Мёртвый город, Вступление для Киары (Doll)

Где-то на дне залива лежал остов корабля. Лежал уже несколько лет. Люди не замечали этого остова и думали, что корабль попросту уплыл, но люди были слепы. А вот Киара иногда видела этот корабль в своих снах. Она не понимала смысла этого послания, да и имело ли оно хоть какой-то смысл. Старый Элизиум действительно располагался на прогулочном корабле, но он никогда не тонул. Или тонул? Киара уже привыкла, что не видит в этом городе своих снов: все её сны здесь были снами какого-то другого существа. Иногда он видел корабль, иногда — старое кладбище. Ещё Анку, а это мог быть только Анку, часто видел сны о каких-то рыцарях, священниках и кострах, порой в этих снах появлялись викинги, а иногда там была лишь пустота. Единственной неприятной частью сна о корабле была почти физическая боль — будто дух города чувствовал, как вода разрушает остов судна. В остальном же, это был один из самых приятных снов, достававшихся ей от хозяина города.

Наконец, звуки города вырвали Киару из небытия. Боль отступала, приходили свои, нормальные, ощущения. Шум прибоя сменился человеческим шумом с улицы. Это был один из немногих минусов Морнингсайда, в остальном же район был просто прекрасным. Близость одновременно к Неперовскому университету и фундаментальному Королевскому Госпиталю Эдинбурга создавало очень приветливую атмосферу для любого ночного охотника клана Малкавиан. Иногда Киаре казалось, что ей случайно выделили такой замечательный район. Внезапно где-то над головой раздался писк: рядом с кроватью сидела маленькая уличная крыса с аккуратным кожаным ошейником. Примоген, хотя и пользовался современными способами связи, сам предпочитал использовать для своих сообщений традиционные средства. А самым традиционным средством он считал животных, особенно, крыс.

Ей нравились эти сны. Ей нравилась близость моря, его холодный бриз - он играл на ее воспоминаниях, шептал о вечности. И эти сны, пришедшие из времени, когда умерший Бог торжествовал, когда он дышал, единый с землей и морем. А теперь он умер и его остов попирался ногами, и этот корабль гнил в заливе, оставаясь по-прежнему кораблем. Именно он был хозяином города, пусть и умершим. Не было нового, который бы затмил его, превратив из корабля в груду гнилых досок.
Весь город был похож на большое кладбище. Порой казалось, что здесь лежат все старые боги, умершие много тысяч лет назад, кто знает, может океан принес их останки сюда?

Ей нравились эти сны, ради них одних стоило быть здесь. После них было больно видеть мир, который представляли ей люди: шумный, мелочный, гнилой и блестящий. Если бы не было людей, здесь было бы куда лучше. Исторгнув из своей груди неслышимый стон, она открыла глаза. В свете ночника маленькая зверушка казалась почти плюшевой, и Киара послушно протянула ей руку.

Грызун спокойно перебрался на руку Киары, позволяя поднести себя поближе и даже снять ошейник. Обычная крыса не подошла бы даже на метр к такому существу, но этот маленький посланник смотрел в глаза смерти как ни в чём не бывало красными блестящими бусинками. Но стоило Киаре пошевелиться, крыса спрыгнула с ладони и шмыгнула куда-то в угол. В этих старых домах всегда было несколько ходов, о которых не подозревали местные жители, и которые бы предоставляли просто раздолье для крыс, если бы не отрава в подвалах.

Киара осталась один на один с посланием от примогена. За всё время общения с ним, она так и не поняла, как тот воспринимает свою высокую позицию. Сэмюэль был весьма скрытным и все его сообщения носили скорее информативный, чем рекомендательный характер. Вот и сейчас каллиграфическими миниатюрными буквами было выведено:
"Сегодня в башне будет небольшое общее собрание. Я буду там."
Ни вопроса, ни предложения. Имён и названий Сэмюэль не использовал на письме никогда. Впрочем, башня в городе была только одна, так что найти примогена при желании не составило бы проблем.

Если она... если человечество проиграет, его пожрут крысы, маленькие, проворные и очень жизнелюбивые. Отчаянно-храбрые и сообразительное. Впрочем, она это вряд ли увидит. Киара не любила крыс.

Медленно она изучила послание. За этот почерк не уважать Сэмюэля было просто не возможно. А также за семейный такт и умение не говорить лишнего, прикрывая это вежливостью. Она редко сталкивалась с ним - оба уважали прогулки в одиночестве, и лишь приподнимали шляпы при встрече. В каком-то смысле они оба знали, что такое джентльменское поведение. А если джентльмен кого-то извещает о своем присутствии, то не поспешить ему на встречу было бы просто-таки хамством. К тому же совершенно случайно Киара никуда не торопилась.

Поэтому неторопливо накинув на плечи плащ, пониже надвинув старую серую шляпу - ну и пусть она уже продавлена и мнется в руках, такого фетра сейчас не найдешь, она неспешно спустилась по лестнице вниз.

Выходя из дома Киара услышала привычное уже приветствие. Негативная сторона проживания в любом историческом районе. Такие места постоянно привлекали к себе туристов. А вместе с туристами появлялись и самые ничтожные представители человеческого рода. Купаясь в человеческом отвращении, они научились использовать его как оружие, и угрожать другим самим фактом своего существования. Смотрите, сегодня вы богаты и счастливы, а завтра можете стать такими же, как мы. Конечно, для того, кто пережил смерть, их жалкие жизни не вызывали ничего, кроме смеха. Люди же старались обходить их стороной — даже полиция гоняла только наиболее отвратительных из этих оборванцев.
— Добрый вечер, не поделитесь монеткой, — бродяга начал заготовленную фразу ещё до того, как увидел Киару. В чём их нельзя было упрекнуть — так это в отсутствии наблюдательности. Даже сейчас, хотя он и не мог этого знать наверняка, бомж сидел напряженный и готовый сорваться в бег в любой момент.

Она даже не заметила его сначала, просто где-то на задворках сознания он был, должен быть и он появился. Она бы не удивилась, если бы он появился через пару шагов или через двадцать. Она бы и не заметила его, как выщербленный кусок штукатурки под ногами, который становится интересным, если только начать смотреть на него, но он пожелал ей доброго вечера...

Она развернулась, приподняла шляпу в ответ.
- А чем поделишься ты со мной в этот добрый вечер? - ее улыбка не несла в себе ничего человеческого и ничего ужасного, просто привычка оскаливать зубы казалась ей довольно честной привычкой. А она была не прочь поживиться чем-нибудь по дороге. Или кем-нибудь.