Проклятый доспех, Тайна четы Болд

Утро… день… вечер… ночь…
Агата не могла понять или вспомнить. Пробуждение было тяжёлым, словно она проспала всего пару часов, а затем её разбудил резкий противный звук и тут же затих. Голова болела… болели руки, а так же, правый бок. Она не могла вспомнить почему. Каждый раз, когда она пыталась задуматься, в памяти всплывал противный скрежещущий звук и звук удара, резко обрывающий воспоминания.
Она лежала на чём-то крайне жёстком, лишь для порядка обитого чем-то мягким. В довершение во всему, она почему-то была укрыта с головой какой-то белой плотной тканью, которая практически полностью приглушала холодный белый свет. Какой-то, что-то, где-то, когда-то… она помнила только, кто она, и где жила… но никак не могла вспомнить, где она, и как здесь оказалась.

Агата даже не догадывалась, что это за место, знать не знала причин, приведших ее сюда, а строить призрачные версии, одна другой расчудесней - нет уж, увольте. К счастью, ни одной досужей догадке не под силу было найти путь в налитую болью головушку, а мысли путались и разбегались, кто куда. Ну и черт с ними! На больную голову вообще думать вредно. "Все, - уверяла себя девушка, - скоро разрешится, а виновники, потешившие себя столь глупой шуткой - конечно, неужели вы думаете, что это сама страдалица решила поприкалываться с белой тряпкой и отсутствием спального матраса? - понесут заслуженное наказание".

Чтобы до конца разобраться, где именно она оказалась, Агата тихонько потянула пальчиками мешающую завесу, надеясь приувеличить угол обзора и осмотреться, куда ее угораздило затесаться. Лежать, аки спящая красавица было бессмысленно.

Ткань поддалась сразу, как только девичьи пальчики её попросили. Во время этого движения Агата смогла увидеть, что её рука покрыта запёкшейся кровью, оставившей характерный рисунок, по которому не сложно было отследить путь дающей жизнью красной жидкости. Когда она текла, то стекала вниз по руке, огибая выступы мышц и костей по линиям ладони, а затем стекала вниз по указательному и среднему пальцам.
Как только завеса отступила, в глаза больно ударил агрессивный холодный свет длинных ламп дневного света, ушей коснулись тихие фоновые шумы, вроде низкого гула этих самых ламп, и тихих звуков стука капель где-то в отдалении, а нос почуял всю гамму типичных больничных ароматов, которые не могут не остаться неузнанными.
Когда глаза чуть привыкли к свету, а это случилось всего лишь через пару морганий, девушка смогла увидеть ряды жестяных камер хранения, наподобие тех, что можно увидеть в аэропорту, и кусок стены, покрытой белой плиткой, которой не помешало бы знакомство с тряпкой. Одна из дверец камер была открыта, но заглянуть внутрь не предоставлялось возможным, так как дверца открывалась в сторону Агаты.

Агата содрогнулась, изучая руку, покрытую недавними кровоподтеками, и, следуя логике "палка о двух концах", проследила путь крови к истокам. "Когда же она успела так порезаться?" Или это не она вовсе - это тот, кто смел приволочь ее в это место.
Антураж - типичная лаборатория.
Ее роль - пациент, на что явно указывают следы крови. Если, конечно, она не доктор, беспечно уснувший на собственном лабораторном столе. Она доктор? Естественно, нет. Она Агата.
Можно было бы бесконечно перечистлять аргументы в пользу того, что она - Агата - это все таки она, однако девушке не терпелось выбраться отсюда. Место это с слепящим светом, неведомыми эхами и звуками, холодной жестью медоборудования вселяло в нее если не ужас, то вполне отчетливое волнение и трепет. Девушка сделала попытку подняться...

...

Под настроение и тематику.

