Туманный полдень, Дождливые будни (ЗТ)

начало

Большую часть этого во всех отношениях прекрасного дождливого дня Фредерика провела у окна. Прекрасного в первую очередь потому, что с самого утра она была предоставлена сама себе. И во вторую потому, что отец обещал вечером отвести её в конюшню. С детства она любила лошадей и очень хорошо помнила, как мама учила держаться её в седле. Воспоминания о маме больно кольнули девушку в районе груди. она так и не смогла выяснить, куда она делась. Когда Фредерику отправили на лечение к лучшему Английскому психиатру докторы Альберту Кофке, мама лично отвезла её в то страшное здание и первые два дня жила с ней. Потом она еще дважды навещала девушку, а потом отец сухо и как-то излишне официально заявил дочери, что мамы больше нет и ждать её не стоит. Фредерика на тот момент как раз исполнилось восемнадцать и она прекрасно понимала, что могут означать таки слова. Но, на конкретный вопрос, отец ответил очень уклончиво. Сказал только, что она пропала в последнем своём путешествии и больше ему самому ничего не известно. Еще он пообещал, что когда закончится лечение, то обязательно отведёт Рикки в ботанический сад, где как раз открылась выставка маминых картин. С тех пор прошло почти пять лет. Уже год, как закончилось лечение и Фредерика вернулась домой, но на выставку она так до сих пор и не попала.

Окно это уютно расположилось в северной башне загородного дома семейства Ллойд, к которому и принадлежала сама Фредерика. Поместье это её отец приобрёл совсем недавно, а потому девушке еще не успела посидеть на всех окнах и поглазеть на окрестности. Не то, чтобы картинки были такими уж красочными и завораживающими, но если сравнивать с видом из их дома в Лондоне. В общем, смотреть на пасущихся коней и завидовать их видимой свободе ей еще не надоело. Машинально дотронувшись рукой до алюминиевого ошейника - или до ошейника из алюментума, как называл его Альберт - девушка грустно вздохнула и постаралась отогнать от себя воспоминания о днях проведённых в психиатрической больнице. Она так и не смогла понять, почему её туда отправили. Простить смогла, но понять.. Сейчас она конечно понимала, что родителей очень испугали симптомы. Начинавшиеся как невинная детская шутка или как разгул детской же фантазии, болезнь вскоре перешла в такую плоскость, от которой у взрослых волосы почти буквально вставали дыбом. Чего только стоит тот разговор, когда Фредерика очень точно описала место, где бабушка спрятала шкатулку с драгоценностями. И, как ни странно, шкатулка действительно была там. На вопрос о том, откуда она знает - девочка честно ответила, что ей бабушка показала. Проблема в том, что бабушка умерла задолго до рождения Рикки. Были и другие подобные случаи, но в большинстве своём они успели стереться из памяти девушки или настолько покрыться туманом за время лечения, что сама Фредерика уже почти верила, что всё это ей только привиделось, а ту шкатулку она нашла случайно. Доктор Альберт оказался настолько "хорошим" специалистом, насколько и дорогим.

