Пепел прошлого, Этайн, дочь Руанат

Сколько дней она помнила стояла невыносимая жара и сушь. Сначала они радовались приходу тепла и солнца, но снег стаял, даже самые удаленные и темные ложбины высохли, и даже посветлевшая ночь не приносила желанной прохлады. Постепенно пересыхали маленькие весенние ручейки, трава становилась жесткой и колкой. Изредка северный ветер приносил с далеких гор медвяный запах вереска и легкие, полупрозрачные облака, но они проносились мимо, не оставляя и капли дождя. В племени начался голод - коренья, которые выкапывала Этайн были сухими и тощими, ни ягод, ни грибов. Зверье сидело притаившись по своим укрывищам, а вскоре, когда даже вода чистейшего озера зацвела и запахла тиной, охотники сказали, что олени уходят на юг, туда, где дыхание моря приносит хоть немного влаги.

Что же делать - пришлось сниматься, оставляя свои маленькие неприметные лесные жилища на произвол судьбы. Идти было тяжело - Этайн пришлось нести вещи, много вещей - за себя, за младшую сестру, за старших, у которых на груди кричали младенцы. Ничего, она сильная, справится. Только с каждым днем дорога давалась все труднее. Они шли по ночам, но тропа была окутана густым смогом, белым ядом, от которого кружилась голова, слезились глаза и воздуха для ходьбы не хватало. То тут, то там - она видела - спотыкаясь, падали старики и мелкие ребятишки. Да и сама она еле держалась, зная, что если упадет она, то и обессиленная Эйтлинн, цепляющаяся за ее подол, тоже рухнет на землю.
- Я не могу больше идти, сестра, - ныла она, не переставая, хотя они вышли всего несколько часов назад. - Мне не хватает сил, ноги подкашиваются...

- Давай-ка отойдем в сторонку, заберу у тебя вещи.
- Нееет, я сама понесу, - заупрямилась младшая и вцепилась в лямки заплечного мешка.
- Хорошо, хорошо, - поспешила успокоить ее Этайн, отходя к краю тропы, - я верну тебе его как только ты отдохнешь, договорились?
Она растерла младшей сестренке уставшие ноги. Дала отпить ей из своей фляжки. Потом нашла среди вещей платок, смочила его водой и приложила к своим потрескавшимся губам. Сама пить не стала. Обтерла влажной тканью лоб и виски Эйтлинн, и повязяла ей вокруг головы платок.
- Это чтоб легче дышалось. Ну все пойдем, мы и так отстали, - Этайн кое-как приладила за спиной еще один мешок и они вернулсть на тропу.
Племя растянулось в длинную вереницу. Сестры взявшись за руки обходили уставших людей.
- Ой, смотри это же Киарин, она тоже отдыхает? - воскликнула Эйтлинн.
- Да,- коротко ответила Этайн, лишь мельком взглянув на лежащую у обочины девочку.
- Я бы тоже сейчас полежала... - мечтательно вздохнула младшая.
- Вот догоним маму с сестрами, попросишь, чтобы сделали привал, - подбодрила ее сестра.

Однако даже привал не принес желанного облегчения. Вода, что нашли разведчики, пахла гнилью, теплая, полная мелкого мусора, она скорее вызывала тошноту, чем утоляла жажду. Им досталось немного еды, которую они сжевали быстро и без всякого аппетита.
Родители о чем-то спорили с Ронвен и двумя старшими братьями. Илейн безучастно смотрела в серебристое небо, на котором зажигались первые звезды.
- Надо уходить! - услышала Этайн крик Ронвен. Родители сердито зашипели на нее.

К ним подполз их меньшой брат, малыш Ке, который еще нетвердо стоял на ногах.
- Илейн говорит, что нам некуда больше идти, - испуганно прошептал он, прижимаясь к старшей сестре.

- Как это некуда? - удивилась Этайн, - ты все не так понял, малыш.
Она подхватила брата на руки и направилась к Илейн. Та последнее время вела себя как-то странно, мало с кем разговаривала, только шушукалась с наставницей. Этайн усадила Ке на колени сестре, деловито добавив:
- За братом присмотри.
А сама тихонько подкралась к спорящим старшим. Ей было очень любопытно, что происходит и, что они решат. Она присела у чахлого кустика, делая вид, что копается в земле и, что ее совершенно не интересует, о чем они там говорят. Но навострила уши в надежде услышать что-нибудь интересное.

