Все дороги ведут в Рим, а некоторые плетутся черт знает куда -, чаще всего запутанные, проложенные ересью и всякой другой букой, в темные приселки, взращенные на грибах мрачных лесных трущоб. И если бы не каменный указатель на мостовой, мило украшенный поросшим мхом и опутанный, тянущимися извне лозами плюща, то, возможно, вы бы не за что здесь не объявились.
Однако, лишь один факт заставляет вас понять, что вы - в цивилизованном районе Лабиринта, - лишь на третью часть состоящий из порядочных убийц, упырей и ночных бабочек. Правда, некоторые уже наелись досыта, на клевали в чужом хлеву и наследили тут сполна - смотавшись из Санктуария на любом приглянувшемся осле, с мешком золотых червонцев на перевес. Осенью, как впрочем, и в иные месяца ущербной луны, неспокойных лет здешних мест, все очень тихо, с замиранием спит и ждет своего звездного часа. Спустя какие-то полгода, недовольная чернь выходит на улицы воровской обетованной, и начинает с усердием Ивана диктовать свои условия, действуя на правах беженца и сущего голодранца. Гневаются пантеоны богов, они от злости, растопырив дырявые кошельки, щегольские каштановые шали, рвут и мечут на своем пути, осыпая всех проклятиями и неизлечимыми болезнями. Люди дохнут, как мухи на варенье. Это по истине страшно, но и прибыльное дело - созвать на площадях, где свинячат в утробе синагоги, объясняя суть Марксизма и Ленинизма, утверждая, что это разные вещи. Шалопаи, чуть менее образованные и более красноречивые, кричат во все трубы, что на сегодняшний день, Крым, благ ему в параллельной вселенной, - наша единственная надежда на бесплатные талоны и ведро селедки. Но, если не взирая на достаточно разрозненную селекцию классов в обществе Санктуария, то можно предположить, как плюнуть по ветру, что регулярные майданы в поддержку левых богов, за счет профсоюза - уже осознанная деятельность любого, достаточно радикала и менее - отмежеванного крестьянина из центральных затонов Лабиринта...
Однако, вернувшись к основному повествованию, нашему путнику открылась широкая территория, застроенная редкими храмами имперских богов, небольшими пристройками к ним, где проводятся консультации по теологической похоти в экономике, а так же - огромные дворцы и шикарные избушки самых разных номерков. Изысканность, простота и надежность деревянных конструкций, облюбованных вставками под алмазы, ручным декором. На редкость красивая картина открывается нам и на ближайшем горизонте. Прерии облаков, плывущих над нами, заблаговременно порозовели. Дорога вела нас в сад...
Перемахнув через ограду, усмирив плеткой огромного бульдога и приоткрыв плетенную калитку, мы попали в царства Молина Факельщика. Мэри, дочь наместника, встретила нас загадочной улыбкой. Правда остальные, более менее добродушные слуги, смотрят на пришельца с неподдельным интересом. Стражник, покосившись на своем лафете, зыкнул на нас исподлобья. Хозяина не было дома - очевидно он, в запряженной бричке, поехал в гости к империалистическим особам - к дворцу вице-губернатора Кадакитиса. В окнах, широких, узких и тонких - горел бурый свет хиромантии. На первом этаже замка, несколько свечей слабо освещали прихожую, а затем - подрядческую уборную и комнату уездного приказчика, работавшего в доме пан барина переводчиком с иносказательной фабулы на современный, не обремененный фаталистическими двусмыслицам, ликероводочный язык. В общем-то иной акробатической фальши вы выкрутить не можете. Либо идете прочь, усмирив дворовую псину, либо - на незваный ужин в пентхаус Факельщикам (ну это скорее хоромы, с острыми углами и четкой фактурой).