Сгореть, чтоб возродиться, История Икабода Огюста Коулмана

Икабод проснулся от жуткой жажды. Все тело ломило. Не было ни единой косточки, ни единого мускула, которые не болели бы в прошедшие дни. Мужчина даже не мог встать с постели - то ли спал, то ли бредил. Лишь иногда он приходил в себя и приподнимался на кровати, чтобы попить вина или еще какой дряни, предлагаемой ему. Периоды лихорадки сменялись периодами глубокого сна, затем - сладостного головокружительного падения в бесконечную пустоту сознания.
Он умирал. И возрождался. Он страдал и наслаждался. И вот теперь наконец он почувствовал, что силы вернулись к нему, пусть и в очень странном состоянии.
- Как ты себя чувствуешь? - раздался приятный голос рядом, как только мистер Коулман пошевелился. Голос женщины, которая ухаживала за ним все эти дни. Голос женщины, так убедительно завлекшей когда-то во тьму.

Икабоду пришлось задать тот же самое еще раз - самому себе. Потому что привычного положения вещей, когда ответ на простой вопрос тут же соскальзывает с губ, не последовало.
Лишь через пару минут молодой человек понял, что смертельно опасного ничего с ним не произошло (за исключением ломоты, какая бывает во время простуды) и попытался приподняться на локтях и ответить.
- Спа... - тут оказалось, что даже небольшое движение вызывает круговерть в тяжелой голове, а мышцы так и вовсе будто на момент превратились в болезненный комок нервов. Икабод мысленно чертыхнулся и откинулся на подушку, - Спасибо. Но мне как-то... - он не подобрал более удачного слова, - Как-то странно.
Ощущения и в теле, и в голове действительно были необычными. Присутствовал не только физический дискомфорт, но и мысли, казалось решили устроить какой-то дьявольский аттракцион наподобие чертова колеса, только с гораздо большей скоростью. Не оставляли навязчивые воспоминания о каком-то мутном, видимо,болезненном сне, где он брел по ночным улицам. И встретил незнакомку, да... Один в один похожую на ту, что сейчас спрашивала о самочувствии. "Вот ведь мозг человеческий!" - про себя подивился Икабод, - "Переврал увиденное, подстроив под причудливое сновидение, а теперь пойди и разберись, что там было на самом деле." При этом молодого человека страшно мутило, словно всю вчерашнюю ночь он усердно выпивал, обеспечивая себе последующее тяжкое похмелье.
Находиться в лежачем положении (особенно в присутствии незнакомой женщины) не хотелось, поэтому Коулман все-таки пересилил себя и сел на кровати. На смену недоумению от внезапной болезни пришло удивление незнакомому интерьеру. Оказывается, находился молодой человек отнюдь не у себя дома, а в просторном и мрачном помещении, впрочем не лишенном своеобразного очарования. Колонны, тусклый свет, сводчатые потолки и большой, добротно сложенный камин - все это казалось чужим, пугающим и притягательным одновременно. Словно картинки в старинных романах Анны Радклифф.
- Что произошло, и как я здесь оказался? - продолжая оглядываться и разминая ноющие мыщцы поинтересовался он. Похожие ощущения Икабоду, конечно, приходилось испытывать. В детстве, например, когда он по много часов в день изнурял себя пешими прогулками и лазаньем по крышам. Но сейчас он был уверен, что накануне никаких физкультурных подвигов не совершал. Да и тошнота - откуда бы ей взяться... Вместе с тем, присутствовало какое-то вовсем тонкое, не поддающееся описанию ощущение, словно дышать стало легче.
- Я чем-то болел? Надеюсь, это не смертельно и не заразно?

