Восход за краем мира, светлая сказка для Кайрэ

Прядь волос он спрятал в шкатулку на груди.
- На память, - голос у него был резкий, но приятный. - Чтобы найти тебя, когда понадобится.
После этого он достал маленький флакон из горного хрусталя, в котором хранилось несколько капель темной жидкости, и поднес к лицу Шанти.

Таинственный, сложный аромат коснулся лица. Терпкие и дымно-горьковатые переливы, вкрадчивая бальзамическая сухость, которая заставила задыхаться и кашлять до слез, потом ее горящие легкие наполнились чистым воздухом, а вокруг разлилась невыразимая сладость и мягкость. Сердце билось в груди сильно и ровно, глаза видели необычайно остро, а все тело было полно сил.

Ответ еще больше не понравился Шанти.
- Я прошу вас вернуть прядь, - осмелилась девушка. - Я всецело принадлежу тегине и ни одна часть меня не должна быть у кого-либо другого, - отчасти это было правдой, более того, что помощница библиотекаря не имела понятия каким образом визирь собирается ее искать имея лишь пучок волос.
Но тем страшнее было подумать, что еще он может с ним сотворить. На чьей же стороне визирь - тегины, шаха или еще какой, Шанти было неизвестно, она лишь знала, что во дворце только на первый взгляд все мирно и спокойно, но на самом деле тут идет борьба за власть, которая не утихает ни на минуту со времен возведения его стен.
Содержимое флакона позволило Шанти сесть и выпрямиться, чтобы выглядеть более убедительной. Девушка раскрыла ладонь в ожидании.

- Я более, чем кто-либо заинтересован в этом, - он поставил на раскрытую ладонь флакон. - Поэтому он отныне будет у тебя. Мое тайное сокровище. Если Ваша поездка будет успешной, ты сможешь добыть еще, возможно, даже лучшего качества. Я вверяю тебе самую большую драгоценность своего сердца, поэтому прядь твоих волос - такая мелочь. Ты будешь хранить нашу встречу в тайне, пока сама захочешь, но советую тебе не торопится.
Он накрыл ее ладонь своей, и она ощутила, как бьется его сердце, как движется грудь, расправляемая дыханием, как течет кровь под этой кожей, теплая, терпкая...

Ощущение чьей-то крови не несли ни радости ни непиязни. Они были лишь странными и новыми. Раньше Шанти не чувствовала подобного, когда ее касались. Она недоуменно воззрилась на визиря и осторожно вытаскивая свою ладонь из под его просила:
- Что это?

Острота ощущений пугала и пьянила одновременно.
- Эликсир силы, - он улыбнулся. В глазах у него горели кровавые всполохи. - Когда понадобится сила, чтобы защитить свою госпожу. Когда смерть потянется костлявыми пальцами к горлу. Когда будешь ночевать под крышей храма. Когда тоска будет рвать сердце на куски. Словом, когда захочешь взять у жизни взаймы.

- И какова расплата? - Шанти очень хорошо знала, что любой займ предполагает рано или поздно возврат.
Речи визиря были непонятны. Если единственное, чем она сможет защитить госпожу - это стать между ней и угрозой, то почему ей понадобятся силы, когда она будет ночевать в храме было вовсе неясно.
- И разве под крышей храма мы не будем защищены?
Вопросов была бескрайняя орда. Девушка вовсе не понимала к чему все это и почему на ее бедную голову, но выдавать себя она все же не желала. Казалось что она мышка с которой забавляется кошка.

- Ответная плата уже у меня, - он указал жестом на спрятанную коробочку с локоном. Сидел он напротив, на коленях, выпрямив спину и глядя в лицо снизу вверх, впрочем без презрения, без прежнего волнения, спокойно, будто статуя, осыпанная драгоценностями.
- А тебе стоит беречься храмов. Тебе сейчас стало дурно, ты ослабла, почти лишилась чувств. Как ты думаешь отчего?

- Любой простак с площади будет желать знать цену, прежде чем получить товар, - возразила Шанти.
Вопрос для чего визирю ее волосы продолжал ее волновать.
- Было много людей, сладкий аромат сотен благовоний и мерцающая отблесками вода, в довершении долгое время пребывания в одной позе. Такое могло случиться с любым не привыкшим к церемониям дворца, - привела свои доводы девушка.