Картинка

Но пореза не было. Багровый след, отмечающий русло кровавого ручейка брал начало чуть ниже плеча из совершенно гладкой кожи, на которой не было ни единого следа от скальпеля. Разве что, именно это место и было одним из тех, что болели.
Она села на своей кушетке, лишь запоздало ощутив, что в правом боку весьма сильно «стрельнуло». Боль отступила так же быстро, как и пришла: лишь краткое мгновение казалось, что под рёбра воткнули раскалённую кочергу, а затем вновь вернулось лишь жалкое ноющее подобие боли, которое ощущала Агата, когда проснулась. Девушка даже не успела отреагировать: ни скривиться, ни схватиться за бок, ни вскрикнуть.
Теперь она могла окинуть взглядом всё помещение. Белой плиткой были покрыты все стены, но строго до уровня человеческого роста: выше они были просто покрашены в белый цвет. Правда, это цвет был белым лишь когда-то давно. Как плитка, местами треснувшая, отвалившаяся и разбившаяся о кафельные полы, нуждалась в том, чтобы какая-нибудь добрая душа прошлась по ней тряпкой, так и краска пострадала от отсутствия внимания. Правда, краска была менее устойчива к влиянию времени. На ней легко можно было увидеть грязные разводы, а, местами, без труда можно было проследить путь протекавшей с верхних этажей воды: там краска отошла от стены, потрескалась и облупилась. Местами, можно было разглядеть зеленоватые пятна плесени.
Потолок выглядел ещё более неприглядно, чем стены: пятна плесени там достигали поистине колоссальных размеров Например, ближайшее из пятен составляло до полутора-двух метров в диаметре и было похоже толи на череп, толи на скарабея, каким его изображают египтяне.
Каталка Агаты не была единственной. Помимо неё здесь было, по меньшей мере, пять человек, так же укрытых с головой белой простынёй. Так же, шкафчики-сейфы располагались, как у ближайшей к девушке стены, так и у перпендикулярной ей, прямо напротив входа. Некоторые из дверец были открыты, но разглядеть что в них, было сложновато из-за неудобства позиции пробудившейся, и того факта, что далеко не все лапы работали так исправно, как та, что светила над головой Агаты. Некоторые моргали с переменной частотой, а, другие – попросту отказывались гореть.
В помещении было весьма холодно. Температура была явно ниже комфортной комнатной, а ещё, время от времени, девушка слышала жужжание, похожее на то, что издают насекомые в полёте.

Свесив ноги с кушетки, Агата с минуту поболтала ими, разгоняя кровь по жилам. Так же она поступила и с руками - вначале подула на ладони, а потом, ссутулившись и скрестив руки на груди, активно заелозила пальцами по плечам.
Давайте посмотрим правде в глаза: девушка даже и не надеялась теперь выяснить, что стоит за всем этим. Ситуация явлала собой настолько нереальное и из ряда вон выходящее действо, что ни одна из возникших теорий не оправдывала происходящего. Фактически, любые версии сейчас были более чем бесполезны. Единственное, что ей хотелось сейчас - выбраться и согреться. И поскорее.
Не долго думая - в противовес своему обыкновению - Агата спустила с воображаемого ложа сначала одну ногу, уже предвкушая весь спектр пренеприятностей, что сулил ледяной кафель лаборатории, а затем и вторую, удваивая свое неудовольствие от ощущений. Хлопок носочков не спасал от мороза, дравшего кожу ступней что твоя наждачка. Девушка неуклюже заплясала, оглядываясь в поисках обуви... Ее ботинки должны быть где-то неподалеку.

Однако, ботинок не было. Собственно, не было ничего, что было бы хоть отдалённо похоже на обувь или, хотя бы, на шкафчик для обуви. Зато, осмотревшись внимательней, она обнаружила, доселе находящийся позади неё, а, потому, ранее не видимый, столик, рядом с которым расположились тумбочка и два стула. На столе лежали стопки различных бумаг, похожих на типичные медицинские записи. Более всех выделялась лежащая в центре стола, а не в его углу, небольшая стопка бумаг, прикреплённая скрепкой к планшету, на которой стоял прозрачный гранёный стакан, в котором были видны остатки заварки. К своему неудовольствию Агата отметила, что по этому самому стакану хозяйски ползает муха.