Устроившись на широком подоконнике, она достала шитье. На белом полотне вот-вот должны были вспорхнуть зимородки, но пока они еще были лишь туманными тонкими силуэтами. Для нее сегодняшний день был действительно особенным. Два месяца назад она проснулась утром и впервые почувствовала, что туман в голове наконец отступил. "Лечение" начало покидать ее в конце концов. Правда, через пару часов он вернулся снова, но на следующий день период ясности мысли стал явно больше. И как только Фредерика начала по-настоящему думать, она ужаснулась тому, в какой мрачный мир погружается ее жизнь. В первую очередь ее беспокоили отношения с отцом, если можно было назвать это отношениями. Она выписала из города мастеров и пришла в ужас о того, что мода за последние годы так изменилась, а мамы, которая помогла бы ей с нарядами, рядом больше не было. В этот раз мысль о том, что Фрида осталась одна, помимо укола боли придала ей и сил. Девушка заказала три новых платья, шляпки и прочую ерунду, не особенно задумываясь о деньгах. Их прислали вчера, но она пока не распаковывала коробки. Ее не очень волновали наряды, хотя она и надеялась получить определенное удовольствие от этих милых сердцу каждой девушки вещичек, но она надеялась дать понять отцу две вещи. Во-первых, что она нормальный здоровый человек, пусть даже сама она не очень-то в это верила, а во-вторых что он ей нужен. Эта мысль заставила ее глубоко вздохнуть и опустить глаза на шитье. Рукоделие сегодня ей не давалось и она отложила его. С трудом давалось все легкое, изящное и яркое. И движение тоже давалось с трудом. Фредерика повернулась к сидевшему на том же подоконнике Томасу и вопросительно кивнула. Томас некоторое время сидел неподвижно, а затем едва заметно кивнул в ответ. Очень ленивый и очень толстый кот. Он даже на подоконник сам забраться не может, зато замечательно умеет сидеть под подоконником и истошно мяукать. Тоже в некотором роде талант.

Еще минуты три они смотрели друг на друга, а затем одновременно повернулись в сторону улицы. Из этого окна замечательно просматривалась практически вся передняя часть поместья. Ворота, мощеная булыжником площадь перед ними, лабиринт из постриженных кустов и небольшой парк с низенькими кривыми деревцами и двумя беседками. Это всё вблизи и внутри ограды. За оградой же была видна дорога, которая проходила через многочисленные поля и пастбища и убегала за горизонт. Последние минут двадцать Рикки не столько смотрела на пасущихся коней, сколько разглядывала неторопливо ползущую по этой дороге чёрную точку. Как раз в тот момент, когда подоконные седоки посмотрели во двор, открылись ворота и в них вкатился новенький трёхколёсный автомобиль. В официальную продажу это чудо современных технологий должно поступить только через месяц, но у господина Ричарда Ллойда были столь обширные и столько крепкие связи, что ему этот автомобиль просто подарили. По крайней мере, так он сам об этом сказал. Ну, может подарил господину Бенсу пару бриллиантов со своих приисков. В любом случае, утром отец уехал на двуколке, а вернулся на этом громыхающем колёсами по булыжнику монстре. Возникло неприятное ощущение обмана ожиданий.. Как-будто она ждала, что отец гордо въедет во двор на вороном красавце, а он как-то куцо закатился..

место под заметки

если понадобится

иллюстрации от Кайлин

- Я здесь, - очень ласково.. слишком ласково прозвучало у неё в голове.. И этот голос.. Почти её голос, но не совсем её. Это с ним она "спорила", он озвучивал странные свои-чужие мысли. Зубастая улыбка приблизилась, но по прежнему оставалась зубастой улыбкой, над которой горели два желтых огня - ни лица, ни морды так и не появилось. Только смутные очертания из более плотного куска чёрного тумана. И это действительно было страшно - раскинь Рикки сейчас руки в сторону, она не смогла бы показать размеры этой "улыбки" - туманный зверь был огромен. А маленький и хитрый вдруг оказался у неё за спиной. Она не смогла проследить его перемещения, но почувствовала момент его появления там. Зубастый тоже почувствовал, шумно втянул в себя клочок тумана и зашипел:
- Кто? Кто у тебя там? Как поссссмела ты притащщщщить это сссссюда?