- Да, это бы объяснило легкую тошноту и головокружение. Думай, девушка, думай. Мы не торгуемся. И я, и ты не в тех условиях, хотя тебе может так и не казаться. На рассвете ты покинешь дворец, в пути будет много времени на размышления. Я бы мог дать тебе свои ответы, но они будут хуже тех, которые ты создашь сама.

- Мне не ясно к чему вы клоните, - абсолютно честно ответила Шанти.
Собственно ей было не просто неясно, она не понимала, о чем ей намекает или говорит визирь, буд-то они вовсе говорят на разных языках. Возможно так оно и было. Тут во дворце совсем иная жизнь, не то, что там в городе и на его улицах. То, что считается в городе простой одеждой, тут - лохмотья, умытый рабочий тут - заморыш, хорошая книга из их библиотеки - потрепанное старье, вот и с фразами да словами то же, буд-то жители дворца вкладывают в них совсем иное значение. Что же будет в пути? Как же ей теперь быть, ведь время не повернешь вспять, да и не она сама выбрала себе такую участь. Хотелось встать и уйти, вернее сбежать от визиря, заодно забрав свою прядь, и больше никогда с ним не сталкиваться, с этим жутким человеком из другого мира. Но во дворце она даже не знает путь к своей комнате. Видимо самым ужасным в ее положении было еще и то, что она чувствовала себя потерянной и беззащитной перед любым обитателем этого огромного лабиринта ходов.

- Значит, поймешь потом. Просто не забывай сказанное, - визирь поднялся с колен, подошел к потайной двери и поманил девушку за собой.

Шанти молча последовала. Она уже порядком устала от потрясений сегодняшнего дня и была не способна прийти к тем умозаключениям, о которых говорил пирампец.

Потайной коридор был не освещаем, но ей было удивительно легко идти следом за своим проводником - она ни разу не зацепилась плечом за угол и не уткнулась в спину, будто бы носом ощущая течения воздуха и определяя, как далеко до стен и до своего спутника она находится. Чувствовала она себя очень бодрой, даже возбужденной, глаза немного слезились, и начал чувствоваться легкий голод. Через пару минут слева визирь остановился, открыл дверь - коридор брызнул светом, хотя была едва ли тускло освещен.
- Твоя комната будет третьей слева, - шепнул он. - До рассвета осталось четыре часа.

Передвигаться так бодро в темноте было впервой. Визирь, видимо был привычен к такому, так как он тоже ни разу не запнулся и не наткнулся на преграды. Хотя ведь и зелье он сам делал. Наверняка он его тоже употреблял и не раз. На всякий случай девушка решила прибегать к зелью лишь при крайней надобности, а то мало ли вызовет привыкание как опиум. На выходе Шанти зажмурилась. Спать по четыре, а то и меньше часов она привыкла, ей приходилось часто задерживаться в библиотеке. Однако такая возбужденность могла и вовсе не позволить ей заснуть, а это было уже хуже. Девушка попыталась вспомнить осталось ли что-то из фруктов от ее ужина, но так и не смогла. Хоть тело и было ободрено странным зельем, разум жаждал отдыха. На слова пирампца девушка лишь кивнула. Действительно ли это ее комната и откуда он то знает, ведь увидел он ее впервые на церемонии, Шанти задумываться не стала, а пошла, куда указали. Хотелось заснуть и проснуться в своей лачужке, чтобы с первыми лучами солнца поплестись в свою замшелую библиотеку к мастеру Шехару.

Комната оказалась ее. Когда она обернулась, то едва ли смогла различить неровность в стене, где была потайная дверь. Хотя подобные были по всему коридору, вряд ли там повсюду были тайные ходы. Остатки ужина были убраны, однако стояла тарелка с холодным мясом, лепешками и зеленью и кувшин с водой. Также на кушетке лежала крепкая дорожная одежда с белым бурнусом, пара новых сапог и пара перчаток из кожи ягненка и небольшая седельная сумка. Рядом стоял тубус с картами, отобранными ей в библиотеке.

//пни меня

Шанти поужинала. В еде она была непривередлива, тем более, что ее скромное жалование позволяло мясные блюда лишь по праздникам, так что остывший ужин был сродни пиру. Потом девушка умылась и легла спать, предварительно проверив, все ли карты в тубусе и поискав письменные принадлежности для дороги, которые она вроде как тоже просила. Завтра велики день, шаг в неизвестное, отчасти страшное путешествие.

