Просьба, Джонатан Харкер

- Откуда вы знаете моё имя?- с тревогой в голосе спросила девушка.
- Мне его сказала святая Лиана,- спокойно и уверенно ответил священник и указал на одну из фресок. К сожалению, понять, кто именно изображён на фреске было сложно: психиатру открывался не очень удобный угол обзора, а осыпавшаяся фреска находилась в не то чтобы очень освещённом углу.
Отец Кристофер был мужчиной лет тридцати-сорока, и никогда до этого момента не производил впечатление фанатика. Даже сейчас, говоря, по сути, как истинный фанатик веры, он не производил такого впечатления. Его голос звучал спокойно, уверенно, размеренно, располагающе. На самом деле, если бы отец Кристофер сменил бы характерный наряд святого отца на классический костюм, в нём вряд ли кто-нибудь заподозрил священника. Бизнесмена, отдыхающего профессора, быть может, библиотекаря, но никак не священника. Он был высоким, подтянутым, стройным, с волевым широким подбородком и короткими послушными чёрными волосами.
- Она же и сообщила мне о том, что вы придёте к нам сегодня, сестра Миранда. Поверьте, вам нечего бояться,- произнёс он, успокаивающе протягивая руку с поднятой пустой ладонью.
Однако, на Серас его слова оказали совершенно противоположное действие. Она тут же рванулась к двери и попыталась его открыть, чтобы сбежать из церкви, однако у неё ничего не вышло. Она в бессильной злобе постучала ладонью по дверям.
- Выпустите меня отсюда!- со плаксивыми нотками в голосе закричала она.- Я хочу уйти!
Обернувшись, Харкер увидел, что и Миранда изменилась вместе с церковью. Он увидел, как побледнела её кожа, как на руках и щеках эта самая кожа высохла и начала трескаться, как высохшая земля в пустыне, у уголки кожи отходили от плоти, приподнимаясь вверх и чуть-чуть закручиваясь. Радужка глаз медсестры покраснела, а некогда рыжие волосы потускнели и, практически полностью, выцвели, оставив от былого великолепия цвета лишь жалкий отсвет.

Харкер не понимал, что происходит. Он побледнел, сердце колотилось, ужас сковал его по рукам и ногам, мысли хаотические, беспорядочные, носились в голове сменяя одна другую, словно калейдоскоп, лицо застыло буквально фарфоровой венецианской маской. Джонатан пытался уловить хотябы одну мысль. Бесстолку. Он бессознательно закусил губу. Доктор смотрел и не видел, слушал и не понимал. Ему казалось, что он спит. Всё воспринималось как будто он вылетел из своего тела и наблюдал за всем со стороны. Он прикусил губу, неосознанно. Боль в губе. Солёный вкус крови. Джонатан посмотрел на свои руки: они немного дрожали от сильнейшего нервного возбуждения.
Серас не знала священника. Священник казался неуместным здесь. Это он привёл Миранду сюда. Она верила ему. Эта мысль оказалась якорем. Джонатан не имел права стоять тут как истукан и купаться в собственных эмоциях. Но и глупить не мог. Вдруг он помешался, а священник как раз реальный. Ему было плевать как выглядит Миранда Серас. Её он знал, ему.она верила, её должен защитить.
- Я вижу тоже, что и ты Миранда, - подойдя к двери шепнул Миранде Харкер это далось тяжело, ибо Серас выглядела просто кашмарно, - мы убираемся от сюда. Я с вами, не бойтесь. Дайте мне.
Харкер оттолкнул испуганную изменившуюся Миранду и сам принялся трясти дверь во все стороны.

Дверь не поддавалась. Несмотря на то, что Харкер её лишь прикрыл за собой, по всем ощущениям ходило так, словно дверь была заперта. Джонатан отчётливо ощущал сопротивление на уровне замка. Краем глаза он видел, как вжалась в стену Миранда, которая начинала по этой самой стене бессильно сползать, тихонько хныча от страха.
- Постойте, не надо бояться!- заботливо и с некоторой тревогой выкрикнул святой отец, и побежал трусцой через весь зал, с каждым шагом поднимая целые облачка белёсой каменной крошки и пыли.- Здесь вас никто не обидит! Я могу объяснить, что с вами происходит!
Однако, девушка и слышать не желала: зажав уши руками и зажмурившись, она начала мотать головой, словно желая сбросить это наваждение.
- Не хочу, не хочу, не хочу,- тонко хныкала она себе под нос.
В какой-то момент, обернувшись в сторону святого отца, мужчина заметил, что помимо их троих, в зале есть ещё кто-то, но он не мог сказать кто – этот некто четвёртый находился в тени, между боковыми колоннами и стеной.

