Южное королевство, Nomarch_Aki

Иму родился ночью, родился свободным в далекой саванне. Пил молоко матери, жил в племени. Вырос - стал охотник, сделали знак, на шея и рука-нога знак, красивый, что Иму охотник, быстрый и незаметный как гепард. Все племя делать костер, стучать барабан и круг-танец танцевать-петь. Иму мастерить копье себе, хороший копье, чтобы охотится хорошо и идти с
брат-охотник зверя ловить-убивать. Иму кидать копье в антилопу, антилопа падать и все брат-охотник кровь антилопы пить и радоваться первый, новый охотник, добыча. Потом много раз ходить на охота.
Потом пришли Белый кожа-блестящий пузо - злые люди. Они кидать веревка на племя Иму, все охотники драться со злые люди, но блестящий пузо было много, а племя Иму мало. Злой человек кидать веревка на Иму и уносить далеко. Племя белый кожа-блестящий пузо заставлять ломать камни и носить железный веревка.
Хозяин был опять не доволен Иму, тот вновь пытался сбежать, благо Авреттино вовремя поймал его и привел к хозяину:
-Так ты хотел сбежать? Вот тебе, получай! - хозяин схватил плетку и начал хлестать Иму по спине пока тот не упал - Будешь знать как сбегать, щенок! Никаой позлебки ему сегодня! НЕТ! СЕГОДНЯ И ЗАВТРА! - толстый рабовладелец был так взбешен что покраснел словно вареный рак.
Авреттино засмеялся, пнул раба и велел подняться - попытка сбежать не значила что он завтра с утра ему не надо будет работать. Иму поднялся и пошел к спальникам, подгоняемый ухмыляющимся надзирателем.
Авреттино всегда следил за рабами пристально, но сейчас. Сейчас он думает лишь о том, как хозяин наградит его за поимку бежавшего раба. Иму как чувствовал его расслабленность: стоило надзирателю лишь посмотреть в сторону как негр, схватив камень с земли, разбивает ему голову, забирает его нож, разрезает путы и убегает в темноту ночи. Иму тогда удалось бежать. Всю ночь он бежал и когда стал наступать рассвет, Иму спрятался в тени большого камня и уставший уснул.
Иму суеверный, ему приснился сон мистический : закат, журавли в воде и шаман в маске бабуина бьет ибиса кобрами. Проснувшись Иму решил идти туда где солнце садится, на запад и пришел к реке. Видит: змея ползет, он прыгнул и поймал змею за голову, та даже увидеть его не успела. Обрадовался и пошел со змеей к реке, там рыбак на лодке причаливал к берегу, ну Иму кинул змею в лодку к рыбаку, тот испугался и убежал. Негр сел на лодку и поплыл подальше вместе с уловом. Скоро он выплыл к морю и поплыл на север у берега.
Иму плыл на лодке, никто его еще не догонял. Течение было встречным и вскоре рабу пришлось бросить лодку. Завернув кусок сети рыбу, которую Иму взял с собой, раб двинулся на север, вдоль побережья, к западной границе королевства Бафс. Туда где были горы, там же и начиналась граница. Два дня беглый раб прячась от людей в камнях и кустарниках шел на север, запас еды закончился но вскоре впереди появились вершины высоких западных гор. Скоро должна была начаться граница, как раз где начинались горы. Вдоль границы были на расстоянии видимости смотровые вышки. В море же стояла патрульная галера Бафоса. Конные легкие воины патрулировали границу, по 5 человек. Иму залег за камнем и всё это видел.

"Блестящий башка на больших зебрах. Наверно они быстро бегать если поймать зебру." - сбежавший раб еще раз осмотрелся: "Большой лодка плыть - много труд грести, тяжело. Надо ночь ждать, ночь меня не видно - кожа черный, нога быстрый". И стал он ждать ночи. Проходил час за часом, начало темнеть. Вот уже солнце скрылось за горами и наступила ночь. Иму шел чуть слышно, словно подкрадываясь к зверю на охоте.
В первые часы после заката обычно по особенному темно, луна еще не взошла а солнца уже нет - идеальное время для того чтобы прокрасться куда-нибудь. Не зря его назвали Иму, что значит "темнота".