Голоса были встревоженные, мрачные. Ронвен в чем-то горячо убеждала остальных, казалось, отец был с ней согласен, но мать и братья угрюмо возражали. Говорили они приглушенно, так что Этайн могла расслышать только обрывки разговора. В сущности, ничего нового - Ронвен была за то, чтобы покинуть племя и идти самостоятельно, утверждая, что только так у них есть надежда на спасение. Уже седая Руанат даже и слышать об этом не хотела.

Вдруг чья-то сухая горячая ладонь легла на глаза Этайн.
- Не смотри на чужие споры, - глухо донесся до нее голос Илейн. - Принеси мне лучше чего-нибудь смочить горло... Эти болотные травы высосали всю кровь из моих ступней.

- Я вовсе не смотрю, - начала было оправдываться Этайн, но Илейнн, похоже, мало интересовали ее объяснения. Девушка стрелой сорвалась с места и побежала к навесу, где были сложены их вещи. Она была уверена, что в бурдюках должна была остаться хорошая вода. Этайн перебирала тюки и мешки, а в ушах звенел голос Ронвен:
"Покинуть племя, идти своей дорогой...".
Оставить племя? Да как такое, вообще, возможно? С малых лет им внушали, что их сила в единстве, что только сообща племя может выжить.
Изгнание было хуже смерти... Уйти сейчас - значит обречь себя на верную гибель.
Этайн отвлеклась от своих поисков и посмотрела вокруг. Некогда сильное племя сейчас представляло жалкое зрелище. Люди усталые и изможденые, вынуждены подчиниться жестокой судьбе. Скольких они потеряли за время этого перехода? Может быть Ронвен права и пора пересмотреть древние истины?
Этайн отыскала флягу, в которой на дне еще плесклась жидкость, и задумчиво побрела обратно к сестре.

- Сладкая вода, - задумчиво ответила Илейн. - А ты не думай обо всем. Те, кому написано, сгореть - сгорят, те, кого огонь пощадит - закалятся в крови погибших.

Она говорила совсем невнятна и казалась почти безумной. Она была мудрой, но сейчас ее мудрость пугала своим безумием.
- Спасибо за воду, маленькая сестрица. На тебе на счастье, - она сняла со своей шеи кожаный шнурок, на котором висела коробочка семян - плод погремушки-огницы. - Мне уже больше не пригодится.

Она вытянула вперед свои ноги - вены на тощих лодыжках взбухли, черными червями выделяясь на коже. Казалось, к ним прикоснуться - и они взорвутся ядовитой, сбродившей кровью.

- Ты поспи пока, маленькая. Все равно главного не проспишь...

Этайн послушно одела амулет на шею. Она с сожалением посмотрела на сестру, присела рядом, нежно обняв ее.
- Отдыхай, а я буду беречь твой сон.
Она мысленно обратилась к Богине- Матери. Просила ее смилостивится над своими детьми, дать сил, чтобы они смогли перенести это испытание, защитить их от бед и страданий, дать мудрости для выбора правильного пути и храбрости, чтобы этот выбор принять.

//сорри за задержку и отсутствие экшна. Сессия убивает все желание писать (( Появился вопрос - как ты относишься к совместной игре? В принципе, вас легко можно свести вместе с Химбиком - это было бы логично по сюжету. Ну и мне проще


Илейн только покачала головой и снова что-то забормотала, на этот раз совсем невнятно. Ее тело на ощупь было горячим, раскаленным как угли, кожа потемнела, стала похожа на торфяную землю.
Послышались голоса - привал был окончен. Хотя луны не было на небосводе, прошло только три четверти ночи, и нужно было двигаться дальше.
Ронвен подошла к сестре, молча высвободила Илейн из ее объятий и перетащила ее в сторону. Та не сопротивлялась, когда с нее сняли пояс со всем имуществом - небольшим свертком сушеного мяса, кучей маленьких мешочков с ядовитыми и лекарственными травами, и костяными иглами. Ей это больше уже не пригодится - когда Мать-Земля примет ее, она станет свободной от голода, жажды и телесных недугов.

Все, кроме еды, досталось Илейн.
- Береги это, - Этайн подошла к дочери, передавая снова под ее опеку Эйтлинн. - Когда мы придем на новую землю, передашь это Эйтлинн, она заменит нам Илейн.

Малыш Ке плакал и не хотел идти дальше. Кто-то впереди ругался из-за слишком тяжелой поклажи. И только болотные сверчки разговаривали с остающейся с ними навсегда Илейн...

Все, кроме еды, досталось Илейн.
- Береги это, - Этайн подошла к дочери, передавая снова под ее опеку Эйтлинн.

не поняла
я, если честно, сама в этих тетках путаюсь)))
На счет совместной игры совершенно не против.

