Большая дорога маленького человека

Ратез из Найя

Даже не считая того, что он мог бы легко поместиться в любой из четырех бочек, с удобством лечь на ее дно и как следует отоспаться, пока солдаты не уйдут восвояси, вокруг хватало разных укромных мест: два пустых дома (Ратез пока еще с трудом отличал, в каких из этих сараев люди живут и просто ушли по делам, а какие покинуты хозяевами насовсем), с полтора десятка надворных построек и просто укромных местечек вроде погреба, вырытого под халупой. Сеновал, на котором еще что-то оставалось, но большую часть то ли разграбили, то ли вывезли на нужды армии. Вдобавок колодец с каменными бортиками и соломенным навесом сверху был вырыт как раз на перекрестке двух улиц, а деревня почти опустела на время работ – женщины и те остались не в каждом дворе.

Песня, тем временем, приближалась. Не привлекая к себе внимания, Ратез мог разглядеть, что солдат дюжина, и они не налегке - сопровождают две телеги, тяжело нагруженных и накрытых рогожей. Он видел, что устали и люди, и мулы, все они передвигают ноги только под угрозой немедленного ускорения палкой от старшого, разъезжающего без седла на низкорослой лошадке. Издали это воинство не походило на доблестных, стойких, и, главное, дисциплинированных бойцов. Скорее на вчерашних крестьян, которые и рады были бы побросать все это добро в кусты и дать деру, да вот беда - бежать некуда.


Ратез успел убраться с глаз раньше, чем к перекрестку подтянулся отряд с телегами. Выбранный им дом все же оказался живым – аккуратно составленная на столе посуда не была покрыта пылью, на стенах красовался тот же нехитрый скарб, который он уже видел у «своих» - одежда и инструменты из почти ничего не стоящих материалов. Солома, глина, дерево, камень, лоза. В то время, когда его земляки выдували прозрачное стекло, а здесь, в Нарранфии, он видел отличные осадные машины, эти люди довольствовались теми же предметами, что и их предки тысячу лет назад.

Отряд добрался до колодца и немедленно превратился в толпу вокруг него, оставив только одного приглядывать за телегами. Суета продолжалась до тех пор, пока кто-то не обнаружил воду в бочках. Пить ее не стали, зато оказалось, что в каждой бочке с удобством помещается четверо солдат, и им еще остается довольно места, чтобы резвиться не хуже щенков, впервые обнаруживших во дворе лохань с водой для скота.
Веселье прекратилось, как только на перекрестке появился кто-то из деревенских. Завидев на дороге постороннего, часовой подал знак, и через пару ударов сердца солдатня была все еще мокрой, но зато очень суровой и серьезной.
Из своего укрытия Ратез увидел старосту. Тот о чем-то переговорил с командиром, ушел и вскоре вернулся с десятком мужиков. Их явно сняли с полевых работ, но все они никак не походили на людей, которые радуются нежданному отдыху. Командир мельком осмотрел каждого, отсыпал старосте что-то, похожее на дощечки размером с четверть ладони, и велел собираться в путь. Самый смелый из крестьян о чем-то попросил его, но получил в ответ только жест, который мог означать что угодно, кроме разрешения сходить попрощаться с семьей.

Вскоре перекресток вновь опустел. Последним ушел староста, оставив на каменном бортике колодца завернутую в лист растения передачку - награду за сообразительность. Внутри оказался рисовый шарик размером с кулак ребенка и две палочки с плотно нанизанными на них здоровенными жареными сверчками. Порученные Ратезу бочки изрядно опустели, а оставшаяся вода стала глинисто-желтой. В одной из бочек грустно плавала забытая кем-то тряпка, которой, должно быть, прикрывали лицо от стоящей столбом пыли на дорогах.



Четверо на дороге

Патруль подъехал ближе, и путники увидели, что их не замечают не от великого везения или оттого, что кто-то комплектует свои разъезды слепыми, а оттого, что солдат здесь только пятеро. Шестой, хотя издали мог сойти за одного из них без доспеха, сильно выделялся посадкой на лошади. И то правда, довольно трудно удержаться в седле, когда у тебя локти стянуты за спиной. Оставшиеся пятеро завернули головы и пялили глаза на пленника, словно ожидали, что он сейчас превратится в лягушку, или, скажем, в красивую бабу.

Араш

Этот парень был славным, как дуновение ветерка в гнетущую жару середины лета. Веселый, открытый, беспечный – таких людей Таик, старшина разъезда, не встречал не то что с начала войны, а с тех пор, как поступил на службу. Он улыбался, отвечая на грозные вопросы, он доставал монетку из-за огромных ушей Летучего Змея, заставляя того смеяться, как ребенок, он без пререканий показал весь свой хлам – непонятное барахло, но не представляющее опасности. Ножи разве что интересны, но человеку не запрещено иметь нож.
Таик намеренно расспрашивал его о далекой родине, о том, какие там нравы, выпивка и женщины, о долгом пути и приключениях. С удовольствием слушал небылицы, но не задавал самого главного вопроса: как ты, проклятый добрый фокусник, оказался в глубине приграничного феода, где уже давно не осталось ничего, кроме головешек, трупаков и падальщиков всех мастей?
Он никогда не задавал этот вопрос всадникам, пойманным в здешних краях. Не задавал, потому что все равно не имел право верить ответу на слово. Человеку нет веры, человек соврет – недорого возьмет.
Иное дело – лошадь. Когда они встретились, парень ехал с запада, а значит, не больше стражи тому назад пересек реку и дал своей беспородной кобылке напиться вдоволь. Ехал с запада – значит, просто решил держаться подальше от идущих маршем войск и сбился с дороги. Такого, пожалуй, можно и отпустить с миром.
Но если он прибыл с севера, из степи…
Таик не знал, как правильно называется тактика выжженной земли, зато отлично знал, как она применяется на деле. Отступая, люди Инада Фэна не оставляли им ничего, кроме засад и ловушек. Поджигали дома и посевы, разрушали веками оберегаемые родники, бросали трупы и падаль в колодцы. Человек может сглупить, но лошадь, даже помирая от жажды, такую воду пить не станет. И вместо водоемов, указанных на всех картах, измученный пеклом путник получит только кукиш и срочнейший вопрос: чем напоить коня, пока тот не отбросил копыта.

И пока сердце Таика убеждало само себя в том, что ему попался единственный добрый человек на три дня пути вокруг, его руки сами достали из поклажи кожаное ведро и бурдюк. Незаметно сделав своим знак быть готовыми, он предложил кобылке фокусника выпить воды, и она, сложив губы трубочкой, жадно ткнулась носом, намеренная засосать ее вместе с ведром. Пока не отобрали…

Они набросились одновременно и без приказа, по сговору и отработанному методу. Таик удержал кобылку, не позволив чужеземцу дать деру. Фокусника стащили наземь, навалились, скрутили, больно завернув локти за спину. Иначе с такими ловкачами нельзя – вмиг выкрутится из веревок. И снова посадили на коня, только уже на чужого. Пригрозив, что если он хоть раз выпадет из седла, то дальше пойдет пешком или поедет на брюхе, как ему больше нравится.

Ехать обратно, даже с добычей, было до одури скучно. Солнце печет, мухи досаждают, в доспехе жарко, без доспеха – убьют. Сейчас бы искупаться в речке, а потом задремать на траве в теньке, о большем он не мечтал, но знал, что мечтам этим нет никакой надежды сбыться: людей не хватало и у тех, что остались, не было свободного времени.
- Развлеки нас, волшебник, - велел он пленному, подъезжая к перекрестку. На фокусника тут же обратились заинтересованные взгляды. – Спой там, или байки трави. Взамен, обещаю, не дам разграбить твое барахло, пока тебя допрашивает командир. Если ты не шпион, тебя отпустят и получишь его назад.
Таик был по-своему добрым человеком. У него всегда было два решения подобных вопросов, но по своему благонравию он предпочитал сначала озвучивать первый путь и лишь потом, если собеседник отказывался вести себя хорошо, переходить ко второму варианту плана.

Наконец-то все перестали строить из себя недотрог, одиночек и охотников на людей и смирились с тем, что часть пути придётся проделать вместе, как того пожелал неведомый наниматель. Впрочем, благодаря вскрытому письму тайна его личности развеялась, как туман при неожиданном ветре. Вместе с ней пропало и то немногое доверие, начавшее зарождаться к Брэтвальду. Он, как и те, кого Вевар решил пока что считать Лисой и Дрейком, работали на врага, так что по-хорошему было необходимо убить всех троих при первой же возможности...