Ричард некоторое время рассматривал настенный подсвечник с таким видом, как-будто впервые увидел свечу. Ну, или только-что осознал, что это свеча. Затем он наклонился, взял Томаса обеими руками и посадил себе на колени. Кот тут же принялся топтаться на очень неудобной из-за своей излишней худобы поверхности. Было похоже на то, как-будто он пытается поймать свой хвост, но делает это не очень убедительно. Отец явно о нём тут же забыл и перестал обращать хоть какое-то внимание. Он немного нахмурился, опустил уголки рта и принялся очень внимательно изучать дочь своими пронзительными глазами. Делал он это так.. так серьёзно, что вскоре Фредерика пожалела, что задала этот вопрос. Взгляд отца в конце-концов остановился на алюминиевом ошейнике и он, тяжело вздохнув, откинулся на спинку своего кресла, сделал несколько затяжек и опустил взгляд на кота, который к тому моменту всё-таки устроился у него на коленях.
- Я не уверен, что мне стоит это тебе рассказывать. И дело совсем не в твоей болезни. Ты уверена, что хочешь говорить об убийствах? Об убийстве.

Сердце Рикки подскочило, но на место возвращаться не собиралось. Такого она, ясное дело, никак не ожидала и в ней начали бороться благоразумие и женское любопытство. Вскоре к ним присоединился еще кто-то и ей пришлось повременить с ответом отцу. Она серьезно надолго задумалась, уставившись на кота. И как это Ричарду удается с такой легкостью не замечать эту тушу?
- У нас с тобой теперь друг кроме друга никого нет, - рассудительно проговорила она наконец, - думаю, я должна знать, что происходит, потому что неведение, как сказать, - она оторвала глаза от кота и подняла их к потолку, - неведение делает меня больной. Делает мне хуже. Полагаю, что даже самая жестокая правда будет лучше. И, как бы глупо это ни звучало, я хочу помогать тебе, - тут она посмотрела на отца с виноватой улыбкой, как бы извиняясь за то, какую сморозила глупость.

Отец нахмурился, тяжело вздохнул и взял небольшую паузу на поразмыслить при помощи своей трубки. Сначала он её распыхал до такого состояния, что дым оттуда повалил как из трубы паровоза, а затем еще полминуты пускал дымные колечки и очень внимательно наблюдал за ними. Кот на его коленях морщился, но тоже очень внимательно наблюдал. Причем, вид у Томаса был такой, как-будто он размышляет - съедобно или нет.
- Та, у ручья, когда я спускался, лежал труп мужчины, - наконец сказал он и слегка побледнел. Сделал еще две глубокие затяжки и очень внимательно посмотрел на дочь. Кажется, он подбирал слова, чтобы сказать что-то еще.
- Он был очень странно убит. Скорей всего дикий зверь. Прости, я не знаю, как тебе это описать, чтобы не напугать. Но рану у него были страшные. На горле и на.. эмм.. на груди.

Фредерика рассеянно кивнула.
- Разорванное... горло... - повторила она, словно не замечая, что говорит вслух и непроизвольно дотронулась рукой до своей шеи там, где видела рану у отца, - не удивлюсь, если будет похоже, что его убил медведь. Как это странно.
Словно очнувшись, она часто заморгала и снова посмотрела на отца
- Сперва ты сказал о множественном числе. Были еще убитые? Как давно? - Рикки сама себе удивлялась. Уж ей бы упасть в обморок еще разок, но вдруг все стало совсем другим. Она уловила намек на последовательность в событиях и своих видениях с произошедшим и это давало ей какую-то странную надежду, пока лишь туманный (опять он!) намек на нее. Поэтому голос ее был ровным, спокойным и рассудительным и в нем слышался скорее энтузиазм чем ужас, который она, тем не менее, определенно испытывала.

- Были, - ответил отец и совсем помрачнел. - Я о них не знал до сегодняшнего дня. - Он неторопливо выбил трубку, подёргал Томаса за ухо и снова посмотрел на дочь. Он явно оценивал её состояние прежде, чем продолжить говорить. Оценил. Судя по тому, что он дальше сказал - оценил как минимум на удовлетворительно.
- Хозяев этого дома убили аналогичным образом. Разорвали горло и вырвали сердце.. сердца.. горла. Еще четыре человека, помимо того, которого я сегодня нашел. не хочешь немножко вина? Я бы выпил, но мне как-то не очень удобно при тебе.

