Последний листопад., История Майкла Стваровски

Медсестра ещё сжимала скальпель. Наученный горьким опытом, Майкл спустился к ней, чтобы познакомить сапог с головой чудовища, однако, то оказалось неимоверно подлым и проворным: стоило мужчине оказаться на расстоянии чуть менее вытянутой руки, она схватила его за ногу, которой тот собирался её ударить, и полоснула скальпелем чуть выше ступни. Если бы не жёсткий материал, Майкл мог бы попрощаться с сухожилиями, а так, отделался тем, что вновь упал, потеряв равновесие, но, не более того. Уже другой ногой он пихнул голову медсестры, с характерным хрустом ломая ей позвоночник и отправляя съезжать вниз по ступенькам. Это было недалеко: схватка началась в самом начале лестничного пролёта.

Поднимаюсь.
Осматриваю повреждения - руку и сапог, как сильно мне досталось? Ничего не уронил пока падал?
Зализываю ладонь - не ахти какой антисептик, но заражение хуже.

Вслушиваюсь пока отряхиваюсь.

Однако, долго осматривать себя Майкл не смог. Видимо, он ещё не привык к тому, что местные чудовища способны выживать, когда им нанесены, казалось бы, несовместимые с жизнью повреждения. Они часто притворяются мёртвыми, как это только что пыталась сделать медсестричка, однако, это был всего лишь простой, как пара центов, трюк.
Монстр встал на ноги не многим позже Майкла. Её очки съехали на бок, позволяя увидеть чёрные, как агат, глаза, блестящие на свету, а шея не могла удержать голову, некоторое время клонившуюся на бок, а затем завалившуюся вперёд. Медсестра вновь подняла скальпель, и быстрыми шажками пошла вперёд, выставив перед собой руку, которой старалась нащупать свою жертву.

Оп. Делаю два шага назад. Я еще не протерял беретту?

Чудовище сделало несколько шагов и, не нащупав Майка, споткнулось и упало на колени. Подобное падение с ударом коленными чашечками о каменные ступени, должно быть, довольно болезненно. При ударе с укрытого волосами лица упали несколько капель крови.
Беретта, как ни странно, была всё ещё в руках Майкла, который сейчас стоял ступеней на пять выше медсестры, которая, опираясь рукой со скальпелем на перила, пыталась подняться. Всё же, её ловкость и точность движений были изрядно подпорчены этой битвой.

Я делаю скачек вперед на пару ступенек - чтобы набрать кинетическую энергию и сократить расстояние,облокачиваюсь рукой, не разжимая ладони и толкаюсь - бью ногой в голову с наскока. Госсподи, посмотрел бы на меня мой сержант - руки бы пооборвал, но что мне остаётся делать, когда на этих чертовых монстрах можно операции при жизни проводить, а они будут себе пошатываться и вставать! Так что я постараюсь наносить как можно более мощные удары в наиболее уязвимые места на максимальном расстоянии.

Удар был достоин восхищения. Когда тяжёлая обувь впечаталась в голову медсестры, я не смогла удержаться от того, чтобы не зааплодировать. Вот так, под одинокие, полные энтузиазма, хлопки в ладоши, медсестра в прямом смысле слова, чуть было не лишилась головы, когда её кровь брызнула из разорванного горла на обувь и штанины Майкла. Она буквально перекувыркнулась в воздухе, приземлившись нашею. Голова теперь удерживалась буквально на кусочке плоти. Я даже перегнулась через перила, практически повиснув вниз головой, чтобы взглянуть на это зрелище. Это было адски смешно.
-Аха-ха-ха-ха-ха!- от души хохотала я, глядя на то, в какой позиции плюхнулась медсестричка. Она всё ещё пыталась пыхтеть. Подумав о том, какая картина открылась убийце чудовищ, я расхохоталась ещё больше и поболтала в воздухе босыми ножками, которые сейчас не доставали до пола.
Он ведь видел ещё одну медсестричку, в таком же грязном халатике, с тем же респиратором, который, разве что, не был напялен на пасть, а болтался на шее, а очки были отодвинуты на лоб. Ну и, конечно, мои волосы были растрепанными и, может, немного сальными после всех этих приключений, но отнюдь не в таком непотребном состоянии, как у неё. Я задрала голову, чтобы взглянуть на его лицо. Теперь он мог разглядеть и моё. Да, глаза у меня были отнюдь не чёрными провалами.
-Аха-ха-ха-ха!

Что за! – Тихо ты! Тут еще могут быть эти красавцы Так рот что-то сказал, нормально. Что это за чудо? Подымаюсь.
Ну, кажется, эта уже не дёргается, теперь дайте мне рассмотреть… Кхм. Гражданское лицо? Кажется в шоке. Или уже отбегала, как Мисс Куприк, после того как задушила своими руками Старика Джима. Конечно - он её избивал как надирался.
Так, проверим. Как ты думаешь, тебе везет сегодня, а Майк? А, Майк?