Настала ночь, которая была темна и полна ужасов. Та самая темнота нужная Иму наступила. Рабы люди выносливые, но даже Иму хотелось пить. Не от того что он три дня пробыл в пустыне, а скорее от страха.
Дождавшись кромешной темноты беглый раб готовился пересечь границу Бафса. Что такое блестящие шлемы он слышал от других рабов, но сам увидел их впервые причем очень близко, когда уже почти пересек границу. Иму выбрал участок между двумя сторожевыми башнями, факелов на них не было и они скрывались в темноте. Зато конные дозорные были с факелами, и пешие тоже.
Граница это был двухметровый по ширине овраг, выкопанный вручную людьми песок. Вдоль него с факелами ходили "дозорные" 100 метров туда и сюда, Иму это давно заприметил. Если факел дозорного остановится или погаснет, на выяснение примчится кавалерия, если дозорный увидит следы Иму, будет беда. Иму был охотником и сообразил что надо следы замести. Когда дозорный прошел мимо Иму, тот быстро прополз задом наперед заметая за собой следы и делая их неясными, затем когда уже свет факелов не мог его осветить, вскочил на ноги и побежал. Иму бежал быстро, пока есть силы, а чувство свободы давало ему сил. Иму бежал два часа пытаясь убежать как можно дальше, но силы покинули Иму, жутко хотелось пить и есть. А еще лечь и спать. Странно что земля под ногами менялась и становилась жестче и темнее. Всю ночь Иму шел на запад преодолевая усталость и сон, когда стало светать беглый раб задыхаясь забрался на возвышенность и увидел внизу дорогу, метрах в 100, по которой не спеша двигалась одинокая повозка. Она двигалась на север, как и Иму. Раб увидел что в повозке были двое, мужчина и женщина. Мужчина был старый, а женщина молодой. Они везли груз.

"Устал, надо прятаться и спать. Лев тут нет, потому что люди по два ходить - лев их съедать. О, дырка, а где дырка - там ящерица-мышь живет. Мышь любит семечки, возьму камни и веточки с травой и сделаю ловушку. Положу семечки, мышь подумает что я ее угощаю: вылезет, возьмет семечку а на нее камень упадет, будет маленький еда."
Иму дождался пока телега отъедет подальше, нашел хороший камень, нарвал веточек, травы и соорудил ловушку прямо перед норкой.
Негр осмотрелся, среди травы было то что ели грызуны - дикий овес. Сорвав горсть колосьев он большую часть отправил в рот, а остальное положил в ловушку и улегся спать.

Иму нашел большущий дыру и пока ловил, забил на повозку. Раб действительно увлекся. Поймал "суслика". Сон клонил после бессонной ночи и Иму спрятавшись до этого от чужих глаз уснул. А затем проснулся от воплей, а как открыл глаза получил удар по голове и разум Иму потерялся.
Иму снился странный сон про коротышек...
Механизм перестал работать, и внезапно наступившая тишина разбудила старого Ульфрика. Он пошарил ладонями по столу в поисках очков, но через пару мгновений обнаружил их на своем носу. Огляделся. В больших есочных часах, висящих на стене, песок не успел пересыпаться и наполовину — до конца смены было еще далеко. О чем они там, внизу, думают? Ульфрик недовольно фыркнул и, достав из кармана кисет, принялся абивать трубку табаком. Нынешняя молодежь ни на что не способна. Останавливать машину в середине смены! Да во времена его молодости за подобное сразу перевели бы из саперов в грузчики, а то и на кухню тправили бы, таскать тазы с помоями. Всю бригаду — выносить помои! Потому что соображать надо, что делаешь. Потому что повторный запуск камнеподъемника займет немало времени, а выбиваться из графика нельзя ни в коем случае. Для каждого уважающего себя гнома нет ничего важнее графика. Отстанешь от соседних бригад, и тогда хоть вообще не вылезай из забоя, вырабатывай требуемую норму кристаллов. Позор на его
седую бороду!
С помощью огнива Ульфрик раскурил трубку и вышел из своей каморки, окутанный клубами сизого дыма. Ноги, измученные ревматизмом, при каждом шаге наполнялись болью. Может, стоило все-таки послушать совета внучат и обзавестись этими новомодными механическими ходулями — говорят, ими даже собираются экипировать солдат. Пневматические ногоступы, вот как они называются. Чуть ли не вместо тебя бегать будут!