\\ Натянула здоровенный берцовый сапог, разогналась и прописала мастеру сказочного пендаля :)

В тубусе оказались все карты и даже несколько еще - новых, судя по яркости чернил, довольно небольших, они были лишены всякой двусмысленности - все, за линей царства, было сплошной пустотой на первой карте. А на второй был вообще нарисован грубыми штрихами кусочек Пирампа. Письменные принадлежности и немного личных вещей (те, которые она упомянула в записке хозяйке своей комнаты) лежали в седельной сумке. Интересно, что она подумала, когда к ней заявились слуги из дворца? Шанти попыталась представить эту сухую, желчную женщину, с раздутыми от жевания катха щеками, как она трясется от страха, прячет свои морщинистые руки под передник, усиленно кланяясь важным посетителям. Интересно, что она подумает, когда узнает, что ее бывшая постоялица, грязноволосая сиротка, теперь служит во дворце? Да, вряд ли она сохранит одежду девушки или старое лоскутное одеяло, позеленев от зависти и злости. Картины этого довольно живо предстали перед девушкой, будто бы она стояла за плечом хозяйки, когда та под ночным покровом, нервно озираясь по сторонам палила ее "проклятые тряпки".

Утренняя заря еще нежилась за горизонтом, у Шанти еще оставалось несколько сумеречных часов до рассвета....

К такому отношению ей было не привыкать. Лоскутного одеяла было жаль, как и остальных вещей, но Шанти ничего не могла поделать. Если даже ее воображение напросто сыграло с ней шутку, она понимала, что так или иначе хозяйка не станет хранить ее вещи дольше пары месяцев. Скорее всего она продаст их на рынке, чтобы выручить хоть мизерную компенсацию своей ущемленной гордости. Девушка словила себя на мысли, что долгожданный путь из города не такой радостный, каким она себе его представляла. Что ж, пусть таким останется ее последний день тут. Все одно, она смотрит в будущее с надеждой на лучшее! Даже в последний день здесь этот треклятый город не сломает ее дух!
С такими мыслями девушка попыталась заснуть.

Заснуть не получалось, в голову лезли мысли, странные шорохи в саду, запахи. То, странное ощущение, овладевшее ей после визита визиря, не утихало, заставляя мерить шагами комнату, как будто она зверь в клетке. Из-за окна было видно небо в россыпи звезд, они манили и слепили, стоило смотреть на них чуть пристальнее обычного. Света лампы едва ли хватало для чтения и написания дневника, но сидя с пером в руке она хотя бы могла перевести дух, сердце не начинало стучаться в грудную клетку, а лишь тяжело ухало где-то внутри. Что же такое произошло с ней?

На звезды Шанти полюбовалась выйдя в сад, но покоя это не принесло. Странные ощущения, новая резкость восприятия не давали расслабиться и настойчиво толкали в голову мысль, что все пошло не так. Визирь чем-то одурманил ее, преследую явно какие-то странные цели, о которых она, простушка, не могла и знать. Она не смогла противиться, не смогла предотвратить этого всего и впереди ее тоже ждала неизвестность. К чему это приведет? Срезанная прядь тоже не давала покоя. Зачем? Для чего? Вопросы, ответы на которые она сейчас не в состоянии найти. Это удручало. Да! Именно! Даже в чертогах правителя, куда мечтают хоть глазком заглянуть простые смертные, ее все удручало, как и в городе. Они были такие же враждебные ей и так же хотели избавиться от нее. Шанти снова вскакивала и ходила по комнате, затем опять садилась и теребила перо, и опять вскакивала и мерила помещение шагами. Иногда она выглядывала в сад, свежий воздух немного облегчал тяжесть дум.

В мучительных метаниях она дожила до рассвета. Когда небо только зарозовело, она быстро оделась и не зря - всего лишь мгновения ожидания и Айли постучала в дверь.
- Пора идти. Вы готовы?
Даже не дожидаясь ответа, она повернулась обратно и последовала по коридору, махнув рукой. В коридоре угасли все лампы и лишь серые сумерки сочились из неведомых прорезей под потолком...