Опять дорога. У нее не было сил, чтобы оплакать сестру, чтобы настоять на том, чтобы провели ритуал.
Илейн оставили лежать там, лишь прикрыв тело ветками. Это не правильно, не справедливо. Все это понимали, но ничего не могли изменить. Сестры избегали смотреть друг-другу в глаза... Глаза застилала мутная пелена, слезы катились по щекам сами-собой.
- Прощай, сестра, - прошептала Этайн, когда они покидали привал.

mea culpa, Руанат, конечно. Сама с собой Этайн пока еще не разговаривает.

И все-таки она не могла забыть голоса Илейн. Будто оставленная много шагов назад сестра продолжала шептать в ее голове. Щеки у Этайн пылали, голова кружилась, а в горле першило - то ли от подкрадывающейся жажды, то ли от бессмысленных, душащих отчаяньем слез.

По левую руку становилось все светлее и, к сожалению, теплее. Близилось утро. Сначала прохладное и ласковое, а потом сжигающе-раскаленное. Пока можно было идти, они шли. Однако вскоре Этайн заметила, что света не прибавляется - вокруг них сгустился сухой туман, который застилал не только небо, но и саму тропу. Она едва различала впереди спину Ронвен.

Этайн почувствовала как из ее ладони выскользнула рука Эйтлинн. Сама же сестра сидела посреди дороги.
- Все, не могу больше идти, - охрипшим голосом сказала она.
Этайн попыталась ее поднять, но безуспешно.
- Ронвен, мама, подождите нас, - крикнула она, скрывшимся в из виду родственникам. Но густой туман полглотил звук ее голоса.
- Пожалуйста, помогите нам, - просила она помощи у проходящих мимо соплеменников. Но те лишь одергивали руки и не останавливаясь шли дальше.
Она спотыкаясь вернулась к сестренке. И едва ли не взвалив ее на себя поташила прочь с тропы. Этайн скинула вещи, испытав при этом не малое облегчение.
Они с Эйтлинн устроились под невысоким кустиком. Для себя Этайн решила, что она непременно сможет отыскать дорогу к своим, но только после того как они как следует отдохнут.

Эйтлинн что-то тихо и неразборчиво пищала. Сколько Этайн не вслушивалась, смысла в ее болтовне становилось все меньше и меньше. Сейчас она и вправду походила на Илейн, чьи слова всегда были очень туманны для понимания. Люди проходили мимо, вскоре они остались совсем одни - звука шагов уже не было слышно. Зато проснулись какие-то мерзкие мухи, которых она раньше не замечала - они жужжали в ушах, ползали по телу - нет, не кусаясь, но не становясь от этого менее противными. Хотелось есть и пить...

Она отогнала назойливых насекомых, показательно раздавив несколько тварей. Потом посмотрела на пустынную дорогу.
- Интересно, как поступят родные, когда обнаружат пропажу? Бросятся искать или оставят, как Илейн?
Она была готова вновь разрыдаться от обиды и безысходности. Да только слезы тут не помогут. Этайн, закусив губу, подползла к своим вещам.
- Неужели я одна все это тащила?
Первым делом она обыскала мешки, не осталась ли где вода и чего-нибудь съестного. Потом надо будет еще раз все перебрать и взять с собой только самое необходимое.

В мешках нашлось несколько пресных лепешек, слегка раскрошившихся от переноски, кусок вяленого мяса и несколько длинных, скрученных в косы корней стрелолиста, оставшихся еще с прошлой осени. Воды было только чуть в напоясной фляге и то здешняя - темно-бурая, с кисловатым привкусом, пахнущая гнилью. Видимо, ту флягу, которой она угостила Илейн, забрал кто-то другой. Также лежали какие-то камушки, кости и пучки трав, о назначении которых она не имела ни малейшего представления - наследство старшей сестры.

Становилось светлее и жарче. Туман из темно-сизого превратился в белое, пахнущее едким дымом одеяло, накрывшее всю землю с головой. Болела и гудела голова. Или это где-то вдалеке раздавался мерный мощный гул...