(Совместно с Икабодом)

- Ничего не помнишь? - женщина с глазами цвета несбыточных желаний удивленно приподняла бровь, - Ты ведь... столько времени провел у меня.
Взгляд ее расстроенно опустился. Одетая в домашний халат с широкими рукавами, она подошла к столу и потянулась к графину.
- Ты был в отчаянии... Бродил по городу, как слепой котенок. Потерял себя. Дура-судьба подкинула тебе сюрприз, к которому ты был не готов...
Женщина обернулась. Подошла к кровати, протягивая Икабоду бокал пурпурного вина. Во второй руке красавицы оказался настоящий пончик. Свежий, ароматный.
- И ты решил отлучиться от всего этого, - полные губы загадочно улыбнулись.
Странно, даже поразительно, но при виде бокала (а точнее, запаха вина), вся тошнота прошла, словно не бывало. Мало того, как только первые глотки приятным, терпким ароматным потоком опустились в бушевавший до того момента желудок, молодому человеку страшно захотелось есть. Поэтому в предложенный пончик он впился зубами с радостью, совсем позабыв о каких-либо приличиях и даже о том, что только что сказала его удивительная собеседница. Прожевав остатки лакомства,он полувыжидающе-полутребовательно уставился на женщину: не предложит ли еще, но в слух добавки попросить не решился. Вместо этого тяжело вздохнул и попытался объяснить то, что сейчас творилось у него в мыслях.
- Понимаете, в голове моей напрочь отсутствуют какие-либо воспоминания о том, как я здесь мог оказаться, - завел Икабод, пытаясь подобрать наиболее удачные слова (даже не для ясности изъяснения, а скорее для того, чтоб это дивное созданье не приняло его за какого-нибудь безумца), - Я удивительно четко запомнил свой сон. Серый камень вокруг, единственный фонарь на всю округу...

(совместно с Элизабет)

Женщина одобрительно кивнула. Тут молодой человек вроде как приободрился, осознав, что никто над ним не смеется, и продолжил уже с улыбкой:
- Представляете, даже вас видел. Да-да! Это определенно были вы, только вместо халата было на вас удивительной красоты платье, поверх которого была небрежно наброшена накидка из темной ткани. Я даже, кажется, помню ее на ощупь - это был нежнейший бархат. Вы на столько близко стояли, что ткань, движимая легким ветерком касалась моей руки.
Икабод опять вздохнул - шумно, полной грудью, сам не понимая от чего дышалось ему так странно: то ли от воспоминаний, которые были ярче любого сна, и потому заставляли биться сердце быстрее, то ли просто с его легкими случилось что-то такое, от чего воздух сегодня казался особенно сладким.
Молодой человек глотнул еще вина и продолжил, кивая на скромно прикрытый халатом бюст дамы:
- А здесь у вас был аметист. Необычный и потрясающе красивый... впрочем не более красивый, чем его обладательница, - Икабод сам удивился своим словам, потому как комплимент словно против воли сорвался с губ, поэтому он засмущался и поспешил переменить тему, - Меня зовут Икабод Огюст Коулман, а как ваше имя? И как я все-таки тут оказался?
Длинные ресницы опустились. Недолго подумав, незнакомка поводила рукой по краю кровати. Такого от своего подопечного она явно не ожидала.
- Меня зовут Элизабет Ван Руиж. Ты пошел со мной добровольно. Я предложила тебе смерть или новую жизнь, - колдовские глаза вновь поднялись на мистера Коулмана, - Ты захотел стать вампиром, друг мой.

(совместно с Икабодом)

Икабод хотел было громко рассмеяться на фразу девушки, но в последний момент улыбка, едва наметившаяся на его губах, так и застыла, придав лицу совершенно безумное выражение: вопрошающий взгляд, одновременно выражающий полное недоумение и легкий испуг, и легая полуулыбка совсем не к месту.
Шутки шутками, но это уже походило на форменное издевательство. Мало того, что молодой человек допустил большую ошибку, рассказав свой сон на потеху странноватой собеседнице, так та еще и подыграть взялась, считая его, видимо, за полного идиота.
- Весьма рад был знакомству, мисс Элизабет, но мне пора, - Икабод встал и нерешительно прошелся вдоль комнаты, пытаясь отыскать собственную одежду (сейчас на нем была отличная пижама, но сколь бы не перечислять достоинства мягкой фланели, на улицу в таком виде показаться мог только безумец).
- Где мои вещи? - Спросил он у женщины, самостоятельно не сумев отыскать даже брюк, - Я весьма признателен вам за неожиданный для меня приют, но боюсь, что дальше я никак не могу оставаться здесь. Мне нужно домой.
Его собеседница встала, медленно и уверенно. Взгляд ее стал сначала колючим, потом на устах появилась кривая ухмылка. Теперь она выглядела даже зловеще. В загадочном лунном свете ее зеленые глаза превратились в сияющие магические кристаллы, а каштановые волосы, освещаемые камином, сами, казалось, горели огнем.
- Что такое? Кишка тонка принять истину? - она подошла к молодому человеку совсем близко, как обычно не позволяется этикетом.
- От себя не убежишь, мой клыкастый друг, - и женщина вдруг резким движением ткнула пальцем в верхнюю губу Икабода, что вызвало неожиданно болезненную реакцию.

