Вкусные булочки
Владыка Тьмы Сообщений: 14845 профиль
Репутация: 47
|
Швейцарское лето в горах было умиротворяющим. Воздух здесь был чист и приятен на вкус, вид гор вселял покой в минуты особой тоски, местный романшский язык звучал крайне мелодично а с улицы то и дело раздавались голоса туристов с самых разных стран. Конечно, чаще всего помимо романшского здесь звучал немецкий, особенно его забавный швейцарский собрат, французский и итальянский, но нередко доносились польский, а иногда звучал даже русский. Звучала и такая речь, что навскидку было даже не понять - разве что сила помогала понимать услышанное на уровне образов, если уж хотелось прислушаться. Прислушиваться хотелось, правда, только первые пару дней, пока окончательно проходил угар от последних событий, да собирались воедино разрозненные мысли. Все, что происходило прежде - происходило так спонтанно, совершенно без времени на размышления, ведь времени на обдумывание следующего шага было каждый раз слишком мало. Теперь, наконец, этого времени было предостаточно. И пару дней основные дела могли подождать. Нужно было придти в себя, разобраться с бытовыми мелочами, переговорить с лысеющим дедушкой Францем об их прибывании здесь, освоиться в городке, обзавестись картой, в идеале - компьютером... С компьютером, кстати, было проще. В кольце-схроне, доставшемся Нике от Сергея, имелся и неплохой ноутбук, принадлежавший Николаю и умудрившийся сохранить свою электронику при этом путешествии из реальности в реальность- что казалось настоящим чудом техники. Правда, ноутбуком этим в основном и пользовался Николай, показывавший Нике некоторые наработки и частично объяснявший ситуацию, в которой они...а вернее, он, оказался. Это было время откровений.
- И вот представляешь... - рассказывал ей Николай одним вечером воодушевленно, после неизвестной уже по очереди порции виски, из его же, между прочим, кабинетных запасов. Игоря к тому моменту уже срубило, ибо нельзя было столько пить, сколько тогда они распили на троих, - Просыпаешься ты, значит. Темно, жестко. Холодно. На тебе - форма военная, а кроме той и нет ничего. Ни вещей, ни документов, только дырка от бублика. А в кармане - бумажка эта. А без этой бумажки ты даже имени своего не знаешь. Зато читать-писать умеешь, грамоте, так сказать, обучен. И знаешь, что по нужде нужно ходить в специально отведенное для этого место. Только вот толку-то от нее, от грамоты этой, когда ты уже мужик, а совершенно не знаешь, что ты умеешь, и умеешь ли? Годов двадцать пять мне тогда на вид было... То ли октарон все же творил чудеса, то ли Николай действительно несмотря ни на что немного симпатизировал этим странным светлым, но язык у него развязался основательно. - А в местах этих, где я в себя-то пришел, немного работы здоровому мужику было - пошел я тогда лес валить. Руки есть, сила есть, уставал меньше остальных, это уж потом я понял, почему... Сильно потом. А так днем валишь, ночью ютишься в избёнке этой маленькой... Зато когда народу больше, спится теплее. И знаешь, несмотря ни на что, добрые были времена. Мы как-то с мужиками тогда спелись, даже в буквальном смысле. Дело у нас хорошо спорилось, показатели были выше средних, и радовало нас это, и не хотелось ничего менять даже. Тепла разве что такого, человеческого... душевного...