Предупреждение вызвало у меня новый взрыв смеха.
-Аха-ха-ха-ха-ха!
Не прекращая хохотать ни на секунду, я оттолкнулась руками, чтобы вновь приземлиться на ноги, переместила на них вес с рук и, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, отпрыгнула в дверь третьего этажа, где, собственно, и скрылась от взгляда Майка, который всё ещё мог слышать мой смех.
-Аха-ха-ха-ха! Аха-ха-ха!
К тому моменту, как Майкл поднялся к месту, где я не так давно висела, мой смех раздавался уже из какой-то палаты по правую руку.

- Класс... Я иду за ней, поглядывая по сторонам, готовый отпрыгнуть в случае опасности.
М-да, нашёл людей, нечего сказать. Если толку от неё не будет, и она здесь только одна, то всё это было пустой тратой времени. Придется идти обратно, но присесть не помешает, я бы малость перевёл дух. Если девочка не будет опасной само-собой. Вхожу в палату.

К тому моменту, как Майк дошёл до палаты, дверь в которую не только была открыта, но и вовсе отсутствовала, мой смех уже затих. Оказавшись у дверного проёма, Майк мог увидеть железный остов кровати, упавший деревянный шкаф, дыру в стене и окно без стёкл, однако, никого живого он здесь не видел, в том числе и меня.
На его счастье, в коридоре тоже никого живого не было, лишь где-то по левую руку, когда он зашёл, вполне мог видеть очередной труп очередного чудовища, не больше. Его путь был спокойным и безопасным, если, конечно, не считать постоянных шорохов и шумов.

Боже, что тут происходит? Я совсем запутался. Я прохожу в палату, хочу её осмотреть и перевести дух. А что, всё совсем не так уж плохо. Только хочу курить.

Помнится, как то, кто-то мне сказал: убивая можно или сойти с ума, или получать удовольствие, то есть сойти с ума…
Я обыскиваю тумбочку.
Пока вожусь, гляжу на кольцо на своём пальце. Боже, это же… Кажется я забыл всё что забыть хотел, а?
Хм. А что я вообще, собственно, тут делаю, м?
Заглядываю в дыру в стене.

М-м. Пока, получается, я только пытаюсь делать то, что я пытался, учился и преуспевал делать все 32 года моей грешной жизни – выживать в любой выгребной яме. На службе я выучился не только давать сдачи, но еще и рвать на части, чуть не зубами, но Мэл меня старалась переучить. Ради неё я ушел из армии, ради неё занялся мирной работой, ради неё, а чёрт. Зачем я вспомнил?!

Я, хмурясь, заглядываю в окно на улицу, как-то оно там.

Это было просто. Люди не привыкли иметь дело со мной. Он заходит, не глядя, что стоит прямо за стеной, прямо у входной двери, и я незримой тенью выскальзываю в коридор прямо за его спиной.
Он сильный. Нападать сейчас опасно. Я подглядываю за ним из коридора и вижу, как он осматривает всё вокруг, но не находит ни одной живой души. Скальпель выскальзывает из рукава прямо мне в руку. Мне нравилось ощущать холодный металл под пальцами. Он давал власть.
Он заглядывает в тумбочку и находит там стеклянную бутылку с морковным соком, пачку сигарет и записку.

Они не верят мне. Никто не верит.
Я больше не могу так жить. Весь мир вокруг меня сошёл с ума. Страшный, уродливый, агрессивный… этот мир, не хочет, чтобы я жил, но мне не дадут убить себя. Я уже пытался: просто скручивают в смирительные рубашки и сажают в ту комнату с мягкими стенками и жёлтой жижей по колено… это не выносимо.

Я покончу с собой в бойлерной. Я знаю, как туда попасть: ключ от бойлерной хранится в мужской раздевалке.
Как же хочется курить… но они не дают мне зажигалки или спичек. Сигареты – просто бесполезный хлам.

Сейчас он снова оглянётся. Я прячусь… выжидаю некоторое время. Он идёт к окну. Пора…
Зажав в руке скальпель, я быстро, но очень тихо крадусь к нему, перемещаясь на трёх конечностях, словно хищница. Ближе, ещё… в окне, всё равно нет ничего, кроме вида разрушенного города, объятого огнями пожаров. Главное – лишить его возможности сопротивляться. Нужно действовать быстро.
Оттолкнувшись рукой, я встаю на ноги и хватаю его свободной рукой за голову, так что указательный и безымянный палец ложатся прямо на надбровные дуги, а скальпель приставляю к горлу.
-Добро пожаловать в мою паутину,- поприветствовала я гостя,- Сколько вас?