Агата пренебрежительно скривилась при виде надоедливого насекомого. Совершенно непонятно, откуда в лаборатории, где по определению должно быть чистенько, не говоря уже о стерильности медицинских пренадлежностей, взялось крылатое создание, обычно появляющееся там, где что-то портится.
Осенение, как обухом по голове, огрело сознанию, внеся в сонм догадок еще одну, касающуюся ее соседей по кушеточкам. Что-то они больно притихшие... Нервная дрожь пробежала по телу, а желудок скрутила судорога. А что, если зловещая тишь и молчание, прерываемое лишь незначительным жжужанием по совокупности мухи, ламп и чего-то еще, вынужденное?

... Она и не собиралась поднимать простыни, дабы проверить крепость сна остальных. Стараясь не сильно шуметь и шуршать, девушка просеменила на носочках к столу и, взяв планшетик с тем, что, по ее мнению, должно было предельно ясно все объяснить - медицинские освидетельствования всегда, несомненно, были крайне точны - принялась просматривать записи. Наверняка где-то в уголочке будет пометка адреса или чего-то еще, что поможет ей выбраться отсюда.

Когда девушка отставила стакан в сторону, муха, следуя своим маленьким мушиным инстинктам, тут же вылетела из посуды и, с характерным жужжанием, отправилась прочь.
Скрепка удерживала вместе с десяток, а то и больше, бланков, а так же, бирку с номером. Стоило только удалить эту скрепку, как все бланки попросту высыплются на пол. Как она и ожидала, каждый бланк начинался с названия учреждения и адреса, напечатанных мелким шрифтом.
Госпиталь Скайхевен. Ул. Святого Франциска, д. 13
Адрес был ей знаком: это один из трёх госпиталей Парлеса. Она здесь наблюдалась по месту жительства: до дома было всего минут пятнадцать ходьбы, так что, проблем с возвращением домой быть не должно.
Однако самый верхний бланк, тот, который рассматривала Агата и тот, который был явно прикреплён последним, был покрыт кривым, скачущим почерком, который ни капли не придерживался линовки.
Бени был прав: я не должен этим заниматься. Мы не должны.
Это место ненавидит меня. Просто ненавидит. Сначала эти мухи, а теперь ещё и стены… всё просто разваливается. Если бы не холод – трупы сгнили бы, я уверен.
Мне даже страшно заглядывать под её простыню: там постоянно что-то шевелится и, время от времени, щёлкает… сам звук вызывает тошноту.
Я ухожу: господь нас наказывает за то, что мы собираемся сделать с ней. Я пойду в полицию и расскажу, что здесь происходит: возможно, это снимет с моей души грех. Надо было поступить, как мы всегда поступали. Поступить так, как говорил Бени. Раньше такого не случалось, иначе мы бы просто разорялись бы ремонтировать тут всё каждый раз.

"Э-хе, - мысленно присвистнула Агата. - Да я тут кролик на добровольную профилактику, так что-ли? Да-да, все так, неизвестный грешник, все так. С одной лишь разницей, что в полицию пойду я, а не вы. Тогда у вас с Бени будет по-о-о-олно времени не только на то, чтобы осознать свои проступки, но и замолить их перед всеми известными вам божествами. А я вам передачки носить буду, шутники."
Очевидно, если покаявшийся неизвестный, исполняя обещанное, пошел-таки в полицию, то вычислить юмористов, по совместительству - похитителей, будет проще пареной репы. И, что самое главное, выяснить их вину и воздать по заслугам. В доказательство своих самонадеянных слов Агата думала предоставить планшет со всеми бланками - сейчас зевернутый в агатино импровизированное "одеяло", дабы не потерять ничего существенного. Осталась одна немаловажная проблема - обувь. Вот интересно, а они у всех "пациентиков" ботиночки отобрали? Агата насмешливо фыркнула: ей не верилось, что остальные кушетки были заняты трупами. Однако наличие мух утверждало обратное....
Как бы там ни было, а мертвые(муляж явный) для необщительной девушки, как ни парадоксально, предпочтительней живых - эти хотя бы молчат. Полиция, коль ей угодно, будет разбираться...
А вот позаимствовать обувь девушка была бы непрочь. Пять минут спустя ноги всех соседей предстали перед Агатой во всем своем великолепии - та, притворно-смешливо зажимая носик двумя пальцами, отогнула края пеленок там, где из-под пологов вырисовывались очертания ступней.

