Да простит меня автор, но над названием вначале захотелось посмеяться. Потому что я-то знаю, где находится Черное Озеро! Конечно, в черте Москвы, а точнее – в Зеленограде. Летом на озеро ходят купаться из всех окрестных кварталов, а зимой школьники катаются по нему на лыжах. Какие там тайны!
Конечно, в рассказе описано совсем другое озеро, но, если учесть, сколько Черных озер разбросано по Московской, Владимирской и другим областям – зловещести не получается. Да и «Степка-растрепка» навевает мысли, скорее, о детской сказке.
Если же копнуть поглубже … Не буду дублировать слова предыдущих ораторов об авторском диктате в сюжете, о современных словах, местами сильно портящих стилизацию …
ПМСМ, в рассказе есть один большой недостаток – это недостаток идеи.
Двойное название рассказа отражает двойственность:
про что, собственно, пишем? Про девочку или про озеро? Если "про озеро", то идея «удивительное рядом». Была бы хороша, когда б рассказ поменьше, а чудеса - поразнообразнее. Но тогда, как написал уважаемый volchek:
Цитата
придется выкинуть приличный кусок из начала текста - жизнеописания Степаниды в старческом возрасте, ну и соответственно таковые же описания в финале произведения - они не нужны, просто не нужны и все тут
Оказываются лишними подробности жизни героини и ее переживания, а они-то как раз (ПМСМ) очень даже неплохи! В них есть реалистичность, эмоциональная достоверность, человечность – не хватает только смысла для произведения.
Если «про девочку», то в центр композиции встает идея «Человек после встречи с чудом». Но это самое «после» как раз описано слабо!
Навскидку возможные варианты (несколько утрированные):
- ГГ могла остаться заикой, приобрести ненависть к мальчишкам-дразнителям, потом - ко всему мужскому полу, остаться в девках, постричься в монахини (что при Советской власти было очень нелегко!) и под старость удалиться жить в одиночестве на берег колдовского озера …
- ГГ могла уверовать в свою невероятную удачливость (из ТАКОЙ передряги живой выбралась!), стать отчаянной авантюристкой, пережить еще десяток приключений во время ВОВ и рассказывать эту историю ораве внуков, примчавшихся на каникулы…
- терзаясь страхом от пережитого, ГГ могла бы попытаться нарисовать свои кошмары. Открыть в себе художественный талант, который у крестьянского ребенка, конечно, никто развивать не стал. Потом, лет через шестьдесят, одинокой пенсионеркой, она вспомнит, как «баловалась» рисунками углем, попробует повторить... Начнет писать оригинальные портреты, сделается местной достопримечательностью … А у нас здесь – что? Создается впечатление, что описанное в рассказе приключение осталась самым ярким моментом в жизни героини. В принципе, это тоже можно было бы взять за идею – но время выбрано неудачное. Двадцатый век в России был настолько богат на события, что предпосылка « ничего интересного за сто лет, кроме аномального озера» выглядит странно.
И все-таки, интересно: почему Степанида «не выдала» чудовище? В детстве – ясно (в рассказе прописано). А потом, когда выросла?