(вместе с Элизабет)

Молодой человек сам не ожидал такой своей дальнейшей реакции: он быстро отскочил в сторону, болезненно сморщился, глянул исподлобья - не приближается ли опасная красавица, затем провел пальцем по десне и понял, что боль была вызвана совсем не неожиданным прикосновением. Десны болели сами по себе. Причем неприятнее всего было по основанию резцов, там, где... непонятным образом образовалась лишняя пара зубов. И как он раньше того не заметил теперь и самому Икабоду было непонятно. Скорее всего, подобную невнимательность можно было списать на то, что организм его сегодня в целом вел себя как-то непривычно, и еще одна странность была упущена на фоне остального.
- От себя может и не убегу, - проведя языком по болезненным участкам десны и еще раз поморщившись, произнес Икабод, - А от вас, пожалуй и сумею.
Не дав Элизабет опомниться, он рванул туда, где по его мнению мог находится выход. К черту одежду, когда дело уже откровенным безумием попахивает. Мало ли - вдруг у этой красоты буйное помешательство, и придумалось ей играть с молодым человеком как кошка с мышкой. Дожидаться, пока она наиграется и захочет его съесть - нет, уж увольте. Поэтому босые ноги быстро-быстро шлепали по каменному полу.
Мисс Ван Руиж даже не успела ничего поделать - ни остановить парня, на даже сказать хоть слово. Она не ожидала, что тот не будет ничего помнить, и, тем более, не ожидала такой прыткости. Впрочем, она быстро пришла в себя и улыбнулась вслед удалившейся спине:
- Ну попробуй, - произнесла Элизабет, наливая себе в бокал вина, - Сам же ко мне потом придешь...
"В этом проклятом доме даже выход так просто не найти", - думал на бегу Коулман, - "Театр абсурда какой-то". Хотя "на бегу" - это весьма условное описание метода передвижения юного аристократа. Как только первая волна паники прошла, о себе напомнили ноющие суставы, а тело совершенно не слушалось. Коридоры старого здания не хотели выпускать молодого человека, а лишь беспристрастно виляли, подсовывали одну комнату за другой. Что сказать - это вам не современные коробки, где все прямо и понятно. Приходилось ошибаться, возвращаться. На очередном углу Икабод, к своему вящему удивлению, чуть не столкнулся с высокой плечистой женщиной в возрасте. Увидев мужчину в пижаме, она отставила накрытый поднос прямо на пол и обеспокоенно всплеснула руками.
- Вы чего это разбегались, болезный? - запричитала она, подхватывая мистера Коулмана под руку, - Разве вам не сказали, что это не безопасно?

(Совместно с Икабодом)