Как и большинство бывших изобретателей, Ульфрик с подозрением относился ко всему новому. Созданное чужими умами и руками казалось ему недостаточно надежным. Но боль в коленях уже давно не давала спать по ночам, принуждала пересматривать взгляды на жизнь.
Покряхтывая, он добрался до выхода в забой. Цепочки масляных светильников вились спиралью по стенам ствола шахты, бросая слабые отблески на стальную оковку огромного колеса камнеподъемника. Колесо простаивало, не вращалось, не увозило наверх отработанную породу. В середине смены! Именно это Ульфрик и ожидал увидеть, но от душераздирающего зрелища ноги заболели еще сильнее. Скрипя зубами, он медленно зашагал вниз по узенькой деревянной лестнице - туда, откуда поднимались извивающиеся струйки ароматного дыма из трубок отдыхающих рабочих.На месте бригадой руководил Роргар Скалогрыз. Еще не старый, но очень опытный сапер, он был почти полностью глух, слышал только левым ухом, да и то не всегда. Среди саперов такое не редкость — можно сказать, профессиональное заболевание — и потеря слуха
обычно считается достаточным основанием для того, чтобы отправиться на пенсию. Но Роргара на заслуженный отдых не отпустили, потому что в Гильдии Рудокопов специалистов такого уровня больше не имелось. Говорили, что он с завязанными глазами способен проложить идеально ровный тоннель сквозь любую породу. При подобных умениях об ушах не стоило даже вспоминать. Ульфрик Роргара не любил. Отчасти из-за того, что тот был моложе, отчасти — из-за идеальной репутации, но главным образом потому, что ругаться с ним было абсолютно бесполезно.
Скалогрыз встретил начальство у подножия лестницы, широко улыбаясь и раскуривая трубку.
- Вы что тут, совсем спятили?! - накинулся на него Ульфрик. - Подъемник не работает, смолите вовсю рядом с взрывчаткой!
Но Роргар только кивал в ответ, продолжая блаженно ухмыляться. Кто-то из молодых саперов коротко хохотнул. Ульфрик обвел их ненавидящим взглядом, погрозил пальцем:
- Я всю бригаду перепишу, клянусь Гранитными Предками! Всю бригаду! Жалованья лишу за такое самовольство! Вас всех до одного завтра же в мусорщики переведут!
Он вновь повернулся к Роргару, который еще кивал, и проорал ему прямо в левое ухо:
- Зачем остановили подъемник?!
- Да, - согласился Роргар. - Пришлось остановить.
- Пришлось? Раздробить твою мать, почему?! Что стряслось?
- Дык ведь эта... - Роргар неспешно затянулся, выдохнул кольцо дыма, проследил, как оно
растворяется в темноте вверху. - Невозможно продолжать.
- Как так «невозможно»?
- Да уж так, - Скалогрыз повернулся и пошел в темноту, не добавив больше ни слова. Ульфрик, прихрамывая, последовал за ним. Через минуту они оказались у фронта забоя, там, где саперы и шахтеры прекратили добывать кристаллы. Невыработанная жила, слабо мерцающая сиреневым, была хорошо видна на срезе скалы. Она тянулась сверху-слева, изящно изгибалась оригинальным, ни на что не похожим узором и в середине фронта упиралась в...
- Вот, - сказал Роргар. - Потому и невозможно.
- Гидравлическая сила! - ошарашено выдохнул Ульфрик.
- А?
- Я говорю, гидравл... тьфу, пропасть, да что это такое?!
- Без понятия.
Вещь, о которой даже столь опытный сапер не имел понятия, насчитывала около восьми локтей в ширину и десяти-двенадцати локтей в высоту — по крайней мере, та ее часть, что выступала из скалы. Сделана она была из темного матового камня, похожего на обсидиан, а всю поверхность покрывала искусная мелкая резьба, которой ничуть не повредили гномьи инструменты. Ульфрик уже успел заметить валявшуюся ядомпневматическую кирку с погнутым и смятым острием.
- Кто вообще мог закопать эдакую махину, да еще так глубоко? - спросил он. Не дождавшись ответа, повторил вопрос в ухо Роргара.
- Никто, - ответил тот. - Ее не закапывали. Она же прямо в скале находится, со всех сторон окружена однородной породой.