Да, не густо. В иной ситуации она не раздумывая вылила бы эту гадость. Но сейчас это было бы слишком расточительно. Этайн достала глиняную миску, раскрошила туда пару лепешек и залила водой. А чтобы отбить запах гнили растерла ароматную травку, получилось вполне сносно. Она съела половину совсем не чувствуя вкуса. Она вернулась к сестре:
- Эйтлинн, очнись, надо поесть, - она сунула в руки сонной сестренки миску, - вот, держи - это вкусно, а я пока соберу вещи.
Как ни странно, но короткая передышка и простая еда придали ей сил.
Плед, пустая фляжка, кружка с миской, еда, нож, огниво, не удержалась и взяла еще пару рубашек. Да и вещи Илейн много места не займут. Кто знает, может именно они пригодятся им в будущем. Все остальное придется оставить здесь под кустом.
- Эйтлинн, ты поела? Нам надо идти, давай руку, подымайся. Здесь скоро станет совсем жарко. Нам надо найти укрытие получше. А когда жара спадет, пойдем вдоль дороги. Наши не должны были далеко уйти - ободрила сестренку Этайн, хотя сама она прекрасно понимала, что путь предстоит не близкий.

Эйтлинн приняла пищу без особой охоты, но все предложенное съела. Побродив немного в округе, стараясь не удаляться от сестры больше, чем на несколько десятков шагов, Этайн нашла что-то вроде небольшой берлоги - под вылезшими из земли корнями сосны была небольшая впадина. Укрытие было не очень надежное и уютное, но лучше уж так, чем лежать на голой земле. Поблизости даже росло несколько кустов с вкусными ягодами - светло-голубыми, вытянутыми, кисло-сладкими на вкус. Раньше Этайн их не видела, но за последние несколько дней они встретили несколько таких кустов, и Ронвен сказала, что они не ядовиты. Однако при ближайшем рассмотрении встала проблема - сухое и укромное место облюбовало себе несколько змей. Пока они еще сонно извивались одним клубком, но скоро должны стряхнуть с себя остатки ночной дремоты.

Эйтлинн собралась было осторожно сорвать несколько ягод, но услышав предупреждающее шипение, одернула руку. Она с криками:
- Этайн, Этайн, я нашла, пойдем скорее, - подбежала к сестре, схватила ее за подол и потащила к показывать свою нахотку.
- Вот, смотри, - она указала на змей, а сама спряталась за спину сестры, - они шипят, я их боюсь, - прошептала она.
Этайн критичным взглядом оценила обстановку:
- Какие противные, - поморщилась она, - так, отойди-ка в сторонку, а я попробую их прогнать.
Неподалеку она нашла увесистую ветку и кинула ее в змеиный клубок.

Змеи зашипели, клубок мгновенно ощетинился тройкой угрожающе вибрирующих языками морд. Пепельно-серые туловища гадюк, шириной в два пальца каждое, разлетелись и оплели клубок. Похоже, хозяева не собирались просто так уступать удобное место.

Если бы она была одна, то не стала бы спорить с хозяйками берлоги. Но глядя на измученную сестренку, Этайн не могла так ленко отступить. Она отослала Эйтлинн присмотреть за вещами, а сама, разыскав довольно длинную палку, забралась наверх берлоги. Опустила палку вниз и попыталась подцепить и выкинуть змеюк из укрытия.
- Пошли прочь, подколодные, - приговаривала она, не думая о том, что змеи могут быть опасны.

Змеи шипели, не собираясь сдаваться. Было уже очень тепло, пожалуй, даже жарко, так что они чувствовали себя превосходно. Однако странный гул, уже замеченный ранее, нарастал, и они будто стали прислушиваться к нему. Через несколько секунд, они сбежали прочь, чем-то очень напуганные.

- Ага! - воскликнула Этайн, радуясь своей маленькой победе, - Эйтлинн, я их прогнала, можешь возвращаться.
Она спрыгнула с возвышения и стала торопливо обрывать ягоды с куста и запихивать их в рот.
- Эйтлинн, - вновь позвала она сестру, - иди скорей, ягодки такие вкусные и сочные.
Она ела и не могла остановиться, словно зверь на водопое после долгой засухи.

Ягоды были сладко-кислыми, очень сочными со странным, смолянистым привкусом, который растекался по языку и придавал энергии. Однако, ноги гудели после долгого ночного перехода. Нужно было решать - остановиться здесь на дневной сон или искать другое место для отдыха.

Осторожно подошла Эйтлинн. При виде сестры , жадно проглощающей ягоды, в ее глазах вспыхнул живой огонек.
- Пришла? - обернулась к ней Этайн, - вот, держи.
Она насыпала в маленькие сестрины ладошки целую горсть голубоватых ягод.
- Решено! Останемся здесь, переждем жару, а вечерком отправимся дальше, - Этайн поудобнее устроилась в глубине берлоги:
- Согласна?
- Шагласна! - с набитым ягодами ртом, ответила ей Эйтлинн.

Устроившись поудобнее, в обнимку с младшей сестрой, Этайн сама не заметила, как заснула. Странный гул, что раздавался вдали, показался ей похож на рев дикого зверя. Может, они неосторожно поступили, что зашли на его территорию? С такими мыслями она погружалась в сон...

