Аррик и Эррик, новая сюжетная нить

Братья пришли в себя в одной из подвальных комнатушек приспособленных для содержание арестантов. Размеры не впечатляли всего 2 на 3 метра. Достаточно темно видимо что-то загораживало свет для маленького светового окна находящегося под самым потолком. Каменная кладка стен и пола выглядила несокрушимой как и тяжёлая дубовая дверь с узким окошечком. На полу жидкой подстилкой была разбросана солома. Братья были свалены друг на друга у входа, предварительно их обыскали и изъяв все ненужные арестантам предметы раздели до исподнего, дабы не пропустить какой-то ещё предмет не положенный людям их положения.

Аррика привела в чувство не боль, хотя и она медленно, настойчиво пробивалась через пелену беспамятства, а холод: казалось, наступила зима, и где-то высоко над головой снег кружится, слой за слоем укрывая притоптанную землю свежей могилы. От мысли о том, что их с братом заживо закопали где-нибудь в овраге, рыжий вскинулся... попытался вскинуться, тут же едва не лишившись чувств, и без сил опрокинулся обратно на солому.
Брат.
Где.
Эри?
Забыв обо всем, задыхаясь в панике, рыжий принялся обшаривать все вокруг себя, пока не наткнулся на тепло человеческого тела и не признал наощупь жесткий ежик коротко остриженных волос, не почувствовал дыхание на своей руке. Живой.
Глаза понемногу привыкали к темноте, слегка разбавленной отсветом из-за решетчатого окна в двери, но все равно Аррику пришлось на брюхе обползти всю каменную клетку, чтобы узнать, что воды в ней нет. Твари. Ублюдки. Только зря растревожил пробитую ногу, нельзя сказать, чтобы она прежде доставляла радость, но теперь боль, тикающая где-то в середине отека, ощущалась так, словно кто-то вставил штырь с резьбой в сквозную рану и теперь вкручивал его с усердием, достойным лучшего применения; ей вторила жуткая ломота в зубах.
Говорить было больно, поэтому Аррик проклинал кретина-коменданта, тупых ублюдков, что обосрались при виде огонька и того черного, кем бы он ни был, про себя, когда пытался привести брата в чувство. Только тогда и заметил, что, во-первых, названные особы украли всю их одежду, кроме той, что прикрывала срам, а во-вторых, Эри подозрительно теплый для такой холодины. Его не колотит, даже мурашками не покрылся. Значит...
- Эррик! Рики! Очнись, - объяснений не требовалось, оба знали, что чем дольше валяешься в беспамятстве, тем дальше твоя душа уходит за Грань. И вполне может не вернуться. - У меня одна хорошая новость и две паршивых.
- Продолжай, - донесся из темноты такой же хриплый и глухой голос брата. Кажется, ему было больно даже думать о звуках и ярком свете.
- Мы все еще не сдохли, - послушно продолжил Аррик, успевший подзабыть, о чем речь. - Тебя огрели по голове. Кажется, жить будешь. Мне продырявили ногу. Без лечения откину копыта через пару дней. И еще, здесь нет воды. Может просто забыли. А может, будут допросы.
Эррик, презрев тяготы и страдания, заговорил. Тихо, неровно, но с такой верой в силу слова, что если бы Аррика не трясло в лихорадке, он бы заметил пробежавший по спине холодок.
- Будь проклят полковник Парте. Будь проклят весь этот лагерь. Будь проклят тот кретин с ножом. И все, кто ему помогал.
- Так и будет, брат, а если нет, мы им поможем. Рано или поздно, - поддержал Аррик, когда ни через миг, ни через другой земля все еще не разверзлась и не поглотила это сборище идиотов. - Так или иначе.
Потом он дотянулся здоровой ногой до двери и, стиснув зубы, принялся стучать в нее босой пяткой. Тюремщик не обрадуется беспорядку, но без воды, без воды оба брата кончатся раньше, чем кто-то изволит вынести им приговор. Аррик знал, что жестокая кровопотеря из ран, которые ни одна сволочь не удосужилась перевязать, сами закрылись кое-как, вкупе с воспалением от них же убьют его первым, и бедный братик останется тут один с трупом.
Еще он знал, точно знал, что будет делать, если вдруг переживет старшего. И не хотел бы такой судьбы для него самого.

- Ш... тихо... - Прозвучало из-за двери. Через секунду окошко открылось и в камеру упали две скатаных тряпицы для перевязки. Оконце оказалось широким и в нём показалась небольшая кружка, за ручку привязанная шнуром к чему то за дверью.