- А значит?
- А значит, эта штука появилась здесь еще до того, как скала затвердела. Лежит тут с тех времен, когда все вокруг было расплавленной магмой.
- Не может быть!
- Другого объяснения не вижу.
Ульфрик подошел ближе. Черная поверхность загадочного предмета так и манила дотронуться до нее. Он не удержался. Пальцы коснулись крохотных завитков резьбы, дрогнули от резкого, обжигающего холода. Многие сотни тысяч лет этот холод хранился в глубине земли. Задолго до возникновения первых гномов в горном массиве наверху, он уже ждал их. Ждал, чтобы рассказать истории о сотворении мира, о Богах, предвечных
создателях, канувших в небытие, о том, как из пламени и пустоты рождалась жизнь.
- Надо доставать, - сказал Ульфрик.
- Что?
- Я говорю, надо доставать, глухой ты булыжник!
- Нельзя, - покачал головой Скалогрыз. - Сначала нужно разобраться, что к чему. Да и как мы ее достанем, если не знаем, насколько глубоко она уходит в породу.
- То есть? - Ульфрик обернулся к саперу, чувствуя, как где-то в легких начинает закипать злость. - Ты предлагаешь оставить все как есть?
- Пока да.
- Пока? И сколько же оно продлится, это твое «пока»? До конца смены? До следующей декады? Представь, как сильно мы отстанем от других бригад!
- Без разницы, - упрямился Роргар. - Кого волнуют другие бригады? Они же не нашли ничего подобного.
- Верно, - проскрипел Ульфрик, сжимая кулаки. - Но они добывают кристаллы! Они выполняют норму! А вы уткнулись в какую-то доисторическую ерунду и спокойно уселись на задницы. Теперь-то, мол, можно дальше не работать, план не выполнять, да?
Мысли о планах и графиках пробудили в душе Ульфрика прежнего черствого чиновника, которому не было дела до бесполезных древних артефактов или памятников. Ну, попалась в шахте необычная штуковина — так вырубите ее из скалы и продолжайте добычу, незачем строить из себя ценителей старины.
- Это должны решать не мы, - спокойно сказал Роргар, вытряхнув из трубки пепел. - Это дело Конклава. Ульфрик зажмурился. Ему приходилось присутствовать на заседаниях Конклава, и он прекрасно представлял себе, на что будет похож разговор в Гранитном Зале.
- То есть как «прекратили работать»? - спросит, вытаращив глаза, Стормфред Три Рога, старейшина Гильдии Рудокопов. - А кристаллы?
- Да, кристаллы! - подхватит тощий Холлдар Глинорукий, старейшина Гильдии Купцов. - Вы подумали о наших прибылях? О тех убытках, непоправимых, невосполнимых, небывалых убытках, которые вы и ваша бригада нанесли всей Глубинной Империи?
Ну уж нет, никакого Конклава. Нельзя допустить позора.
- Значит, так! - зарычал Ульфрик, обращаясь к столпившимся вокруг саперам. - За работу, лентяи! Берите кирки, кувалды, лопаты, вытаскивайте наружу эту подроблень! Каждый, кто не подчинится, следующую смену встретит на кухне — это я вам обещаю!
Скалогрыз только руками развел.
Тяжело вздыхая, гномы принялись за дело. Ульфрик уселся на большой кусок породы и стал внимательно наблюдать за ними. Он был доволен собой. Оставался пока порох в этом обветшавшем теле, оставалась пока сила в усталой, измотанной душе. А потому его рановато списывать со счетов. Еще наступит день, когда...
Через пару минут Ульфрик уже дремал, убаюканный размеренным стуком инструментов.
Все-таки он был весьма пожилой гном.
***
Роргар Скалогрыз разбудил его, сказав с усмешкой:
- Взгляни-ка, что мы откопали, почтенный, пока ты отдыхать изволил.
- Я размышлял, - огрызнулся Ульфрик, изо всех сил стараясь не зевать.
Рабочие успели почти полностью освободить из каменного плена одну из сторон
таинственного предмета — ровную стену, тоже украшенную резьбой. Однако стена оказалась не сплошной. Ульфрик понял это, но далеко не сразу смог осознать, что же конкретно он видит перед собой.
- Гранитные Предки, да ведь тут...
