно-боевом расположении духа, гоняя по Небесному Дворцу служанок, словно мокрым веником. Полное, сварливое божество - богиней, как прочих небесных жительниц ее ранга, язык называть просто не поворачивался, да та, благо, и не требовала. Просто Матушка Лю. Старшая над всеми служанками - представительницами самого низшего ранга в этой странной небесной иерархии.
Кто бы знал, что загробный мир может быть
таким?
Ранний подъем - куда раньше, чем при жизни. Обязательно привести себя в порядок - даже самые младшие богини должны всегда выглядеть безупречно, чтобы соответствовать убранству и наполнению Небесного Дворца - самого роскошного и наполненного жизнью места во всех Небесных Чертогах.
Выглядеть безупречно - весь день носясь с подносами, убирая покои и залы после многочисленных гостей, моя нескончаемые волны посуды и надраивая до блеска полы...
Безупречный внешний вид был главным правилом для нескольких десятков таких, как она - попавших сюда совсем недавно в силу самых разных жизненных... Или уже не совсем жизненных обстоятельств.
Только в одном она отличалась от них. От всех. От юных черноглазых богинь, чьи длинные черные волосы развевались вслед прекрасным шелковым одеяниям, когда они, для быстроты, перелетали по Небесному Дворцу на легких облаках. От Матушки-императрицы, такой же темноглазой, с волосами цвета вороного крыла и выбеленным до мертвенной бледности лицом. От тех генералов, что то и дело присутствовали на приемах у Нефритового Императора - докладывая об обстановке на земле, божествах со странными именами и каких-то совершенно непонятных ей вещах...
Отличалась в одном - она была совершенно иной расы. Высокий нос, большие глаза, совершенно иные скулы, огненые рыжие волосы - и в первые дни ее появление в Небесном Дворце произвело целый фуррор. Кажется, все божества слетались посмотреть на это удивительное чудо. Еще бы - в книге мертвых никогда не появлялось имен чужеземцев... В то время как здесь, видимо, что-то пошло не так, и та женщина на мосту, что выдавала каждому по чаше воды забвения для перехода в следующую жизнь, не смогла удержаться от того, чтобы похлопотать о приеме такой странной девушки во Дворец, под начальство Матушки Лю.
И завертелось...
Их имена были совершенно непривычны слуху. Она до сих пор не могла понять, почему все разговаривают на понятном ей языке, и понимают ее, хотя и не долнжы были- когда остальные даже не задавались этим вопросом.
Неделя. Целая неделя мытья, беготни, уборки - она до сих пор не понимала, откуда, а главное, ЗАЧЕМ здесь столько душ. Богов, божеств - как говорили они. Не понимала, что делает здесь она сама. Не понимала, как остальные служанки так легко порхали по воздуху, запросто сокращая путь - в то время, как ей приходилось бегом бежать по множеству тропинок в садах и закоулках Дворца...
Все это совершенно не походило на ее представления о загробной жизни.
И сегодня, когда, казалось, из кухни до Зала приемов было сделано уже несколько десятков пробежек, радовало... Если можно было испольозвать это слово, то радовало ее только одно - этот огромный пир заканчивался, а завтра у нее был долгожданный выходной.
Выходной в загробном мире...
Она, не выдержав всей этой суеты, тайком юркнула в сад неподалеку от пиршественного зала, где что-то в очередной раз праздновали все эти странные небожители. Здесь было спокойно и тихо - и кажется, впервые за всю эту бесконечную неделю в этом странном месте, у нее нашлось время на свои собственные мысли.
Без Матушки Лю под боком.
Без всех этих щебечущих, не в меру любопытных - и еще не забывших свою прошлую жизнь молодых богинь.
Без бесконечных принеси-подай...
Несколько минут долгожданного покоя.
Даже в загробном мире существовали смены дня и ночи.
И теперь на нее с высокого небосклона смотрела огромная, белая луна, купающаяся в пене из рваных облаков.
Забыли мы
Про старые печали -
Сто чарок
Жажду утолят едва ли.
Ночь благосклонна
К дружеским беседам.
А при такой луне
И сон неведом,
Пока нам не покажутся,
Усталым,
Земля - постелью,
Небо - одеялом.
Рядом с ней на каменный бордюр у пруда опустилось большое красное облако, звучавшее железом. Кажется, то был один из гостей на пиру - закованный в доспех, огромный воин, плащ которого переливался множественными оттенками кроваво-красного. Высокие скулы, светящиеся странным светом глаза - и не два, а целых три. Во лбу воинственного существа горел красным третий глаз - что делало это уже малопохожее на человека существо еще более жутким.
От него пахло блюдами - что они собственноручно таскали весь день из кухни к столам. Пахло вином - от паров которого у нее самой порой начнала кружиться голова. И судя по всему, этот пригубил уже немало - стихи, которые должны были прозвучать, наверное, более торжественно, оказались совершенно скомканы и смяты, словно рассказывал их плохо подготовившийся ученик старшей школы. С чувством - но не тем. С паузами - но не там. Не ритмично, совсем нечетко...
- Юная богиня не должна наслаждаться таким вечером в одиночестве, - снова прозвучал не самый трезвый голос божества, а на талию рыжеволосой девушки, одетой во все эти непривычные и крайне неудобные для того же бега шелка, легла тяжелая рука в латном доспехе.
- Смотри, какая яркая луна. Разве не для того она светит на этом небе, чтобы воспевать твою красоту? Не для того ли благородному мужу даны глаза, чтобы он мог лицезреть ими тебя?
Бездонные глаза уставились на нее. Наверное, эти глаза вмещали в себя целый мир. Мир крови, войны, бесконечных боев и неизбежных убийств. Чужой мир - которому она не принаждежала и принадлежать не могла.
И хоть в обнимавшем ее существе еще сохранились человеческие черты, она чувствовала, что кем бы он ни был - но человеком он давно быть перестал. Даже если и был когда-то.
В отличие от нее - до сих пор помнившей все то, что происходило до...
Просто -
до.
Все то, что осталось там, за гранью. Все те, кто был ей дорог. Все те, кому возможно, была дорога она...
Все то, о чем не давала думать ежедневная суета, продолжавшаяся с утра и до самой ночи.