Спокойный цокот копыт помогал углубиться в мысли, а покачивание седла вводили в транс не хуже зелий шаманов, живших на западе. А, возможно, сказывалось отсутствие сна за последние несколько дней: силы, накопленные за небольшой сон у родника уже давно исчерпали себя, и, не будь у него такой опасной компании, можно было бы давным давно уйти с дороги на ближайшую поляну и дать телу заслуженный отдых.

...С другой стороны, Вевар не имел ни малейшего понятия о том, насколько хороши люди, с которыми он объединил свой путь. Нельзя совершать такие опасные поступки, не зная противника. Если выпадет возможность, то убивать надо всех троих, разом, иначе его дни закончатся куда как раньше, чем он этого хочет.

Из раздумий наёмника вывел голос Дрейка: похоже, ему надоело бездумно мерять шагами землю, и он решил отвлечься. Впрочем, прямота и даже некоторая наглость вопросов заставляли задуматься - как его ещё не убили в первой же тёмной подворотне? Видимо, за переговоры отвечает Лиса, а Дрейк же выступает больше в роли мышц. Хотя разбираться во отношениях людей, которых ты либо убьёшь, либо покинешь навсегда, - лишь тратить своё время.

- А куда ведут дороги от таверны и что за люди здесь обитают? Кому служат, по чьей земле ходят? Сам то откуда будешь? Из местных или проездом?

- Довольно неожиданно слышать подобные вопросы от человека, который ещё недавно хотел убить, - в голове эти слова звучали как шутка, однако в них было слишком много правды, чтобы вызвать смех. Вевар попытался усмехнуться, но даже это не помогло, поэтому он перевёл смех в кашель, отвлекая внимание от сказанных слов. - Дороги от таверн ведут к другим развилкам, другим тавернам и другим поселениям, поэтому то, куда они его приведут, зависит лишь от человека, который по ним идёт. Люди же здесь такие же, как и во в остальной Нарранфии: крестьяне копаются в земле, воины бренчат металлом, а дети веселятся, - в голове всплыли воспоминания о сожжённой деревне и творящейся вокруг разрухе. - По крайней мере, таковым было это место, когда я был здесь в прошлый раз. Льер, который управлял этими землями в тот момент, относился к жизни слишком легко, что его и уничтожило: во время охоты он часто пренебрегал полноценными доспехами, одевая лишь самое основное, так что когда кто-то из его приближённых спутал его с диким зверем, нечему было остановить стрелу. О том, кто стал контролировать эти места следующим, я не слышал, а если бы и слышал, то, глядя на местную разруху, не верится, что здесь всё тот же правитель.

Вевар замолчал на несколько мгновений, вспоминая события, происходившие с ним в этих местах.

- Что же касается моего родного дома... Я - сын Нарранфии, и пока я путешествую по ней или могу ей как-то помочь - у меня всё хорошо. Кстати, меня зовут Вевар, и я был бы рад узнать твоё имя, да и вообще, как тебя угораздило попасть в такую ситуацию?

___________________________________________________

Узнать в приближающихся людях солдат было просто для любого из их группы, а чтобы определить, какому льеру они служат, как долго, как хорошо, нужно было неплохо разбираться в геральдике, знать наиболее главные семьи и понимать их значение для всего мира. Наёмник знал,как благодаря воспитанию, так и из собственного опыта.оо

- Не вижу смысла прятаться. Закон мы не нарушали, в розыске не состоим, находиться здесь нам тоже не запрещено, так что мы можем просто проехать мимо них, не привлекая ненужного внимания.

Бродячий волшебник Араш

Связанный качался из стороны в сторону, пытаясь приноровиться к тряске лошади, но, похоже, верховая езда была для него не слишком частым счастьем, ведь куда чаще ему приходилось идти рядом со своей повозкой или сидеть в ней, ютясь под натянутым от ненастья одеялом вместе с бесчисленными своими молчаливыми спутниками - лютней, инструментами для резки по дереву и, самому ценному, пяти куколкам, искусно вырезаными с тщанием и щедрыми затратами времени привалов, а потом раскрашеными личиками и ручками. Они боялись воды, их многие суставы разбухали иногда от влаги или иссыхались под солнцем и начинали скрипеть, разрушая тот мир, который кудесник старался открыть для той немногой детворы, что встречал по пути. Были это и отважные моряки и прелестные принцессы, стоит одеть их в подходящий наряд, а возьми тряпицу покрупней и вот уже моряк стал толстым вельможей, а принцесса превратилась в злую колдунью Мессе, что крадёт малышей с порогов и уносит в пустыню. Немного дерева, тряпок, красок, да воображения и вот неприметная коробка с разобранными куклами уже сама расскажет новую историю. И кто-то улыбнётся, а в соломенной шляпе этого худого, даже высохшего южанина с круглыми глазами и волосами, собранными в сотни косичек, появится нет, не монетка. А немного дикого риса или даже кусок лепёшки. Или ничего не появится, но зрители останутся и будут ждать, когда же прилетит другая кукла - злой дух или добрый правитель и сказка продолжится. Его истории не были лекарством для этих несчастных, вроде тех же солдат, пялящихся на него сквозь узенькие прорези глаз. Его истории были лишь болеутолящим, да маленькой надеждой, что обязательно есть где-то кто-то, кому не всё равно, добрый волшебник или мудрый князь. Он обязательно придет и спасёт от того ужаса, что творится вне воображаемых стен маленькой сцены, сделанной из борта повозки, да занавеса из простой мешковины, в иной раз служившей тем самым одеялом. Уйдут они, вернутся в свой жестокий и непростой мир, а память о небольшом чуде останется надолго. Или большом, смотря как примут. Арашу тоже надо было кормить себя и Севу, его единственного коняшку смешанной породы и пятнистой, рыже-белой масти.
Локти за спиной уже не болели, они затекли, хоть и были завязаны без остервенения и озлобленности. Артист во время догадался не сопротивляться, а командир разъезда, похоже, не считал нужным лишний раз издеваться над человеком. Редко бывает в таких условиях. Испачканное в пыли лицо озарилось широкой и беззаботной улыбкой. Бояться было совершенно нечего тому, кто ничего не скрывает.
- Ай да почему и не спеть. Про вашего брата, из далёкой Дарии, что за степями и горами, а затем за морем, восемью ветрами одуваемом и за стеной железной с семью замками что врата в Янтарном замке каждый. Ээээх!

Так что сказать о луке?
Он в Дарии сработан, лук.
Искуснейшие руки
из тиса выгнули его.
Поэтому сердцем чистым
мы любим тис наш смолистый
и землю тиса своего.

Что скажем о верёвке?
Верёвку в Дарии плели
с терпеньем и сноровкой –
верёвка лучникам мила.
Чаша идет вкруговую
за кудель золотую,
за край, где конопля росла!

Что о стреле мы скажем?
Калили в Дарии её
на страх отрядам вражьим.
Она всех прочих стрел острей.
Пью от души теперь я
за гусиные перья!
Пью за родину серых гусей!

А что сказать о людях?
Мы в доброй Дарии росли.
Мы нашу землю любим.
Мы лучники, и нрав наш крут.
Пусть наполнятся чаши,
пьём за родину нашу!
За край, где лучники живут!


Певец не обладал чудесным голосом, но чувствовался и опыт и ритм, да и сам старательно приплясывал, как мог, за малым везением не сверзившись вниз. Зато горланил браво, сверкая глазами, будто не связанный фокусник сидит, а бравый лучник из тех, кто мог бы...

...неизвестно что, если бы неловкий до езды фокусник не сверкнул на этот раз уже удивлёнными глазами, когда опасно накренившись тело само полетело вниз. И связанные руки не подставишь, а потому Араш постарался упасть не глухо в пол, а консуться сначала одной частью тела, принявшей часть удара, затем другой и в итоге отделаться ушибом, а не отбитой почкой или переломом.

[ 16.11.16 13:00:44 ] - Риан бросил 1d100(+10) с результатом - 58 (48+10). Комментарий: Падение Араша с лошади.