не хватало иногда. Но и к этому привыкали. А потом, уж спустя несколько лет, за баранку трактора пересел... И рассказывал Николай, какой жизнь была в те годы, что им уже не довелось пережить лично. О драках рассказывал деревенских да поножовщине, о гармонистах, что вокруг себя иной раз целые толпы собирали, о вечерах под патефон с танцами, о том, как мылись золой, да и то дай бог раз в пару недель, о том, как по-простому счастливым было это время, несмотря ни на что. Как страну поднимали, и не видели, не ведали жизни иной, а просто радовались, что нет войны, и что вот скоро, скоро станет лучше, чем прежде, а потом ещё лучше, и еще... - Потом уже в город поехал. В Тверь, ее тогда еще город Калинин звали, - продолжал он свой рассказ, - В школе отучился. До сих пор то странное состояние помню - вроде, знал я многое из того, что учил, а вроде и не знал... Потом в училище пошел, больно уж в сварочное дело меня потянуло, за уши не оттащить! - тут темный улыбнулся каким-то своим старым воспоминаниям, - а там наука ой какой непростой оказалась. Я тогда, наверное, и осознал в полной мере, что за любой кажущейся простотой исполнения чего угодно стоят всегда горы профессионализма, - тут он кивнул в сторону окна, - и бесконечные вереницы ошибок. Мастер у меня тогда был. Виктором Владимировичем звали. Вот руки золотые были, во всем городе лучше не сыщешь. Варил...как бог. Настоящие шедевры из ничего создавал. Я его каждое слово ловил, все швы, словно шифры рассматривал да примечал, что к чему. Это мне тоже добрую службу сыграло...уже потом, когда я по-настоящему в себя пришел. Знаете, светлые, есть в нашей работе что-то от сварки. То, как работаем мы с самой материей, и как соединяем ее материей чужой, но верно подобранной, да под нужным углом, да с верной температурой. И без зачистки не обойтись, а то навредить можно. А мы же не вредители какие-нибудь. И не для того человек в поту и грязи будущее детям своим ковал, чтоб вот так, как расходную силу его... Когда рассказы касались этой темы, Николай всегда слегка мрачнел. А чем больше узнавала его Ника, тем сильнее в том убеждалась, что ошиблась какая-то высшая сила, направив этого человека по пути дикому. В нем одного лишь стремления к созиданию было на нескольких Игорей и Вероник вместе взятых, не говоря уж о самом отношении к обычному человеку. Уважительному. -... Так и жил свою простую жизнь. Жизнь обычного советского работяги... Было в ней что-то... Сейчас я этого не чувствую уже. Время сменилось, наверное. Да и неважно оно уж, что было, то было, и я рад, что это живёт в моей памяти и по сей день. Только вот в восемьдесят пятом беда приключилась у нас - пожар случился страшный в нашей коммуналке. - голос Николая снова подернулся нотками печальной усталости, - В тот день и случилось со мной... Это. Пробуждение, наверное, не знаю, как назвать. Жаль запоздало оно совсем немного, мне б еще несколько минут лишних той силы, что ко мне пришла... Он не договорил. Махнул рукой, горько усмехнулся, да жахнул еще одну рюмаху виски. Он вернул за эти дни неплохой контроль рукам, а вот все остальное по-прежнему слушалось очень и очень плохо. - Ушел я тогда. Сломалось во мне что-то. Не мог я рядом с прежними товарищами оставаться. Ушел... Учился. Многому сам учился. Мастера нашел, через какое-то время. Мастер хоть и по иному дару был, но тоже помог мне со многими базовыми вещами разобраться... Лет пять я учился. Учился быть тем, кто я есть. Ошибался, конечно, тоже. Но... Старался. Как мог. С Женей меня тогда судьба свела... - он мотнул головой. Жахнул еще виски. Молчал какое-то время. - А потом были эти... Дети. Дети Лилит. И мой новый наставник, Эдуард. Которому я во всём доверял. Много там воды утекло, да и не для одного это все рассказа. Не сразу понял я их методы, да к чему меня готовят. Ушел через несколько лет. Сбежал. С Женей вместе. Память ей подтер, чтобы жилось ей спокойно, больно уж земля под нами горела, когда разъяренный Эд за мной гнался. Но мы смогли спрятаться. А я смог найти того, кто замаскирует меня даже для самого сильного мага... А потом Ира родилась. А потом... Договаривать свою историю он в этот вечер не стал. Не хотел. Или просто сил больше не было.