Увлеченный своим же грохотом в дверь и непередаваемыми ощущениями во всем теле, Аррик не услышал шагов тюремщика... А может быть, некто все время сидел под дверью и уже услышал кое-что любопытное. Открылось оконце, свет ослепил рыжего, как будто за дверью сиял не факел, а лик рассветного солнца. Что-то мягкое упало на Аррика, он бездумно нащупал подачку. Бинт?
- Гляди-ка, нас услышали.
Глаза попривыкли; рыжий разглядел в оконце силуэт кружки, и зарычал от злости. Жестокая, скотская шутка. Вода — предел мечтаний - была недосягаемо высоко, почти что в поднебесье. К тому же кружка привязана, никак не дотянется до брата.
Медленно, цепляясь за камни и доски двери, Аррик стал карабкаться по стене, а когда наконец смог держаться на ногах, прижимаясь к двери всем телом, схватил кружку мертвой хваткой. Есть ли там вода, или все напрасно? Если есть, то нужно поделить. Выпить половину и тут же сунуть в кружку бинт. Не лучший, но единственный способ донести воду до Эррика.
- Чья власть в лагере? - спросил он у того, кто ждал за дверью, чтобы потянуть время. - В чем нас обвиняют? Когда суд?
Вопрос «где мы?» рыжий предпочел опустить. Не имело значения, где они, потому что бессмысленно думать о побеге, когда ты едва можешь стоять, не теряя сознания от недостатка крови в жилах.

- Ш.... Тихо... - Прозвучал голос за двеерью, принадлежащий скорей молодому солдату, чем ветерану: - Воды я ещё дам, только тихо сидите... - Караульный втянул кружку за шнур, закрыл окно, но через несколько минут снова его открыл и поставил кружку с водой на край.


Спустя ещё пару несколько часов и десяток переданных украдкой кружек караульный, и без того чего-то боявшийся сверх меры, снова шикнул на арестантов заслышав чьи-то шаги.

- Эй эти двое там ещё не очнулись...

- Нннет вррроде... А что?

- Что он заладил, тише да тише? - проворчал Аррик в очередную отлучку часового, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее на голом полу. Несколько колючих соломинок только мешали, впиваясь в бока и спину. Была его очередь идти за подачкой воды, если таковая, конечно, будет. - Можно подумать, нас здесь прячут. От кого?
- Не ищи зерна разума в пустыне глупости - устало отозвался Эррик. Ту из мокрых тряпок, которая не использовалась для переноски воды, он пристроил на нос, чтобы хоть немного облегчить боль, и его голос стало совсем не узнать. - Даже если оно сюда попадет, то все одно не вырастет. А ты никак все веришь в счастливый исход? Нас выслушают, отпустят и принесут извинения. И наградят за смекалку перед строем, да?
- Было бы неплохо. Но нет, Рики, не верю. Если нас чем-то наградят перед строем, то разве что парой красивых петель на шибенице. Ведь копать мы точно не сможем.
- Да лучше уж так, чем заживо превратиться в крота. Я согласен рыть только подкоп, - он провел пальцами по шершавому камню стены. Сколько там этого камня? Неважно. Даже если отковырнуть пару булыжников и дальше обнаружить легкую сухую землю, за два дня им из лагеря не выбраться.
- И чем сгнить в клетке. - твердо добавил Аррик. Сейчас ему было жарко, словно темница превратилась в огромную печь, временами он даже видел, мельком, отсветы пламени, пляшущие по стенам. - Время против нас, братик. Если б те ублюдки наверху ждали в гости гвардию, то за нами бы уже пришли. К тому же мы слабеем.
- Ну так позови их еще раз, - разрешил Эррик, зажимая ладонью правое ухо. Чего не сделаешь ради умирающего братца, в самом деле.
Но вместо того, чтобы снова начать колотить в дверь, младший привлек его внимание. Шаги. Рыжие торопливо собрали и зашвырнули угол за дверью дареные часовым тряпки: не хватало еще сидеть тут в компании того мягкосердечного паренька.
- Эти двое там еще не очнулись?
На языке у Аррика вертелся десяток остроумных ответов насчет сукиных сынов и наград за преданность королю, но вместо того, чтобы злить тюремщиков сразу, он решил сперва поглядеть, что они будут делать, и просто демонстративно завозился, громко шаркнув ладонью по двери, после чего замер на полу рядом с братом и попытался сделать такое же лицо, какого было.... несколько часов или дней назад: «Кто я? Где я? Что мы вчера пили?». А Рики даже притворяться было не надо, попробуй соображать, когда у тебя голова чувствует себя наковальней в конце рабочего дня.

- Ну ладно, давай я тебя сменю пока. - Раздался голос за дверью.

- Но ведь... - Прозвучал голос тихони часового.

- Да никто не узнает.

Спустя пару минут окошко открылось.

- Эй, любители магов вы там живы? - Прозвучал незнакомый голос: - Вы меня слышите? Жить вообще хотите?