Ноги всех и каждого в этом помещении были лишены обуви, и на каждой ноге была бирка с номером, аналогичная той, что крепилась к планшету. Ни один из соседей по комнате и не думал дёргаться или шевелиться, когда наглая девица бесцеремонно оставляла столь важную часть тела на поругание местной прохладе.
Неизвестные шутники постарались: у всех их муляжей были разные размеры обуви, а так же, у второго муляжа на пятке был весьма реалистичный кривой шрамик, а у пятого муляжа – противные нестриженные ногти с забившейся туда грязью.
Тем временем, откуда-то сверху послышались очень торопливые шаги. Судя по тому, как часто и громко чужие ноги стучали по полу, этот неизвестный бежал, а, судя по тому, что звуки шагов приближались, бежал он прямо по направлению к Агате.

Агата, целиком и полностью уверенная, что над нею плохо пошутили, быстро вынула спрятанную папочку из белой тряпки, тихо опустила ее на кушетку, легла сверху и вдобавок укрылась с головой белой простынью, оставив, все же, ноги наружу, как она только что сотворила со всеми остальными пациентами. Если не слишком присматриваться, то и незаметно, что все это делала она. Укомплетковавшись таким образом, Агата глубоко вздохнула, чуть ерзая на неудобной папочке и принялась ждать.... Ждать.... Однако, кто спорит - голые ноги "мертвяков" на кушетках кого угодно вгонят в ступор, но времени на то, чтобы исправить все в первоначальный вид явно не было, ибо шаги стучали все обстоятельней и отчетливей. Ждать...
"Пусть только покажется из-за угла, - весело размышляла девушка, - я ему устрою феерию. Посмотрим, как он отнесется к небольшому розыгрышу с моей стороны"...

Прошло совсем немного времени, и все сомнения в том, что неизвестный движется в сторону небольшого помещения, где проснулась Агата. Шаги быстро приближались, затихнув только перед дверью, и то, лишь для того, чтобы резко распахнуть её. Громкий звук казался чуждым и неестественным в прохладной тиши морга, ровно как и шаги неизвестного. К сожалению, из-за белой простыни было неизвестно, как он выглядит и что делает, можно было лишь догадываться о его местоположении. Пара быстрых шагов внутрь, остановка, тяжёлое дыхание с лёгкой, немного истеричной, хрипотцой.

- Бу-бу-бу! - грозный крик Агаты выгнал остатки опустошающей тишины из морозного помещения морга. Пальчики правой руки, заблаговременно заведенной за спину, схватили папочку, девушка разом спрыгнула с каталки, не забывая также дорогой "упаковывать" информативно-доказательную находку в белую простынку - получился сверток, которым бегущая и грозно ревущая Агата от души размахивала. Мысленно она уже видела, как сверкают пятки убегающего незнакомца, насмерть перепуганного её выходкой...

Неизвестный оказался щуплым доктором в длинном медицинском халате, полы которого были запачканы кровью, и в съехавших на бок круглых очках. Как и ожидала Агата, он испугался до чёртиков, но только повёл себя он не так, как ожидала девушка.
Как только невольная гостья госпиталя Скайхевен закричала и вскочила с кушетки, доктора так сильно передёрнуло, что он выронил на пол нечто, что держал в руках, и, самом прямом смысле слова, подпрыгнул на месте так, словно желал поскорее улететь отсюда. Однако, переведя перепуганный взгляд широких от ужаса глаз, он не бросился бежать, а быстро присел на корточки и начал, не сводя глаз с девушки, слепо шарить рукой по полу, пытаясь найти то, что уронил совсем недавно. Этим чем-то был вороненый девятимиллиметровый пистолет.

Нутро подсказывало Агате, что не стал бы докторишко искать защиты у ненастоящего пистолета. Но и бросить свою теорию о "розыгрыше" девушка не могла - непогрешимая уверенность в проделки шутников сдерживала кое-как порывы отчаяния и страха. Ты поди - ослабь хватку собственной наивной убежденности, и ужас неминуемо накроет сознание.
- Стойте, я просто пошутила! - Агата остановилась на почтительном расстоянии от пришедшего. - Да и вы тоже... Ну ладно, признавайтесь, кто все это придумал...