Дождя не было, но утро было хмурым, седым, жадно пряча солнце от людских глаз в пелене облаков. Во дворе стояли взнузданные лошади - тонкие, сухопарые, с загорелыми мордами и блестящими гривами, среди них сильно выделялась лошадь Эрхаана, похожая на грубую простолюдину среди наложниц. Впрочем, в караване была еще пара таких лошадок, навьюченных тюками раза в два большими, нежели у остальных. Принцесса стояла в центре двора, угрюмая и задумчивая, ожидая когда все прибудут. Впрочем, когда все запомненные Шанти на церемонии спутники уже несмело толпились около лошадей, сестра шаха периодически кидала продолжительные взгляды на дворец.

- Пора! - наконец воскликнула она, вспорхнув в седло будто птица. Примерно с таким же изяществом ей последовала Алая Сестра, а вот придворная дама явно замешкалась.

//пытаюсь представить себе лошадь с загорелой мордой. Сильно пытаюсь....
Шанти сгребла все вещи, которые ей следовало взять с собой и последовала за Айли.
Выйдя во двор Шанти немного замешкалась, она совсем упустила из виду, что путешествие будет проходить верхом. И хоть она знала в теории как следует садиться в седло и что делать, что бы управлять зверем, но у нее никогда не было лошади, со всеми вытекающими. Более того, она не знала какой из скакунов предназначен ей и как ей уместить все вещи, включая карты. Махир здесь не было и подсказки, видимо, закончились. В конечном итоге она решила понаблюдать, которую из лошадей никто не держит под уздцы. Вероятнее всего это будет ее лошадью, а дальше уж как-нибудь, если надо, повезет свое добро в руках, к трудностям ей не привыкать.

//загорелая для лошади - светлые, рыжеватые пятна

Лошадки друг от друга ничем не отличались, кроме лошади Эрхаана и принцессы, на которой был алый чепрак. Пока Шанти растерянно вертела головой, к ней подошел один из мужчин свиты, молчаливо приладил седельную сумку вместе с тубусом и помог забраться в седло. Видно было, что чувствует он себя рядом с ней неуютно, будто бы боится.

Верхом на лошади оказалось неожиданно высоко, но вполне удобно. Некоторое время девушка просто покрутилась, устариваясь поудобнее, как лошадь сама пошла в движение, следуя за своими спутницами - караван выходил из дворца.

К пасмурным сумеркам добавился туман городских улиц - они шли в тишине и безмолвии, каждый думая о чем-то своем. Шанти едва успела заметить, како ни пересекли городские ворота.

Следующие несколько часов были утомительными - от легкого поачивания на лошади ее начало клонить в сон, она пыталась смотреть вперед, но видела лишь спину едущего перед ней. Седло, показавшееся таким удобным вначале, начало давить, ноги стали затекать. Если бы сонливость, которая убаюкивала боль, это было бы больше похоже на пытку, а не на путешествие.

// пост от тебя и пойдут большие скипы

Помогавшего Шанти поблагодарила, но вышло ка-то смазано, из-за того, что она растерялась, а он ее отчего-то побаивался. Радовало то, что с ней никто не пытался начать разговор, а вот мысль, о том, что так ей придется провести не одну неделю, угнетала. Девушка мысленно укоряла себя за такую глупую недальновидность, но впрочем , что бы это изменило. Разве она бы смогла отказаться от повеления тегины? Нет. Приходилось терпеть с надеждой на то, что это ее последние муки в попытках вырваться из цепких лап города. Шанти попыталась размять ноги, попыталась помассировать затекшие части - все бес толку. Верхом на коне это было фактически невозможным. Оставалось лишь надеяться, что привал будет уже скоро.

Весь день они шли, потом был ужин и сон, который просто сбил Шанти с ног после путешествия. Поездка верхом давалась ей очень тяжело, тело болело, ныло, спала она тяжело, будто придадвленная каменной плитой. Так длилось несколько дней, постепенно ей становилось получше. Потихоньку Шанти начала знакомиться со спутниками и выучивать весь караван. Ехать они старались не людными дорогами, а на ночлег вставать в дикой местности. Даже покупать продукты следопыты отправлялись отдельно, удаляясь от каравана.

Принцесса была хмурой на лицо, то ли ее одолевали невеселые мысли, то ли дорожные недуги. Порой она посылала за Шанти, просила рассмотреть вместе с ней карты, спрашивала о каких-то местах. Часто при этих бседах присутствовал Лутир и Эрхаан, всего лишь один рах был приглашен Фаиз. Однако большую часть времени принцесса на отдыхе предпочитала проводить в одиночестве или в обществе Эрхаана. Впрочем, они не беседовали и сохраняли тишину.