Огромный дикий бык с пылающими рогами мчался, не разбирая дороги, и земля содрогалась под бешеным стуком его копыт. От жара его дыхания вяли цветы, самые глубокие реки и озера он переходил в брод, жадно выпивая их досуха. Из ноздрей его вырывался пар, окутывающий землю вокруг. С далеких равнин примчался он и не останавливал свой бег, своей широкой грудью сминая самые высокие деревья...

Проснулась она от того, что сон стал явью. Земля сотрясалась, а вокруг был очень-очень жарко. И где-то совсем рядом ревело разъяренное чудовище...

Горячий воздух обжигал. Открыв глаза, она увидела Эйтлинн, которая сидела у входа в берлогу. Обхватив колени руками, она раскачивалась из стороны в сторону, и остекленевшим взглядом смотрела перед собой. Не совсем осознавая, что перед ней сон или явь, Этайн вскочила на ноги, схватила сестру за руку и борсилась прочь. Через туман, подальше от удушающего жара и рева чудовища. Вперед, не разбирая дороги, повинуясь лишь инстинкту самосохранения. Какая же она была наивная, что думала что сможет сама позаботится о себе и сестре. Об оставленных вещах она даже не вспомнила.

Вокруг царил настоящий ужас - пылали не только деревья вокруг, но и сама земля под ногами. Кажется, горела сама Этайн, в глазах кроме языков пламени ничего не было видно. Боли она уже не чувствовала, только обжигающий жар вокруг. Что-то толкнуло ее под ноги, она упала, катилась кубарем, и удушливая чернота заполнила все.

Очнулась она в полной темноте. И полной боли. Ничего кроме этого не могла чувствовать.

Голова гудела, глаза слезились, она даже не пвталась подняться. Только ловила ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег. Темнота была такая, что можно было не открывать глаза.
- Эйтлинн, - позвала она, но голос сорвался на хриплый кашель.
Этайн попыталась наощупь исследовать окружающее пространство, но даже легкое двтжение руки отдавало болью во всем теле.
- Неужели это конец моего пути, - безразлично подумалось ей, - О, Великая Дану, прими же меня в свои чертоги.

На ее хриплый голос никто не ответил. Зато пришло ощущение третьего чувства - тишины. Вокруг было ошеломляюще тихо, только где-то далеко-далеко, почти за гранью слышимого, низко и печально гудел ветер. Пошевелившись, она почувствовала, что погребена под слоем легкого песка, набившегося в рот, уши и засыпавшего глаза.

Этайн попыталась подняться, сначала на четвереньки, но после нескольких неудачных попыток, села на колени. Выплюнула, противно скрепящий на зубах, песок. Кое-как отряхнула руки и протерла глаза. Когда она наконец смогла их открыть, огляделась вокруг. И откуда взялось столько песка?

Она открыла глаза и снова ничего не увидела. Лишь кромешную тьму без единого просвета. Чуткие глаза приденов могли различать легчайшее мерцание звезд за плотной пеленой облаков, но сейчас она видела ничего. Только редкие алые всполохи боли. Вокруг пахло гарью. Гарью и мертвой золой.Вокруг нее был не песок, вокруг нее был только холодный пепел. Всюду, куда она прикасалась - лишь пепел, порой рассыпающийся невесомой пылью, порой хрустящий мелким песком. За спиной ее было что-то твердое и еще теплое, шершавая поверхность выдавала большой валун, который, видимо, каким-то образом смог спасти ее. Иначе как бы она осталась самой собой и не превратилась в пепел?

Она опираясь о камень обошла его кругом. Тихонько позвала сестру, хотя в глубине души знала, что ответа не последует. И от этого становилось еще больнее.
Собравшись духом она отстранилась от камня и сделала несколько неуверенных шагов вперед. Впрочем в этой серой тьме сложно было определить направление.

Звук ее голоса улетел куда-то вдаль, подхваченный слабым, едва заметным порывом ветра. И только его тихий свист был ответом. Ему в свою очередь ответил узелок-погремушка, непонятным образом уцелевший амулет Илейн.

Попытка пройти вперед отдалась болью во всем теле - но судя по всему руки-ноги были целы, болела обожженная кожа - казалось на теле не осталось ни одного целого участка. Ну, если, только за обрывками одежды, которая при движении лишь вызывала жжение. Ноги погружались в пепел по щиколотку, подошвы ступней слегка ощущали тепло, исходящее от земли, которая еще долго будет хранить это потрясение. Идти Этайн могла, вопрос куда ей идти?