Он выдал им весь известный ему состав Детей. Те, начав с Твери, распространились постепенно на Москву, на Владимир да на Ярославль, да все в Питер лыжи навостряли, но в последние годы точной информации он знал слишком мало. Но за главных у них было пятеро, и все, насколько он знал, за исключением одного, заседали обычно в Москве. Оборотень, вампир, менталист, боевой маг-чародей да целитель. Пятерка сильных Новых Диких, ударившихся в оккультизм и так фанатично желающих обратить мир ко тьме. Создать мир, в котором дикому - будет земля обетованная, светлому - если повезет, уготовано служение интересам тьмы, а люди... А люди - корм. Мир, в котором нет места сильным светлым. А древним светлым - и подавно. Бывшего учителя Николая звали Эдуард Юнг. То был сильный, в меру хитрый и жестокий маг-менталист из "Большой Пятерки", довольно молодой по магическим меркам - если с Николаем были относительно честны в годы его ученичества, Юнг родился в шестьдесят шестом году, и даже по человеческим меркам был еще очень даже не стар. По словам Николая, скорее всего он и был свидетелем событий последних дней - до тех пор, пока не были сожжены последние жучки. Николай даже явил Нике образ этого человека - совершенно не примечательный молодой мужчина, предпочитавший держаться в тридцати-сорока годах, сероглазый, с обманчиво мягкими, даже рыхлыми чертами лица и начинающимися залысинами, но при этом с очень пронзительным взглядом. На Мессию тьмы он не походил от слова совсем - и насколько обычно и неприметно он выглядел, настолько же опасна была сокрытая в нем сила.
Вдову на Ире Ника сдерживала стабильно - та ни на миллиметр не протянула своих смертельных лап. Девочка училась. Лето и внезапные каникулы в Альпах не были поводом прохлаждаться - и Ника часто видела девочку не только над учебниками, которые переместились в номер гостиницы из схрона, но и за записями об их мире и их магии, которые заготовил для нее собственноручно Николай. Сергей не просыпался. Шел уже пятый день их пребывания в гостинице. Они уже успели чуть-чуть прибарахлиться парой сменных одежд - благо, старый конверт был полон приятными швейцарскими франками, которые все равно следовало расходовать осторожно, поскольку жизнь в стране была ой какой недешевой. Но хоть сменная одежда была, и то ладно. Елисей нашел хороший банк крови в одном из соседних городков - о чем не преминул похвастаться Нике. Сытый, довольный, так ее крови и не попросивший. Вообще он все больше времени проводил с Игорем, который поначалу отмахивался от него, как от назойливой мухи, а потом сдался и взял над ним ленивое шефство, уча то и дело уму-разуму за соседней стеной. Малыш вампир хотел учиться драться как настоящий боевой маг... И пусть такой роскоши они позволить себе не могли, показательные спарринги все же то и дело случались. Слава богу - без ущерба собственности.
Пятый день шел, и постепенно подходил к концу. За стенкой шло жаркое обсуждение тактик боя - Ника слышала, как Елисей топил за необходимость быть более современным, пока Игорь крепко держался старых правил и привычек, Ира сидела за столом в ее комнате, вгрызаясь в очередные конспекты, а Сергей, как обычно, спал. В комнату, опираясь на услужливо приобретенную для него палочку, прохромал Николай. Остановился в дверях, окинул взглядом комнату, удовлетворенно кивнул обернувшейся на него Ире, и посмотрел на Нику. - Я думаю, я готов попробовать снять пару твоих блоков. - произнес он, серьезно и решительно, - Я изучил кое-что за последние пару дней. Должно сработать. Он действительно говорил, что думал, что соответствовало правде. Ника чувствовала каждый день, как погружался он в глубокую мыслительную работу, уходя то в свой ноутбук, то в свои записи, то что-то вычисляя в одной из своих толстенных тетрадей. Она чувствовала, что думал он при этом о девочке Ире. Она чувствовала, как он заходит в тупик, как ищет что-то, подбирает, анализирует... И вот он пришел. - Они очень боятся древних светлых, - Николай даже выдавил из себя подобие улыбки, - А значит сила нам нужна вся. И я готов попробовать.
|