- Дверь, - подтвердил Скалогрыз, в кои-то веки, расслышав собеседника. - Две створки, скрепленные тремя печатями.
Печати представляли собой диски из неизвестного камня, отличного по цвету и фактуре от материала основной конструкции. Вместо тонких резных узоров их покрывали ровные строчки непонятных символов.
- Кто-нибудь знает, что это за закорючки? - крикнул Ульфрик Роргару.
Тот покачал головой:
- Знатоки языков редко работают в шахтах. Но у меня есть кое-какие догадки. Полагаю, надписи могут означать, что больше мы точно не прикоснемся к этому проклятому шкафу. По крайней мере, до тех пор, пока Конклав не вынесет решения. Полезные вещи не выкидывают в огненное море, предварительно запечатав магией.
- Да нет тут никакой магии, - Ульфрик взял у Скалогрыза кирку и осторожно дотронулся ей до центральной печати. - Смотри, ничего не произошло.
- Готов биться об заклад, печати волшебные. Просто ты пока не пытаешься их сломать.
Сапер еще не закончил фразы, а Ульфрик вдруг услышал еще один голос. Где-то глубоко внутри себя, в самом потайном уголке, о котором он давным-давно успел позабыть. Голос был ласковый, мягкий — и говорил правильные вещи: предупреждал, что, если позволить Роргару оставить работу, то график обязательно сорвется, что, чем бы ни закончилась вся эта история с загадочной находкой, смотреть в глаза дежурным с других участков не получится еще очень и очень долго. Голос знал способы спасти положение, советовал, как легко и быстро склонить рабочих на свою сторону, нашептывал нужные слова. В конце концов, все
вокруг были гномами, а у гномов общие слабости.
- Я тоже готов побиться об заклад, - сказал Ульфрик громко, так, чтобы смысл дошел до каждого из присутствующих. - Наверняка там внутри сокровища. Это наследие исчезнувших богов, дар будущим поколениям. Прежде, чем навсегда покинуть мир, они похоронили секреты своего могущества, спрятали их от недостойных. А теперь пришли мы, и настала пора древним тайнам вернуться на свет!
Скалогрызу нечем было крыть. На самом деле Ульфрик мог бы не разглагольствовать про богов, хватило бы одного лишь упоминания о сокровищах. Гномы всегда испытывали непреодолимую тягу к чужим ценностям, особенно к тщательно спрятанным. Достаточно только крохотного намека на клад, чтобы у подгорных жителей загорелись глаза.
- Верно! - подхватил кто-то в толпе рабочих. - Вернуться на свет! Ломай печати!
- Дробить-колотить! - взревел массивный бородач в задних рядах. - Чего же мы ждем!?
- Нет, постойте! - попытался вмешаться Скалогрыз, но даже его авторитет уже не в состоянии был справиться с охватившим рабочих волнением. Не обращая внимания на отчаянно ругающегося бригадира, гномы окружили торчащий из скалы кусок неизмеримо далекого прошлого, и здоровяк-сквернослов, растолкав остальных, с размаху опустил свою кирку на центральную печать.
Ничего не произошло.
Не взвился к потолку столб пламени, не разорвала полумрак молния, не явились чудовища. Даже искр не было. От мощного удара печать попросту раскололась на три неравных части.
- Хэй! - воскликнул здоровяк. - Всего лишь каменюка, дробить-колотить!
С радостными криками разбив оставшиеся печати, гномы принялись открывать двери. Это оказалось непросто, но они все-таки справились. Створки с легким шорохом распахнулись, и взорам сгрудившихся вокруг рудокопов предстала черная пустота, что таилась внутри.
- Э! - раздраженно бросил здоровяк. - Тут, кажись, нет ни винта! Ни одного дробленого камешка!
Подошел Скалогрыз, держа в руках снятый со стены масляный светильник. Теперь, когда пыл кладоискательства угас, потушенный неприглядной реальностью, гномы виновато расступались перед своим бригадиром. Роргар осторожно наклонился, посветил в темноту. Отблески огня скользнули по гладкому полу и противоположной стене. Ни надписей, ни резьбы, ни рисунков.
- Даже пыли нет, - пробормотал он, отступая от черного прямоугольника двери.