- Конечно, - ответила Фрида, помрачнев, - вино будет кстати. Кем был сегодняшний бедняга? И как так получилось, что все хозяева убиты а суеверные обычно слуги не разбежались? Обычно они первые поднимают тревогу. И как объясняют происходящее власти? - что ни говори, а теперь непослушание садовника казалось уже сущим пустяком.

- Убит бывший садовник. Тот, который раньше в этом доме работал, - ответил Ричард, встал и пошел к двери. когда он уже собирался её открыть, с той стороны постучали. Принесли чай, который он заказывал раньше. Сэр Ричард немного недоуменно посмотрел на чай, затем на дочь, затем снова на чай и распорядился поставить на стол. Тут же потребовал принести бутылку вина и два бокала.
- И бегом! Чтобы через минуту был здесь.
- Слуга чинно кивнул и поспешно удалился.
- Будешь чай, пока вино не принесли? А что касается суеверных слуг - они сбежали. Все, кто работал здесь, ушли. В большинстве своём они даже уехали из этой местности, но некоторые остались.. на свою беду. Все, кто работает здесь, привезены из нашего лондонского дома. Некоторые наняты уже здесь, но таких совсем мало. Садовник местный, насколько я помню и две горничных. Остальные наши старые слуги.

- Да, конечно, я думаю тебе тоже не помешает, - Фредерика сама разлила чай и поставила перед ним что-то из принесенного десерта. Она не отдавала себе отчета в том, что она видит, потому что мысли ее суетливо метались в голове.
- Я говорила сегодня с Анной. Одной из оставшихся горничных, - девушка на минуту задумалась, - могу я говорить с тобой начистоту? Пообещаешь, что не передашь мня на руки Альберту?
Да, риск был большой. Но выходило так, что и оставаться дома большой риск. Впрочем, она хотела бы быть рядом с ним, а не в дурдоме, но замыкаться в себе тоже было невыносимо, особенно когда рядом такой ужас.

- Не передам, не бойся. - Он даже совсем едва заметно, но очень ободряюще улыбнулся. И что, наверное, было важней всего - он ни на секунду не задумался прежде, чем дать ответ на этот ужасный вопрос. Наверное, это добрый знак.
- Что за горничная Анна? - спросил он и слегка нахмурился, видимо, пытаясь понять, о ком говорить его дочь. Похоже, что не вспомнил. До сих пор мне казалось, что я всех слуг по именам знаю. Ну, кроме этих пронырливых мальчишек-посыльных. Я тебе слушаю, Рикки. Давай начистоту. Что у тебя там случилось?

Та тоже нахмурилась. Нет, Анна определенно была вполне осязаема и присутствовала рядом не окутанная туманом, но...
- Ты знаешь, я вижу разные... вещи. Не думаю, что доктор может меня вылечить, по-моему, мне стало лучше только когда я покинула его клинику, но речь не об этом. Речь о том, что в последнее время я справляюсь. Видения это одно, а полные затмения, как в больнице или в последний год здесь, совсем другое. Я в этом уверена. Могу допустить, что камеристка тоже является одной из таких вещей, впрочем, полагаю это легко проверить, - Рикки чуть было не пустилась в долгие объяснения, что Анна была другой, более настоящей, рассказывать про туман и так далее, но вовремя сдержалась. И где-то тут же возникла мысль посчитать, сколько же садовников у них осталось и как их зовут.
- Так вот... если она плод галлюцинации, то ничего удивительного в произошедшем сегодня нет. Она говорила что работала в этом доме еще при прошлых его обитателях, - Фрида вопросительно посмотрела на Ричарда, словно ожидая, не вспомнит ли он подобной девицы.
- Я могла бы осторожно спросить слугу, который принесет вино. Кто-то же мне помогал одеться сегодня!

