Гякка и Касанэ, Archanaloth и Doll

Касанэ снова воззрился на Гякку тем же самым упрямым взглядом и, достав нож, начала крошить какую-то траву в котелок.
- Если я потеряю сознание, то можешь делать со мной все, что хочешь, - наконец ответила она, поскольку оставлять без ответа едкое замечание казалось ей глупо, хоть ничего подходящего в ответ она и не сумела придумать. - Моей душе это будет уже все равно.

Еще раз, пожав плечами, Гякка вернулся к ручейку, смывать кровь с оружия и одежды. Для себя он уже отметил, что спорить бессмысленно и потом, попробовав представить себя на месте Касанэ, он решил, что только вызывает раздражение. Поэтому он воздержался от вертевшегося на языке замечания на счет того, что она, скорее всего, путает обморок и смерть.

- Обязательно воспользуюсь предложением. - вроде бы и язвительно, но совершенно безучастным голосом произнес Гякка, запустив руку под шапку и нащупывая там что-то.

- ... хмм... ладно... Кстати, что ты собираешься делать, если встретишься с демонами?

- Принять бой, - без раздумий ответила Касанэ. - Демоны есть порождения разрушительного хаоса, живительное ци спутано и заключено в клетку их тел, отравляя жизнь вокруг. Есть такая легенда, что демоны рождаются, когда человек со злыми помыслами совершает убийство и проглатывает душу жертвы.

Закончив с травами, она осторожно легла рядом с костром и прикрыла глаза. Было больно и кружилась голова. Нужно было бороться со слабостью.
- Гякка, ты же много путешествовал по миру. Расскажи мне что-нибудь, я так мало знаю. Учитель часто говорили, что все надо увидеть своими глазами, что невозможно описать горький запах цветущих померанцев человеку, который никогда не чувствовал его вживую. Но мне кажется, он прав только отчасти. Можно приблизить к пониманию... Внешний мир так велик, что мой разум путается в попытках осознать его хотя бы отчасти...

Вытащив руку из-под шапки, Гякка задумался над словами Касанэ о «рождении» демонов. И о том, что он чувствует, отнимая чью-то жизнь. Естественно сейчас от этих мыслей ему становилось противно, но это сейчас, когда уже все закончилось... Орудие убийства тем временем было очищено от крови и Гякка сел на землю, рядом с Касанэ, обхватив колени руками и уставившись на огонь. Поглубже надвинул капюшон - необходимость все время следить за своим лицом утомляла.

- Я... попробую... хотя я могу рассказать только то, что мне самому показалось важным, что запомнилось больше всего. Например, люди... иногда мне кажется, что я вижу в них только плохое, но это не так. Плох я. Я вызываю только негативные эмоции. Иногда я пытаюсь убедить себя, что мы все разумные, мы не обязаны уподобляться животным, делить самих себя на хищников и жертв. Но, к сожалению, это не совсем так. Человек с оружием в руках, будет вызывать страх у безоружных, а у подобных себе раздражение и агрессию. Хотя я думаю ты уже сама в этом убедилась, практически бессмысленно пытаться достучаться до здравого смысла или человеческих качеств, того кто считает себя сильнее тебя. И что уж говорить о тварях, которые рождены с орудиями убийства, прирожденные хищники. Они вызывают панический ужас, а похожие на них - гораздо больший страх, чем просто вооруженные люди.

Гякка задумчиво пошевелил пальцами, на металлических когтях играли отблески огня.

- Поэтому я все время ношу эти перчатки, поэтому я не могу их снять. Причем дело совсем не в том, о чем ты сейчас подумала, тебе этого не понять... Но ты можешь понять многое другое. Мне хочется верить, что ты все же руководствуешься разумом, а не примитивными инстинктами. И хочется верить, что я тоже. Было бы очень печально тебя потерять, потому что мне кажется, что ты похожа на меня. Хотя может, я ошибаюсь и просто вижу то, что хочу видеть...