Джонатан бросил дергать дверь как только местный пастырь бросился в их сторону. Харкер встал между священником и Мирандой закрывая её своим телом.
- Хотите помочь не приближайтесь! - рявкнул Харкер на священника, - сейчас не время объяснений. Подойдёте ближе я не ручаюсь за себя отойдите! Я СКАЗАЛ ОТОЙДИТЕ И ПОДАЛЬШЕ.
Проблему четвертого Харкер решать хотел позже. Как ни странно он хоть по-прежнему и был перепуган, но чувство ответственности за Миранду удерживало его от полного паралича страхом. Откровенно говоря он сам не отдавал отчёта почему он поступает так как поступает, просто в этот момент он знал, что поступает ПРАВИЛЬНО.

Мужчина бросил взгляд налево, направо, а затем взял в руки весьма увесистый длинный чугунный, чуть покрытый ржавчиной и копотью, подсвечник. Импровизированное оружие было достаточно тяжёлым, чтобы всего одним ударом сломать абсолютно любую кость, и достаточно длинным, но вот за мощь и длину приходилось расплачиваться весьма ощутимым весом.
Увидев в руках психиатра оружие, священник снизил скорость и перешёл на шаг, а затем и вовсе остановился. Его хмурый взгляд смотрел прямо в глаза врачу.
- А вот вас здесь быть не должно,- решительно сказал он, и в этот момент Джонатан заметил, что помимо «четвёртого» есть ещё и «пятый». Всего лишь долю секунды он видел это искорёженное тело, покрытое засохшей кровью и застарелой грязью, прежде чем оно вновь скрылось в темноте, поэтому он не мог ничего определённого сказать о том, как выглядит «пятый». Он даже не мог сказать, «пятый» это или «пятая».- Вы сделали богоугодное дело, приведя сестру Миранду в лоно церкви, но сейчас вы поступаете совершенно неразумно. Зачем было вести её сюда, если сейчас вы мешаете мне помочь ей?

- А затем, что она этого не хочет, ясно? - с вызовом сказал Харкер, он был решительным и волевым человеком. В таком состоянии он бы точно сделает то что задумал, - ни одна собака не приблизится к Миранде до тех пор пока она сама этого не захочет. Если вы действительно хотите помочь, то отойдите туда где стояли и откройте двери этого помещения. Тогда я поверю что вы друг и обещаю вас выслушать.
Джонатан понял скрытую опасность этого оружия, а потому когда отец Кристофер перешёл на шаг чуть приопустил подсвечник поставив его на пол, чем облегчил нагрузку на руки. Харкер бросил быстрый взгляд на Миранду:
- Миранда, ради Христа возьмите себя в руки. Встань и стой прямо за мной. Обещаю, что пока я жив ни один волос, - Джонатан запнулся, когда ещё раз взглянул на бывшую медсестру, - ничего с тобой не случиться, но мне нужна твоя помощь. Ты должна быть сильной, ты справишься.

Однако, Миранда не внимала голосу психиатра: она уже окончательно съехала по стене, собрав пальто Джонатана всю грязь, которая только скопилась на этих стенах, и теперь сидела на полу, согнув ноги в коленях, опустив голову на грудь, зажав уши, и исступлённо бормотала, словно мантру, одну и ту же фразу.
- Не хочу, не хочу, не хочу,- со слезами на глазах повторяла она.
Пастор чуть склони голову, исподлобья изучающе посмотрел на Харкера.
- Слышали ли вы когда-нибудь, пословицу о том, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят?- в вопросе явственно слышался упрёк.- Вы ведь врач, мистер Харкер, вы ведь отлично понимаете, что, порой, помогать нужно независимо от того, хочет ли этого человек, или не хочет,- откуда-то из темноты, где находился «четвёртый», раздался дерзкий, нарушающий тревожную тишину этого места, звон.- Боюсь, что сейчас вы ничем помочь сестре Миранде не можете. Мистер Харкер, признайте, вы ведь сами не понимаете, что сейчас происходит вокруг вас.