Ульфрик подошел к Скалогрызу, снисходительно похлопал его по плечу:
- Ну, видишь? Ничего опасного. Теперь вы с чистой совестью можете выломать этот ящик и сдать его в Гильдию Мастеровых, чтобы они определили, из какой-такой субстанции он сделан. А сначала, само собой, нужно продолжать работу, потому...
Голос в его голове появился снова — тот же самый, что и несколькими минутами ранее. Только теперь он звучал гораздо громче, сильнее, яростнее, беспрерывно усиливался, словно приближающаяся гигантская волна. И больше не притворялся ласковым. Вскрикнув, Ульфрик зажал уши руками. Но это не помогло, да и не могло помочь: раз найдя путь в твою душу, Голос уже не покидал ее. Влажный хруст ломающихся костей,
судорожное дыхание ускользающего сознания, гортанный шепот ворона, выклевывающего глаза — все сливалось в нем в едином вопле, вопле ненависти мертвого к живому. От ужаса,
которым наполнилось его сознание, ноги старого гнома подкосились. Опустившись на колени, он увидел, как склоняется над ним встревоженный Роргар. Губы Скалогрыза шевелились, но Ульфрик не мог разобрать ни слова из-за пылающего в голове пожара.Могучий гном, разбивший первую печать, вдруг пронзительно завизжал и напал на одного из своих товарищей. Тот, не успев ничего понять, даже не пытался сопротивляться — мощный удар сбил его с ног, а в следующий момент острие кирки проломило череп. Кровь щедро окрасила скалу.­ Всего лишь каменюка, дробить-колотить! - взвыл здоровяк и, перешагнув через бьющееся в агонии тело, кинулся к следующей жертве. Крик ужаса наполнил пещеру, гномы бросились врассыпную — но через несколько мгновений еще один рудокоп, схватив тяжелый молот, обрушился на паникующих собратьев, и двое саперов рухнули наземь с раздробленными грудными клетками. В считанные секунды безумие затопило шахту - бригада превратилась в скопище взбесившихся зверей. Визжа и рыча, гномы сражались друг с другом, используя все, что подворачивалось под руку: кирки, лопаты, ножи и доски, а безоружные пытались повалить врага, чтобы дотянуться зубами или руками до горла. Кто-то, размахивая древком топора, прыгнул на Скалогрыза, но тот выплеснул содержимое светильника в лицо нападавшему и юркнул под лестницу, где затаился среди сваленных в кучу вагонеток. Он понятия не имел, что именно происходит, но не сомневался — источником зла служила откопанная ими штуковина. Как бы то ни было, из целой бригады только ему удалось сохранить рассудок, и теперь Скалогрыз не собирался рисковать своей шкурой, пробиваясь сквозь рвущих друг
друга на части рудокопов или пытаясь успокоить их. Лучше всего переждать. Настоящие саперы умеют ждать долго. Ульфрик стоял на коленях и зажимал уши до тех пор, пока чья-то кирка не пробила ему грудь. Захлебываясь кровью, старый гном опрокинулся на спину. Вокруг метались тени и крики, скрежетали инструменты, превратившиеся вдруг в оружие, а Голос внутри продолжал набирать силу. Теперь, когда последние капли жизни уходили сквозь рану, Ульфрик понимал каждый сказанный им слог, знал, кому принадлежал этот Голос. Между умирающими любых времен нет и не может быть секретов. Древние легенды оказались правдой, нелепые старушечьи сказки сбылись. Механизмы, изобретения, статуи Предков, мечты и сны — все сожрет ржавчина, все обратится в пыль — ибо Голос не знает пощады. Настало время миру услышать слова, сказанные множество тысячелетий назад. Настало время миру гореть.
Ульфрик тяжело захрипел, больше не имея возможности вдохнуть. Высоко над ним, на стенах шахты один за другим начали гаснуть светильники.

Очнулся раб уже в лесу, связанный. Поблизости пятеро вооруженных и одетых в доспехи людей жарили на костре мясо. Был полдень. До Иму донеслись отрывки фраз.
- Зачем бить живой товар?
- Чтоб не рыпался..
- Ахаха.. Шикарно ты пошел живот поправить после похлебки "распрекрасной".. Хехе.. Каждый бы раз так, теперь буду заказывать у нее, для тебя впрок..
- Продадим его в Southwille, не к чему таким грузом лошадей морить.
- А может прирежем?
