Сев двигался быстро, стремительно. По всем прикидкам, он должен был успеть добраться до брюнетки раньше, чем та успеет понять, где верх и где низ. Для него не был проблемой тот факт, что порой приходилось наступать на уголки столиков, а не на пол, не говоря уже о телах. Начиналась паника. Тела шевелились, пытались встать, кричали, совершенно забыв о том, что их могут пристрелить. Им это было уже не важно, ведь в одном из окон вагона всё более отчётливо виднелось небо, а в другом – спокойные воды канала.
-Да, чтоб тебя!..
Брюнетка только это и успела сказать перед тем, как её пришёлся по лицу очень и очень сильный шлепок, заставивший её вновь забыть, где верх, а где низ. Продолжить приятную беседу предполагалось попозже, так как сейчас, прямо на рок-н-рольщика перекатывался (потому что про него сложно ыбло сказать «бежал») спотыкаясь и подвизгивая от страха заплывший жиром низкий мужчина с маленькими глазками и обвисшими щеками, грозя сбить с ног. Сев и без того стоял в неустойчивой позе, уперевшись одной ногой в пол, а другой – в краешек сидения.
Дела Джона шли не многим лучше. Его гуманистические желания помочь ближнему своему не совпали с планами растрёпанной черноволосой женщины в коротенькой джинсовой курточке. Забравшись в вагон финансист, почему-то, забыл о феминистках, а эта лежала на полу, как и все остальные. Оклемалась она куда быстрей девятнадцатилетнего юноши в очках, которому прямо сейчас Джон помогал подняться.
-Никому не двигаться!- громко и чётко выкрикнула она, распугивая не успевших прийти в себя людей узи, который она держала по-ганстерски, боком. Убедившись, что её все поняли и никто не хочет словаить пулю, она перевела прицел на Джона, так и не сменив при этом своей не очень удобной позиции, в которой она вынуждена была полусидеть-полулежать набоку.
Она обводила прицелом всех, кто тут был. Секунда-полторы, не больше. Но за это время Джон мог что-то сделать. Что именно, решать тебе.