- Так выпустите нас и мы уйдём. На дом Божий всё это не похоже, - возразил Джонатан явно не убеждённый речью пастора, хотя и уже не такой агрессивный, - и я не псих. Вы правы, я доктор, но я психиатр и знаю, что насильно помочь никому нельзя. Так же как привести в рай. Если вы друг, то сделайте как я прошу. Отойдите подальше и разблокируйте двери. А вы же прячете кого в этом месте и таитесь. Как я могу вам верить и вообще кому-то ещё. Поймите меня правильно. Мы теряем только время. Дайте мне помочь ей как могу я и если не получится... Вы...
Пока Харкер говорил он изредка посматривал на Миранду и на произошедшие с ней изменения, а заодно хотел понять что это за люди? существа?, что прячутся в этом месте. Хоть что-нибудь уловить.

- Боюсь, мистер Харкер, вы не совсем правильно понимаете ситуацию,- покачал головой священник.- Сейчас вы можете решать только за себя: уйдёте ли вы, лично, отсюда, или останетесь. Сестра Миранда останется здесь, независимо от вашего выбора. Если желаете, вы можете остаться здесь и подождать её, или подождать её снаружи, и убедиться, что с ней всё будет в порядке.
Священник сделал широкий жест рукой и улыбнулся, словно пытаясь этой пантомимой сказать «просто взгляните, какой у вас широкий выбор».
- В конце концов, если вы считаете, что здесь происходит что-то противозаконное, вы всегда можете позвонить в полицию. Если желаете, я даже могу вам дать свой телефон, но, ради всего святого, что есть в вас,- отец Кристофер сложил руки в молитвенном жесте, который отнюдь не унижал его. Напротив, этот жест выглядел, как попытка воззвать к разумности оппонента.- Я вас прошу, поступите, как разумный человек, перестаньте хватать тяжёлые предметы. В конце концов, двери за вашей спиной не откроются до тех пор, покуда сестра Миранда будет находиться рядом с вами. Поймите, ей никто не желает зла, и ваше беспокойство совершенно необоснованно.

Безусловно, Кристофер думал, что его речь должна была убедить Харкера в правоте священника, но если вдуматься, то для любого другого человека она бы показалась абсурдной. Не выпустят, могу уйти, зла не желают, но не отпустят. Сам храм выглядел как вертеп полный вертеп:
- Расскажите что здесь происходит? Что за люди прячутся там, почему на месте алтаря я вижу кровавую бойню, а на месте Иисуса Христа я вижу покойную дочь пациентки моей клиники? Что происходит с Мирандой. Почему вы не отпустите её и что вы будете с ней делать? Предупреждаю ещё раз подойдёте огрею. Только без фокусов.

- Спокойно, мистер Харкер,- успокаивающе поднял руку, ладонью вперёд, мужчина.- То, что вы видите, является отражением человеческих страхов, омутом их кошмаров и заблуждений. Но, это всего на всего временное явление, потому как человеку дан дар изменить этот мир к лучшему. Чтобы этот мир стал лучше, сам человек должен стать лучше, чище и добрей,- пастор развёл руки в стороны и сам оглядел грязные, обшарпанные стены, покрытые разваливающимися мозаиками.- Это довольно сложная задача, но вполне осуществимая. Я своими глазами видел чудо, убедившее меня в этом,- он опустил руки и вновь перевёл взгляд на Джонатана.- Я видел, как больные исцелялись, прикоснувшись к чудесам этого мира,- он обернулся в сторону фрески, изображающей Жаклин.- Эта девочка,- он указал пальцем в сторону фрески, и вновь поверну голову в сторону психиатра.- Почему вы решили, что она мертва?

Попрос о Жаклин Подольски доктор проигнорировал, но был очень удивлён, что Кристофер видит тоже что и он, Ждонатан. Это не укладывалось в голове. Он вспомнил книги, что читал: Диавол принимает разные облики... Не верь ни кому
- Вы тоже видите это? - Харкер поморщился от отвращения окинув взглядом помещение, - как вы святой отец можете терпеть это в храме Божием? Если вы можете это изменить, то почему не меняете? Не читайте мне проповедей. Зачем вы уходите от моих вопросов, святой отец?
Джонатан напрягся, он снова пожевал нижнюю губу, но он как-то внутренне собрался, дрожь в руках прошла. Страх того, что он безумен отпустил Хакера. Первый признак сумасшедшего: они никогда не сомневаются, что безумны. Эта мысль почему-то. И тут он усмехнулся своей мысли.

