Вернулась в отель Урсула уже затемно. Спалось плохо - открытия сегодняшнего дня свербили и зудели в головной коре, как заправские древоточцы. Она снова и снова доставала странную подвеску и пытливо рассматривала ее. Откуда вообще в этом захолустье такие вещи? Что еще может таиться в фамильном музее Маршей?
На утро он проснулась в твердой решимости идти прямо в эту Тайную Ложу Дагона. Хотя возможно ей следует оставить кое-какие записи, если в ее жизни произойдет неприятная встреча, например, такая, от которой сбежал молодой пьянчуга. Мисс Доунс в задумчивости погрызла химический карандаш, потом погрызла обычный, потом начеркала
записку примерного такого содержания
Мое имя Урсула Доунс, я по профессии археолог, прибыла из Бостона провести отпуск. Ваш город просто замечателен, попав сюда, я сразу почувствовала особенную уникальную атмосферу: широкий горизонт и бескрайнее море. Воздух переполняет легкие щенячьим восторгом, безудержным желанием взлететь далеко-далеко, позабыв обо всем. Целый день бродила по морскому берегу, кажется, здесь можно гулять до бесконечности: прибой накатывает на песок откуда-то издали, пенится и шуршит, вода отступает и снова возвращается в вечном движении... Как это умиротворяет...
Подумала, перечитала, поморщилась от такой сентиментальной белиберды. Можно, конечно, придумать легенду и ей соответствовать. В целях безопасности. Допустим, она утомленная столицей старая дева, которая ищет покоя и уз брака - такие обычно вызывают сочувствие. Проведя весь день в номере, она такой легенде удовлетворяет. А записку она украсит цветочками, виньетками и отошлет в полицейский участок, надеясь, что там работают неглупые люди. Хотелось на это надеяться. Почему-то Урсула боялась говорить о своих подозрениях открыто. Интуиция подсказывала ей, что пока слишком мало доказательств.
Собравшись с мыслями, тщательно перебрав все вещи в сумке, она отправилась по алее, которую, видимо, в насмешку называли Церковной. Само помещение стояло на площади, дерзко демонстрируя свое отличие от мира сего: двускатная, непривычным образом вывернутая внутрь крыша, два круглых лупоглазых окна, пустым взором смотрящих на подходящего, странные, зооморфные статуи между колонн и большая фреска на портике, сделанная в виде вертикального глаза, третьего глаза, под которым гордо значилось "Esoteric Order Of Dagon". Подойдя поближе, Урсула наметанным глазом отметила, что капители в коринфском стиле, нехарактерные для колониальной архитектуры, изображали не растительный орнамент, а клубки змей.
Внутри было тихо и пусто. Она некоторое время постояла у дверей, прислушиваясь... Ничего. Дверь была не заперта, отворилась легко и без скрипа, в коридоре не было и намека на пыль. Здание не походило на покинутое. Нехорошее предчувствие тихонечко подползло и обвило ноги, не пуская вперед. В первый раз за много дней Урсуле стало не по себе, она сжала покрепче серебряный ключ в вспотевшей ладони. Он всегда приносил ей удачу, не подведет и в этот раз.
Она прошла по коридору - двери были закрыты, но не заперты. Людей видно тоже не было. Это место было не похоже ни на церковь, ни на масонскую ложу. Вокруг было много любопытных вещей - странные гобелены на стенах, изображавшие подводный мир, резьба на предметах интерьера (вместо растительных орнаментов - осьминожье-змеиные), все это определенно говорило о том, что люди, собирающиеся здесь на протяжении многих лет действительно поклоняются некоторому морскому хтоническому божеству. Обстоятельства, которые могут объяснять популярность подобного язческого культа, должны быть не менее сенсационными, чем само его обнародование. Но написание статьи придется отложить - перед ней распахнулись последние двери. Внутренний зал был выложен из цельного камня и располагался ниже уровня города: широкий колодец посередине был полон морской водой, сильно флуоресцирующей.
Не успела Урсула подойти поближе, как стремительная тень метнулась к ней из угла.
- Стоять, полиция! - закричала она, выкидывая вперед руку с ключом. К ее удивлению, тень замерла и стала настороженно принюхиваться. Это был высокий сутулый человек со звериными повадками, когда глаза немного привыкли к тусклому освещению, женщина смогла разглядеть длинные когтистые руки, серое худое лицо, искаженное звериным оскалом. Такой вряд ли боялся присутствия федеральных служб, скорее, он как хищник, чувствовал страх жертвы, и сейчас настороженно исследовал, является ли такой гостья.