Касанэ задумалась - все слова, сказанные ее странным спутником были наполнены чем-то непривычным. Это были какие-то странные, едва уловимые чувства с мокрым и горьковатым запахом, схожим с запахом серебристой полыни. Если потереть ее в руках, то нельзя не почувствовать...
- Страх - ненужное чувство, - ответила она после секундного размышления. - Страх может управлять разумом. Нельзя ничего бояться и в особенности бояться страха. А ты его как раз боишься... Если ты перестанешь, то многие тяжелые думы отступят от тебя. Я не могу понять, что вызвало агрессию у тех людей. Я не пыталась у них ничего отобрать, может, неправильно было то, что я вообще зашла на их территорию? Учитель говорил, что многие люди ревностно относятся к себе и не любят тех, кто появляется без предупреждения.

Руки пахли соком трав, солнце скорее грело, нежели палило уставшее тело. Боль мирно пульсировала в низу живота, начиная слегка рассасываться по телу.
- Мой дух еще смятен, и я многое не могу познать, - печально добавила она.

Гякка хотел возмутиться, не согласится с тем, что он боится страха, вернее если и боится, то не за себя. Но все это показалось незначительной ерундой по сравнению с тем, что Касанэ сказала дальше. Откинув капюшон, он резко повернулся, с неописуемым удивлением уставившись на нее.

- Ну, ты даешь! Не понимать такого! Разве нужна причина, что бы издеваться над тем, кто слабее тебя??? - мгновение спустя Гякка словно опомнился и поспешно добавил. - ... для подобных им! Это же солдаты, прикрываясь какими-то глупыми причинами, они идут убивать насиловать и грабить, просто потому что могут! Просто что бы наслаждаться свой силой и властью! Не только демоны получают удовольствие от чужой боли, но и больше половины всех людей... так или иначе.

- Это неправильные люди, - тем же невозмутимым и печальным голосом ответила Касанэ. - Истинный воин никому не доказывает свою силу, он использует ее на благо близких ему людей или в пути самосовершенствования. Войны - плохи, но они неизбежны, время не меняет свой ход, и кровопролития словно ураганы опустошают земли. Неужели во внешнем мире так много демонов, овладело душами людей? Если это так, то лучше бы я ушла на север с теми людьми, что встретились мне первыми...

- Но и я вправду не понимаю слишком многого, - она села, обняв колени руками и положив подбородок на ноги, уставившись в весело потрескивающий мелкими веточками огонь. - Порой мне кажется, что я совсем ничего не могу понять, что я вижу отражения звезд на поверхности озера и путаю его с небом, а водяные лилии я путаю со звездами в бескрайних вершинах, и никогда не буду знать, где земля, а где небо.

Невозмутимость Касанэ успокоила Гякку, он даже слегка позавидовал ее уверенности в себе и свой правоте, чего иногда не хватало ему. Возможно, он немного переборщил с «половиной», все же большинство людей не так уж и плохи... А «Неправильные люди»... отличное определение.

- Может на самом деле все не так уж и плохо, подавляющему большинству просто наплевать на других, если те не играют важную роль в их собственной жизни... А многое другое ты поймешь, рано или поздно. Никуда не денешься.

Тихонько усмехнувшись, Гякка вновь натянул свой капюшон и опустил взгляд.

- Ты все же была не права, говоря, что тебе не нужна помощь в познании мира. Вот, например... ммм... например, как ты в одиночку узнаешь, что яд встреченной тобой змеи смертелен? Если бы не я, ты была бы уже мертва, а так «урок» вышел болезненным, но ты осталась жива. Лично мне хочется считать себя «нормальным», и то, что мне не безразличны судьбы других... не безразлична твоя судьба...

Хотелось сказать больше, но Гякка не находил нужных слов, вернее то, что пришло ему в голову, казалось слишком глупым, но сомневался в том что найдет в себе силы когда-нибудь произнести нечто подобное.

- Змеи не кусаются просто так, - удивленно ответила Касанэ. - А насчет меня... я не знаю. Меня всю жизнь учили надеяться только на себя. Если бы я погибла несколько часов назад, ну что ж, значит так тому суждено быть. Но у людей это как-то иначе, да? Считается, что мы с тобой теперь как-то связаны. Я знаю, что есть обычаи, где спасенный обязывался служить своему спасителю до тех пор, пока не подворачивался случай вернуть ему долг. Если ты считаешь, что это правильно, то я буду служить тебе за спасенную жизнь, - она замялась. - Я не знаю, как поступать в таких ситуациях.