- Здоровыми рабами не разбрасываются.. Кабы не спал, он бы тебя в рог скрутил... О! Поглядите, кажись очнулся...

"Дурак не найти блестящий зуб и не уметь делать веревку - большой дурак"
Действительно, веревки были толстыми и грубыми а Иму весьма изворотлив. Профессиональные ловцы рабов никогда не связывали пойманных предпочитая цепи и кандалы веревкам: тонкую веревку негры перетирали, из толстой высвобождались. Да что уж там, достаточно высвободить ноги и раба уже никто без лошади не догонит, поэтому кандалы - первая вещь для ловца рабов.
"Дурак отвернуться - я убегать. Будет рядом - сначала резать ему шея, потом убегать"
Иму уже растянул веревку, выдохнул и нашел достаточно места чтобы высвободить руку, дальше веревка сама спадет. Осталось выждать момент.

- Гляньте, и действительно очнулся, как змея извивается.
- А глазищи то какие! Прямо зверь!
- Давайте говорю прирежем, это же раб, а я крови давно не видел.
- Да погоди ты резать Аргхим, продадим в кабаке нарежешься - грянул хохот.
- Айр, иди проверь товар - грянул голос старшего.
Один из воинов нехотя поднялся, явно ему это поручение не доставляло удовольствие. Подойдя к рабу он проговорил:
- Да чё его смотреть, лежит и лежит, только дергается. Может Дрогаллу его еще раз приложить? - с этими словами пнув Иму в живот, проверяющий вернулся обратно к костру.
Раб выдохнул при ударе, не то что бы ему было сильно больно, больше для показухи. Он подтянул ноги к животу, тем самым веревки на ногах стали ближе.
На Иму уже никто не обращал внимание, полуденное солнце едва пробивалось через густые кроны деревьев, земля была сырая и по ней ползали насекомые (муравьи), они ползали даже по Иму.
Освободив ноги раб ждал момента... Тем временем у костра зашел разговор:
- Расскажи!
- Нет, ты расскажи.
- Ну ладно..
- Ну, добрались мы, значит, до Тракта. Нашли канаву поглубже, уселись в засаде.
Отправили Гринвуда, на дорогу, чтоб проезжих отвлекал. Помнишь, да?
Собеседник закивал.
- Вроде нищим его принарядили… пусть, мол, сидит на обочине, просит у людей подаяния или помощи какой-нибудь. Они на него отвлекутся, а мы тут у них из-за спин и выскочим. Хе. Это главный такой план сочинил. Ну, сидит, значит, Гринвуд, сидит, мы тоже в кустах лежим. Ждем. Идет мимо отряд. Человек пятнадцать, все в броне с ног до головы. Само собой, нам не по зубам. Гринвуд в траву заныкался, мы притихли. Прошли они, не заметили нас…
- Какой отряд? – спросил один. – Куда шли?
- Почем я знаю, - пожал плечами рассказчик. – Какая разница?
- Просто… это когда случилось?
- Ну, так сразу не скажу. Еще до того, как мы на пустошах окопались. Неважно. Пропустили мы их, ждем дальше. И тут вдруг – трогает меня за плечо Гмар, говорит, мол, прихватило у него живот, надо срочно отползти по важному делу. Отползает, шуршит сзади в кустах. Потом Ящер, он тогда еще живой был, тоже следом за ним. Главный наклоняется, шепчет, что скрутило кишки, надо бы того… облегчиться. Короче говоря, все в кусты уползли. А в это время по Тракту… дальше лучше тебе, наверно, рассказывать, Гринвуд.
Гринвуд улыбается. Широко. По-настоящему. И говорит:
- По Тракту едет телега, в ней две дамы в дорогих платьях, большой сундук и двое солдат с ржавыми алебардами.
- Ну! – взмахнул ручищами рассказчик. – Вот так!
- Да, - продолжал Гринвуд. – Я вылез из кустов. Сел, начал клянчить. «Помогите, покормите» и все такое. Они остановились, посмотрели на меня, потом одна достала из сундука сверток и мне кинула. Потом они дальше поехали. Никто так и не выскочил из леса.
- А что в свертке было? – спросил один из слушателей.
- Большой шмат вяленого мяса, два огурца и кусок сыра. Все это завернуто в шелковое платье с золотой тесьмой.