В ответ на слова Вевара, Брэтвальд лишь пожал плечами и продолжил вальяжно покачиваться в седле, от мерного шага лошади. Прятаться он не предлагал, а просто сойти с тракта и идти более спокойно, не отвлекаясь на посторонних людей. Так ему было сподручнее - передвигаться лесной тенью.
К слову сказать, эти места и Нарранфию Брэтвальд знал не хуже Вевара, так как бывал тут уже однажды, по Нарранфии он и вовсе прошел от края до края. Но было это давно, и многое с тех пор изменилось...
- Напою и накормлю за свой счёт в трактире тебя, еще и шлюху закажу, если мы сможем ПРОСТО проехать мимо них... но если нет, то тогда это будет за твой счёт? - Сказал Брэтвальд подъехав к наёмнику. - Согласен?
Берибор был уверен, что это местная солдатня просто так мимо не пропустит. В условиях войны и вечной нужды люди шли на многое. Отряд в котором находился Брэтвальд выглядел, что сущие разбойники, а это значит, что тут им не будут рады.

Араш


[ 16.11.16 15:12:31 ] - Риан бросил 1d3 с результатом - 3. Комментарий: 1 - ушиб 2 - вывих 3 - трещина в кости.
[ 16.11.16 13:00:44 ] - Риан бросил 1d100(+10) с результатом - 58 (48+10). Комментарий: Падение Араша с лошади.

В каком-то смысле Арашу повезло. В первый раз – когда, падая с лошади вверх тормашками, он умудрился все же вывернуться и приземлиться не на голову, а на плечо. Во второй раз – когда левое плечо, несмотря на тихий хруст треснувшей кости, вспышку боли и последующее онемение не изменило своей формы. Но не надо было обладать знаниями великого целителя, чтобы не понимать: второго удара косточка не вынесет, и трещина превратится в отличнейший перелом.

- Да чтоб тебе провалится! – в сердцах прикрикнул на трюкача Таик, от неожиданности даже забывший браниться. Впрочем, через удар сердца он вспомнил, и проклятый певун узнал много нового о своем происхождении от разных животных, имеющих противоестественные связи между собой.
Пока старшой ругался, двое его помощников спешились и подошли к упавшему, чтобы сперва угостить парой пинков, а потом поднять на ноги.
- Поешь ты, парень, хорошо, - сказал Таик, успокоившись, - но я свое слово завсегда держу. Дальше пойдешь своим ходом!


Четверо на дороге
Тем временем песня, доносившаяся издалека, умолкла, а затем связанный человек как-то неловко и без всякой видимой причины выпал из седла, вынудив отряд остановиться. Брань командира была слышна даже отсюда; двое из пяти солдат, замыкающие, спешились, чтобы поднять пленника. Сам он, даже если не сломал шею, поднимался бы слишком долго.

- Зато теперь не скучно, солдат! - отплевавшись пылью, заявил Араш, тряся головой и доброй сотней косичек, как пёс шкурой после купания и тут же сморщился от боли. Горазд сам себе беды устраивать. И с вывихом не получилось и корчиться теперь неделю. - И за коняшку буду спокоен, раз слово держишь!

Волшебник внимательно следил сквозь густые ресницы за тем, как спешившиеся солдаты возвращаются на коней, изучая вариант на предмет сбежать. Аха, убежишь тут пешком от пяти конных. Но что делать? Явно они уже решили промеж себя, как поделить нехитрую награду за одного раба, да его нехитрый скарб. И всё же, стоило попробовать. Всё лучше, чем на приисках алмазы мыть для чужого царька. Значит, придется рвануть до того, как солдат привяжет его к седлу своей лошади. То есть через десяток ударов сердца, не позже.
- Да и будь я шпионом, полез бы один, а? Я бы сюда еще головорезов взял, да покрепче себя, сам подумай. И что-то я таких не наблюдаю вокруг.

Проследив взглядом и обматерив себя за упущенный шанс, Ратез из Найя подхватил ведра и пошел заниматься делом. Заметил оставленный кем-то сверток, и сунув туда свой любопытный нос обнаружил в нем еду. Еда смотрела на него множеством блестящих черных глазок.
- Какую дрянь только здесь не едят! – буркнул себе под нос Ратез и быстро оглянулся. Кажется, по легенде он должен быть немым. Кто бы мог подумать, что простые насекомые способны вернуть человеку дар речи своим чудесным хрустом панциря на зубах.

Лиса молча наблюдала за знакомством Дрэйка и парочки незнакомцев. Мужчине своему девушка была склонна доверять, а вот остальным… Подозревала эта женщина всех и вся, ей было всё равно как будут названы те или иные, друзьями ли их надо считать или врагами, всё не важно. Рыжая всегда имела свою точку зрения, которую не всегда озвучивала. Ей было вполне комфортно наедине со своими мыслями, ну, а если захочется поделиться с кем, то это будет лишь один человек и сейчас он стоял именно возле неё. Абсолютное женское безразличие прочно сковало её миловидное личико маской серьёзности. Сейчас ею правили мысли. Лиса вспоминала содержание послания и что-то не находила не единой строчки в нём от неком Веваре. На её взгляд было вполне логично предположить, что дальнейший путь должны продолжить трое, не больше не меньше. Она переводила взгляд от одного говорящего к другому и снова вперёд. Ничего нового, соревнование по меркам знаний, умений, умозаключений и мужских хозяйств. Позволяя себе лёгкую улыбку, девушка скосила взгляд на своего мужчину, тронувшего её колено. Его дальнейшие вопросы казались ей наиболее правильными, хоть и заданы они были с привычной для милого прямолинейностью. Сама она спросила бы примерно то же, но в чуть более изящной форме, но лезть в мужской разговор было не в её правилах. Все четверо начали их странный путь в никуда, практически разом. Лиса пропустившая по началу вперёд двоих незнакомцев обменялась с Дрэйком взглядами, улыбнулась для него и подмигнула.
Надо бы поинтересоваться его мнением о лишнем мужике в их маленьком отряде… Чуть попозже…
Дорога тянулась вперёд, девушка всё ещё молчала, просто следуя по пыльной ленте вперёд. Идеи о ночёвке в питейной, путешествии вне дорог. Интересно, кто-нибудь будет её слушать, если она скажет нет на оба предложения? Слова Лишнего привлекли внимание девушки, она глянула в лицо мужчине, прищурилась, но промолчала. Надо ли вспоминать, что именно этот показался Рыжей самым адекватным и здравомыслящим из двух предложенных. Вопрос прозвучал в сторону Дрэйка, Лиса недовольно перевела взгляд на своего мужчину и тут же качнула головой, вновь глядя куда-то в даль.
Он знает, что делает и знает, что говорит, всегда.
Подумалось ей, в тот самый момент, когда тонкое обоняние захватило лёгкий шлейф гари. Прошло совсем не много времени и вот он, «прекраснейший» трактир с дрянной, но дешёвой жратвой. Горстка пепла, обгоревшие головешки, чёрное пятно возле тракта. Вот тут-то девушке захотелось впервые подать голос, высказаться со всей едкостью и сарказмом, но нет, не звука от неё, если, конечно не учитывать цыканье язычком. Взгляд вновь в даль, на дорогу, цепляя шестерых мужчин, тяжкий вздох. Конечно же она разглядела знак своего мужчины, разглядела и поняла, знала, он не промахнётся, когда это потребуется. Сама она предпочла держаться за спинами двух незнакомцев по крайней мере для того, чтобы солдатня не сразу разглядела рыжину и девичье личико. Если бы они с Дрэйком были вдвоём манера поведения была бы совсем другой, но сейчас, почему бы не воспользоваться живыми щитами. И снова вопрос Лишнего и снова внутри чертовки колыхнулось раздражение. А меж тем она уже разглядела, пятёрка и пленник…
Зачем им этот бедолага?
Парнишка клонился в сторону, Лиса наблюдала, в её маленькой головке план был один и он явно не перекликался с намереньями этих двух впереди. Лишние свидетели? Убрать… Ведь эта пятёрка доложит о тройке вооружённых людей, если, конечно они не решат устранить эдакую оплошность на месте. Молодой человек кренился, а Лиса только и делала, что размышляла о манёврах, которые должны быть произведены в тот момент, когда бедолагой будет занят хотя-бы один из пятёрки. Двое спешились и ладонь Рыжей, лежащая на поводьях инстинктивно, дёрнулась дабы потянуться к арбалету.
- Хорошо стоят, просматриваются все пятеро. Лучшего шанса не будет, решайте чуть скорее. Как мыши не пролезем, барахло стряхнуть и с трупов можно. Или мы их сейчас или можно начинать молить о пощаде.
Что будет с ними, с этими двумя? Убьют? Возьмут в плен? Сделают рабами? Всё это даже рядом не стояло с тем, что могли сделать с ней, простейшим «пустить по кругу» тут не отделаешься, скорее всего ей не представиться шанса дожить до статуса рабыни. Хотела ли этого? Допустила бы? Она смотрела строго вперёд, несмотря на всё сказанное. В принципе можно было попробовать справиться с пятёркой вдвоём с Дрэйком, но… Лезть в бой, пока на тебя со стороны глазеют двое незнакомцев, способных со своей стороны отправить на свидание к праотцам?