Я был на взводе с самого утра.
Я к тому же сильно расстроился, очень сильно, когда вспомнил Мэл, как будто вся суть уже ушла.
А может суть уже и ушла.
А потом к горлу приставили нож, довольный голос промурлыкал что-то глупое.
Всё.
Я не буду больше сдерживаться.
Я выпускаю из-под контроля того из-за которого по ночам плакала жена, того, который вытащил меня из машины, я выпускаю ярость и, да может это последнее что я вообще делаю, а да вообще какая разница, если я всё ровно уже мёртв. Я всё-равно всегда умел только убивать.
Я хочу не-желать, бить, рвать зубами и ничего не слышать, не видеть, ненавидеть. Я чувствую, что мне даже будет не больно когда скальпель прорежет мне горло, однако мне хватит сил придушить мерзавку, даже если я буду делать это зубами.
Ха, если это паутина, я буду последней, жирной мухой, которая всё рвёт.

Полностью отходя за край, за тот, что чернота-за-глазами план зрителя я даю полную волю тренированным рукам и ногам, пусть всё делают сами. Рот, кажется, сам себе улыбается...

Майкл не помнил, что случилось потом. Углубившись в воспоминания, он мог бы вспомнить вкус крови во рту: своей ли или чужой, он не помнил. Он помнил, что старался вывернуться, чтобы ему не выцарапали глаза, а кровь застилала его лицо в прямом и в переносном смысле.
Движения, выпады, захваты… она двигалась очень быстро, была вёрткой и ловкой, но он был опытным и сильным… намного сильнее её.
Мир наполнился звоном разбитого стекла… стекла, которого раньше не было. В помещении стало светло. Куда светлее, чем до того, как кровь залила глаза. Протерев лицо или, точнее, размазав по лицу кровь, он увидел ту же палату, в которой был до того, как сознание на время покинуло его тело, уступив рефлексам, да только, вместо обшарпанных серых стен он увидел аккуратную белую краску, чуть обшарпанную от времени. Там, где стоял скелет койки, находилась односпальная кровать с белым, сильно помятым, постельным бельём. Шкаф, действительно, упал, а стена, действительно, была проломана, однако, всё выглядело совершенно иначе, чем менее минуты назад.

- Аминь. Я говорю, как хвалу, потому что кажется я жив. Стало быть меня спасло боевое безумие. Это даже смешно по-своему, я ведь именно из-за него сюда и попал. Ну или потому что хотел от него избавится? Кажется... мне немного полегчало в душе... наверное не надолго.

Как моё самочувствие? И, чёрт возьми, где я нахожусь!? Я осматриваюсь. Осматриваюсь второй раз в поиске зеркала - нужно посмотреть что там со мной. Рукой ощупываю шею.
Да, окно! Стекло же звенело, заглядываю в окно.

Вместо хвалы господу из горла вырвался нечленораздельный грубый низкий рык.
Ощупав рукой шею, Майкл обнаружил, во-первых, что и шея и рука стали ощущать мир по-другому. Намного хуже, словно кожа в раз огрубела, перестала тонко чувствовать. Во-вторых, из шеи шла кровь и, надо сказать, довольно обильно, хотя Майкл не чувствовал себя хуже, как должен был.
Зеркала в палате не было, а окно с кусочками острого, несколько пыльного стекла не удовлетворяло любопытства. Выглянув на улицу, Майкл увидел людей, стоящих полукругом вокруг распластавшегося в луже собственной крови тела медсестры.

Что за людей я вижу?
- Твою мать пробую сказать, слушаю голос - мне что голосовые связки перерезали? Гляжу на руки - с ними то что не так?
Чтобы то ни было иду к кровати, отрываю полоску ткани от простыни, вытереть кровь. Увидев людей я начинаю терзаться сомнениями - смотрю что еще изменилось - дверь, свет в коридоре, открыта ли тумбочка?
При мне ли мои вещи? Если да - принимаю таблетку обезболивающего, рву простыню - наложить хотя бы грубую повязку чтобы остановить кровотечение - если я еще на ногах, значит кровь остановить можно.
Поискать бы чем промыть рану, но раз мы в больнице, значит рано или поздно найду.

И опять из горла получился только низкий грубый рык. Взглянув на руки Майкл увидел вместо них какие-то огромные грубые лапы, покрытые толстой желтоватой морщинистой кожей, с длинными пальцами и уродливыми грязными ногтями, под которыми запеклась кровь. Вещей не было. В смысле, вообще: всё тело было таким же, как и руки.
Тумбочка осталась в том же состоянии, в котором её оставил Майкл, то есть, закрытой. Свет в коридоре был и, судя по мерному, но несколько торопливому, стуку каблуков, не только он, но ещё и живые люди.