- Ага, - принял эстафету рассказчик. – А когда мы вернулись, значит, штаны подтянули, уж поздно было. Тогда главный и говорит, мол, теперь я понял, что значит «просрали свое счастье».

Пока был рассказ, Иму освободил ноги и незаметно уполз в кусты. Затем встав во весь рост, кинулся прочь. Прочь, подальше. Исчезновения раба пока не заметили. Деревья были сплошь и рядом. Пару раз Иму споткнулся о коряги и корни. Свобода была уже близко.
//Полуденный, лиственный лес. С корягами и большими корнями.

"Дурак безглазый, не догонит." - с такими мыслями Иму бежал по лесу. Любоваться было некогда, хотя такие места для него были в диковинку: никогда прежде он не видел столь густо растущих деревьев. В таком лесу легко спрятаться, тем более когда никто не знает в какую сторону ты побежал. Можно попытаться разделиться и прочесать лес, но по одиночке шансов справиться с негром довольно низкий если у тебя нет лука и стрел.
Тем временем Иму остановился у прямого деревца, подумав что неплохо было бы сделать копье. Достав тот самый кинжал надзирателя беглый раб принялся за работу и вскоре простейшая острая палка была готова. Но от острой палки толку мало, поэтому вставив и закрепив полосками коры кинжал на конце палки раб получил весьма опасное оружие, в весьма умелых руках охотника из племени Деревянной Маски.

Иму бежал по лесу, пару раз зацепившись о коряги и упав, он таки понял что по лесу бегать босым тяжело. Напрасно раб думал что не оставляет следов и что найти его тяжело.. Напрасно. Погони небыло. И Иму спокойно соорудил себе копье с ножом на конце. Молодая береза за это поплатилась жизнью.
Странно что те пятеро его (нож) не нашли. Иму прислушался. Вокруг было тихо. Ни погони, криков. Где он находился, раб тоже не знал, но догадки были что он в Бафсе, на южной границе. Возле тех самых скал. Иму когда то слышал от седого старца что скалы не растут одни, с ними рядом их дети - деревья. Деревья теперь за защищали Иму и даровали ему оружие. О лесе же беглый раб ни знал ничего.
Погони так и не было и Иму весь день уходил в сторону от последних "хозяев" кто его поймал. На пути встречались ручьи из которых беглый раб жадно пил. Набрать воды было некуда. Иму никогда не видел столько воды свободно и бездарно растекающейся по земле. Хотя земля для Иму была тоже новшеством. Она пачкала. Песок не пачкал, а если и мокрый пачкал то его можно было потом отряхнуть. Земля же прилипала на коленях...
Молодой раб впервые был в лесу и его пугало всё подряд. В песках он боялся лишь скорпионов и змей. Лес же казалось был враждебен к гостю.
Давно оторвавшись от погони (если такова и была), Иму ушел далеко в лес... Здесь было намного темнее, Иму это помогало, но парень всё равно боялся. Он не боялся драки, больше он боялся вновь оказаться прикованным. И это было страшнее. Теперь же в его руках было копье. И его самого жизнь. Хотелось есть. Солнце уже близилось к закату и красные лучи пробившиеся через листву уже слабо освещали лес.
Вдалеке Иму услышал страшный, сильный и печальный вой. Рабу показалось что за спиной мелькнула тень. Но в лесу было еще достаточно светло и обернувшись Иму не увидел ни души.

Негру пришлось повозиться чтобы сделать костер, все-таки тут было влажнее нежели в родной саванне где стоило потереть палку о палку и вспыхивал огонь. Ну по крайней мере теперь есть костер.
"Тут много дерево, в дерево бывает камень-семена и жирный деревянный червь."
Беглый раб взял палку и начал стучать по деревьям смотря в кроны. Да, тут есть личинки, труха сыплится... Это что еще такое?
"Маленький куст дает маленький фрукт? Кислый, почти как кровь яка"
Дегустацию прервал вой, и кажеться сзади кто-то прошмыгнул.
"Злой дух, злиться что копье из его дерево сделал, жадный. Бокари учил что злой дух боится сильный трогать - надо танец-победить танцевать, злыдня испугается и уйдет"
Иму взял копье и начал выплясывать странные телодвижения, резкие и ритмичные, напевая себе ритм.