Сэм, Эрис: Перекресток благих намерений, Оверлук, Волдырь, у барельефа Стражей

Наверху было ветрено. Злой и презрительный, осенний ветер наконец снял маску добродушного гуляки - повесы и бездельника, заигрывающего с каждой встречной юбкой, обнажая свое истинное лицо - лицо плачущего убийцы. Пришло его время. И холодный, шершавый камень старой башни взирал безглазо на разворачивающуюся историю о угасании мимолетной жизни, как всегда молчаливый и готовый впитать первые алые капли.

Человек с незапоминающимся лицом все не отставал, настойчиво пробиваясь следом. Рука под полой плаща, безразличный рыбий взгляд. Кто же ты? Ближе и ближе, неотвратимее акулы, описывающей сужающиеся круги вокруг барахтающейся жертвы. Бах! Отброшенный, как путающаяся под ногами шавка даже не заметившим его недавним знакомцем. В обгорелом плаще, с всклокоченными, подпаленными волосами и выражением лица утопающего. Сэм. Вернулся. Передумал? Решил, что лучше все-таки убить, а то мало ли? Может быть, так и вправду будет лучше. Я устала убегать, прятаться и изворачиваться. Устала ошибаться. Кажется, ты станешь не только первым, но и последним, мой неудавшийся вассал. Еще миг - и больше не будет больно и плохо. Никогда.

И надо бы добавить что-нибудь напоследок, но в голове лишь звенящий, пульсирующий гул. Как глупо.
- А, это ты, Сэм. То-то я чувствую, человечьим духом пахнет. - грустно обронила Эрис, выпрямляясь навстречу судьбе и полной грудью вдыхая неповторимый запах горелой плоти. Самый человеческий запах.

Чуть не на четвереньках Сэм взбирался по лестнице. Эрис взирала на него, как и положено высокородной даме смотреть на чёрную кость - сверху вниз, устало и надменно. Всё верно, он заслужил это, каждое горькое слово, которое будет сказано, каждый изгиб тонкой губы, каждый презрительный жест. За глупость одного шахтёра совершенно случайные люди уже заплатили своими жизнями. Так терпи же теперь, деревенщина, ты всё это заслужил.
- Эрис, Эрис, - в горле всё ещё першило от едкого дыма, и голос был вновь сиплым и жутким, - прости меня за всё. Я сделаю всё что скажешь, только избавь меня от этого ужаса. Что угодно, буду слушаться, буду ходить за тобой, любой амаж приму. Только исцели меня, умоляю!
Остатки здравого смысла твердили юноше, что он ещё поплатится за столь опрометчивые слова, что он не знает,с кем имеет дело и сейчас, возможно, подписывается на нечто ещё более ужасное. Но один звук застилал голос разума - чудовищный хохот, слышанный Сэмом в той злополучной таверне. Хохот, исходящий из его собственной глотки.
- Ты же можешь меня вылечить? Ты же знаешь, как мне снова стать человеком?
Сэм остановился в трёх ступеньках от своей бледной госпожи, не смея подойти ближе, боясь оскорбить её своим ростом, запахом, наружностью - чем угодно! Боги, как же вы допустили это?! Как я оказался в этом кошмаре?!

Неожиданнее Сэма, умоляющего взять его в услужение, мог бы быть наверное только Герой, вцепившийся зубами в ласково почесывающую за ухом руку. Несколько долгих мгновений она не понимала, что он говорит. Слова пролетали мимо, тая в промозглой серости неба, и беззвучно открывающийся рот - ну что такое, один рыболицый похоже отвязался, исчезнув в людском водовороте, другой рыбоголосый пришел ему на смену - и поди разбери, о чем поет рыба-сом... рыба-Сэм... совсем не добавлял реальности происходящему.
А потом они вернулись, подкравшись откуда-то сзади, подобно охотничьему бумерангу диких полуросликов пустыни и гаркнулись прямо в ухо, заставив Эрис растерять остатки самообладания и удерживаемое одним лишь чудом подобающее выражение лица. Отлично, самое время, ответили ноги и незамедлительно подкосились. Взвизгнув и нелепо взмахнув руками в тщетной попытке ухватиться хоть за что-нибудь, надменная повелительница полетела вниз.

Сэм не успел даже крикнуть ничего - руки были быстрее головы. К счастью для них обоих: парень схватил тоненькую кисть прежде, чем неблагодарный камень мостовой принял девичью жазнь в уплату за посещение города.
- Держись! - крикнул неудачливый колдун, упираясь ногами в ступеньку. Если бы не крохотный вес Эрис, они бы оба уже летели вниз: ухватиться на лестнице было совершенно не за что. Свободной рукой он выхватил кинжал и что было сил вогнал его в стену. Слава богам за волшебные кинжалы, которые не ломаются о городские стены.

Мостовая прыгнула настречу, стремительная как бросающийся на газель гепард. Эрис зажмурилась. Не видеть, не слышать, не чувствовать. Не думать. Все равно уже не успеть понять, что же значили эти коварные слова, и зачем он вернулся, и почему у него такой побитый вид и отчего... Крепкие пальцы сомкнулись на запястье, едва не вырывая руку из плеча - и вырвавшийся из них поток неуправляемой силы, разметавший все неуклюжие самодельные плотины и завалы мешков с песком, наскоро возведенные хозяином-горняком, пронзил ее не хуже удара молнии, заставляя трепетать, как вымпел на ветру. Как попавшуюся на крючок форель в бурной горной речке. И она с восторгом окунулась в этот поток, подставляя лицо под освежающие пенные брызги. Тревога, апатия и уныние - все исчезало, смываемое прочь. Да, все-таки жить - стоит. Несмотря ни на что. Хотя бы ради одного этого.
Для того, чтоб открыть глаза и увидеть участливое, обеспокоенное лицо. Вбитый по самую рукоять в серый гранит кинжал. И свинцовое небо - в котором кружит, снижаясь...
- Скажи, Сэм, а летучий корабль ты сможешь вести? Вот например - такой, как этот.

Она улыбнулась - и для Сэма будто взошло второе солнце. Его последняя надежда не потеряна, его спасительница не сердится на бестолкового простака.
- Да хоть летающий остров, - ответил он, медленно втягивая Эрис обратно на лестницу. Он только краем глаза увидел пролетающее в небе судно, но не разрешил себе даже поверить в увиденное. Его рассудка едва хватало на то, что творилось прямо сейчас у него под носом, безответственно было бы тратить его ещё и на такие небылицы, как летающие корабли.
- Только если обещаешь не падать больше никуда. Забирайся давай, а там уж пусть корабли летают и горы плавают.

День еще только начался, а уже напоминал гадание на ромашке. Любит - не любит, плюнет - поцелует. Да а если вспомнить, то куда там ромашкам. Они не предусматривают вариантов "даст по физиономии" и "примчится спасать". Жалкие дилетанты, вот они кто, эти дурацкие цветы. Пусть себе растут, а мы... мы пойдем туда, где корабли летают, горы плавают, а несносные вассалы фамильярничают со своими леди.
- Больше никогда не падать? Это слишком сложное обещание. За такое не то, что летучего корабля... целого мира мало.