Отец совсем нахмурился, аккуратно ссадил недовольного этим событием мистера Томаса на пол и встал. Он два раза прошелся по своему кабинету от стены до стены, когда в дверь снова постучали. Кажется, он обрадовался возможности потянуть немного с ответом. Очень обстоятельно расставил на столе стаканы, явно лишний раз протёр бутылку и только после этого неторопливо разлил вино по бокалам. Себе он налил полный, а дочери лишь наполовину. Совсем немножко подумав, он снова упал в своё кресло и покосился на кота, но тот уже успел растянуться на полу, положив свою голову на туфельки Фредерики. Уже забивая трубку по второму разу, он заговорил.
- У тебя нет камеристки. Доктор Альберт настоятельно рекомендовал не выделять тебе никого в помощь. Он засыпал меня таким количеством терминов, когда объяснял причины, что я так толком ничего и не понял. Кажется, это как-то связано с твоей адаптацией. А имена прошлых обитателей я, к сожалению, не знаю. Тем более, имена их прислуги. Фамилия хозяев Томпсон, почти как у кота... которого они, кстати, и назвали так. Хозяина, кажется, звали Фред. Имён его жены и его дочерей я не слышал.

Фредерика с удивлением поняла, что устала переживать из-за своего сумасшествия с приняла новости спокойно и рассудительно. Впрочем, ее не могло не досадовать что отец, скорее всего, очень опечален ее новостями.
- Папочка, я не хотела бы тратить твое время, рассказывая тебе все те глупости, что мне мерещатся. И про то, насколько мил мистер Альберт я уж себе представляю - последнее она произнесла с плохо скрываемым раздражением, - он, видимо, мало понимает в дамах, но ты сам прекрасно понимаешь, что я ни за что не смогла бы затянуть себе новый (она лишь слегка выделила это слово) корсет. Возможно, этой самой Анны не было, но кто-то точно должен был быть!

Ричард всё-таки зацепился за слово "новый" и еще раз прошелся внимательным взглядом по дочери. Он даже опять улыбнулся. Пусть всего на мгновение его лицо подобрело, а в глазах промелькнуло что-то тёплое, но ведь промелькнуло же.. Она взял со стола оба бокала с вином и один протянул дочери. К чаю он так и не притронулся, а потому просто отодвинул весь чайный поднос на другой край стола.
- Тебе очень идёт. Мне бы не хотелось не произносить никаких тостов - я хочу просто немного выпить, если ты не против. Но, если ты хочешь, можешь провозгласить. Кстати, я ничего не понимаю в этих ваших платьях, а потому даже представить не могу, насколько сложно у вас там это всё цепляется, шнуруется, завязывается. Но, раз ты говоришь, что кто-то должен был тебе помогать.. Кстати, Томас не мог это сделать? - спросил и попробовал снова улыбнуться. На этот раз не очень получилось.

Она одарила его почти по-настоящему сердитым взглядом. Все-таки ей не пять лет и совсем не просто держать себя в руках! Впрочем, это такие мелочи по сравнению с их проблемами.
- Папочка, это невозможно завязать самостоятельно. Поэтому, если никто из слуг не занимался моими нарядами, подумай о том, какой странный оттенок приобретает мое безумие. Твои сомнения вполне понятны, ты можешь обратиться к какому-нибудь независимому эксперту по дамским платьям. Любой портной тебе скажет об этом! - приняв бокал из его рук, девушка задумалась. Любая речь подразумевает под собой анализ прошедших событий, и она чувствовала себя в этой сфере не очень уверенно и уж тем более не слишком радостно. Так что она произнесла первое, что пришло ей в голову.
- За будущее. Пусть Господь даст нам сил и ума построить его светлым и восстать из пепла настоящего, не опалив себя.