Святой отец покачал головой.
- Я не говорил, что именно я в силах изменить мир – это было бы ложью. Но вам ли обвинять меня в уходе от вопросов? Вы ведь сами не ответили, почему вдруг в своей речи позволили умертвить живого человека,- он вновь настойчиво ткнул пальцем в сторону фрески. Затем его рука расслабилась, и уже следующий жест был простым взмахом рукой.- Не важно. Ну, так что, доктор, вы решили, что будете делать? Вы, как и подобает разумному человеку, покинете нас и позволите полиции разбираться с этой щекотливой ситуации, или будете использовать подсвечник, чтобы вершить самосуд?- он кивнул в сторону оружия психиатра, изобразив на лице всё свой презрение к этой идее.

Харкер входил в роль безумца, он ухмыльнулся жестокой улыбкой хищника:
- Я выбираю промежуточное. Звони копам. Только как они войдут сюда? А до тех пор кто на новенького! А? Кто на новенького, сукины дети! Подходите.
Рациональная часть сознания говорила ему, что так делать нельзя, что это не правильно, что священник прав, но что-то в нём было не правильно. Стресс давал о себе знать. Всю свою жизнь Джонатан был хищником и теперь его загнали в угол. Раненый волк-одиночка не верящий ни кому на свете испуганный и затравленый.

Священник покачал головой, после чего повернулся спиной к Джонатану и зашагал прочь, в сторону алтаря. И вот в этот момент из темноты показались те, кто в ней прятался. При всём желании, психиатр вряд ли смог бы назвать их людьми, несмотря на то, что формальные признаки человеческой сущности в них присутствовали. Эти существа были похожи на людей, примерно как то помещение, в котором находился Джонатан, на церковь.
У существ была бледная, почти как у Миранды, кожа, однако, несмотря на это, они могли великолепно укрываться в темноте и быть в ней совершенно незаметными, потому как они были целиком, с тонких босых ног до лысой уродливой головы, покрыты коркой грязи и засохшей крови. Однако, это не помешало Харкеру разглядеть на телах существ многочисленные раны: преимущественно на груди, плечах, предплечьях и на горбатой спине. Существа были очень худыми, даже тощими, и, местами, их кости попросту выпирали под их тонкой, словно готовой лопнуть кожей. У Джонатана возникло ощущение, что если бы эти существа не были бы так испачканы, он бы сумел убедиться, что их кожа, частично, прозрачная.
Особое внимание привлекал горб на спине. Благодаря тому, что позвоночник выпирал испод кожи существ, психиатр мог оценить их осанку, точнее то, во что она превратилась. По сути, их позвоночник был изогнут, словно серп или знак вопроса, из-за чего, даже стоя во весь рост, существа почти касались длинными тонкими, узловатыми пальцами, грязного пыльного пола. Однако, горб не был главной анатомической особенностью этих существ: Харкер отчётливо видел на этом горбу неровно и неаккуратно обрезанные, почти у самого основания, кровоточащие крылья.
Существа не были обнажены, но Джонатан как-то понял, что перед ним двое мужчин. Скорее, ориентируясь по вторичным половым признакам, которые не были скрыты от глаз: существа были одеты весьма скудно. Каждый из них был одет в какое-то рваньё, напоминающее не то шорты, не то набедренную повязку. Но вот остальные части гардероба у них состояли из беспорядочно скрученных повязок, которые не прикрывали почти ничего. Почти, потому что глаза и рот «четвёртого» были закрыты этими самыми грязно-серыми повязками. «Пятый» обошёлся намотанным на голову матерчатым мешком.
Так же, Джонатан смог понять, что именно гремело. Дело в том, что существа не брезговали пирсингом, и в этом пирсинге не знали никакой меры. Пирсинг сосков, щёк, какие-то кольца продетые сквозь кожу на руках, и это всё без какого-нибудь упорядочивания. Но, главное, сквозь кожу их головы были продеты кольца, к которым крепилось множество цепей с острыми окровавленными крюками, которые, словно волосы, свисали с голов существ. И эти существа сейчас медленно, не очень торопливо, почти тожественно шли в сторону мужчины и женщины, которая, зажав уши руками и зажмурившись, изо всех сил старалась отрешиться от внешнего мира.