Сбитый с толку, но всё равно спокойный иду к постели. Видно так тому и быть. Ярость да яростью станет. Рву постельное на ровные полосы, стараюсь совладать с руками. Когда полос будет достаточно одну или две прикладываю к горлу и заматываю себе рану - да, может мне теперь это и не надо. Но я это делаю.

Руки были немного неуклюжими, но весьма сильными. Майкл достаточно быстро порвал простынь на лоскуты, однако, заняться перевязкой не успел: его отвлёк истошный женский вопль.
Обернувшись в сторону двери, он мог бы заметить медсестру – не монстра, как та, которую он убил сегодня, а самого обычного человека – которая смотрела на него полными ужаса глазами и испуганно визжала. К тому моменту, как воздух у неё в лёгких закончился, Майкл услышал спешно приближающиеся шаги.

Бросаю простыню, поднимаю руки с пустыми раскрытыми ладонями "Всё в порядке" но ногу подставляю под край кровати - так чтобы в случае опасности пнуть и перевернуть кровать в сторону двери. Смотрю на дверь, медсестру.

Однако, миролюбивый жест Майкла не был воспринят, как таковой. Медсестра, словно не способная из-за страха на какие-либо разумные действия, медленно пятилась назад, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная на берег, не в силах сказать хоть слово.
Буквально через пару секунд к ней подбежал дюжий санитар и, ещё не видя Майкла, заботливо спросил у неё.
-Что случилось?
Вместо ответа медсестра начала медленно поднимать дрожащую руку, чтобы указать на Майка. Её пальцы не столько складывались в этот жест, сколько скрючивались в попытке изобразить его.

Ну ладно. Пусть я выгляжу как что-то и попалась какая-та истеричка, пусть будет так, делаю следующее: Самый миролюбивый жест, если их это не охладит и не заставит задуматься, то им самим место в палате для людей с синдромом дауна.
Чуть склоняю голову и перекрещиваюсь правой рукой на глазах у сестры и санитара. Даже если эти двое пламенные атеисты это должно сильно их озадачить.
А, ну или всё идёт вверх дном и буду выбраться силой.

Однако, надежды и ожидания Майка не оправдались. Не знаю, как я бы отреагировала на перекрещивающегося монстра… хотя, почему не знаю? Я бы его зарезала. Наверное, логика санитара, который, судя по звукам шагов, был не один на этом этаже, была схожей: он закрыл своей спиной медсестру, сделал неопределённый жест, который можно было трактовать, как «не лезь вперёд батьки в пекло», после чего выкрикнул.
-Симус! Хватай топор, тут чудовище!
После этого крика санитар извлёк из-за пояса телескопическую дубинку.

Черт, их что, у вас тут много, что ли - уже привыкли? Вашу мать хватаю разорванные ленты, кладу себе на плечо и пинаю кровать в их сторону - а вот проверю как сильны эти руки - ноги, когда перевернётся толкну рукой её на них. Завязываю, можно помогать себе зубами, узел на конце простыни и тогда, возможно, получится хлестнуть узлом по глазам смельчаку, который подойдёт близко - ослепить и оттолкнуть к стене.

Руки-ноги были сильны. Одним движением Майк-чудовище перевернул кровать, сбросив на пол всё постельное бельё, а вторым движением заставил кровать лететь к двери, где та, с проскрежетав по полу и остановилась, напугав не только медсестру, которая уже успела натерпеться страху, но и санитара, который инстинктивно отвернулся и выставил перед собой руку, словно ожидал, что кровать пройдёт сквозь стену. По ушам ударил противный звон истеричной пожарной сигнализации, которая, как знал Майкл, отлично реагировала на то самое разбивание стекла, которое необходимо сделать, если вдруг при пожаре потребуется топор. Пройдёт совсем немного времени и в здании не останется людей. Затем ещё немного… и в здании вновь появятся люди… вооружённые люди, которые будут охотиться за ним.

Двигаю к двери, когда подойду к санитару, просто как у ребёнка, отберу дубинку а самого мягко ударю об стену. И осмотрюсь.

Шаги Майкла вышли очень тяжёлыми, а движение получалось медленней, чем он хотел бы. Похоже, в новой, улучшенной версии Майка было ко всем чертям нарушено правило золотого сечения и теперь его руки, свисали до колен, плечи казались невообразимо широкими, хоть он сам этого не видел, а ноги резко укоротились. Однако, буквально через пару-тройку шагов Майкл освоился с управлением новым телом и, словно паровоз, помчался на санитара, который, увидев поверх кровати, преграждавшей проход, стремительно приближающееся к нему чудовище взял под руку медсестру и буквально потащил её прочь отсюда, с трудом успевая уйти с пути создания, которое могло отбросить кровать со своего пути, даже не останавливаясь.

Я выбегаю в коридор, отодвигая на ходу кровать и оглядываюсь - где я? Что я вижу?