Доктор, наконец, нащёпал пистолет, и резко вскочил, делая несколько шагов назад. Пару мгновений он держал пистолет неправильно, однако, ему не потребовалось много времени, чтобы перехватить его так, как положено, направив трясущийся ствол в сторону девушки.
-Н-не подходи!- заикаясь, выкрикнул он, и через секунду небольшое помещение наполнилось грохотом выстрела, многократно усилившимся, отразившись от стен: доктор, зажмурив глаза и отвернувшись, нажал на спусковой крючок.

Лихорадочно хлопая ресницами, Агата прошлась руками по телу, не упуская ни головы, ни рук-ног, но, к сожалению, обойтись пришлось всего-то секундами пятью. Некстати вспомнилась какая-то врачебная присказка о том, что смертельно раненый под воздействием шока не осознает чувства боли... Однако не было ничего... Вдруг лаборантишка промазал?
- Да стою я, стою, только пистолетик-то опусти, - пообещала девушка, поднимая руки вверх. В правой все еще болтался сверток. - Давай поговорим лучше. Приветик, я Агата.

Ощупывая себя, девушка обратила внимание на ноги и одежду. Не только рука была покрыта слоем запёкшейся крови: правая нога вся была в крови, а левая – от колена и ниже. Безрукавка была неравномерно покрыта кровью на правом боку, а на уровне рёбер, где болело, одёжка была просто пропитана потемневшей жидкостью. Однако, никаких повреждений девушка не нашла: как и в случае с рукой, появление крови было ничем не обосновано, а свежей крови, да и самого ранения, нигде не было.
Опускать «пистолетик», от ствола которого подымалась тонкая белёсая, почти незаметная, струйка дыма, «лаборантишка» не спешил. Напротив, открыв глаза и увидев, что девушка стоит с поднятыми руками, он быстро перевёл ствол чуть ниже и правее, направив его прямо в лицо Агате.
-Я знаю, кто ты!- он сделал короткий рывок вперёд, на полшага, после чего, вновь вернулся назад. В этот момент пистолет в его руках дрожал так, что попасть в Агату он мог бы только чудом. Его речь была быстрой и истеричной. Похоже, что он действительно был в растерянности,- Убери их!- не дожидаясь, пока девушка ответит, он сделал очередной угрожающий рывок вперёд,- Убери их, я сказал, иначе застрелю!

- Что? Ты имеешь в виду руки? - Агата обиженно скривилась. Ей уже начинал поднадоедать этот спектакль. - А вот не уберу. Сейчас возьму и кишки на ножку табуретки намотаю. Ну честно, задолбал. Хватит, мне домой пора. А еще я мыться хочу! - девушка показушно-капризно топнула ножкой. - Мыться!!! Мыть-ся!!! Так, стоп: давай серьезно. Я тебе зла не желаю, руки даже вот... смотри...
Когда тебе тычет в лицо оружием тип явно несдержанный и припадочный - такому к невропатологу надо - начинаешь понемногу заражаться его же истеричностью. "Лаборантик", конечно, в подобном состоянии вовсе не готов воспринимать юмор девушки, а Агате не хотелось быть продырявленной по чистой случайности. Медленно заводя руки за спину, она повторила свою просьбу. На этот раз более настойчиво и обстоятельно, будто бы выделенное интонацией каждое из двух слов могло прибавить им содержательности, а Агате - убедительности:
- Давай поговорим.

-Никогда!- в один голос рявкнули «лаборантишка» и его огнестрельный друг. Правое плечо вдруг словно ужалила пчела, и руку чуть отбросило назад,- Не смей!- на лице доктора появилась безумная широкая улыбка, полная своего превосходства. Пистолет рявкнул ещё раз, и очередной пчелиный укус проявил себя под правой грудью. Воздух вдруг стал мокрым,- Смеяться!- снова громыхнул выстрел и пуля вонзилась в живот, прошла тело насквозь и вышла из тела чуть правее позвоночника,- Надо мной!- следующий выстрел прошёл по касательной, лишь задев ногу с внутренней стороны бедра,- Сука!- очередной пчелиный укус пришёлся чуть выше правого колена. Ногу просто подкосило, она словно отказывалась слушаться, стала, как ватная. Комната чуть крутанулась и резко выбросила пол навстречу Агате.