Вопрос застал братьев врасплох. С тюремными играми они были знакомы: каждое слово с подвохом, и каждый твой взгляд будет истолкован превратно, но что они теряют, попавшись на удочку? Жизнь? Она им уже не принадлежит. Честь? Только до тех пределов, пока хватит сил молчать под пыткой. Все, кому молодые и глупые братья успели рассказать о родном доме, давно уже лежат в земле, а поумнев, они стали отмалчиваться или шутить в ответ на вопросы о семье, так что и за родных можно быть спокойными.
Итак, если это не провокация и не пустой треп, остается главный вопрос: кому выгодно? Кому нужно спасать пару безродных охотников с несситскими мордами? Выступая против магов, братья рассчитывали показать, чего стоят, в настоящем деле, а не в унылых, отдающих душком расправы соревнованиях по метанию ножичков, стрел и подручных предметов в неподвижное чучело. Если расчет оправдался, то что за сила интересуется ими и говорит о жизни?
- Все хотят жить, - отозвался Аррик после долгого молчания, когда брат согласился разговаривать с этим доброхотом за дверью. - И всякой жизни есть своя цена. Платить за наши предательством родины, к примеру, мы не готовы.
Еще вчера он сказал бы «предательством Его Величества», потому что семь лет войны научили весь Дайрнас любить всякого короля и всякий порядок, лишь бы не пришлось снова заливать родную землю кровью. Но после увиденного поутру... Это только вопрос времени: когда именно кто-то из соседей переманит на свою сторону приличного колдуна, чтобы перемолоть королевскую армию, как зерно на жерновах.

- А ты дружок ответь, что для тебя родина, которую ты никогда не предашь? А я уж тогда и решу сторгуемся мы или нет. Родина она у каждого своя, да и предательство тоже вещь в соку своём уникальная. Может я вам вовсе не предать, а спасти родину предлагаю... - Голос за дверью неплохо играл с интонацией, ему бы в актёры податься или даже в певцы. К окошку же он близко не подходил.

Незнакомец еще.не договорил, а рыжий уже осознал в полной мере, что играть в загадки непойми с кем сейчас превыше его сил. Шпион? Вербовщик? Подсадной? Просто скучающий дурень? Какая разница...
- Господин, - а в том, что этот любитель загадок родился на белой простыни, сомневаться не приходилось. - Ты говоришь так, словно у человека может быть несколько родин. Или несколько матерей. И можно выбрать, какая тебе нравится больше. Мы дайрнасцы, хотя и рыжие. Мы служим Дайрнасу вот уже десять лет. И здесь надо сразу, господин, отделить верность от предательста.

- И я служу Дайрнасу. Да подольше вашего. Вот только не нравится мне то во что он того гляди и превратится. Уже не страна, а колдовской вертеп. Жизнь честного солдата мизинца мага не стоит. По ваши головы уже виселицу достраивают. Наванскими шаманами нас стращают, да и чёрт бы с ним зло магическое уже на нашей доброй почве корни пустило. Я вам не советую предавать родину я вам советую сослужить ей службу. Помочь очистится и вернутся к прежнему величию.... Ну думайте сами времени вам до полуночи. Утром думаю вас повесят... Но выбор лишь за вами, вернуть стране величие или же прокатится на одноразовых качелях. - Голос за дверью опять неплохо отыграл свою роль играя эмоциями и закрыл окошко. За дверью слышались удаляющиейся шаги: - Эй малой, давай назад на пост. Раз уже передохнул и с арестантами поменьше общайся...

Нельзя сказать, что Аррик так уж любил магов, по правде говоря, он их своими глазами видел едва ли десять раз за всю жизнь. Изрядные гордецы и задаваки, они всем видом вызывали желание сбить спесь, напомнить чародеям, что в их жилах такая же красная кровь, но убивать?
- Это ж измена как есть, - прошептал Аррик, услышав по шагам, что юнец-караульный занял свое место. - Вырезать магов — это все одно что снять штаны и нагнуться, когда придет враг. За кого он нас держит?
- Я никуда не побегу, - отрезал Эррик, и все было решено.

Дождавшись шагов в коридоре, Аррик поднялся, прижался к двери (чтобы не упасть) и стал ждать, пока откроется окно. Он рассчитывал увидеть того, кто приходил к ним с предложением, на которое невозможно согласиться. Кто бы мог вытащить из охраняемого лагеря два полутрупа? Вполне очевидно: тот, кто имеет власть над охраной. Либо же не было никакого побега, а была ловушка, обычная ловушка, которая позволит наверняка обвинить их в измене родине и интересам короны. И все же вид этого лица может очень, очень пригодиться, ведь умирать рыжим, как ни крути, не хотелось.
Когда неизвестный благодетель явился за ответом, Аррик уже знал, что скажет ему.
- Добрый господин, - скажет он спокойно, - мы разведчики, и хорошо знаем, что наванцы только и ждут, когда Дайрнас повернется к ним спиной. Это даже не тайна. Вторая гражданская война будет им отличным подарком. Мы видели этим утром, на что способны два школяра против лучших солдат. С ними можно выиграть небольшую войну против тех, у кого нет магов. Так же как арбалетный болт пробьет насквозь не только мою ногу, но и рыцаря в латах. Поэтому то, о чем вы говорите, нельзя назвать иначе, как изменой. Попыткой вырвать дайрнасскому льву зубы и выпустить кровь.
Уже слишком многие умерли за то, чтобы у Дайрнаса было будущее. Мы не станем теми, кто пустит псу под хвост все эти жертвы. Прощайте, господин. Мы остаемся.

Это сообщение отредактировал Риан - 13.6.2013, 18:45