Джонатана чуть не стошнило когда он увидел этих редкостных уродов. Мысли в голове устроили такую свистопляску, что позавидовали безумные дервиши. Харкер расхохотался безумным смехом. Он правильно сделал, что не отдал им Миранду и пусть она и стала редким чудищем, но она была человек в душе, а не этим чудовищем в обличьи пастора.
- Аха-ха-ха, - смеялся Харкер, - идите сюда сучьи выродки отведайте канделябра!
Сквозь пелену получившегося сознания Джонатан услышал повторяющимся рефреном "не хочу" Миранды. Доктор Харкер смеясь и с полубезумным взором посмотрел на Серас.
- Миранда Серас! - рявкнул Джонатан так, что его голос эхом покатился по помещению , - лишь тот достоин жить кто готов бороться! Встань и борись! Мне нужна твоя помощь! ВСТАНЬ И БОРИСЬ! ПОМОГИ МНЕ, В КОНЦЕ КОНЦОВ!

Грозное требование Джонатана возымело совершенно обратный эффект: вместо того, чтобы встать и взять себя в руки, Миранда с нечленораздельным тихим воем, легла на бок, едва ли не полностью забившись в угол и уткнувшись носом в стену.
Существа шли в сторону Джонатана всё так же торжественно и неторопливо, гремя свисающими с голов цепями. Они никуда не торопились, понимая, что психиатр и медсестра попросту никуда не денутся из того угла, в котором находились.

Сердце Харкера сжалось в комок, когда он сообразил, что он сделал. В душе проснулась ярость. Харкер даже над был, что у него есть эти отродья на которых можно выплеснуть всё что было на душе. Он перекрестился и шёпотом начал молитву."Отче наш, Иже еси на небесех!". Поднял подсвечник с пола и громче произнёс: "да святится имя Твоё". Сделал неуверенный шаг навстречу беря подсвечник словно молот, отведя импровезированное оружие назад. Ещё громче "да приидет царствие Твоё, да будет воля Твоя". Харкер сделал ещё пару шагов перевёл на бег. "Яко на небесех и на земле", - продолжил он ещё громче. Джонатан бежал к немного боком к отродью так чтобы врезать по твари с разбегу, крутанувшись так, чтобы использовать центробежную силу для усиления удара. Да это было рисковано - в случае промаха он бы мог пролететь и потерять равновесие, но Джонатану что анатомия их не предполагает ловкость.

Удар доктора пришёлся в плечо одного из чудовищ, раздался смачный хруст, а сам монстр быстро переставляя ноги, чтобы сохранить равновесие, отошёл метра на три в сторону, едва не врезавшись в своего товарища. Второй же монстр, несмотря на надетый на его голову мешок и общую нелепость его анатомии, довольно ловко отпрыгнул назад, когда «четвёртый» быстро семенил в его сторону, чтобы избежать столкновения. В момент приземления он опёрся на все четыре конечности и слегка шевельнул обрубками крыльев. Оба чудовища повернулись лицами к Джонатану, и чуть приподняли согнутые в локтях руки, готовясь вступить в схватку. Мужчина отметил, что та конечность, которую он сумел изувечить подсвечником, не поднялась и не согнулась в локте, а всё так же висела плетью, несмотря на то, что не обращающее никакого внимания на боль создание отчаянно старалось изувеченной рукой воспользоваться.

"Хлеб наш насущный даждь нам днесь" продолжал Джонатан и переводя чуть-чуть дыхание. У Харкера катушки в башке видать окончательно съехали и полетели все предохранители. Он стал раскручиваться словно вертушка направился в сторону крыланов. Он нацелился на сволочь с мешком на голове. На время своего манёвра чтобы сохранить дыхание и концентрацию он перестал выкрикивать слова древней молитвы.

И вновь существо с мешком на голове проявило подозрительную сноровку, и вновь ловко отпрыгнуло назад, на сей раз, уходя от удара. Как Джонатан и ожидал, после промаха оружие повело дальше в сторону, а самого психиатра потянуло следом за ним. Уклонившееся от удара чудовище тут же воспользовалось заминкой и скакнуло обратно, после чего его длинные узловатые пальцы сомкнулись на левом плече мужчины, причиняя определённые болезненные ощущения своей крепкой хваткой.

Харкер зарычал, теперь уже, конечно было не до "Отче наш". В душе клокотала ярость и причинённая боль немного отрезала доктора. Захват был дилетантским. Кем бы ни были эти твари они явно не проходили даже общего курса самообороны. Джонатан отпустил захваченной рукой подсвечник и дёрнул руку резко на себя, в сторону противоположную ладони от существа в мешке, в попытке разомкнуть пальцы.