Чтобы не словить летящую навстречу плоскость мордашкой, Агата машинально выставила вперед руки.Конечно,ее приземление мало чем напоминало то, как кошечка изящно пружинит на своих лапках, но и до тяжелой грации машка с тряпьем ей было достаточно далеко. И все-таки холодный кафель встретил ее не так радушно, как она ожидала - шлепнувшись вниз, Агата, против своей гордости и воли ощутила, как из глаз покатились слезы. Раненая девушка издала нечеловеческий протяжный вой и попыталась встать. Нога, вкупе с другими точками, отмеченными пистолетной пальбой, отозвалась просто адской болью.
Решимость вооруженного мужчины сбила с нее спесь и уж тем более разуверила ее в нереальности и шутливости происходящего. Но сдавать позицию просто так не собиралась. Ей бы только добраться до двери, отвлечь "лаборантика" чем-либо - чтобы тот не заслонял дверной проход.
- Маньяк! - кривясь и глотая слезы, провыла девушка. Закашлялась. Голова ее не могла вместить причины такого к себе отношения.

К сожалению, раненная рука внесла коррективы в планы девушки остановить падение. Резко отозвавшись болью, она подогнулась и Агата ощутила щекой холодную кафельную плитку морга.
Дышать было тяжело и больно: мало того, что каждый вдох или выдох сопровождался болевыми ощущениями в груди, так ещё и не удавалось за один вздох получить ту дозу кислорода, к которой привык организм.
Подняться было сложно, но возможно. Главное – понимать, что именно болит: опираться на правую руку было бесполезно. Правая нога шевелилась, но любая нагрузка была встречена острой вспышкой боли. Так же, любой поворот тела напоминал о себе болью в пояснице, ровно как и любое напряжение мышц живота не давало забыть о ранении.
-Маньяк? Я?- в очередной раз гаркнул пистолет, и девушка увидела, как трескается кафель почти перед её лицом: пока что, ей удалось лишь подняться на трёхногие четвереньки, и она до сих пор находилась спиной к «лаборантишке»,- Знаешь что?- судя по всему, он неслабо разозлился,- Не играй со мной!
Несмотря на оружие в руке и крайне боевой настрой, гость не спешил сокращать расстояние между собой и раненной девушкой.
-Агата Болд… городская легенда…- он усмехнулся,- Я же говорил, что я знаю, кто ты. И я говорил не про руки,- в меру спокойный тон сменился громким агрессивным выкриком,- Я говорил про чудовищ, который ты наслала! Убери их, иначе мы узнаем, как тебе удастся воскреснуть, если все твои органы будут лежать в холодильниках для трансплантации!

- Какие чудовища?! Я ничего не знаю! За что ты меня мучае-е-ешь? - Агата явно не была готова к подобным кровопролитным измывательствам. С головой у мучителя явно не все в порядке. Как рассудила Агата, какой человек в здравом уме будет молоть про монстров, якобы насланных на горот не без вмешательства ее самой, с удовольствием дырявить ее пистолетом, не торопясь убивать. Тут явно что-то не то.... Может, разумнее будет подыграть сумасшедшему с пушкой, и тогда у нее будет шанс улизнуть от него. По крайней мере такой печальной "треножке", какую являла собой девушка в данный момент, любезно обнимаясь с кафелем лаборатории, нечего было и думать о побеге.
- ... Ладно... Ладно, я все знаю. Но мне нужно выйти наружу. Помоги подняться. Мне нужно на воздух.