Второй раз за недолгие годы существования на белом свете жизнь Икабода перевернулась с ног на голову буквально за считанные секунды.
"Не сон, а самая что ни на есть правдоподобная реальность. Вампир. Сам захотел", - Лихорадочно перебирал молодой человек в уме. Беспокоил его даже не сам факт такого обращения, а неизвестность, - "Как оно бывает и как будет? Что делать дальше? Что вообще делают вампиры? (Из прочитанных в детстве готических романов Икабод знал совсем уж прилизанную и романтизированную версию существования подобных существ, поэтому ее он отверг сразу же, как слишком идеализированную). Придется пить кровь? Вот так пойти и укусить кого-то??"
Ноги молодого человека от всех этих догадок стали совсем деревянные, и когда невесть откуда взявшаяся тетка схватила его за руку, он даже и не подумал сопротивлятся. Вместо этого совсем по-детски шмыгнул носом и еле слышно уточнил (впрочем, не ожидая, что на вопрос дадут распространенный ответ):
- А почему не безопасно?
- Оххх, вы даете... - продолжала сокрушаться женщина, провожая мистера Коулмана к спальне, из которой он так позорно смылся недавно, - Потому что у вас постельный режим!
- Я там уже был! - решительно отверг сей маневр сердобольной незнакомки Икабод, - Больше я туда не пойду. Я нормально себя чувствую, зачем мне постельный режим?
Пребывание здесь все больше и больше начинало раздражать молодого человека. Он резко одернул руку, развернулся и ровным, спокойным шагом направился туда, где теперь уже точно виднелся выход.

Тажелая входная (хотя в данном случае она была скорее выходной) дверь, будто не желала выпускать гостя. Пришлось приложить немало усилий, прибавив к болезненной ломоте в мышцах еще неприятных ощущений. Но - вот уже босые ступни беглеца шлепали по каменным ступеням. Лицо сразу же обдало прохладным, если не сказать холодным воздухом, а по телу прошел озноб. Куда идти и что делать Икабод придумывал на ходу: только сейчас он понял, насколько нелепо его положение. Босиком, в пижаме, болезненный, да еще и в новом статусе вампира... Сильнее всего хотелось оказаться дома, потому ничего не оставалось, как топать вдоль абсолютно незнакомой улицы в надежде, что появиться хоть какая-то табличка с названием или другой опознавательный знак. Незнакомые дома пугали огромными тенями и неясным светом, уже не один десяток шагов сделал Икабод по ледяному асфальту, но так и не попалось ничего что могло бы прояснить где же все-таки находится. Самое мерзкое было то, что не было видно ни единой машины, ни человека.
И чем дальше отходил молодой человек, тем неприятнее становилось на сердце: изнутри будто ело какое-то противное чувство, что поступил он неправильно. Коли уж рвать с прошлым - то окончательно, а он трусливо пытается вернуться туда, где его никто и ничто не ждет (за годы учебы он не обзавелся даже собакой или на худой конец котом, и не смотря на время, проведенное в квартире, которую он машинально называл собственным домом, она всегда была и будет для него чужой). И так понемногу - укор за укором самому себе, мистер Коулман даже сам не заметил, как прекратил шагать и замер прямо посреди дороги. "В конце концов", - размышлял он, - "Вернуться туда я смогу в любое время. А вот прогуливаться по незнакомой местности в таком своеобразном туалете, точнее с отсутствием оного - это весьма и весьма плохая затея."
И вообще - с чего он взял, что прохожие с радостью покажут ему дорогу и подскажут название улицы? Да скорее полицию вызовут! Сам бы он точно так сделал, увидь болезненного молодого человека в пижаме, бредущего, сам не зная куда. Стоило вернуться и хотя бы одеться. В карманах одежды были деньги, и вряд ли столь ухоженная хозяйка недешевого жилья позарилась бы на чужое. Значит и на такси хватит.
Взвесив все за и против, обидевшись сам на себя за глупое поведение и панику, Икабод досадливо поморщился и потопал в обратную сторону. Только теперь темп его ходьбы был не в пример давешнему - молодой человек почти бежал, и не прошло и пяти минут, как он снова тянул тугую входную дверь в попытке открыть.