Эффекта он достиг только частичного. Да, пальцы существа соскользнули с плеча, однако теперь они куда более крепко держали одежду врача. Существо даже не издало звука, продолжая бороться в полном молчании. Его товарищ так же не произнёс ни слова, а потому, Харкер чуть не пропустил момент, когда второе чудовище, у которого были завязаны глаза и рот, оказалось на расстоянии захвата. Только одинокое резкое звяканье цепи и выдало подкрадывающегося со спины монстра.

На одежду было наплевать как и на подсвечник. Харкер бросил подсвечник, ещё один возьмёт и вцепившись в руку гада с мешком, сместив центр тяжести и используя массу тела противника, применил распространенный приём айкидо и направил бросил отродье на приближающегося со спины монстра, уходя с возможной линии атаки.

Оба чудовища повалились на пол со звуком, похожим на падение мешка с песком. После того, как подсвечник с диким грохотом встретился с полом, оставив на нём пару выщерблин и подняв ещё немного белёсой пыли в воздух, а затем ещё и с характерным звуком ещё и прокатилась по полу, подобная молчаливость казалась чрезвычайно неестественной. У Джонатана возникало ощущение, будто он оглох.

Харкер оскалился. Времени разбираться в ощущениях не было и так на сегодня было много чего, что не укладывалось ни в одно прокрустово ложе привычных картин мира. Да и не было времени. Джонатан точно знал, что на кону стоит его жизнь. Даже представить было страшно что эти чудовища могут сделать с ним. Взгляд упал на алтарь... Джонатан бросился к подсвечнику, он схватил его и ринулся в атаку на лежавших на полу мутантов. Как и в прошлый раз он хотел оприходовать гада с мешком.

Тяжёлое основание подсвечника с тошнотворной смесью хруста и хлюпанья ударилась в тело чудовища в районе горба, оставив заметную вмятину, глядя на которую можно было точно диагностировать сломанный позвоночник. В момент удара из крыльев во все стороны хаотично ударили струйки крови, которую словно выдавили из какого-то пакета, находящегося в горбу. Джонатан пока оставался в выигрышном положении, ведь та тварь, которой он перебил позвоночник, лежала прямо на той, у которой была сломана рука. Единственно что, одного удара явно не хватало, чтобы утихомирить чудовище.
- Вы только взгляните на себя!- грозно и, одновременно, с упрёком, сказал святой отец.- Стоите, как варвар над двумя искалеченными людьми, да ещё и получаете удовольствие от насилия!

Харкер реально озверел, ему было до глубины души противно видеть всю эту мерзость. Он ещё раз долбанул своим импровизированным молотом тварь лежащую под поверженным врагом и выронил подсвечник. Шатаясь он отошёл от них. Джонатан почувствовал позыв и его стошнило. Он устал был измотан.
- Пошёл ты, - сказал он священнику и показал ему средний палец.
После такого красноречиво жеста Харкер направился к Миранде на непослушных ногах, вытирая на ходу рот рукавом и пытаясь поправить причёску. Он хотел посмотреть что женщиной и, возможно, помочь.

- Боюсь, вы всё ещё неправильно понимаете ситуацию,- на сей раз Харкер услышал в голосе отца Кристофера едва уловимое злорадство, а в следующую секунду за спиной раздался звук звенящих цепей. Обернувшись, Джонатан увидел, что оба монстра, пусть даже сильно искалеченных, а оттого, намного более неуклюжих, снова встают на ноги. Их руки и ноги подламывались, но они упорно пытались восстановить равновесие и принять вертикальное положение и им, рано или поздно, это удастся. Психиатр не видел лица священника достаточно хорошо, чтобы оценить его мимику, но ему казалось, что пастор сейчас прямо таки обязан улыбаться.

- Вот выродки,- сказал Харкер и сплюнул на пол.
Надо было гасить уродов пока они не встали полностью, что ж подсвечник хорошо себя зарекомендовал. Харкер вернулся, взял брошенный подсвечник. Не играя в благородство Джонатан методично обрушил оружие на монстров возвращая их обратно на пол. Выглядел Харкер уставшим, но судя по всему он сумел с собой справится. Исчез этот безумный блеск, он перестал орать на всю церковь. Джонатан справился даже с выражением лица.
- Не хотите попробовать, святой отец? - предложил Харкер Кристоферу своё оружие и посмотрел на священника - бодрит знаете ли. Вы знаете, Кристофер, а я ведь могу заниматься этим весь день. Но пока они встают мы можем поговорить. Чего вы этим добиваетесь?