«Лаборантишка» медлил. Словно не мог решить, подойти ли к девушке, или же, нет.
-Ладно,- девушка услышала звуки приближающихся шагов, которые были совершенно не в такт звукам бьющихся о пол капель: глухих капель воды где-то в другом помещении и капель крови Агаты, оставляющих рисунок на полу морга. Судя по всему, кровь девушки имела крайне привлекательный, для мух, запах, так как одно из маленьких чёрных созданий, нагло жужжа, подлетело к одной из лужиц и начало осторожно ощупывать свою добычу,- Только без глупостей,- он попытался поднять Агату за левую руку резким движением, однако, его сил не хватало на то, чтобы поднять девушку без её помощи,- Если ты… ха? Что это.
Он взял выроненный во время падения планшет, на котором находились записи об Агате.
-Это тебе не понадобится.
Грустно шелестя листочками, планшет плюхнулся на простыню одного из трупов.

- Эй, понежнее. Мне и так дурно, - слабо возмутилась Агата, вцепившись в спасительный истеричный костыль. Нужно было убедить этого активного поборника "города без чудищь" в невиновности Агаты. Однако осознание это должно пройти постепенно и плавно - "лаборантик" попросту не воспринимал огорошивающе-внезапные выводы о непричастности девушки к котовасии, творившейся в его воспаленных мозгах. Наверняка, ему нужен был виновный, так почему бы не сместить эту вину на кого постороннего.
- Как долго я здесь?

-Если тебя это интересует, то поступила ты к нам в семь, а сейчас – час дня,- он только-только помог девушке подняться, как тут же замолк. Можно даже сказать, что оцепенел. Его пистолет был направлен чуть мимо лица девушки, однако сам «лаборантик», который к тому времени уже успел поправить очки, не обращал на это внимания. Он смотрел в сторону двери.
Агате не составляло труда понять, что именно привлекло внимание её мучителя: из коридора раздавался тяжёлый ритмичный приближающийся звон цепи. Он медленно продвигался по маршруту, которому следовал совсем недавно сам «лаборантишка».

- А это не твой товарищ, случаем? - трагично защептала Агата, предчувствуя еще одну недобрую встречу. Впрочем, возможно ей как раз передалось напряжение мучителя, который замер в ожидании... Чего? Девушке вовсе не хотелось встречать нового пришельца неподготовленной - мерный звон цепей лишь говорил о том, что идущий вовсе не торопился зайти в комнату, ибо находящимся внутри деваться все рано некуда. А само наличие цепи заставляло слегка задуматься - вряд ли это для дизайна помещений.
Не говоря ни слова, Агата попыталась дотянуться до пистолета и подправить прицел - точнехонько на дверной проем. Вероятно, лаборантишка оценит этот красноречивый жест....

Рука девушки так и не успела достичь ствола пистолета: левую руку до сих пор удерживал «лаборантишка», а правая серьёзно заныла, когда девушка, забыв о ранении, начала её поднимать. Её мучитель, видимо, не успел заметить жеста пленницы, когда внезапно резко обернулся к ней.
-Это одно из тех чудовищ,- уверенно заявил он. Судя по интонации, он был уверен, что эта информация должна была о чём-то сказать Агате,- Чтобы выйти на улицу, нам придётся пройти мимо него,- звон цепей не прекращался ни на секунду. Сейчас он приобрёл особый оттенок за счёт того, что цепь явно тащили по лестнице,- Ты его сама отошлёшь, или мне использовать тебя, как «живой» щит?
Слово «живой» «лаборантик» выделил голосом и улыбнулся, словно считал это хорошей шуткой. Его улыбка была излишне широкой и излишне оголяла зубы, из-за чего казалось, что этот тощий нервный человек в очках скалится. Очки тоже были интересной деталью его внешности: их стёкла отчаянно бликовали в свете местных ламп, настолько, что порой, как, например, сейчас, казалось, что они сами светятся.

- Прошу тебя, тише! - зашикала на него Агата. - Может так случится, что оно пройдет мимо...
В горле совсем пересохло - то ли от обильной кровопотери, то ли от того, что дышать приходилось часто-часто, как запыхавшейся собачонке.
- Давай не будем впадать в крайности. Нет полной уверенности, что вот ОНО меня послушает, - с хрипотцой в голосе заметила пленница. Сейчас она вообще ничему не могла верить и тем более быть в чем-то уверенной.
"Может, глюки?" - подумалось Агате.