Ратез из Найя

Вечером за Ратезом снова зашел мальчишка, правда, нельзя было сказать наверняка – хозяйский или какой-то другой. На площади собрались те же мужики, усталые, как собаки, но воодушевленные в ожидании награды за свой труд, только вместо десятерых из них пришли восемь женщин. Без лишних речей староста называл имена и раздавал крестьянам рис из большого мешка, насыпая его в шапку мерным ковшом. Когда очередь дошла до Ратеза, его мальчик тоже подставил свою соломенную шляпу, а потом нес ее на вытянутых руках, как настоящее сокровище.

Дома их встретили тепло. Дали умыться (словно у Ратеза было днем недостаточно воды), женщина забрала рис и вручила добытчикам по паре палочек с жареным на углях мясом. На сей раз оно было весьма разнообразным: жирные гусеницы размером с палец, уже знакомые сверчки, черные жуки. Половина заработанной крупы сразу пошла в котелок, другую хозяйка пересыпала в мешочек.

Им обоим было неловко. Чужак доказал свою полезность, и обращаться с ним следовало как с человеком, но сказать – проще, чем сделать. Он не знает языка, не говорит, не проявляет своих намерений. Глядя на страшного иноземца, который после дня трудов выглядел все же лучше, чем вчера вечером, Винар отчетливо понимал, что как будто бы привел в дом волка и не может знать, как долго тот будет послушно выполнять работу собаки. Но с другой стороны, этот волк сегодня принес двойную пайку риса, даже с учетом нового рта. Если так продолжится хотя бы пять дней, у них появится небольшой запас на черный день. Правда, куда уж чернее..
Лике держалась проще. За день она раздобыла мазь, и подсев к немому, показала ему, что делать: сперва помыться из ведра, подождать, пока высохнет, затем намазать обгоревшие места, из которых верхняя половина Ратеза состояла почти целиком. На этом сочла свой долг хозяйки дома исполненным, и собрав детей у огня, принялась петь им песни. А то и вместе с ними. Инструментов у них, конечно, не было, даже самой простой дудки, но это не мешало устроить своей семье немного радости между тяжелым днем и коротким сном.
Глядя на них, Винар чувствовал себя лишним.

Вскоре после того, как солнце нырнуло за горизонт, семейство втянулось в дом. Ратеза с собой не позвали, да и не было там места для него – в этой хибарке и хозяева-то спали друг на друге. Он успел проверить силки, забрать из них птицу и какого-то зверька чуть крупнее кролика, наверняка съедобного. Успел даже вернуться обратно и притвориться спящим, когда на улице замаячил огонек и послышались шаги. Прошуршала калитка, которая не висела на петлях, а просто приставлялась к забору по мере надобности, и огонек стал приближаться. В его свете Ратез узнал старосту. Но еще он слышал, что кто-то остался ждать на дороге.

Он прошел мимо спящего бродяги, окликнул с улицы хозяина дома и вошел внутрь. Плетеная хибарка сразу осветилась изнутри, обрисовав силуэты разбуженных людей.
- Чего тебе, Миран? – неласково спросил Винар, скрывая испуг. Власть старосты по сравнению с любой шишкой из войска ничтожна, но над деревней он все равно что бог. Вершит судьбы и все такое.
- Ты сам знаешь. Если на тебя донесут, крышка нам обоим. А если я поселю его в деревне, у него будет отдельный паек на одного.
- Хочешь, чтобы я прогнал человека, который приносит мне двойное жалование? Сам видишь, работать не смогу еще дня три, хоть убей.
Староста молча поднял руку с увесистым мешком и потряс им, заставив зашуршать крупой, и бросил под ноги хозяину.
- Запас на завтра у тебя есть, здесь еще на три дня. Я забираю бродягу. Вели ему идти и не дергаться.

Повторять дважды не пришлось. С тяжелым сердцем и в то же время облегчением от того, что жизнь снова вернется к своему обыкновенному порядку, он вышел, разбудил бродягу и жестом велел идти за этим человеком.
- Спасибо, - сказал он напоследок, зная, что тот не поймет ни слова. – Прощай.

На улице даже в этой южной стране было так же холодно, как и по поздней весне на новой родине Ратеза. В прошлую ночь усталость взяла свое, но в эту, несмотря на усталость другого вида, он все никак не мог согреться. Все эти хрустящие на зубах насекомые – это, конечно, свежо и необычно, но птички и зверушки… какими они будут восхитительными, если их пожарить и съесть! От этих мыслей его не могло отвлечь даже появление старосты и его короткая ссора с хозяином дома. Кажется, даже на каторге кормят лучше, чем свободных крестьян Нарранфии.
Во всей этой деревне не могло найтись человека, который представлял бы для Ратеза хоть какую-нибудь опасность. Все они выглядели настолько ослабленными голодом, что казалось, он легко раскидал бы всех один. А поэтому, когда ему велели идти со старостой, он легко поднялся на ноги и пошел следом. Опыт подсказывал, что у старосты только два пути: предъявить его властям и оставить в деревне, если власти позволят, или предъявить его властям и оставить властям. Потому что если солдатня найдет неучтенного чужака, то всем этим доходягам придется несладко.

Его ждали двое солдат, и впервые, увидев рядом двоих нарранфийцев в одинаковом снаряжении, Ратез увидел, что они все же отличаются друг от друга с лица. Солдаты были не сильно крепче крестьян, но все же не выглядели такими доходягами. Пожалуй, одновременно он мог бы отбиться не более чем от пятерых.
Двое внимательно осмотрели его, явно припоминая описания преступников, но не вспомнили никого похожего на красного полуголого громилу, перемазанного в грязи. Один одобрительно кивнул, другой вытащил из поясной сумки какую-то деревяшку на кожаном шнурке и повесил Ратезу на шею.

- Давай, двигай за ворота, - распорядился Лим, одобрив добычу. Бродяга выглядел крепким, такой не сдохнет через три дня. Может даже дотянет до конца осады. Для такого, как он, вряд ли составит проблему отобрать у других ужин.
Миран мог бы сказать, что иноземец не понимает человеческого языка, но промолчал. Вместо этого он заступил солдату дорогу.
- Чего тебе? – притворно удивился тот.
- Ты знаешь, будь ты проклят. Мое вознаграждение за добровольную передачу бродяги властям. Оставьте себе треть, жадные твари, но остальное – мое.
Солдат изумленно уставился на него, а потом расхохотался вместе с напарником.
- Какое такое вознаграждение? Мы поймали его на дороге, разве нет?
- Нет, сукин ты сын!
Они перестали смеяться. Лим взялся за оружие, но его более шустрый друг попросту вмазал старосте в челюсть, а потом пнул упавшего с ноги.
- Хоть слово командиру, засранец, и ваш куратор узнает правду, - пообещал он, добавив от себя. - Тогда вместо непыльной работенки старосты мы отведем тебя к замку и там ты будешь рыть нужники до тех пор, пока не захлебнешься в дерьме. Проваливай! А ты, лупоглазый, давай на выход!

Через стражу они подошли к Галфалу, что Ратез мог бы понять и в полной темноте, по запаху. В отличие от двоих настоящих бродяг, которых поймали как зверье и вели связанными, его, очевидно, сочли малоумным и безобидным навроде коровы, которую даже дитя может вести, погоняя прутиком. Они прошли две линии дозора, предъявляя часовым какие-то значки и бирки, а затем – предъявив улов своему начальству. Начальство одобрило, и рабочих разделили. Ратеза, одаренного новой биркой взамен старой, отвели к небольшому лагерю – пара едва тлеющих костров, шалаши, навесы, спящие вповалку люди. Нимало не смущаясь, солдат дунул в рожок, заставив подскочить и показаться на свет всех без исключения, затем подозвал к себе старшего из местных. Еще немного разговоров на нарранфийском, еще несколько попыток объясниться словами, затем ему уже привычно показали жестом, чтобы ложился спать, вон там есть место. О том, что завтра будет тяжелый день, можно было и не сообщать.