- Я оставлял при тебе двух горничных. Возможно, кто-то из них тебе и помог. Если хочешь, я аккуратно выясню, кто именно. Поверь, я могу это сделать так, чтобы на тебя не пало ни капли подозрения. - Ответил Ричард, чуть подумал и добавил: - Я верю, что не возможно. Про Томаса шутка была неудачная. Ты уж прости отца.
Тост он слушал постепенно приподнимая левую бровь. Кажется, он даже попытался приподнять её еще выше, но упёрся в предел своих возможностей. Дослушав до конца, он подозрительно посмотрел на свой бокал, на бокал дочери и только после этого приподнял свой, сообщил, что за это не грех и выпить и.. и выпил. Залпом, почти до дна.

Фредерика пригубила из своего бокала.
- Я думаю, надо обязательно спросить. Мне самой важно это знать для понимания своего состояния. Я не буду утомлять тебя подробностями, раз события приобрели такой оборот. Теперь я хотела бы тебя спросить, что ты собираешься предпринимать в свете текущих событий?

- Хорошо, я сегодня же постараюсь это выяснить, - очень серьёзно пообещал отец и постарался ногой дотянуться до Томаса, который так и лежал под креслом Рикки. Это было так неожиданно и внезапно и так.. выглядел он при этом очень забавно. И ноги у него длинные. Дотянулся и слегка придавил коту хвост. Тут же одёрнул ногу. Том поднял голову и очень грустно посмотрел на девушку.. так и читался в его глазах немой укор.
- Я ездил сегодня в полицию. Там пообещали, что займутся этим делом всерьёз. И я уверен, что они своё обещание выполнят. Но, для нашей безопасности я нанял шестерых охранников из частного охранного агентства. С завтрашнего дня они будут постоянно здесь присутствовать. Еще я думал над тем, чтобы вернуться в наш лондонский особняк. Но, этот вариант пока не проходит - ремонт там продлиться не меньше месяца. И этот только так, чтобы можно было жить в нескольких комнатах.

- Уж лучше так, чем с вырванным горлом, - рассудила Фредерика, отвечая на взгляд кота обреченным "чего ты ожидал от полоумной?" и даже не пытаясь защитить свое честное имя в его глазах. Ей становилось не по себе. Надежды на то, что она сможет выловить из своего безумия, растаяли, и теперь все это становилось совсем пугающе. Впрочем, она не станет спорить с решениями отца.
- Странно, что полиция только сейчас решила заняться, как ты говоришь, этим делом вплотную. Убийца расправился с целой семьей и ни новостей, ни громких расследований никто не вел. Не удивительно ли?

- Лучше так, - согласился отец и налил себе еще вина. Фредерике он не предложил, но ей пока и не нужно было - не допила. - А в том, что спустили на самотёк нет ничего странного - списали всё на дикого зверя и умыли руки. В общем-то, там сложно списать еще на что-то. Особенно, если учесть, что хозяева этого особняка держали в доме почти на правах члена семьи настоящую пантеру. А в новостях было. Я читал про этот случай, но счел его газетной уткой и не обратил особого внимания. Где это видано, что четверых человек прямо в их доме, да еще и в африканской комнате загрызла пантера.. в Англии. Это действительно выглядело как страшная сказка.

Глядя на то, как отец обновляет себе напиток, Рикки допила остаток своего вина. Но когда Ричард упомянул африканский зал, рука ее все же дрогнула от неожиданности и бокал девушка уронила. В ужасе она сама бросилась подбирать осколки, радуясь уже тому, что хотя бы не пролилось вино.
- Прости, прости меня, какая я глупая, - причитала она, складывая стекло на поднос, и почему-то чуть не плача, - ох, я же должна была догадаться, должна была понять с самого начала!
И она рассказала отцу все с самого начала и по порядку, не боясь уже, что он сдаст ее на руки Альберту. Про неуклюжую Анну, упрямого садовника, страшную маску. Она подивилась, что в этом видении было еще одно видение, как бы внутри, хотя о самих зверях упомянула лишь вскользь.
- И в этом... сне, наверное, сам африканский зал только-только был закончен, а маска была такая страшная, и все казалось таким настоящим! То, что там были эти видения только придавали всему реальности, и то, что ты сказал, показалось таким неожиданным!