Шло время. Шли дни и ночи, шли недели. Икабод учился. Словно заново родившись - а это именно так и было - он учился пользоваться своим телом и его новыми особенностями. А этих особенностей было немало. Первое время хотелось много есть. Госпожа Ван Руиж терпеливо объясняла, что теперь ему это не обязательно, и даже может иметь негативные последствия в виде тяжести и тошноты, а повар и сердобольная служанка Вальда откровенно выпроваживали с кухни. На смену ломоте в костях и мышцах пришла необычайная легкость в теле. Казалось, что только теперь оно стало свободным, только теперь оно живет настоящей полной жизнью. Эта легкость тела, правда, имела последствия в виде отломанных дверных ручек и порваных шнурков, но это было мелочью. Клыки. Они вели себя, как капризные подростки, первое время совершенно не желая слушаться. Это было новой частью тела, которой надо было учиться управлять. Не раз Икабод с гордостью и трепетом осматривал их в зеркале: ровные, белые, гладкие. Но даже самостоятельные зубы оказались ерундой по сравнению с приобретенным чувством крови. Оно было удушающим, проникающим во все поры, и восхитительным одновременно. От него нельзя было спрятаться. Оно влекло и отталкивало, разрывая на части. Особенно, на улице в присутствии людей.
И, конечно, устные уроки имели место быть. Вопросов у мистера Коулмана было много, но Элизабет подавала знания порционно, чтобы юный вампир не запутался, да и ее не свел с ума. Она объясняла, что чувство крови станет более спокойным и внятным, и со временем будет понятно, в каком направлении и на каком расстоянии находится объект. В последствии даже определять его размер и вид. Надо только привыкнуть. И что именно это чувство Икабод сейчас путает с голодом. Объясняла, что не обязательно питаться кровью человеческой, и как добываются ее заменители. Рассказывала, какие последствия от пребывания на открытом солнце могут быть. И постоянно напоминала, что теперь Икабод Огюст Коулман совсем другой, что у него будут иные близкие, и что она, Элизабет Ван Руиж теперь - самый родной для него человек.

(Совместно с Элизабет)


Холод сменялся теплом, тепло сменилось жарой, а после жары неожиданно ударили морозы. В старом жилище леди Ван Руиж отопление было из рук вон, так что в комнатах, где не было печи или камина, был могильный холод, а по ночам на стеклах можно было даже видеть иней. Сквозь окна заглядывала печальная далекая луна, и звезды рядом с ней сияли острым, больным светом. В одну из таких ночей в комнату мистера Коулмана, залюбовавшегося видами за окном, и вошла Элизабет, одетая в джинсы, высокие ботинки и простую теплую куртку.
- Ну что, готов ли ты прогуляться, мой мальчик?
- Нет, не готов. - Совершенно серьезно ответил молодой человек, все так же не отрываясь от ночного пейзажа, - Благодаря тебе я привык к себе новому, и более того - понял, что это и есть моя настоящая жизнь. Все что было до этого - вроде предисловия в длинном романе. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, но...
Икабод развернулся и посмотрел прямо в глаза женщине.
- Но ты ведь понимаешь, что это было что-то вроде теории? - Он усмехнулся, и еще более пристально впился взглядом в изумрудную зелень глаз красавицы, - А теперь я хочу практики. И, несмотря на то, что я к ней не готов, единственное, чего мне сейчас хочется - это оказаться там, по ту сторону окна.
Во время всего монолога вампирша не двигалась, не отводила взгляда, и лишь манящие губы все шире расползались в лукавой улыбке. Она не удивилась. Не насторожилась. Наверное, она так же хорошо чувствует его, как он ее.
- Ох уж мне этот юношеский максимализм... Огюст, ты не дал мне сделать тебе сюрприз, - она подошла и провела рукой по плечу молодого человека, - Я ведь за этим и пришла. Одевайся на охоту, мальчик. Сегодня твоя ночь.
- Я готов, - Усмехнулся Икабод и набросил свитер поверх легкой рубашки, в которой ходил дома... Да, кажется, это место уже стало родным, - А про сюрприз... Получается это я его тебе сделал, а не ты мне?
- Получается, что так, мой юный горячий друг, - она рассмотрела свои ногти и помахала пальцами, - Ну ничего, я еще с тобой поквитаюсь.
- Эта уроза из твоих уст, Элизабет, звучит, как весьма заманчивое предложение, - молодой человек не сдержался, чтоб в очередной раз не выдать замаскированный замысловатый комплимент, - Идем?