Наутро, с побудкой все тем же рожком, Ратез увидел много знакомых лиц – вчерашних крестьян. Они не выглядели счастливыми от таких перемен в своей судьбе, несмотря на то, что кормили здесь лучше: миска все той же каши каждому, а не одна на шестерых. Деревенские не пытались с ним заговорить, к тому же скоро стало не до болтовни. Снова Ратез получил шляпу и лопату; посмотрев на его обгорелую кожу, старшина раскопал в одном из шалашей задубевшую от грязи тряпку, которая, все же, могла защитить от солнца, а если намочить, так и вовсе превращалась в рваную под мышками рубаху местного покроя «мешок с рукавами».
На работы их погнали поближе к замку, выравнивать какую-то площадку в паре выстрелов от стены. Разглядывать осаду и копать одновременно было не очень удобно, в том числе и потому, что тех, кто работал медленно или недостаточно прилежно, здесь колотили палкой. Но Ратез видел аккуратную площадку с палатками, ставку командования, расположенную на склоне горы, три бездействующих катапульты, укрепления, призванные помешать осажденным устроить вылазку.
Когда солнце забралось на самую верхушечку неба и припекло так, что даже у местных начало темнеть перед глазами, их сняли с работ и позволили расположиться у реки в уцелевшей неподалеку роще. Похоже, в жару эта роща становилась негласным местом сбора. Солдаты, приглядывающие за рабочими, откровенно наслаждались скукой и прохладой, не особенно беспокоясь насчет того, что кто-то может сбежать. Бежать здесь было некуда, да и у каждого в деревне остались жены, дети или просто друзья, которых они хотели бы еще увидеть живыми.
Прошло с половину стражи, когда безмятежность отдыха была нарушена явлением другой бригады. Четверо солдат, совсем не таких ленивых и расслабленных, с ними шестеро рабочих в кандалах, скованных между собой цепью. Ратез узнал этих людей сразу: не так много здесь было темнокожих или просто еще более южных ребят. Одно лицо было ему отлично знакомо – тот самый, который придумал позабавиться, отобрав у пленника своего господина лепешку и подставив ведро с водой под дверь. Других он не знал, но мог не сомневаться, что все они служили Бриану Торну. И, возможно, продолжали служить ему до сих пор.
Пленных подвели к ручью и они молча занялись делом: набрать ведро воды, передать по цепочке дальше. Единственного, кто попытался поднять взгляд, немедленно огрели палкой и больше таких желаний не возникало.

Ей поверили. Ей дали солдат. Еще немного- и они будут в замке, который может достатьстся ей. И ей даже дадут денег. Она больше не будет никто ниоткуда, бесправная северянка, с которой можно делать что угодно. Казалось бы дела пошли на лад, но Хамшир не могла отделаться от мысли, что ведет врагов в дом друзей. Она старалась убедить себя, что хозяев все равно нет, а нападающих все равно больше, но песок скрипел под ногами- пре-да-тель, пре-да-тель с каждым шагом. Алленка не подавала вида и шла вперед, словно просто показывала путешественникам дорогу через горы, но по этой дороге себя саму ей приходилось тащить.

Хамшир

Гэлион Торн

Взбирающийся в гору маленький отряд вдруг ускорился и стало ясно, что до входа они доберутся первыми. Но очень вскоре после того, как нарранфийские солдаты поднялись на пологий склон, где и располагался тайник, и скрылись из виду, что-то пошло не по плану.
Сначала ушей Гэлиона достиг чей-то вопль, затем двое солдат выскочили обратно и побежали вниз по тропе. Но недалеко, потому что следом за ними появились три лучника в красно-черной форме Торнов, а стрелять в спину убегающим по козьей тропе - даже не труд, а развлечение.
Прикончив обоих, один из лучриков приветственно помахал руками отряду Гэлиона и все трое снова скрылись за скалой.

- Вижу всадников, подъезжают к перекрестку слева! – встревоженно сообщил солдат, ехавший первым. – Трое конных, один пеший ростом с дерево и заводная лошадь.
Пленник был мгновенно забыт. Никому здесь не хотелось умереть из-за того, что бродячему фокуснику уделили больше внимания, чем вооруженному отряду. Да и никуда он не денется, если не круглый дурак, чтобы бегать здесь одному и без рук – либо сожрут шакалы и бездомные псы, либо попадется мародерам. Им, порой, тоже все равно, на скольких ногах бегало мясо, прежде чем оказаться в котелке. Оказавшись на месте этого чудака, Таик сам побежал бы за разъездом, умоляя не бросать его на весьма паршивую смерть.
- Чем вооружены? – спросил командир.
- Не вижу. Точно есть железный доспех. Блестит на солнце.
- Стройся! Вперед! Эй, вы, там за углом! Именем господина Накрита Лиара, владетеля этих земель, приказываю остановиться и сложить оружие!


В конце концов их заметили, и четверо путников расслышали отрывистые приказы, а Вевар и Брэтвальд даже поняли, что им приказано стоять и демонстрировать мирные намерения, если они не хотят смерти от рук воинов местного феодала.
На перекресток выкатились пятеро нарранфийских всадников на местных лошадках, облаченные в кольчуги и шлемы, каждый со щитом, у двоих копья, у троих кривые мечи. Они двигались быстро и согласованно, без слов понимания друг друга, и, рассмотрев получше, кто там встретился на дороге, явно оставили сомнения насчет мирного исхода встречи. За мирных эту банду не принял бы и слепой.

Ещё пару ударов сердца назад артист собирался бежать, оря от ужаса ожидания удара в спину, ведь что конному догнать пешего, да ещё со связанными локтями, когда любой неловкий шаг или кочка подскажут кратчайший путь к земле подбородку. Теперь же он видел, как верёвка, которая вскоре могла решить его свободы до конца не очень длинных дней, улетала вместе с владельцем навстречу какой-то беде, которую всадники решили атаковать. Бандиты всё одно хуже, чем солдатня, но в любом случае, прямо сейчас кидаться бежать, пока не ясен исход драки, очень глупо, разве что не слишком далеко.
Артист развернулся и побежал прочь от места, где его позабыли солдаты.

Человек представился как Вевар, на что получил вполне ожидаемый и предсказуемый ответ от собеседника, поскольку после вскрытия писем двух мнений относительно его личности быть не могло.
- Дрэйк.
На этом, по существу, положительное впечатление о собеседнике и закончилось. На вполне простые и прямые вопросы, не составлявшие большой тайны, тот предпочёл не отвечать. Точнее говорил то он много, но с таким же успехом можно было рассказать о том, что небо голубое, трава зеленая, а вода мокрая. То, что одни перекрёстки ведут к другим, а люди везде занимаются своими делами, Дрэйк и так знал, а вот что-то более конкретное узнать не получилось. Собеседник наводил тень на плетень на ровном месте, юлил и всячески пытался избежать ответа, чем вызвал не только недоверие у Дрейка, но и некое пренебрежение. Всему своё место и своя цена, если бы здоровяк пытался выведать нечто личное, то вполне логично было бы получить путанный ответ, но если человек юлит даже по пустякам, то можно ли ему доверять? У мужчины был свой ответ ан этот вопрос и звучал он как "Нет".
- Но ведь не убил? - чуть хохотнув отозвался здоровяк, вдалбливая подошвы сапог в утрамбованную дорожную землю.
- Если бы хотел убить, вряд ли бы мы встретились даже взглядом. Я неплохой охотник... - словно намекая на стрелка из рассказанной истории, отозвался Дрэйк, предлагая собеседнику примерить шкуру покойного Льера, пренебрегавшего доспехами.
- В прочем, всему своё время. - Задумчиво проговорил здоровяк, повернул голову к Вевару и рассмеялся, сглаживая черный солдатский юмор. Для себя он ещё не решил, как поступит. Оставит ли в живых, позволив уйти или отправит к праотцам, чтобы избежать ненужных сложностей в будущем. Пока-что чаша весов склонялась ко второму варианту.
-...как тебя угораздило попасть в такую ситуацию?
- Так же, как и всех. Тебя, его и ещё тысячи таких же... - кивком головы Дрэйк указал на едущего впереди Брэтвальда.
- Каждый ищет лучшей доли. Поискал в одном месте, не нашел, отправился в другое, в надежде найти здесь... Откровенность за откровенность. Раз уж собеседник предпочёл не делиться информацией, то и Дрэйк не видел ничего зазорного в том, чтобы поступить так же.
- Все мы дети Нарранфии, вот только судьба у всех разная...
На этом их небольшой разговор закончился. Повернув голову к напарнице, Дрэйк посмотрел на неё и взглядом сказал "Нет", едва заметно качнув головой. Этому человеку не следовало доверять, а значит нужно быть начеку.