Бледный Ричард помог собрать осколки бокала, затем молча допил вино из своего, наполнил его до краёв и отдал дочери. Это он сделал, когда дослушал историю про африканский зал до конца. Еще несколько минут он ходил по кабинету и молча курил. То хмурился, то бледнел еще сильней, то останавливался и как-будто что-то подсчитывал.
- Нет, у меня никак не получается придумать этому всему объяснение. Единственное - я могу предположить, что ты тоже когда-то читала эту газету, и твоё подсознание подкинуло тебе это всё в виде сна. Но мне почему-то кажется, что в клинике ты газет не читала... - Наконец он сел в своё кресло, вытянул ноги и устало провёл ладонью по лицу. Медленно так провёл, с оттягиванием кожи.
- У нас нет африканского зала. У нас нет Анны и нет садовника, который умел бы делать такие фигуры. Единственное, что осталось - едва угадывающийся в очертаниях медведь. Наш садовник подстригает его, как может, но сделать из него красивого зверя не может.

Фредерика не знала, что можно было сказать относительно подобных новостей. Надежда на то, что она все-таки свихнулась не окончательно, выглядела мрачной и побитой. Ведь если все это имеет отношение к происходящему, ситуация складывается весьма мистическая и не слишком обнадеживающая. Более того, теперь Фриде становилось по-настоящему жутко. Она ведь еще не говорила отцу о своей галлюцинации относительно него самого.
- Все же мне было бы интересно узнать, что было а чего не было. Ванну и одежду мне готовила эта несуществующая женщина. Я не знаю что лучше - чтобы она привиделась мне в нашей горничной или сама по себе. Ведь в первом случае я буду понимать, что дела мои плохи а во втором что, возможно, это все... - она замялась, не решаясь сказать вслух давно уже не используемое слово "правда", - очень уж жутко, - выкрутилась она, - ведь результат ее трудов налицо.

Отец снова внимательно осмотрел дочь и кивнул. Видимо, он согласился с тем, что результат налицо. Ну, хоть думать на этот раз долго не стал. Выпустил пару дымных колечек, подобрал с пола Томаса, положил его к себе на колени и запустил пальцы в густую шерсть.
Я сегодня это это выясню. Задача усложнилась, но я очень постараюсь сделать так, чтобы лишние разговоры о тебе по дому не пошли.. и так пару языков укоротил бы. В крайнем случае, увезу одну из утренних горничных в Лондон, там допрошу как следует и уволю. Естественно, выкупив предварительно её молчание. Ты не думай, что я жестокий. Денег мне не жалко - долго сможет жить, не работая. Пожалуй, так и сделаю. Но тогда не сегодня, а завтра. Ты, кстати, если вино пить не собираешься, верни мне бокал. - И он даже почти улыбнулся.

Рикки с грустью посмотрела на отца и, вернув ему бокал, всплеснула руками.
- Ах, папочка! Стоит ли нам беспокоиться о подобных вещах? Ведь я год провела у этого доктора в весьма известном заведении. Вряд ли мы можем рассчитывать замолчать и это! Тем более что последнее время дома я и вовсе не помню, вряд ли я могу рассчитывать на счастливое светское будущее, - она опустила глаза, в которых вот-вот готовы были блеснуть слезы. Она признавала свою несостоятельность. Ей удалось смириться с этим в больнице, но вот так вслух она произносила это с трудом. Ни блеска на приемах, ни ухаживаний, ни жениха, ни детей и внуков у нее не будет, и отца осчастливить потомством не сможет.
- У нас есть более важные вещи сейчас. Просто спроси у нее, это вряд ли будет первый раз, когда я не помню что к чему.