Чтобы скрыть свое смущение, она сунулась к костру, чтобы проверить, как там поживает отвар. Движение получилось неловким, и она буквально упала у огня, почувствовав его обжигающее дыхание. Сказанные слова показались ей глупыми, пустыми и безумными, разве может монах, уже вступивший на свой путь, отвергать его ради каких-то ветхих людских обычаев? Но что-то в груди подсказывало ей, что смирение лучше высокомерия поможет ей приблизиться к истинному осознанию себя.

Гякка отреагировал на эти слова неожиданно бурно, неожиданно вскочив с земли и стремительно переместившись на противоположную сторону костра... перемещаясь всех четырех. Оказавшись напротив Касанэ, он нагнулся вперед, вытянув шею и заглянув ей в глаза, всем своим видом поразительно напоминая огромного хищного зверя. Сходство усилилось, когда черты его лица вновь стали меняться, на этот раз даже больше чем раньше, его лицо, казалось, слегка вытянулось став похожим на собачью морду. К отблеску костра в глазах добавилось «собственное» красноватое свечение. Рот расползся в невозможно широкой для человека улыбке, обнажились ряды, уже даже не отдаленно не походивших на человеческие, зубов.
Однако это мгновение спустя все исчезло, Гякка, чье лицо вновь стало нормальным, все еще улыбаясь, подался назад и сел на землю.

- Ты и понятия не имеешь, насколько мне приятно это слышать... и еще приятнее отказываться. Ты мне нечего не должна и не обязана. Я не принимаю твою службу, пусть мне и приятно то, что ты ее предложила.

Улыбка внезапно исчезла, и Гякка продолжил без капли радости или удовольствия в голосе.

- Разве что можешь пообещать мне, отличать действительно неизбежное от бессмысленной гордости.

Странные перемены произошедшие в Гякке неприятно поразили Касанэ. Видимо, она опять что-то не то сказала. Какие же все таки сложные люди с их запутанными и бессмысленными обычаями. Она принюхалась к отвару, стремясь задержаться подольше в этом влажном и ароматном облаке, спрятать свои ненужные эмоции. Или она выглядит настолько бесполезной, что даже в услужении обременительна, нежели полезна. Ну и так тому и быть - никогда она еще не перед кем не склонялась из долга, только в искреннем почтении.

Радость и удовлетворение вызванное словами Касанэ утекала сквозь пальцы, Гякка опомнился, осознал, что только что сказал именно то, что думал. А это всегда было плохой идеей, учитывая его... склад ума. Нечто необычайно важное для него, наверняка другим кажется чем-то само собой разумеющимся.

- Я хотел сказать... что сделал это, просто потому, что считаю это правленым. И мне не нужно нечего взамен, тем более чья-то свобода... Эх, ладно... иногда я говорю и делаю странные вещи, не обращай на них внимание. Поступай, как сама считаешь нужным.

Гякку начинала раздражать вся эта глупость, было стыдно за свое непонятное и необъяснимое поведение. Еще бы, он даже сам не знает, чего хочет. Все молчать, молчать, пока не наговорил еще какой-нибудь ерунды. Он даже не может уговорить самоубийцу изменить свои взгляды.

Приятный травяной запах разлился вокург костра - отвар, похоже, был готов. Темнота уже накрыла все вокруг, и звуки ночи наполняли тихий прохладный воздух.

Аккуратно сняв котелок с огня, Касанэ начала пить медленно, маленькими глотками и едва заметно морщась. Слабость и тепло обвалакивали тело, погружая его в тихую дрему. Выпив половину, Касанэ вопросительно посмотрела на Гякку:
- Будешь? Это должно восстановить потраченные сегодня силы....

- Да, спасибо.

Со своей половиной он управился всего за несколько крупных глотков, сомнения относительно того подействует ли отвар или нет, он игнорировал - в любом случае хуже не станет. Обступившая костер темнота совсем не прибавляла желания уснуть, а скорее наоборот.

- Мне нужно отлучиться на некоторое время... - сообщил Гякка, поднявшись на ноги.

Оставив на земле все оружие и сумки, кроме главного рюкзака из которого он вытащил и положил на землю одеяло, Гякка «налегке» ушел во тьму ночи, вниз по течению ручейка. Отойдя на некоторое расстояние, он обернулся, блеснув светящимися в темноте, как у кошки, глазами и пошел дальше, ускорив шаг.