---

- Не вижу смысла прятаться. Закон мы не нарушали, в розыске не состоим, находиться здесь нам тоже не запрещено, так что мы можем просто проехать мимо них, не привлекая ненужного внимания.
Дрэйк неодобрительно фыркнул.
- Закон, что дышло- куда повернул, туда и вышло. Сам недавно говорил, что непохоже, чтобы у власти был прежний Льёр, а всякая новая метла метёт по новому. Здесь сейчас один закон - закон меча. И тот законы устанавливает, у кого мечей больше. Те ребята с мечами умеют с ними обращаться, это тебе не пезанты голозадые...

- Напою и накормлю за свой счёт в трактире тебя, еще и шлюху закажу, если мы сможем ПРОСТО проехать мимо них... но если нет, то тогда это будет за твой счёт?
Дрэйк одарил Брэтвальда многозначительным взглядом.
- Если повернёмся спиной, то всё веселье будет за счёт разьезда и гарнизона крепости. Вместо мяса - миска воды с травой, вместо шлюх - надзиратель... Знаешь, папаша, что-то мне такое будущее совершенно не нравиться. Я предпочту заплатить за нечто более приятное.

- Хорошо стоят, просматриваются все пятеро. Лучшего шанса не будет, решайте чуть скорее. Как мыши не пролезем, барахло стряхнуть и с трупов можно. Или мы их сейчас или можно начинать молить о пощаде.
Со словами рыжей напарницы Дрэйк согласился и кивнул. приложил ладонь ребром прорези на уровне рта и сжал кулак. Затем опустил кулак к плечу и дважды тихонечко стукнул.
"Нужно взять языка. Желательно командира." - условный сигнал для Лисицы, в прочем, для человека знакомого с военным ремеслом, он так же не был большим секретом.
Дрэйк всё еще нуждался в информации об окружающем его мире и намеревался при удачном исходе пообщаться со старшим разьезда. при менее удачном с солдатом. При совсем не удачном придётся искать нового информатора, а уж при паршивом... Нет, живыми в плен они не попадут, засапожный нож был у каждого, и если уж дела пойдут совсем скверно, они с Лисой скорее перережут себе глотки, лишь бы только избавить себя от подобной участи. Каждый из них прошел подобное неоднократно и повторять совершенно не хотелось...

- Эй, вы, там за углом! Именем господина Накрита Лиара, владетеля этих земель, приказываю остановиться и сложить оружие! - здоровяк вновь хохотнул.
- Вот и прогулялись, подышали свежим степным воздухом... - глядя на строящихся в боевую атакующую формацию всадников, Дрэйк иронически поинтересовался:
- Ну что, кролики, побежите в степь в надежде, что вас не заметят? Или может кто хочет взять на себя роль переговорщика? Мы же закон не нарушаем! - сьязвил мужчина и, шумно выдохнув, обратился к рыжей.
- Всё как обычно, милая. Не торопимся, подпускаем на расстояние выстрела. Если сами не поймут, что нужно остановиться, тогда первым делом выбиваем копейщиков, затем всех остальных и не забываем, что они могут достать луки... - приготовившись к стрельбе, Дрэйк встал на изготовку и недовольно заворчал.
- Ладно бы остановиться и поговорить, но чтобы ещё и оружие сложить? Он явно шутит! Может ещё портки снять, повернуться задом и раздвинуть ягодицы? За кого он нас принимает? То же мне, славные войны господина Накрита Лиара, хоть бы знаки различия нацепили... А то время нынче неспокойное, чтобы первому встречному доверять. Впрочем, и на том спасибо, немного узнали о здешнем правителе...
Не смотря на ворчание, Дрэйк оставался спокоен. Сражений он не боялся, но и не любил. Если кто-то хочет умереть, то глупо ему в этом мешать. А кто прав или виноват, так то пусть боги решают. Свою жизнь и жизнь спутницы, Дрэйк не собирался отдавать за так или продавать очень дешево.

Брэтвальд тяжело вздохнул, когда убедился в правоте своих слов. Наивности Вевару было не занимать. Наёмник молча и быстро выхватил лук, в пару ударов сердца натянул тетиву и пустил её прямиком в шею одной из лошади всадника, что скакали им на встречу. Тактика Брэтвальда была проста: опрокинуть одну лошадь метким выстрелом, так, чтобы она упала под ноги второй и выбила обоих всадников из седла. Дальше дело оставалось за малым. А на подходе засадить еще парочку стрел в других солдат. Пустив стрелу, Берибор вновь натянул тетиву готовясь к следующему выстрелу...
- Тупые с-суки... - прошипел Берибор себе под нос.

- Все мы дети Нарранфии, вот только судьба у всех разная...

В ответ на слова здоровяка Вевар понимающе кивнул:
- На ближайшее время мне этого достаточно, всё равно я скоро отправлюсь к кое-кому в гости, - небольшое похлопывание по карману, в котором лежало письмо к льеру Харнаве. - Если, конечно, никто не хочет составить мне компанию.

- Не вижу смысла прятаться. Закон мы не нарушали, в розыске не состоим, находиться здесь нам тоже не запрещено, так что мы можем просто проехать мимо них, не привлекая ненужного внимания.
- Закон, что дышло- куда повернул, туда и вышло. Сам недавно говорил, что непохоже, чтобы у власти был прежний Льёр, а всякая новая метла метёт по новому. Здесь сейчас один закон - закон меча. И тот законы устанавливает, у кого мечей больше. Те ребята с мечами умеют с ними обращаться, это тебе не пезанты голозадые...

- Воевать они хотят не больше нашего. Сможем показать, что хотим лишь мира - разойдёмся без лишнего махания мечами и стрельбой.

——

- Стройся! Вперед! Эй, вы, там за углом! Именем господина Накрита Лиара, владетеля этих земель, приказываю остановиться и сложить оружие!
- Ладно бы остановиться и поговорить, но чтобы ещё и оружие сложить? Он явно шутит! Может ещё портки снять, повернуться задом и раздвинуть ягодицы? За кого он нас принимает? То же мне, славные войны господина Накрита Лиара, хоть бы знаки различия нацепили... А то время нынче неспокойное, чтобы первому встречному доверять. Впрочем, и на том спасибо, немного узнали о здешнем правителе...

Наёмник молча и быстро выхватил лук, в пару ударов сердца натянул тетиву и пустил её прямиком в шею одной из лошади всадника, что скакали им на встречу.

- Договорились, блин... - негромко вздохнул Вевар, видя, как Дрейк встаёт в боевую позу, а Брэтвальд достаёт лук, одновременно вытаскивая из-за спины свой.

В то время как "купец" предпочёл ранить лошадей, наёмник сразу взял в прицел людей. Каждый всадник, как бы он не прятался за своей лошадью, должен смотреть, куда она скачет. Как сильно воин не был бы закован в латы, ему приходится оставлять глаза открытыми. Итог: Вевар видел перед собой несколько мишеней, попадание в каждую из которых уменьшало количество врагов, и были они слишком близко, чтобы он мог позволить себе промахнуться.