Эрхаан был немногословен, нелюдим, со слугами разговаривал резко и жестко, впрочем обращался он к ним крайне редко, предпочитаю все делать самостоятельно. С особой любовью он ухаживал со своей лошадью, каждый раз на привале он отщипывал небольшие кусочки от своей лепешки и кормил ее с руки, ласково похлопывая по шее. Перед сном лошадь послушно ложилась на землю рядом с ним, он расплетал разметавшиеся косички, расчесывал и заплетал снова, постепенно выбирая все колокольчики. Ее единственную не стреножили на ночь. Однажды Шанти своими глазами видела, как та пришла после выпаса и улеглась подле шатра своего хозяина.

Фаиз, высокий мужчина, похожий на коршуна, гладко выбритый, похоже был вторым лицом после принцессы. Потому что именно его слушались все люди, к нему подходили следопыты за деньгами, чтобы пополнить припасы провизии и воды. Рядом с ним находится было страшно, казалось, на все вокруг он смотрит как на добычу, прицениваясь и думая, кому можно ее сбыть, потирая свои костлявые, украшенные крупными перстнями руки.

Следопытов было трое: Лутир, Камиль и еще один, имя которого Шанти так и не удалось узнать. Лутир был старшим, но все они были на вид не юношами и не стариками, наверняка опытные, но еще крепкие бойцы.
Еще семеро были судя по всему охранники, потому что оружие на них было больше, сами они были массивнее и вели себя спокойнее. Из них она запомнила, что высокого худощавого с глефой зовут Гали, его неуклюжая фигура служила множеством безобидных насмешек, а вот такого невысокого, с аккуратной бородкой и веселыми глазами - Уша, и они явно старшие.

С девушками Шанти ночевала в одном шатре, поэтому их выучить успела всех.
Алую сестру звали Ритсикой, она была подобна лесной кошке - грациозна, игрива и жестока. На поясе она носила перевязь с метательными ножами и крупный кинжал, но ни разу не касалась его рукояти. Возможно, это было риутальное оружие. Среди всех именно она начала расспрашивать Шанти о том, кто она, но довольно быстро поняла, что делать этого не стоит. И потом уже сама стращала всех, какие строгие обеты накладывают в храмах на сестер. Зато она выведала, что Шанти прочитала множество книжек и требовала на ночь рассказывать ей какую-нибудь старинную легенду.
Темнокожая Аша тоже с интересом слушала. Сама она держалась очень скромно, всегда уступая капризам благородной Альмии, которая очевидно на дух ее не переносила и не упускала случая кольнуть как-нибудь. Впрочем, Аша не обращала на это никакого внимания. Судя по всему она обладала колоссальной для женщины силой, поскольку по просьбе Уши спокойно согнула разорвавшееся звено на цепи. Альмия же быстро вызвала у Шанти неприязнь, потому что громче всех жаловалась на усталость, на дорожную пыль, на черствый хлеб, на пересоленное мясо, на песчинки во фляге, а уж их единственную служанку совсем замучила постоянными мелкими поручениями.

Еще была служанка, прислуживающая лично принцессе - Ганика, и девушка, ухаживающая за ее спутницами (за Шанти в том числе) - Исфанди. Исфанди была очень религиозной и посматривала на Шанти и Ритсику с благоговением, зная, что они храмовые сестры.

За конями ухаживали еще двое молодых конюхов, одного, безумно красивого звали Идрис, второго чуть менее ослепительного, но тоже приковывающего глаз - Габит. У обоих были тонкие, будто вырезанные из слоновой кости лица, выразительные задумчивые глаза, мягкие плавные движения. Они больше были похожи на храмовые статуи, но, впрочем, дело свое знали хорошо, лошади были чистые, сытые и довольные. Еще был личный слуга Фаиза - толстенький, но крайне проворный и пронырливый Манджу.