Отец тяжело вздохнул. - Хорошо, - кивнул он. - Я просто спрошу у неё. Сегодня же. Сразу после ужина. - Он поднялся из своего кресла, подошел к дочери и как-то очень неловко положил ладонь на её волосы. - Не надо так убиваться, Рикки. Всё у нас будет хорошо, поверь. - Он присел перед дочерью, заглянул ей в глаза и тепло улыбнулся. И, как ни странно, но на этот раз улыбка далась ему без каких либо проблем. Вряд ли это из-за долгих репетиций перед зеркалом.
- Может хватит на сегодня серьёзных разговоров? Пошли ужинать?

Действительно, перспективы открывались самые радужные перед официально умалишенной, живущей в доме с кошмарным прошлым и настоящим. Всего этого она говорить не стала а поднялась и согласилась, что пришло время ужинать для тех, кто в состоянии хоть что-то употребить в пищу после подобных бесед.
- Идем, - поднялась она со вздохом, поправляя наспех построенную на голове конструкцию.

Ричард немного удивлённо посмотрел на шпильку, которую держал двумя пальцами, неловко улыбнулся и отдал её Фредерике. - Из тебя вот это выпало.Он тоже встал и пошел к двери. Открыл её перед дочерью, вышел следом и запер на ключ.
Ужин, как ни странно, ждал их на столе. Не менее обильный, чем обед, но менее жирный. Помимо запечённой в сухарях сельди, на столе стояло несколько видов салата, тарелка с сырной нарезкой и холодная говядина нарезанная тонкими ломтиками. Ну, и чай, разумеется. Мужчина уселся на свой стул во главе стола и кивнул дочери на место напротив. На то, которое раньше всегда занимала мама.

Поколебавшись несколько секунд, девушка все же заняла указанное отцом место. Ей было несколько неуютно занимать ее место, ведь большую часть того времени, которое отец провел справляясь со своим горем она была в забытьи и чувство, что матери нет, еще не поселилось в сердце Фредерики как окончательный факт. Что-то в глубине души настойчиво твердило, что все это временно, и что вот-вот Мари войдет и возмутится, что место ее занято.
Но ей надо было привыкать. Теперь хозяйка она. Поразмыслив над ужином, Рикки решила уважить салат, игнорируя по возможности мясо и рыбу.

Отец тоже не обратил никакого внимания на рыбу, а положил себе в тарелку немного мяса и придвинул к себе одно из блюд с салатом. Ел он молча и деловито. Он всегда так ел, и Рикки еще помнила, что ни в коем случае нельзя разговаривать за столом, пока он не возьмётся за чай. Ну, значит, минут пятнадцать на размышления о смысле жизни у неё было. Ну, а заодно можно было поковыряться в салатах. Тот, что она взяла, оказался салатом из каких-то морепродуктов. Кажется, это мелко порезанные креветки или что-то в этом роде. Из-за специй и лимонного сока немного сложно было понять, чьё именно это мясо. Точно что-то ракообразное. Краб! Да, скорей всего, именно краб. Латук, яйца и сыр. Интересное сочетание и на вкус очень даже не привычно. Раньше она не замечала за семейным повором склонностей и экспериментаторству.. Или это не он придумал? А может его вообще сменили?

Эти мысли о новом и незнакомом навели ее на обратные, на чувство странного узнавания, испытанное ею в этих то ли снах, то ли видениях, то ли странной искаженной реальности. Странный знакомый вкус чая почему-то крутился в памяти и всплывал неутомимо. Она снова и снова пыталась вспомнить, где она могла познакомиться с этим привкусом. Рикки никогда не была обжорой и много внимания еде не уделяла. Сейчас же она страстно жалела о своем равнодушии. Она готова была посвятить вопросам приправ и добавок месяцы жизни, лишь бы узнать тот странный то ли вкус то ли запах и даже не знала, почему. Она вздохнула и перешла к следующему салату.