А ситуация уже выходит из-под контроля, удачный момент упущен, благодаря миролюбию этих двоих. Лиса сокрушалась, внутри у неё всё кипело, как можно было доверить принятие решений непонятно кому.
Чёртовы уроды, в следующий раз надо всё делать по-своему.
Военное положение, смена власть имущих, разруха и запустение, голод и законы силы – вот все прелести, которые ждали их впереди и то, если выживут. Чертовка «грела» в ладони взведённый арбалет, она прекрасно понимала, что покой, недавно обещанный Рыжим командиром уже близко, на столько близко, что она ощущает затылком холодное смрадное дыхание смерти. Единственный кто радовал её в этой ситуации, был её мужчина, он с самого начала понял, что не быть миру на этой дороге, что есть один вариант, хотя сама Лиса видела ещё один. Девушка приподняла свешенный некогда к земле арбалет и пристально посмотрела в затылок Брэту. Все один болт мог решить все их проблемы, всего одно касание пальчика и мужчина падает на землю, а они поднимают руки, словно совсем не с ним и пришли с миром. Она была расчётливой, а ещё любила жизнь, любила своё тело и свою душу, ей было всё равно, что будет с этими двумя, которые сейчас стали для неё живым щитом. Пусть сгинут, сдохнут, пусть истекут кровью, главное, чтобы она и Дрэйк остались в живых. И ведь мысли о самом верном решении уносили её далеко от обороны. Рыжеволосая скосила взгляд к милому, мимолётно кивнула, хотя даже без этого жеста, он знал, что она видит, что понимает, что сделает так как потребуется. В любом случае сейчас решает именно он, несмотря на её, не менее эффективный и уж точно более приятный план. Девушка уже выбрала цель для своего выстрела, ею должен был стать копейщик, но она не торопилась. После первого из выстрелов в рядах пятёрки должно было начаться лёгкое непонимание, возможная хаотичность движений могла сбить Лису с толку, позволить ей промахнуться, такого права у неё не было. В идеале должно было всё сложится гладко, если, конечно никто из четвёрки не метил в одного и того же горе солдата. Она отсчитывала мгновенья, секунды, наблюдала, старалась приблизить свой выстрел к идеалу, учитывая передвижение цели, самые слабые и незащищенные точки на теле выбранного солдата. Прошло несколько секунд и вот она всё же вскидывает арбалет и лёгким движением пальчика отправляет болт в полёт на поражение. Вся прелесть её положения заключалась в том, что стреляла девушка чётко между плеч двух мужчин, отличная позиция. В принципе можно было перезарядить арбалет, но рисковать Лиса не стала, в конце концов пред ней два лучника, им и карты в руки . Резкое движение ладони, меняя арбалет на холодную сталь. Их ход сделан… В голове стучал пульс, девушка уже была готова к бою, когда вспомнила о письмах.
- А вот это проблема…
Шепнула она, не отнимая взгляда от противников. Избавляться от обоих писем было поздно, а посему, Лиса отпуская на несколько секунд поводья, сунула скомканные послания в колчан для болтов и вновь уставилась вперёд, цепляясь ладонью за поводья.

Брэтвальд не промахнулся – промазать по лошади, летящей прямо на него, он не смог бы и после десяти кружек пива. Но кони предназначены природой или создавшими их богами для бега, и не знают иных способов спастись от смертельной опасности. Поэтому перепуганная раненая лошадь только понеслась вперед быстрее. Может быть, всаднику стало сложнее управлять ею, но этого сейчас и не требовалось. Стрела Вевара вошла в щит его соратника по левую руку. Еще один поймал щитом арбалетный болт, пущенный Лисой.

Привлекая к себе внимание стрелков, эти двое с мечами продолжили движение вперед, прикрываясь щитами. Тем временем еще двое повернули налево, чтобы, проломившись через жидкие кусты, обогнуть компанию и ударить слева. У одного из них основным оружием был меч, у другого копье. Второй копейщик повторил это маневр отраженно, заходя справа, что было ему очень удобно – солдат был левшой и носил щит на правой руке. Эти трое явно выбрали своей целью стоящих во втором ряду Лису и Дрейка и должны были атаковать одновременно – двое на громилу, один на всадницу.

[ 20.11.16 16:16:03 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 26. Комментарий: эффективность попадания Лисы.
[ 20.11.16 15:47:54 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 44. Комментарий: эффективность попадания Вевара.
[ 20.11.16 13:15:17 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 94. Комментарий: Уронить лошадь стрелой - 100 из 100.


Араш, бродячий волшебник
Араш, тем временем, безнаказанно бежал с поля боя. Едва не наступив на перемазанную в саже кошку, он забрался в развалины трактира. Конечно, никаких тлеющих углей здесь не нашлось – заведение сгорело не меньше недели назад, а потом сюда заглядывал каждый прохожий, разыскивая, чем бы поживиться. Все, что представляло хотя бы малейшую ценность, в том числе железные ножи и инструменты, давно уже вынесли. Из достаточно острого, чтобы перепилить веревку, осталось только множество разбитых черепков, но, даже если бы удалось освободить запястья, Араш никак не мог дотянуться до собственных локтей, к тому же затекшие руки слушались его прескверно. Зато из его укрытия отлично просматривалась битва за перекресток. Здесь хватило бы места и для этой четверки встречников, если бы им самим хватило предусмотрительности спрятаться или занять удобную позицию для обороны.

Хоть лошадь и не упала, но появилась отличная возможность уклониться от всадника, мчащегося прямиком на Брэтвальда, ибо лошадь замотав головой, перепуганная от боли, понеслась со всех ног вперед с удвоенным рвением. Брэтвальд придержал поводья и направил лошадь в сторону, чтобы встречный всадник пронёсся вперед под безумной лошадью и открыл Берибору свою спину.
Наёмник отклонился в противоположную сторону, чтобы его не зацепило размашистым ударом, и приготовился всадить следующую стрелу в открытую спину солдата.
Если манёвр удастся, то Берибор намеревался вынуть свой меч и спешиться. На ногах он чувствовал себя увереннее, чем на лошади.

"Не торопись, а то успеешь!" любила говаривать матушка, отчитывая излишне непоседливого сына.
С тех пор прошло не мало времени и многое изменилось в жизни парня. Он повзрослел, поумнел, обзавёлся десятками шрамов, успел найти, потерять и снова найти опору в жизни. Сформироваться как человек думающий и предусмотрительный, расчётливый и осторожный. Ушла юношеская спесь и нетерпеливость, желание как можно скорее что-то сделать. Появилась размеренность и осмысление происходящего, которого он был лишен, будучи молодым, взбалмошным и эгоистичным юношей.
Как оказалось, жизнь не всегда была благосклонна к тем, кто потеряв голову мчался вперёд к намеченной цели и не разбирал дороги по которой двигался. Частенько на ней попадались ямы и коряги, которые ломали не только ноги, но и хребет бегуну, раз и навсегда лишая его возможности добраться до заветной цели.
Отчасти этим и можно было объяснить, промедление Дрэйка, который не торопился стрелять, а терпеливо вёл всадников в прицеле арбалета и ждал. Возможно, заприметив стрелков издали, всадники могли остановиться и попытаться договориться, а то и вовсе разойтись каждый своей дорогой. Они могли не заметить Дрэйка, который припал к высокой степной траве, но и этого не произошло. Более того, они проигнорировали обращенное в их сторону оружие, а дед решил поиграть в героя и начать стрельбу раньше, чем возникла явная необходимость.
Да, верно говорят люди, что в тихом омуте - черти водятся. С виду спокойный и рассудительный, старик оказался занозой, которая не способна думать, а может лишь нарывать и доставлять неприятности своим присутствием. Никчёмные людишки, трусливые и тщедушные, способные на предательство и трусливое бегство, лишь бы спасти свою никчемную тушку.

Защелкали тетивы луков и арбалетов, возвещая о том, что время переговоров упущено и теперь только холодная сталь, стрелы, опыт и личная удача каждого, будут вершить человеческие судьбы.
Здоровяк всё еще наблюдал за происходящим, выбирая цель не только по дистанции, но и по удобству ведения огня и возможного попадания. При всех преимуществах арбалета, он имел и существенный недостаток в виде скорострельности, а по тому, единственный выстрел следовало потратить с пользой.

Конная формация разделилась. Двое направились на левый фланг, один на правый. С целью удобства, все они предпочитали держать оружие не со стороны атакуемых, что затрудняло нанесение удара, поскольку вынуждало излишне доворачивать корпус в седле, что требовало больше времени.
Ларт перевёл жало арбалетного болта на "Левшу" атаковавшего с правого фланга, прицелился, выбрал упреждение и выстрелил, метя под переднюю лопатку лошади.
План был прост. Атаковать противника, который находился в удобном положении для защиты, но мог представлять не малую опасность, будучи оставленным без внимания. Если выстрел достигнет цели, то частично либо полностью копейщика удастся вывести из боя и не опасаться удара в спину. Да и Лисице будет проще добить свалившегося подранка. Самому же предстояло заняться атакующими с левого фланга, уйдя в сторону с линии наскока на достаточное расстояние, чтобы только у одного всадника осталась возможность для атаки, а второй был вынужден вертеться в седле, чтобы нанести удар с неудобной, левой стороны, перекрытой щитом. Так или иначе, но Дрэйк собирался уровнять шансы в битве либо отведя древко копья в землю и выбивая всадника из седла, либо подрубая лошади мечника копыта и опрокидывая того на землю. Возможно, крутанувшись, он успеет сделать и то и другое, если парочка всадников, из-за дистанции атаки их оружия, решит ехать не седлом к седлу, а с небольшим отрывом.

- Лис, внимание! Следим за тылами. После наскока расходимся, а потом спина к спине!
Откинув арбалет, на взвод которого не осталось времени, Дрэйк развернулся, выхватил полуторный меч-бастард и, стряхнув со спины щит, встал в левостороннюю защитную стойку.