//уф, опять пару слов от тебя и еще кусок выдам

То, что караван старался не привлекать внимания Шанти нравилось. Она все еще не привыкла и к тому количеству внимания, что ей здесь оказывалось, большего ей и не хотелось.
Повадки лошади Эрхаана были очень милы. Ей полюбилось это животное, хотя она никогда не пыталась к нему подойти, погладить или угостить. Шанти лишь иногда с теплотой в глазах наблюдала за умной лошадью. Самого Эрхаана она побаивалась. Он ассоциировался у нее с жестоким господином, могущим пнуть верного слугу просто за то, что тот на глаза попался. Девушка и сама не знала, почему именно такие эмоции в ней вызывал этот человек, но она старалась не привлекать его внимания.
Фаиз явно отвечал за казну и отвечал головой. Возможно он был купцом, отсюда и взгляд оценивающий стоимость. Но более приятным он от этого не становился. Шанти его избегала.
Из следопытов и охранников она относилась ко всем одинаково почтительно и скромно.
Ристике она уступила в ее желании, более того эта ситуация напоминало ей те времена, когда в приюте она рассказывала младшим братьям и сестрам сказки на ночь. Темнокожую Ашу Шанти уважала. Сама бы она не смогла бы сохранять такую невозмутимость, а это было достойно восхищения.
Альмию девушка недолюбливала, но никогда не позволяла себе выразить эти чувства, она просто пыталась быть для нее незаметной и ничем не выдающейся. Шанти не понимала зачем ее вообще взяли с собой, ведь она не приносила никакой пользы, а только задерживала и раздражала всех нытьем и капризами.
К служанкам она относилась как к равным, помня, кто она на самом деле, и просила Исфанди о чем либо редко и именно просила, а не приказывала, не забывая поблагодарить девушку за труды.
Красивые конюхи радовали глаз и немного смущали. Шанти поначалу часто одергивала себя, заставляя опускать взгляд и говорила сама себе, что прекрасная оболочка еще не свидетельствует о прекрасной душе. В итоге она решила как можно реже пересекаться с ними и смотреть на них, дабы не вводить себя в искушение.
Манджу ей нравился. Во-первых своей пронырливостью, расторопностью, а во-вторых, когда она наблюдала, как его неуклюжая фигурка мастерски обходит все выступы и углы шныряя туда-сюда, это немного веселило и разбавляло скуку.
Шанти усердно вела дневник, который в шутку именовала летописью. Она записывала буквально все, маршруты, погоду, изменения в настроении каравана, поведение лошадей, и даже то как менялась растительность и ландшафт на их пути. Такая доскональность была продиктована отнюдь не скукой. Читая древние описания ей часто казалось, что летописцы слишком многое упускают не давая развернутых картин путешествий. С другой стороны, в любой момент тегине могло понадобиться что-то из этого. Так по крайней мере казалось девушке. Она с готовностью отвечала на все вопросы тегины и осторожно высказывала свое мнение ежели тегина им интересовалась.

Дождей становилось все меньше и меньше, но густые туманы держались, поэтому в седле Шанти постоянно клевала носом - как можно сопротивляться сну, если вокруг не зги не видно? Ночами поэтому спалось плохо. Часто она грезила, забываясь в беспокойной дреме всего лишь на пару часов.

Ей снился дождь... теплый весенний дождь, и она босая по лужам, по мягкой траве бежит навстречу своему счастью, крылатому, прекрасному! И сестра её старшая рядом, бесшумная в ночи. Только стук её сердца слышен для Шанти. И россыпь белых цветов, что срывает ветер и бросает в лицо, опьяненный их ароматом...

Она вздрогнула. Кто-то схватил ее за запястье, вырвав из прекрасного далека.

Двушка открыла глаза и резко села. Остатки сна таяли в голове, разрывались клочьями как туман, пока она рассеянно хлопала глазами. Шанти пыталась сообразить спросонок, кто и зачем потревожил ее.

Она смотрела в небо. Окутанное светло-розовой дымкой предрассветного тумана, посреди которого покачивался бледный остророгий месяц. Босые ноги замерзли, а шаровары по колено промокли от росы. Идрис держал ее за руку посреди еще сонной, только начинавшей просыпаться незнакомой степи.
- Не надо, - мягко попросил он. - Пойдем обратно.

Шанти выдернула руку, будто бы огнем обожглась.
-Как я сюда попала? - ошарашено спросила девушка, вертя головой и пытаясь сообразить далеко ли лагерь.
Ей было страшно и трепетно. Она еще никогда не оставалась наедине с молодым мужчиной в подобных условиях, тем более с таким красивым мужчиной, который еще пару мгновений назад держал ее руку в своей. Такое пробуждение ее смутило и испугало одновременно.