- Уходи отсюда! Немедленно! - она сделала шаг вперед, инстинктивно держа впереди руку с ключом. Незнакомец скорчился, будто от яркого света, сердито зашипел, выругался и выбежал прочь. Лишь отдышавшись и осознав, что угроза временно отступила, Урсула поняла, что ругался странный тип на семитском языке, вроде того палестинского диалекта, на котором общались коренные евреи. Слишком много совпадений, слишком много...
Где-то вдалеке по коридору послышались шаркающие шаги. Кто-то еще хотел поздороваться с нею. Она быстро оглядела зал: нужно было успеть запомнить все важное, исследовать все подозрительные места... Колодец! ВОзможно свечение имеет биологическую природу, стоить взять пробу... Однако когда она подошла к воде, невероятная усталость подкосила ноги, сознание уплыло, оставив лишь последнее воспоминание - накрывшая ее волна была удивительной теплой...
Очнулась она от теплого и пушистого прикосновения к своей щеке.
- Щекотно, - пробормотала она, пытаясь закрыться от мягкой шерсти.
- Просыпайся, - промурлыкал низкий женский голос.
Урсула открыла глаза. Рядом с ней сидела большая черная кошка и лениво щурила глаза на солнце. Вокруг была идиллическая картина - зеленая лужайка, крона большого бука, голубое небо и плывущие по нему легкие облака. Ни намека на низкое небо Новой Англии и скалистое побережье возле Инсмута. Женщина села и стала удивленно осматриваться, пытаясь понять, чей же голос к ней обращался.
- Проснулась? Редко к нам попадают люди с телами... - кошка не открывала пасти, но откуда-то пришла мысль, что именна она является собеседницей.
- Зачем же сюда пожаловала? Приключения? Красивая любовь? Богатство?
Глаза кошки сияли расплавленным золотом, а вертикальные зрачки сузились в едва заметные вертикальные щелочки.
- Я веду расследование, - как можно серьезней ответила Урсула. - Мне необходимо знать, кто за всем этим стоит.
- Знаний ищешь ты? Забавно... - кошка обошла вокруг нее, вальяжно помахивая хвостом.
- Ты хоть знаешь, где находишься?
- Скоро узнаю, - ответила археолог, осторожно поднимаясь на ноги и обследуя свое тело на предмет переломов и растяжений. Удивительно, но чувствовала она себя превосходно: выспавшейся, отдохнувшей. - А если ты мне подскажешь, мудрейшая, то поиски мои будут куда короче и плодотворнее.
В ответ ей раздалось раскатистое мурлыканье, по-видимому, заменявшее пушистой собеседнице заливистый смех.
- Дерзкая. Упрямая. Сильная. Проницательная. Что же... я скучаю... и помогу тебе, смертная. Держись!
Черной молний она вспрыгнула ей на плечи, ухватила за воротник и будто котенка потащила куда-то вверх. Это было куда больше похоже на бушующий смерч, чем на движение животного: внизу пролетали поля, леса и моря, облака и туманы, солнце, луна и звезды, пока наконец они не приземлились на широкий уступ высокой скалы. Клонящееся к закату солнце стекало темно-золотыми каплями по холодному небосклону.
- Это гора Нгранек. На ее вершине, на скале высечены лик богов этого мира. Богов, покинувших этот мир. Это место считается исполненным мудростью. Может быть, и ты почерпнешь ее. А мне пора! - и грациозным прыжком она исчезла с края уступа, будто бы наваждение.
Урсула едва перевела дух. Это слишком было похоже на сон, чтобы чему-то удивляться, но это место ввергло ее в священный трепет. Вокруг простиралось небо: и сверху, и снизу клубились золотисто-лиловые облака, казалось, сама гора парит в этом сияющем океане. Она с трудом отвела глаза от пропасти, в которой исчезла ее пушистая проводница и обернулась к скале.
На нее смотрел божественный лик. Черты его она уже видела ранее - гневный пронзающий взор Шивы и загадочная, полная милосердия улыбка Амитабхи, отрешенность от мира Озириса. Он был огромен и всеобъемлющ, несмотря на свои размеры он был виден целиком и вполне ясно, и сама скала была гладкой, будто кожа. Она смотрела, не в силах пошевелиться под этим взглядом узких полуприкрытых глаз, как скалу потряс вздох. Каменные губы приоткрылись и изрекли слово. Урсула оцепенела от изумления, но вслед за словом последовало второе, а за ним третье, и полилась странная тягучая песнь на диковинном языке, лишь отдельные слова казались ей знакомыми, и она внимала, затаив дыхание, божественному откровению...