Северянин внимательно следил за тем, что происходит вокруг. Приметил он и бывших людей Бриана Торна. Не то чтобы он надеялся, что они ему помогут, но по крайней мере они смогут разъяснить, что здесь происходит. Хотя чего разъяснять? Вот крепость, вот осада. Все зависит от того, у кого запасов больше.
Впрочем, если что Ратез и понимал в современных ему армиях, это то, что это, по факту, стадо баранов, подгоняемое двумя-тремя заинтересованными людьми. Убери погонщиков – и стадо в лучшем случае разбредется, а в худшем начнет сражаться друг с другом. Потому что тот, кто возглавляет эту осаду, скорее всего, и обещал заплатить, дать пограбить или чего они там еще обычно обещают? Может быть, какую-то землю. Все эти вчерашние крестьяне знать не знали, что чуть севернее их вот-вот разразится трагедия, и они в этой трагедии будут принимать самое непосредственное участие. А пока пусть сидят себе, греют задницы в песке…
Рано или поздно любой день закончится, и ближе к полуночи, убедившись, что большая часть его товарищей спит без задних ног, поднялся со своего места и отправился на разведку. Самая главная задача была проскочить мимо спящих на посту охранников, и на сегодня он определил себе задачу отыскать бриановских солдат.

Ратез из Найя

Рабочих охраняли из рук вон плохо. Конечно, солдаты должны были нести караульную службу в их лагере так же ответственно, как и везде, но на деле те, кому выпало сторожить работяг, полагали, что они сами разбудят сторожа, если что-то случится. За день они уставали вполне достаточно, чтобы не думать о прогулках под луной и вообще ни о чем, кроме возможности вытянуть ноги и закрыть глаза.
Лагерь пленных находился неподалеку, его Ратез без труда мог бы вычислить, даже если бы не имел возможности глазеть вокруг днем, просто по особенно ужасному зловонию. Огоньки костров покрывали площадь размером с два-три лагеря рабочих; навесов не было, так же, как и корзин с личными вещами. Темная, слабо шевелящаяся и позвякивающая масса, заполнявшая все пространство между кострами, при внимательном рассмотрении оказалась людьми, жмущимися друг к другу, чтобы хоть как-то согреться холодной ночью. Из всех удобств им был оставлен вкопанный глубоко в землю чан, в котором маслянисто отблескивала вода. Рассмотреть что-то еще с такого расстояния было нельзя, а подойти ближе мешали часовые. Эти не спали на посту, а бдительно приглядывали за рабочей силой, время от времени приглаживая древком копья тех, кто слишком бодро шевелился рядом, разговаривал или просто подозрительно хлопал глазами. Часовые стояли на отдалении двадцати шагов друг от друга, всего их было трое, каждый следил за своим участком бесформенного лагеря, не опасаясь нападения со спины. Угрозу для них представляло то, что внутри.

Рыцарю повезло: в последнее мгновенье он успел дёрнуть щитом и спастись от казавшейся неминуемой смерти. Переходить к ближнему бою не хотелось, да и скакавшие воины не держали при себе ни луков, ни арбалетов, так что Вевар дёрнул поводья лошади, заставляя её развернуться и направиться мимо Лисы и Дрейка в обратную от противников сторону и, когда лошадь перешла на достаточный шаг, достал из-за спины две стрелы и начал целиться в ближайшего воина.

В сожженные здания заходить Араш не любил никогда. Было как-то глубоко противно находиться там, где ещё недавно была суетливая возня хозяев или веселый детский смех и стук деревянных тарелок и мисок по широким дубовым столам, затёртыми до жирного блеска бесчисленными локтями гостей... а теперь, как говорил кто-то очень умный, "мерзость запустения".
Прошедшая седьмица с момента пожара не убавила ни вони горелого дерева....

...ни стухших продуктов из тех, что не растащили многочисленные искатели наживы, в чем бы они её не видели. И самое мерзкое, было в том, что не война сожгла это место, не кровавое побоище, а свои же. Солдатики, должные защищать, имели точный приказ - остановить наступающую силу с севера, не дать ни крова, ни тени, ни глотка воды. Тоже решение, в общем-то.
Шум и голоса, звуки спускаемых тетив возвестили - началась драка. Артист коротко выглянул в дырку, что когда-то была окном, чтобы окинуть взглядом кого решили срубить местные вояки. Четверо людей, трое северян, один местный, скорее всего проводник, который почему-то решил драться. Если ты проводник, не проще ли дать стрекача, пока военные разделывают банду на кровавые ломти? Те ли это люди, что он ждал? Два вопроса и на оба нет пока точного ответа, а значит, надо действовать так, будто они чужаки и ожидать от них соответствующего поведения.
Пока всё это думалось, фокусник носком сапога откинул в сторону несколько неподходящих кусков глиняного кувшина, судя по тёмным пятнам, с горьковатым маслом из местных оливок. Наконец, достаточно крупный кусок был найден. А достаточным он был для того, чтобы не провалиться в дыру между двумя не догоревшими половыми досками, куда его стоило загнать, а затем, аккуратно придавливая то с одной, то с другой стороны, как следует закрепить. И только после этого можно лечь рядом на бок, и, нащупав сопротивление острого края, начать перетирать верёвку...

[ 24.11.16 12:49:35 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 86. Комментарий: Брэтвальд стреляет в спину мечнику. +50 за удар в спину, итого 136
[ 23.11.16 23:50:18 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 62. Комментарий: Атака мечника с фронта на Лису.
[ 23.11.16 23:49:30 ] - Риан бросил 1d3 с результатом - 2. Комментарий: столкновение лошадей: 1 уклонение, 2 столкновение, 3 падение лошади Лисы.
[ 23.11.16 23:23:34 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 22. Комментарий: Копейщик правого фланга атакует Брэтвальда. +50 за удар в спину, итого 72.
[ 23.11.16 23:22:25 ] - Риан бросил 2d100 с результатом - 143 (48+95). Комментарий: Двойной выстрел Вевара в копейщика левого фланга. -15 к каждому за двойной выстрел, итого 33+80
[ 23.11.16 23:21:12 ] - Риан бросил 1d100 с результатом - 22. Комментарий: Дрейк стреляет в лошадь копейщика, атакующего Лису .

Брэтвальд развернул коня, убираясь с пути летящей прямо на него раненой лошади и подставил спину копейщику, заходящему справа к Лисе. Увидев такой нежданный подарок, тот на скаку развернул коня и арбалетный болт Дрейка, у которого и так было немного шансов войти под лопатку лошади под седлом, улетел мимо.

Брэт успел выстрелить в спину мечнику и стрела вошла тому прямо в сердце, так что конь с мертвецом в седле врезался в лошадь Лисы, заставив ее пошатнуться, и проскакал еще несколько шагов прежде, чем тот свалился в дорожную пыль. Но Брэтвальд этого уже не видел, потому что в следующий момент у него потемнело в глазах от полученного удара копьем в левый бок. Наконечник пробил кожаный дублет и живую плоть, но не прошел насквозь, а застрял между ребер. Солдат сперва попытался выдернуть копье, затем, поняв, что это будет проще сделать чуть позже, а заодно добить врага и обчистить труп – как следует толкнул его вперед, заставив противника свалиться с лошади. Силы воли раненого хватило на то, чтобы вывернуться в падении и не сломать себе шею, но оказавшись на земле, встать он уже не мог, как и продолжать бой. Кроме того, любое неверное движение могло положить конец удаче, проткнув легкое или сердце пядью грязного щербатого железа. Его лошадь, видя такие неприятности, немедленно развернулась и побежала подальше от этих сумасшедших людей и запаха крови.

Второй мечник, атакующий с фронта, выбрал своей целью Лису, посчитав ее более опасной, чем пехотинец, пусть даже очень здоровый, но его удар мечом получился смазанным и неверным, поскольку в этот момент потерявшая седока кобыла оттеснила лошадь рыжей в сторону, помешав и своей всаднице как следует встретить противника. Пролетев мимо них на скорости, он стал разворачивать лошадь, чтобы в следующий раз было удобнее рубить всадницу и прикрываться щитом от пешего.

Одна из стрел Вевара пролетела мимо и лошади, и всадника, но вторая вошла в горло солдату левого фланга. Было ли это попадание смертельным, или солдата еще можно был спасти, наемник не знал, но стало совершенно ясно, что сражаться он больше не будет. Второй, вооруженный копьем, немедленно погнался за самим Веваром. Лучник был для солдат опаснее, чем всадница с клинком и пехотинец вместе взятые.